— Есть несколько уважаемых медиумов, — возразил Лоу, — которые серьезно относятся к своему делу и занимаются этим вовсе не из-за денег.
— И они разговаривают с духами?
— Может быть. Они думают, что разговаривают. Они говорят с чем-то, что, им кажется, им отвечает.
Так или иначе, Оливер утверждает, что во время сеанса над столом или над головой медиума появляется какой-то дух или субстанция.
— И это все не результат включения диапроектора на пластиковый экран или чего-нибудь подобного?
— Эти появления были исследованы учеными в контролируемой лаборатории, — продолжил Лоу. — Там тоже появлялись капельки крови или что-то похожее на слезы. Какой бы ни была природа этих явлений, они обладают субстанцией, будто они реальны.
— Но только на короткий период времени. Кровь, появившаяся на зеркале прошлой ночью, исчезла через несколько секунд.
— Да. Обычно это и длится несколько секунд. Иногда — минуту. Оливер знает случай, когда лицо ребенка плавало над медиумом около двадцати минут, но это — редкость. Временно твердые появления, подобные этим, предположительно состоят из эктоплазмы, сверхъестественного материала, который, по утверждению медиумов, способен проникать через барьер жизни и смерти.
— А твой друг верит в духов? — спросил Макс.
— Нет. Он говорит, что у наиболее талантливых медиумов высоко развиты парапсихические способности. Они блестяще проходят карточный тест по телепатии. Многие из них обладают заверенными документами записей своих предсказаний. Оливер полагает, что, используя свои парапсихические способности, они неизвестно каким образом бессознательно создают эктоплазму.
— Он не верит, что это материал из другого мира?
— Нет. И он не верит, что это материал из потустороннего мира.
Макс задумался на минуту.
— Тогда, по мнению Рейлсбека, эктоплазма — это один из видов реализованных во плоти психических подсознательных мыслей?
— Именно так.
— Значит, Рейлсберг подтверждает то, что думал я.
— Поэтому я и хотел поговорить с тобой, пока мы одни, — сказал Лоу. — Я не хотел расстраивать Мэри.
— И никакая сверхъестественная демоническая сила тут не действует.
Лоу вздохнул, покачав головой.
— Я не уверен в этом абсолютно. Может, ты и прав. Но я оставляю за собой право на свое мнение. Как бы то ни было, ты убежден в этом, и Оливер подтверждает твои слова, поэтому я умолкаю.
Макс, сжав одну руку в кулак, ударил ею по краю умывальника. Звук был очень резким, он испугал Лоу, отдавшись эхом от кафельных стен.
— Мэри устроила кровь, выступившую из зеркала, подобно тому, как она приказывала полтергейстам. Но она этого не сознает и отказывается верить этому. Она увидела нечто ужасное, Лоу. Чтобы удержаться от неизбежности встретиться с этим лицом к лицу, она использовала такие психические возможности, о которых и не подозревала. Она сконструировала фасад из сверхъестественных явлений, чтобы обмануть самое себя. Она увидела нечто, что должна была выкинуть из своего сознания, что похоронила в своем подсознании. Она использовала полтергейсты и другой сверхъестественный вздор, чтобы увести себя в этом деле в сторону от того, чего она больше всего боится.
Подавленный и напряженный, Лоу заметил:
— Мы ничем не можем ей помочь, потому что мы не знаем, что именно она скрывает от самой себя.
Макс выглядел мрачным.
— Мы узнаем это сегодня в семь часов вечера. — Он взглянул на часы. — Осталось чуть более семи часов.
* * *Серая вода казалась холодной и маслянистой. Она подкатывалась к пристаням, и носы лодок рассекали ее, как ножи, вонзавшиеся в темную массу масла.
Они заняли столик у окна в ресторане «Си Локер». Сначала, пока Макс и Лоу обсуждали политические новости, Мэри сидела молча и изучала небо.
Но птиц сегодня нигде не было. Постепенно она переключила свое внимание на движение транспорта в порту и на разговор.
И, хотя беспокоивших ее чаек не было, она не могла расслабиться. Она мало ела и много пила. Мужчины шутили, что скоро она перепьет Лоу. Но от виски руки ее не обрели большей твердости.
В два часа, когда Лоу ушел к себе в офис, а они вернулись в мотель, она, устроившись на своей стороне постели, решила немного вздремнуть. Перед вечерним преследованием ей необходимо было отдохнуть и восстановить свои силы.
Закрыв глаза, она постаралась отключиться. Выпитое за обедом вино должно было помочь. Ей пригрезилось, что, оказавшись на резиновом плотике, она плавает ленивыми кругами в гигантском плавательном бассейне. Она перешла к легкой медитации, повторяя про себя слово «один» столько раз, пока оно не заполнило ее целиком, вытеснив все остальные мысли.
На грани отключения она снова услышала хлопанье крыльев:
Ух-а-ух-а-ух-а-ух-а-ух-а-...
Она открыла глаза.
Нигде ничего.
Воображение.
Макс сидел в кресле рядом и читал «Кингз Пойнт Пресс». Если бы он услыхал какие-то необычные звуки, он бы сказал.
Она, снова закрыв глаза, начала мысленно повторять слово «один».
Ух-а-ух-а-ух-а-ух-а-ух-а-...
Она открыла глаза.
Опять ничего.
Она знала, что крылья где-то связаны с Бертоном Митчеллом и что они также были связаны с тем делом, которым она занималась сейчас. Убийца, которого она сейчас преследует, был каким-то образом связан с Бертоном Митчеллом. Невозможно. Немыслимо. Но...
Она испытывала невыносимую боль. Все, чего она хотела, — это покоя. Все, чего она хотела, — чтобы ее оставили одну. Все, чего она хотела, — покончить с этим делом!
Крепче зажмурив глаза, она пыталась сдержать слезы, но они безудержно продолжали капать по щекам.
Она была напугана. Ей нужен был Макс. Она мечтала, чтобы он встал и подошел к ней. Она начала двигаться в его сторону и уже готова была окликнуть его, но тут подумала: «Бога ради! Будь сильной, хоть раз!»
Рано или поздно, но ей придется научиться решать самой свои проблемы. Она все больше и больше познавала непрочность жизни. Она все больше ощущала собственную смертность — и не просто свою собственную, но и Макса, и Лоу, и Алана тоже — ощущала это с такой же определенностью, будто это был кусочек тающего льда в ее пальцах. В какой-то день Макс может уйти, и как она выживет, если не сумеет справляться с превратностями собственной судьбы?
Она должна сама разобраться в том, что случилось двадцать четыре года тому назад. Она должна вдуматься, заставить себя вернуться в то время и отыскать там значение этих крыльев. Она не сможет раскрыть связь между Бертоном Митчеллом и этим убийцей, пока не вспомнит все о крыльях и о том, что произошло в домике садовника.
Она подождала, пока высохнут слезы, и поднялась с постели.
— Что-то не так? — спросил Макс.
— Не могу уснуть.
— Хочешь поговорить?
— Да нет, продолжай читать. Я просто хочу немного подумать.
Она взяла записную книжку и ручку, которые лежали на ночном столике, и села за небольшой письменный стол.
Она займется тем, чем занимается обычно, когда у нее возникают проблемы, которые за нее никто не может решить: она будет это записывать. Она напишет дюжину вопросов, по одному через каждые шесть-семь строк, и будет искать на них ответы, которые вставит в промежутки между вопросами. Этот процесс всегда помогал ей расслабиться. Разумеется, ей надо было больше, чем просто расслабиться. Ей надо было получить ответы. Иногда у нее это получалось.
Однако после всех этих лет она больше не могла вводить себя в заблуждение. Знать решение и быть в состоянии действовать в соответствии с ним — это две разные вещи. Она обладала силой ума, но не силой воли. И, хотя она выполняла этот ритуал с записной книжкой и ручкой сотни раз, она никогда не получала от него то, чего больше всего желала: она все еще должна была добиться принятия важного решения только своими собственными силами, она все еще должна была научиться разрешать сложные проблемы без чьей-либо помощи.
На этот раз все будет иначе. Это должно быть иначе. Она отдавала себе отчет в том, что, если она не сумеет найти в себе новые силы, она долго не протянет.
Она открыла записную книжку, которую купила накануне, но еще ничего не писала, и вдруг на первой же странице увидела надпись:
Мэри! Спасайся! Беги!
Слова были написаны в спешке, шариковой ручкой, и, хотя определенно это был ее собственный почерк, она абсолютно не помнила, чтобы когда-нибудь писала это.
* * *Роджер Фаллет позвонил в четыре часа и предоставил Лоу полный отчет обо всех материалах, напечатанных в «Лос-Анджелес Таймс» о Бертоне Митчелле.
«...уже через двадцать минут совещания присяжные признали его виновным во всех преступлениях. Его адвокат тут же составил апелляцию, основанную на некоторых технических погрешностях, но Митчелл должен сознавать, что у него нет никакого шанса на пересмотр дела. Его приговор по всем статьям составляет двадцать пять лет».
— И он повесился? — спросил Лоу.
— Именно так, как тебе рассказывали. Он сделал это на следующий день после приговора, перед тем как его должны были перевести из камеры предварительного следствия в тюрьму для отбывания наказания.
— Ты упомянул и о ее семье.
— Да. Жена и сын.
— А как звали сына?
— Барри. Барри Митчелл.
— Сколько лет было ему, когда случилась эта история?
— Этого я не записывал. По-моему, около шестнадцати.
— Что-нибудь еще на него было в тех материалах? — спросил Лоу.
— Он навещал своего отца в тюрьме каждый день. Он был уверен, что Митчелл невиновен, как он и заявлял всем.
— Что-нибудь еще?
— Нет. Это сейчас пресса бы высосала все из жены и сына. Америка развратилась за последние два десятилетия. С каждым днем читатели проявляют все больший интерес к личным трагедиям. Тогда было не так: двадцать четыре года назад у американцев еще сохранялось какое-то уважение к частной жизни.
Жену и сына оставили в покое. Больше о них ничего нет.
Лоу нажал карандашом на крышку стола.
— Интересно, как потом развивалась жизнь сына?
— Боюсь, я ничем не смогу тебе помочь.
— Ты и так сделал более чем достаточно. Спасибо. Роджер.
Обменявшись еще раз рождественскими поздравлениями, они закончили разговор.
Когда Лоу повесил трубку, в кабинет зашла секретарша, чтобы попрощаться и поздравить его с Рождеством. После ее ухода стало совсем тихо.
Он не включил свет, когда вернулся на работу после обеда. Сейчас, когда ранние сумерки постепенно опускались на город, он сидел один среди растущих теней и размышлял.
Что это было, чего так боялась Мэри?
Что было такого необычного в этом деле?
Одна теория рассыпалась после того, что рассказал ему Роджер Фаллет. Убийца-психопат, затерявшийся в Кингз Пойнт, не был Бертоном Митчеллом.
А сын? Барри Митчелл? Ему сейчас около сорока. Возраст Макса. Не намного больше, чем было его отцу, когда тот напал на Мэри. Сумасшествие иногда передается по наследству. Сначала отец, потом сын. Может, это Барри Митчелл собрался сегодня залезть на одну из башен?
К вечеру в кабинете похолодало. Чтобы согреться, Лоу встал и налил себе двойной бурбон.
* * *Решив не показывать Максу неожиданно появившиеся на первой странице ее записной книжки слова предостережения, Мэри написала пятьдесят четыре вопроса. Ответы она нашла только на половину из них. Она стремилась во всем разобраться и принять решение с помощью единственного известного ей способа. И, хотя пока она не обнаружила ничего нового относительно страдания и насилия, которому подвергалась в домике садовника двадцать четыре года назад, и нисколько не приблизилась к разгадке крыльев, у нее не было намерения отступать.
Несмотря на то, что это прерывало ход ее мыслей и приводило в нервное возбуждение, она вновь и вновь возвращалась к первой странице, перечитывая эти слова.
Мэри! Спасайся! Беги!
Она пыталась убедить себя в том, что эта надпись сделана не ею, что какой-то незнакомец проник в их комнату в мотеле и написал это предостережение, когда их с Максом там не было. Но она знала, что это неправда. В этом не было никакого смысла. Кроме того, она узнала свой почерк. Должно быть, среди ночи она поднялась с постели, стараясь не потревожить Макса, и, пока он продолжал спать, составила это срочное послание самой себе. Надвигавшуюся опасность она почувствовала во сне. Но то, что она познала во сне, ускользало от нее сейчас, когда она бодрствовала.
Поднявшись с кресла, Макс спросил ее:
— Не хочешь освежиться?
— Что? — повернулась она.
— Сейчас половина шестого. Мы встречаемся с Лоу в шесть. Я подумал: может, ты хочешь освежиться?
— Конечно. — Она закрыла книгу и встала.
— Ты в порядке?
— Да.
Он озабоченно посмотрел на нее.
— Нет, — возбужденно проговорила она. — Нет.
Он подошел к ней и погладил ее по щеке.
— Я боюсь, — сказала она.
— Я тоже.
— Что со мной будет?
— Ничего. Ничего плохого.
— Не знаю.
— Я знаю,— сказал он. — Не отходи от меня ни на шаг, пока они не поймают этого подонка.
— А если они его не поймают?
— Ты же говорила, что его поймают.
— Нет, я этого не говорила. Я говорила, что он будет в одной из башен.
— Если они ждут его, то они поймают его, — убежденно сказал Макс.
— Может быть.
Глава 15
6 часов вечера.
Офицер Лайл Винтерман припарковал машину в укромном месте и прошел два квартала пешком к лютеранской церкви Святого Луки. Даже освещенная фонарями через каждые сто фунтов, Харбор-авеню казалась темной и мрачной.
Правой рукой Винтерман держался за кобуру револьвера, пристегнутую на поясе. Кобура была расстегнута. Ладонь прикасалась к стволу оружия. Он ждал, что некто может напасть на него. После разговора с Патмором в управлении его заместитель был осторожен, как пантера.
Преподобный отец Ричард Эрдман ждал его в здании церкви. Пожав друг другу руки, они подошли к двери, ведущей наверх, на колокольню.
— Что все это значит? — спросил Эрдман.
— Мы разрабатываем одну версию, — ответил Винтерман.
— Какую?
— Шеф полиции Патмор может вам рассказать больше, чем я.
— Вы ожидаете, что здесь будет совершено какое-то насилие?
— Может быть.
— Я не хочу никакого насилия в моей церкви.
— Я тоже, преподобный отец.
— Это дом Господа. Он останется местом мира.
— Надеюсь. Кстати, вам лучше вернуться к себе и закрыть дверь на ключ.
— Я должен приготовиться к рождественской службе.
— Но она начнется намного позже, не так ли?
— В одиннадцать, — ответил Эрдман. — Однако начинать приготовления мне надо в десять.
— Я уйду задолго до этого времени, — пообещал Винтерман.
Офицер снял с пояса фонарик и включил его. Направив луч на ступеньки лестницы, он поколебался мгновение, а затем начал подниматься.
Эрдман закрыл за ним дверь.
* * *6.05 вечера.
Офицер Руди Холтсман не должен был работать в канун Рождества. Это был его выходной. Весь путь, пока он поднимался по ступенькам, он клял Джона Патмора.
Психи, предсказатели, экстрасенсы — все это дерьмо. Шеф позволяет дурачить себя. Конечно, в этом нет ничего неожиданного. Но ясновидящая? Это уж слишком.
Холтсман добрался до вершины башни Кимбалла. Пустынное здание под ним было совершенно спокойно.
Он выключил фонарик и поглядел на залив. На полдюжине яхт уже видны были приготовления к празднованию.
— Черт! — выругался Холтсман.
Он уселся, упершись спиной в стену, чтобы иметь хорошую площадку для наблюдения. Свой револьвер он положил сзади на пол.
Он наполовину надеялся, что этот ублюдок с ружьем попытается подняться по ступенькам. Может, он почувствует себя лучше, если пристрелит кого-нибудь.
* * *6.10 вечера.
Хорошо освещенная восьмифунтовая яхта прошла недалеко от берега через весь залив и взяла курс в открытое море. Волны от нее ритмически разбегались по морской глади.
Ветер с океана принес слабый запах гниения.
Джон Патмор с помощником — молодым, полным офицером по имени Роллингз — припарковались в углу на стоянке рядом со «Смеющимся дельфином». Оттуда им открывался хороший вид на все три башни.
«Мерседес» остановился за патрульной машиной. Мэри облокотилась на багажник. Макс был слева от нее, Лоу — справа.
Она надеялась, что придет еще одно видение. У нее еще было время, чтобы увидеть, какую башню выберет убийца, время помочь полиции объединить свои силы, может, и время, чтобы предотвратить убийство. Однако никакие образы не приходили к ней.
Она непроизвольно дрожала, но не от холодного ночного воздуха.
В четверть седьмого офицер Тигартен, который должен был отправиться в католический собор Святой Троицы, вызвал Патмора по рации, чтобы сообщить, что подготовка к службе в самом разгаре. Кроме того, в подвале церкви было собрание одного монашеского ордена, которое должно было продолжиться до полуночной Мессы. По мнению Тигартена, никакой убийца, даже сумасшедший, не осмелится забраться на колокольню собора на глазах у стольких свидетелей. Тигартен хотел домой.
— Ты, — прорычал Патмор ему в рацию, — ты останешься там и не сдвинешься с места, пока я не прикажу тебе.
Офицер Роллингз в бинокль разглядывал все три башни.
Патмор игнорировал Мэри. Он даже не удосужился поприветствовать ее, когда она вышла из машины, и до сих пор не посмотрел в ее сторону.
— Если твое предвидение не сработает сегодня, — сказал Лоу, — шеф поклянется, что он с тобой никогда даже не встречался.
* * *6.30 вечера.
Празднование на яхтах уже было в самом разгаре. Через час яхт будет еще больше. Смех, звонкие женские голоса и музыка разносились далеко над водой.
Большинство судов от самых маленьких лодок до самых больших моторных яхт были празднично украшены. Гирлянды цветных огоньков протянулись вдоль металлического ограждения набережной и окружили весь порт. Несколько самых больших яхт были особенно ярко освещены, поддерживая эту яркую иллюминацию за счет своих мощных моторов. Были лодки с зелеными огоньками на мачтах, изображавшими рождественскую лодку. На других весело светились золотые огни, которые превращали их мачту в гигантский золотой крест. На некоторых из них были изображены в натуральную величину Санта-Клаусы. Другие лодки были украшены бумажными хризантемами, вечнозелеными букетами с живыми цветами. Корабли светились на фоне ночного неба.