— Стиль один и тот же, — вставил Макс.
— И так дьявольски жесток, — сказал Лоу. — И с религиозным сдвигом. Корни этих недавних убийств надо искать в событиях одиннадцатилетней давности. А может, и гораздо раньше.
Мэри поняла, что он хотел сказать, хотя так ясно, как в этот раз, она никогда не представляла себе связь между смертью Патти и всеми остальными.
Чувствуя, какое воздействие оказало на нее прозрение Лоу, Макс крепко сжал ее плечи. Иногда он не отдавал отчета в своей силе — она слегка вскрикнула.
Возбужденный, как никогда раньше, Лоу сбегал на кухню и принес большую бутылку виски. Налив себе двойную порцию, он произнес:
— Это дело становится все более и более запутанным. Сколько человек он убил до настоящего времени, мы даже не знаем. За все эти годы, за какое количество других нераскрытых преступлений несет он ответственность?
Лоу сделал большой глоток и продолжил:
— Эта тварь, кто бы или что бы оно ни было — а я все больше и больше склоняюсь к тому, что это тварь,— находится здесь, среди нас, убивает и калечит людей, абсолютно безнаказанно, в течение целых одиннадцати лет. Это, черт побери, меня пугает.
Раскат грома заглушил его последние слова и отозвался звоном оконного стекла. Начиналась, как и предсказывали, рождественская ночная буря.
Макс бросил взгляд на пластиковый указатель.
— Давайте спросим у доски, сколько жертв на счету этого убийцы? — предложил он.
Она отказалась.
— Мои руки уже устали. Я больше не могу. Я вся выжата, — сказала Мэри.
Но она знала, что истинной причиной того, что она не хотела садиться за спиритическую доску, был страх. Был страх услышать то, что она им скажет.
Если она поддастся этому страху так легко, убеждала она себя, она никогда больше не сможет на себя положиться. С другой стороны, ее все больше и больше заполняло ощущение, что скоро она попадет в такую беду, из которой даже Макс не сможет вытащить ее.
Она положила руки на треугольную подставку. То же самое сделал и Макс.
Лоу поднял упавший стул, сел и приготовился записывать.
Она спросила спиритическую доску:
— Ты готова ответить еще на несколько вопросов? «Да».
Сильный удар грома потряс весь Кингз Пойнт. Лампочки в люстре над столом мигнули, погасли на мгновение, но потом зажглись снова.
— Человек, который убил Рейчел Дрейк, убил и других людей. Сколько всего человек он убил?
«Тридцать пять».
— О Боже! — воскликнул Лоу. — Да это настоящий Джек Потрошитель!
— Джек Потрошитель не убивал столько людей, — вмешался Макс. — Возможно, доска ошибается. Должно быть, ошибается. Спроси еще раз, Мэри.
Голос ее дрожал, когда она повторила свой вопрос.
«Тридцать пять».
Лампочки в люстре мигнули вновь и погасли.
— Падение напряжения, — сказал Лоу.
— Я не хочу сидеть в темноте, — жалобно проговорила Мэри.
— Если напряжение через минуту не появится, — сказал Лоу, — я принесу из гостиной свечи.
Внезапно сильное свечение озарило окно снаружи. Полосы яркого бело-голубого света пульсировали за окном, порождая ряд уродливых неестественных образов: Лоу, тянущийся примерно полудюжиной абсолютно не связанных друг с другом движений за своим стаканом с виски; Макс, поворачивающий голову к Мэри, будто в немом фильме, где постоянно заедает пленка.
Затем свечение исчезло, комната погрузилась в кромешную тьму. Звуки грома были слышны где-то на расстоянии. Ливень, который должен был сопровождать этот спектакль, однако, не начался, а небо начало проясняться.
Через минуту сначала слабо, а потом все ярче и ярче загорелся свет.
Мэри с облегчением вздохнула.
Макс был готов продолжать вопросы.
— Спроси у доски, будет ли этот человек продолжать убийства?
Мэри повторила вопрос.
«Сегодня вечером».
— В какое время?
7:30.
— Чуть больше, чем через час, — сказал Лоу.
— А где это произойдет? — спросила Мэри.
«Парад в заливе».
— Ты знаешь, что это такое, — сказал Лоу Максу.
Голос его звучал мрачно. Потом он повернулся к Мэри.
— В течение последних тридцати лет здесь устраивают рождественский ночной парад иллюминаций на яхтах. Никогда не слышала об этом?
— Сейчас, когда ты сказал об этом, я вспомнила.
— И все те украшенные суда, которые ты видела вчера вечером, будут частью этого парада. К ним добавятся и те, кто не имеет стоянки в нашем порту. Может, еще пятьдесят или сто.
— Здесь проводятся такие же парады, как в Лонг-Бич или Ньюпорт-Бич за неделю до Рождества, — пояснил Макс. — Но представление в Кингз Пойнт гораздо более захватывающее.
— За лучшее убранство судна здесь присуждают огромную сумму денег, благодаря одной страховой компании, которую основал один из наших богатейших владельцев яхт, большой любитель этих шоу. В это время там собирается огромное количество народа. Открыты все рестораны. Меню их ограничено, но места заказывают на неделю вперед.
Мэри посмотрела на спиритическую доску и спросила:
— Убийца охотится за кем-то из участников парада?
«Да».
— За кем?
«У него есть ружье».
— За кем он охотится?
«Он хочет убить королеву».
— Королеву? — переспросила Мэри.
— Королеву парада, — пояснил Лоу. — Она будет очень легкой мишенью. Она будет стоять на верхней палубе самой большой яхты из всех выстроившихся в линию, обычно находящейся в центре процессии. И она будет в центре освещения. Очень удобно.
— И, — добавил Макс, — она вместе с другими яхтами сделает два полных круга по заливу. Таким образом, если ему будет что-то мешать во время первого круга, он сможет подождать, не будет ли цель расположена поудобнее во время второго круга.
И, хотя больше не было задано вопроса, пластмассовый указатель сделал несколько движении, выделив новый ряд букв.
«Заведение Кимбалла».
— Он воспользуется башней?
«Да. Башней Кимбалла».
— У нас всего один час, чтобы остановить его, — сказал Макс.
Лоу встал.
— Я позвоню в полицию.
— Патмору? — переспросила Мэри.
— У него есть власть.
— Но после вчерашнего он не захочет даже разговаривать с тобой, — возразила она.
— Он должен выслушать меня!
Снова прогремел гром. И ветер.
Мэри сняла руки с указателя и поежилась. Ей опять было холодно.
— А что, если Патмор согласится выставить охрану на башню?
— Так мы и хотим этого, не так ли?
— Как ты не понимаешь? — возразила она. — А если сегодня вечером будет продолжение вчерашнего? Вчера ночью убийца знал, что мы поджидаем его. А почему он не может знать об этом и сегодня вечером?
Лоу, неготовый к этому вопросу, нерешительно умолк. Поколебавшись, он схватил свой стакан и залпом допил виски.
— Может, он всегда будет опережать нас. Может, у нас нет никаких шансов схватить его. Если спиритическая доска права, если он действительно убил тридцать пять человек и его ни разу не схватили, он чертовски умен. Возможно, слишком умен для нас. Но мы должны попробовать, не так ли? Мы не можем просто так сидеть здесь и беседовать о погоде, о последних книгах, о парижской моде, в то время как он убивает!
— Ты прав, — сказал Макс.
Лоу поставил пустой стакан на стол и направился к стоявшему у входной двери телефону.
— Ты выглядишь утомленной, — сказал Макс.
— Я и чувствую себя так, — ответила Мэри.
— Сегодня мы ляжем спать пораньше.
— Если мы вообще ляжем спать.
— Ляжем. С нами ничего не должно случиться.
— У меня какие-то ужасные предчувствия, — сказала она.
— У тебя было видение?
— Нет. Просто предчувствия.
— Тогда забудь их.
— Сегодня будет много крови.
— Не беспокойся, — стараясь ее успокоить, мягко проговорил он.
Она подумала о Патти Спунер.
О Рейчел Дрейк в городском морге.
Затем это чувство: что-то находится за ней, ледяное обжигающее дыхание сзади в шею.
— Я не хочу умирать, — сказала она.
— Ты и не умрешь. Сегодня — нет, — ответил Макс.
— Ты говоришь об этом так уверенно.
— Я и уверен. Я не дам тебе умереть.
— Настолько ли ты силен, Макс, чтобы остановить то, что происходит? Ты сильнее, чем судьба?
Снова молния озарила небо. Она отразилась в глазах Макса, превратив их на мгновение в две острые льдинки.
* * *— Полиция Кингз Пойнта.
— Пожалуйста, отдел по розыску людей.
— Я могу помочь вам, сэр?
— Нет. Мне нужен кто-нибудь из отдела по розыску людей. Вы что, не слышите меня?
— У нас нет такого специального отдела, сэр.
— Нет?
— У нас маленькое полицейское управление. Чем могу помочь вам?
— Как вас зовут?
— Мисс Ньюхарт.
— Меня зовут Ральф Ларссон. Я хотел бы поговорить с полицейским.
— У нас сегодня дежурят только два полицейских.
— Мне будет достаточно и одного.
— Они патрулируют улицы.
— Черт побери, у меня исчезла дочь!
— Мне будет достаточно и одного.
— Они патрулируют улицы.
— Черт побери, у меня исчезла дочь!
— Сколько лет вашей дочери, сэр?
— Двадцать шесть. Она была...
— Как давно она исчезла?
— Слушайте, мисс Ньюхарт. Я нахожусь в Сан-Франциско. Я живу в Сан-Франциско, а моя дочь живет в Кингз Пойнте. Я разговаривал с ней по телефону неделю назад. С ней было все в порядке. Но сейчас, когда мне кажется, что с ней что-то случилось, я не могу просто прыгнуть в машину и проехать несколько сотен миль, чтобы просто в этом удостовериться. Она должна была позвонить мне в сочельник, но не позвонила.
— Может, она поехала на вечеринку?
— Я успокаивал себя, что она позвонит сегодня, в течение дня, но она не позвонила. Я пытался сам дозвониться до нее, но у нее телефон не отвечает. Черт возьми, это совсем на нее непохоже! Непохоже на нее забыть о своей семье в Рождество.
— Может, вам попытаться позвонить ее друзьям? Они могут быть в курсе.
— Я не знаком с друзьями Эрики.
— Может, соседям...
— У нее нет соседей. Она...
— У всех есть соседи.
— Она живет в одном из трех домов в Саус-Блаф в конце вымощенной дороги. И она только одна, кто живет там круглый год.
— Знаете что? Я постараюсь сделать все, чтобы ваша дочь позвонила вам сегодня вечером. Почему бы вам не положить сейчас трубку и не подождать? Если она не позвонит сегодня вечером, тогда звоните нам завтра.
— Вы серьезно?
— Да, пока мы больше ничего не можем сделать.
— Что вы имеете в виду?
— Есть порядок в этом полицейском управлении, да, впрочем, и в остальных тоже, что они не ищут взрослых, пропавших менее чем за сорок восемь часов до подачи заявления.
— То есть, вы начнете ее искать только в том случае, если ее нет уже целых двое суток?
— Таков наш порядок.
— Хорошо, а откуда я знаю, что она не пропала на следующий день, после того как позвонила мне, то есть шесть дней назад?
— Вы сказали, она должна была позвонить вам вчера вечером.
— И не позвонила.
— Значит, официально она считается пропавшей со вчерашнего дня.
— О Боже!
— Извините. Такой порядок.
— А если бы моей дочери было лет десять, а не двадцать шесть?
— Это другое. В отношении детей у нас другой порядок. Но ваша дочь уже не ребенок.
— Значит, ваши сотрудники займутся этим вопросом только завтра вечером?
— Верно, сэр. Но, сэр, я уверена, ваша дочь позвонит вам гораздо раньше.
— Мисс Ньюхарт, меня зовут Ральф Ларссон. Я уже говорил вам, но я хочу, чтобы вы запомнили мое имя. Ральф Ларссон. Я адвокат. И очень влиятельный адвокат. И я хочу сказать вам, мисс Ньюхарт, если ваши полицейские не проверят дом моей дочери сегодня, и не просто сегодня, а в течение ближайшего получаса, и если позже обнаружится, что с ней что-то случилось, начиная с этого момента и до завтрашнего вечера, я приеду лично в Кингз Пойнт и найду у вас там хорошего прокурора. И следующие несколько лет моей жизни я посвящу тому, что сделаю невыносимой вашу жизнь и жизнь ваших начальников. Я уничтожу ваше полицейское управление, и я уничтожу вашего шефа вместе с его дерьмовым порядком. И даю слово, мисс Ньюхарт, я уничтожу и вас, я вытяну из вас все, что вы заработали на этой работе, и все, что вы еще надеетесь заработать. И, даже если я не выиграю процесс, вы разоритесь, оплачивая своих адвокатов. Вы хорошо поняли меня?
* * *Лоу Пастернак был рассержен. Разъярен. Шеф полиции дважды бросил трубку! В третий раз к телефону подошла его жена и сказала, что его нет дома.
— Отставка будет впору его голове, как сомбреро! — прокричал он в трубку.
— Мне кажется, — сказал Макс, — он не будет никого посылать в башню Кимбалла.
Лоу схватил со стола пустой стакан, понесся на кухню, схватил там бутылку виски и налил себе.
Если бы у этого придурка было чуть больше мозгов, он бы прислушался хотя бы наполовину.
— Может, стоит позвонить шерифу? — крикнула Мэри из столовой.
— Вспомни, что сказал Перси Остерман: он не может вмешиваться в дела полиции Кингз Пойнта, пока Патмор не попросит его об этом лично.
— Но если человек убивает людей по всей округе, может, это явится исключением? То, что называют «особым случаем»?
— Если преступник ограбит банк, находящийся в юрисдикции округа, сядет в машину и скроется в городе, имеющем собственную полицию, тогда шериф имеет право преследовать его и арестовать. Это будет «особый случай». А этот — нет.
— Может, Остерман снова убедит Патмора в необходимости сотрудничать с нами? — размышляя, произнес Макс.
— Нет никаких шансов. После вчерашнего — никаких.
Со своим стаканом виски Лоу подошел к столу.
— И что тогда? — спросил Макс.
— Тогда мы попытаемся остановить его сами, — сказала Мэри. — Мы должны поехать на башню.
Лоу в изумлении уставился на нее.
— Ты что, серьезно?
— Это абсолютно исключено, — поддержал его Макс.
— Тогда что ты предлагаешь делать? — спросила Мэри. — Мы не можем просто так сидеть здесь и беседовать о погоде, о последних книгах, о парижской моде, в то время как он убивает!
Лоу узнал свои собственные слова — у него не осталось никаких аргументов.
— Если мы просто будем сидеть здесь, — продолжила она, — он убьет королеву парада. И еще много других людей.
— Дождь может вынудить королеву и всех остальных спрятаться внутрь, уйти с открытой палубы, — сказал Макс, хотя это возражение прозвучало не очень убедительно. — Тогда она не будет целью.
— Но дождя нет.
— Он скоро начнется.
— Ты можешь позволить, чтобы их жизни зависели от этого? — спросила она. — Лоу, мы должны остановить этого человека. У нас не будет другого шанса.
— Я не хочу, чтобы он начал убивать снова, — сказал Макс, — но мы не несем за него ответственности.
— Если не мы, то кто же? — спросила она.
Лоу увидел на ее красивом лице несвойственную ей решимость. В ее больших голубых глазах. Он подумал, что ни он сам, ни Макс не смогут заставить ее изменить решение. Но он боялся за нее. И как ее друг, он подумал, что должен по крайней мере попытаться заставить ее передумать.
— Мэри, мы не справимся с этим человеком.
— Почему? Нас трое против него одного.
— Но он — убийца, — напомнил Макс.
— А мы — нет.
— Вот именно.
— Но, зная, что он уже совершил, — сказала она, — и что бы он сделал с тобой, если бы у него была такая возможность, неужели ты не смог бы пристрелить его, если бы он напал на тебя с оружием в руках?
— Конечно, в порядке самообороны... — начал Макс.
— Это и есть — самооборона.
— Но у этого психопата будет ружье, — вмешался Лоу, — а может быть, и нож. А что у нас? Наши руки?
— В багажнике «мерседеса» лежит пистолет, — сказала Мэри. — У Макса есть на него лицензия.
Лоу, подняв брови, посмотрел на Макса.
— У тебя есть разрешение на ношение оружия?
— Да, — ответил Макс, вставая со стула и направляясь на кухню.
— А как тебе удалось добыть разрешение? Обычно они берегут их для людей, связанных с перевозкой бриллиантов или крупных сумм денег.
На кухне Макс налил себе двойную порцию виски.
— Пару раз мы сотрудничали с шерифом округа Лос-Анджелес. И он видел, в каких опасных ситуациях Мэри может оказаться. Он знал, что я коллекционирую оружие. Он знал, что я снайпер, и он понял, что я не отношусь к типу людей, которые могут возбудиться и случайно застрелить какого-нибудь прохожего.
Макс быстро допил свой виски: это была нервная жажда, которая быстро снимает напряжение, исходящее из подсознания.
— И он выдал мне разрешение.
Он ополоснул свой стакан под краном на кухне, вернулся в столовую и встал рядом с Мэри.
— Но я не собираюсь заряжать его и стрелять в того, на кого мы будем охотиться.
— Ты не будешь охотиться за кем-то, — сказала Мэри, — ты будешь охотиться за человеком, который...
— Забудь об этом, — повторил Макс. — Я этого не сделаю.
— Давай обсудим, — начала она.
— Бесполезно. Это я решил.
Лоу заметил в ее глазах искорку гнева. Сопротивление Макса только усилит ее решимость.
— Хорошо, Макс. Оставайся здесь. Я возьму пистолет и поеду туда сама.
— Мэри, ради Бога, ты же даже не знаешь, как его держать!
Она не моргая посмотрела на него и сказала:
— Ты снимешь его с предохранителя, вставишь патрон и взведешь курок — остальное сделаю я.
Лоу знал, каким упрямым мог быть Макс. Он увидел, как сжались его кулаки, напряглись плечи и шея — Лоу поспешил предупредить ситуацию. Макс привык быть для Мэри отцом-любовником. Он привык решать за нее, что она будет делать и что — нет. Но в этот вечер она не была уже той легкоубеждаемой Мэри, которой они привыкли ее видеть. Даже в этот момент в ней происходили изменения. Противоположные эмоции отражались на ее лице, но преобладала решимость. Она собиралась выполнить свое собственное решение — и она не собиралась слушать чьи-либо советы. Он никогда раньше не замечал в ней такой силы, такой уверенности. Это возбуждало и тянуло к ней. Он онемел, так как хотел предостеречь Макса от авторитарного решения, но был не в состоянии это сделать.