Дэвид Холловэй СТАЛИН И БОМБА Советский Союз и атомная энергия 1939-1956
От автора
Посвящается Арлин, Джеймсу и АйворуКогда я начинал исследование, в результате которого появилась эта книга, я не думал, что смогу встретиться с кем-либо из участников советского ядерного проекта. Благодаря тому, что я получил такую возможность, эту книгу стало гораздо интереснее писать и, я надеюсь, читать. Покойный Георгий Флеров любезно поддержал меня в намерении написать о советском проекте, сообщил мне полезные сведения и передал некоторые документы. Петр Капица и Андрей Сахаров — обоих уже нет в живых — выразили согласие поговорить со мной еще в те времена, когда ни один из них не мог детально и свободно обсуждать свою роль в этой эпопее. Игорь Головин, работавший в 50-е годы рядом с Игорем Курчатовым и позднее написавший биографическую книгу о нем, тоже дал мне несколько очень полезных интервью. Я особенно признателен Юлию Харитону, ключевой фигуре советского проекта создания ядерного оружия, за готовность побеседовать со мной, приглашение в Арзамас-16, а также за прочтение и комментирование части рукописи книги.
Некоторые западные ученые, упоминаемые на последующих страницах, тоже помогли мне. Сэр Рудольф Пайерлс передал мне свои впечатления о советской физике и физиках, а покойная леди Пайерлс любезно поделилась со мной своими яркими воспоминаниями о содружестве ленинградских физиков в 20-е годы. Ганс Бете и Виктор Вайскопф также дали мне несколько очень важных интервью и прокомментировали рукопись.
Я благодарен коллегам из России, Великобритании и Соединенных Штатов за их помощь. Виктор Френкель поделился со мной своими энциклопедическими знаниями о советской физике. Геннадий Горелик щедро предоставил мне возможность использовать записи интервью, взятых им в процессе его собственной работы над биографией Сахарова. Генерал-майор Анатолий Болятко своими комментариями к моей рукописи помог уточнить некоторые аспекты моего анализа событий. У меня было много полезных дискуссий с Юрием Смирновым и Владиславом Зубком. Маргарет Гоуинг поддержала меня, когда я начал это исследование, и сделала свои замечания на черновиках рукописи; ее работа, посвященная британскому ядерному проекту, послужила мне образцом того, какой должна быть летопись ядерной истории. Бартон Бернштейн был неистощим в своей помощи мне при работе с источниками и комментариями к рукописи, я очень много почерпнул из его работы об американской политике в области ядерного оружия. Я признателен Александру Даллину и Джонатану Хасламу за многочисленные дискуссии и за их замечания по рукописи, а Джону Льюису, Сюэ Литай, Сергею Гончарову и Норману Наймарку за вдохновляющие беседы и помощь в работе с источниками. Сидней Дрелл, у которого я многому научился в течение долгих лет, составил свои замечания к черновой рукописи.
Я хочу отдать долг благодарности Алексею и Агнессе Семеновым, которые не только помогали мне в создании книги, но и оказывали помощь и гостеприимство, когда я бывал в Москве.
Я признателен также Гербу Абрамсу, Лорне Арнольд, Арсению Березину, Георгию Банну, Роберту Конквисту, Джону Данлору, Линн Эден, Мэтью Эванжелисте, Джону Гарвею, Полу Джозефсону, Арнольду Крамишу, Скотту Сагану, Дэвиду Шенбергу, Кэтрин Везерсби и Виктору Заславскому, которые, каждый по-своему, помогали мне в работе над этой книгой.
Я получил большую поддержку в России, когда работал над книгой, и особенно благодарен Андрею Кокошину, бывшему заместителю директора Института США и Канады; Жоресу Алферову, директору Ленинградского физико-технического института[1]; Галине Синицыной из Радиевого института в Санкт-Петербурге; Раисе Кузнецовой, хранителю Курчатовского музея при Институте атомной энергии им. И.В. Курчатова; Павлу Рубинину из Института физических проблем им. П.Л. Капицы; Владимиру Визгину из Института истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова. Виктор Михайлов, министр атомной энергетики Российское Федерации, предоставил мне возможность посетить Арзамас-16. Генерал-майор Юрий Киршин из Института военной истории любезно организовал для меня несколько интервью.
Я признателен студентам, которые в течение ряда лет помогали мне в процессе моих исследований. Это — Стаей Уилльямс, Марина Ландау, Кимберли Зиск, Анна Гарвей, И Фанго, Артур Хачикян. Сашей Перелей оказана мне неоценимая помощь на последних этапах моей работы. Я благодарен Элен Моралес и Бетти Боуман за их работу с рукописью.
Международный центр Вудро Вильсона принял меня в свои члены, что и позволило мне начать разработку этого проекта. Благодаря Проекту истории ядерных исследований и Международному проекту истории холодной войны я смог поделиться своими идеями с коллегами. Я в долгу перед Центром международной безопасности и контроля над вооружениями за огромную интеллектуальную поддержку. Мне посчастливилось встретить здесь много хороших сотрудников, в том числе Койта Блэккера, Майкла Мэя, Уильяма Перри и Кондолицу Райе. Междисциплинарное сообщество Центра создало идеальные условия для того, чтобы такая книга могла быть написана. Естественно, что, получив столь большую помощь, я один несу ответственность за ошибки и недостатки этой книги.
Работа над книгой в разное время была поддержана Фондом Нуффилда, Фондом Форда, Фондом Вейнгарта, Фондом Уильяма и Флоры Хьюлетт, Корпорацией Карнеги в Нью-Йорке, Фондом Джона Д. и Кэтрин Т. Макартур и Институтом исследований мировой политики. Ни один из этих центров или фондов не несет ответственности за утверждения или мнения, высказанные в этой книге.
Джон Николл и Кандида Брэзил из издательства Иейл Юниверсити Пресс продемонстрировали сочетание доброжелательности и работоспособности, за что я им необычайно признателен.
Огромное спасибо моей жене Арлин и нашим сыновьям Джеймсу и Айвору за их поддержку и помощь. Я с любовью посвящаю им эту книгу.
Введение
История ядерного оружия, как уже говорилось, одновременно и захватывает, и отталкивает. Это волнующее повествование о его открытии и изобретении, но речь идет об оружии, которое может уничтожить все живое на Земле. История создания ядерного оружия в Советском Союзе захватывает и отталкивает вдвойне. Ее привлекательность усиливается тайной, которой она была окутана так долго. Ее неприятие усиливается фактом жестокости сталинского режима, для которого первоначально и создавалось советское ядерное оружие.
Советская политика в области ядерных вооружений в период холодной войны вызывала на Западе огромный интерес, сопровождавшийся большими опасениями. Те, на кого это оружие было нацелено, естественно, хотели знать о нем больше, включая планы и намерения, которые за ним скрывались. Политика Советского Союза в области ядерных вооружений стала темой многочисленных книг и статей. Некоторые из них еще сохраняют свое значение, но круг вопросов, который в них мог быть исследован, ограничен{1}. В основном они были посвящены доктрине военной стратегии и мало что могли сказать о том, как делалась политика ядерных вооружений.
Невозможно анализировать советскую политику — в отличие от американской или английской — как взаимодействие отдельных людей, учреждений и обстоятельств. Поэтому советская ядерная политика часто представлялась как продукт советской системы и марксистско-ленинской идеологии или как выражение интересов какого-либо вождя. Только теперь, с окончанием холодной войны и распадом Советского Союза, становится возможным писать по-другому о советской политике ядерных вооружений, более уверенно рассматривать ее в контексте советской истории и истории холодной войны.
В этой книге советская политика в области использования атомной энергии рассматривается с момента открытия деления атомного ядра в самом конце 1938 г. до середины 50-х годов, когда Советский Союз испытал термоядерное оружие. В ней ставятся вопросы о том, почему Советский Союз решил создать ядерное оружие и как оно было создано, какое влияние оказал ядерный проект на советское общество и политическую жизнь и как обладание ядерным оружием сказалось на советской внешней и военной политике. В ней сделана попытка рассмотреть советский ядерный проект в сравнительном контексте, понять, как на него влияли другие ядерные проекты и как, в свою очередь, он влиял на них. В этой связи мне удалось привлечь прекрасные работы о политике ядерного вооружения Соединенных Штатов, Великобритании, Франции и Китая{2}.
В этой книге советский ядерный проект рассматривается в качестве самостоятельной темы с присущими только ей вопросами, отличными от загадок, решаемых при рассмотрении ядерной политики других государств. Освещаемый здесь период был страшным для советского народа: чистки 30-х годов, кровавая война с Германией, репрессивное правление последних лет сталинского режима. Послесталинская оттепель принесла только частичное облегчение. Советские ученые, инженеры, рабочие, руководители и политические лидеры жили и работали в условиях, разительно отличавшихся от существовавших на Западе, и их деятельность может быть понята только тогда, когда все это будет принято во внимание.
Материал в книге представлен в хронологическом порядке, хотя в последних главах различные аспекты советской политики рассматриваются в отдельности. Она начинается с описания развития физики в Советском Союзе в 20–30-е годы вплоть до открытия деления ядер. Заканчивается же она тремя тесно связанными событиями в критический шестимесячный период 1955–1956 гг.: первым испытанием супербомбы в Советском Союзе в ноябре 1955 г., отказом Хрущева в феврале 1956 г. от ленинского тезиса о неизбежности войн между капиталистическими странами и визитом И.В. Курчатова, научного руководителя советского ядерного проекта, в Англию в апреле 1956 г. Включение в книгу событий, последовавших за смертью Сталина в марте 1953 г., вызвано тем, что сталинские времена становятся более понятными, если проанализировать, как распорядились ядерным наследством его преемники. Более того, изменения, произошедшие в 1955–1956 гг., означают конец определенной фазы в ядерных взаимоотношениях между Советским Союзом и другими ядерными державами.
В первых двух главах книги рассматриваются советская наука в 20–30-х годах, сообщество физиков, существовавшее в политическом и социальном контексте сталинской системы, и состояние и развитие ядерной науки до открытия деления атомного ядра. В главе 3 анализируется реакция Советского Союза на открытие деления ядер в период до нападения Германии 22 июня 1941 г. В главе 4 исследуются обстоятельства, связанные с решением о начале разработки маломасштабного ядерного проекта во время войны, тогда как в главе 5 этот проект прослеживается до августа 1945 г. В главах 6 и 7 изучается влияние Хиросимы на советскую политику и организацию советской ударной[2] программы. В главе 8 рассматривается, как подействовала бомба на отношения союзников по антигитлеровской коалиции в течение полутора лет после Хиросимы. В главе 9 анализируется создание атомной индустрии, а в главе 10 рассказывается о конструировании и испытании первой советской атомной бомбы. В главе 11 рассматривается военная политика Сталина: шаги, предпринятые против атомной угрозы со стороны Соединенных Штатов, и разработка системы носителей советского ядерного оружия. Влияние атомной бомбы на советскую внешнюю политику в последние годы жизни Сталина обсуждается в главах 12 и 13. В главе 14 исследуется, как Советский Союз разрабатывал и испытывал термоядерное оружие. В главе 15 рассматривается советский подход к проблеме ядерного вооружения в первые три года после смерти Сталина, и в главе 16 освещается советская политика в области мирного использования атомной энергии.
Поскольку об истории советского ядерного проекта написано не так уж много, есть ряд вопросов, к которым должен обратиться любой пишущий на эту тему. Например, когда Советский Союз решил создать атомную бомбу? Какую роль сыграл шпионаж в советском ядерном проекте? Как именно понимал Сталин политическое значение бомбы до и после Хиросимы? Боялся ли он американского ядерного нападения или же был уверен, что войны не будет? Считал ли он, что Советский Союз выиграет эту войну? В существующей литературе нет определенного ответа ни на один из этих вопросов. Но если они так и останутся без ответа, в нашем понимании советской истории и международных отношений во время наиболее напряженного периода холодной войны останутся значительные пробелы.
Замысел книги, однако, определяется не только желанием восполнить пробелы в нашем знании истории ядерного оружия, но и существованием еще трех обширных тем. Первая — разработка ядерного оружия и средств его доставки. Вторая — отношения между наукой и властью. Третья — влияние ядерного оружия на международные отношения. Эти темы при изучении политики западных держав часто рассматриваются по отдельности. Я излагаю их все вместе по двум причинам. Во-первых, из практических соображений. Источники по истории советского проекта, несмотря на то, что они стали более открытыми, все еще слишком фрагментарны по сравнению с американскими и английскими. Однако имеет смысл посмотреть на проект с нескольких точек зрения в надежде, что они дополнят друг друга.
Вторая причина кроется в существе проблемы. Разные темы взаимосвязаны, что, я надеюсь, продемонстрирует эта книга. Взаимоотношения между учеными и политическими лидерами оказали влияние на решения по ядерному оружию, а ядерный проект, в свою очередь, влиял на эти взаимоотношения. Решения по ядерным вооружениям были вызваны международным соперничеством и, в свою очередь, влияли на международные отношения. Ученые лучше, чем другие, представляли разрушительную силу ядерного оружия, и они помогли политическим лидерам сформировать представление об этом оружии, а это новое представление, в свою очередь, повлияло на внешнюю политику. Такова взаимосвязь отношений, изучаемых в этой книге{3}.
Первая тема — разработка ядерного оружия — дала толчок к написанию книги. Во время холодной войны политологи спорили о динамике советско-американской гонки ядерных вооружений. Развивалась ли она по схеме «действие — противодействие», когда действия (или потенциальные действия) одной стороны провоцировали противодействия другой? Или она возбуждалась в одной или обеих странах некоей внутренней динамикой? Существовало несколько версий модели внутренней динамики, обусловленных, например, влиятельностью военно-промышленного комплекса или бюрократии, но основной предпосылкой было то, что объяснение советских или американских решений в области вооружений следовало искать внутри этих стран, а не в соперничестве между ними{4}.
Американская политика активно изучалась в рамках этих подходов, но было бы трудно применить модель «действие — противодействие» и модель внутренней динамики к Советскому Союзу. Модель «действие — противодействие» предполагает, что Советский Союз был государством, похожим на другие. Из подобного допущения следует интересный вопрос: в какой степени особый характер советского государства влиял на процесс выработки его политики и на саму политику? Модель же внутренней динамики слишком часто использовалась для того, чтобы выдвигать предположения относительно советской политики, например, следующее: советские вожди, будучи ленинцами, должны верить в победу Советского Союза в ядерной войне. Но эти предположения остаются предположениями при отсутствии доказательств. Остается главный вопрос: в какой степени советская ядерная политика объяснима с точки зрения международного баланса сил и в какой степени — с точки зрения специфического характера советского государства?
Один из вариантов ответа на этот вопрос сводится к анализу процесса развития технологий в Советском Союзе. Советский технологический уровень в общем был ниже по сравнению с уровнем в других странах, поскольку командно-административная система являлась препятствием на пути нововведений. Однако некоторые отрасли индустрии выглядели лучше, чем другие. Оборонный сектор был наиболее преуспевающим, так как политическое руководство отдавало ему наивысший приоритет. Его вмешательство способствовало прогрессу военного сектора, причем часто обусловливалось развитием техники за рубежом. Это само по себе обесценивает мнение о том, что советские решения по вооружениям были следствием только «внутренней динамики»{5}. С другой стороны, методы инноваций в производстве вооружений в Соединенных Штатах и Советском Союзе, как показал Мэтью Эванджелиста, различались{6}. Следовательно, не имеет смысла трактовать гонку вооружений лишь как соревнование между двумя идентичными государствами. Советская политика ядерных вооружений должна быть изучена в международном и внутреннем контекстах. Это не слишком неожиданный вывод, но из него следует, что история советской политики ядерных вооружений, в которой бы игнорировался или внутренний, или международный контекст, была бы явно неполной. Поэтому я попытался рассмотреть ядерный проект равным образом в обоих контекстах и отметить взаимовлияние внутренних и внешних факторов в разных точках их соприкосновения.
Эта книга не только о разработке ядерного оружия. Ее второй аспект — взаимоотношения между наукой и властью. Эти взаимоотношения в Советском Союзе выглядят очень сложными{7}. Коммунисты считали науку и технику прогрессивными, а также утверждали в сталинские годы, что имеют право определять, в чем заключается истинная наука. Режим поддерживал науку, но разрушал научные дисциплины. Развал генетики в Советском Союзе явился темой нескольких исследований{8}. Однако и то, как обстояло дело с физикой, представляет не меньший интерес{9}. Почему и как она выжила и процветала? Прислушивались ли советские вожди к советам, которые они получали от ядерщиков? Каков был механизм передачи руководству научных рекомендаций? Давали ли ядерщикам политическую власть их специфические знания? Все это имеет прямое отношение к вопросам разработки оружия и его накопления, и трудно понять ядерную политику, не принимая их во внимание.