— Ты нас понимаешь? — в отчаянии воскликнула Оливия, осознав бесплотность попыток.
Девушка сжала губы и показала на камень. Олвиия не сразу поняла её жест, и скорее в нечаянном жесте дотронулась до камня и получила импульс. И не поверила сама себе.
Дотрагиваясь вновь до камня, она не сводила взгляда с девушки, но та лишь кивнула. Ладонь прикоснулась к шершавой радужной поверхности и в голове зазвучало:
— Кто вы?
От неожиданности драконица шарахнулась от стены и врезалась спиной в Рокаэля. Когда его руки сомкнулись вокруг её плеч, она почувствовала как мужчина мгновенно напрягся.
— Все хорошо, — Оливия торопливо пальцами разомкнула замок рук наставника и вновь прикоснулась к камню. — Если я правильно поняла, она общается через прикосновение к камню.
* * *Тридцать четыре дня наедине с самой собой. Тридцать четыре дня испытания на прочность. Тридцать четыре дня без голоса и общения. Наказание за непослушание. Хорошо, хоть еду дали.
Справедливо? Оправдано? Милара так не думала.
Бесконечные хитросплетения туннелей перестали быть загадкой уже спустя неделю. Красота радужного камня перестала радовать глаза через две. А в нежной душе девушки нераспустившимся бутоном созрел бунт.
Приказы стали сыпаться на голову на следующий день, после смерти Закура. Гнома, подобравшего её в пеленках и спасшего от верной смерти. Милара исправно делала все, чтобы её не попросили, но с последним требованием она просто не могла согласиться. От одной мысли о браке с коротышкой её охватывала дрожь. И неважно, кем бы он ни был.
Гномья община решила сломить её. Они оставили девушку в заброшенных туннелях на два месяца для укрощения духа, однако только подстегнули внутренний протест. Милара никогда не сможет ублажать одного из этих снобов, с детства тыкающих в неё кирками.
Она была другая, и за это её не любили. Она была чужая, и за это её просто ненавидели.
Закур старался приобщить её к гномам, но девушка чувствовала их настоящее отношение и сторонилась контактов. Часто Милара мечтала родиться гноминей, но что‑то внутри все равно противилось такому желанию.
Гномы думали, что закрыли её. Одной из черт этого малого народца всегда была излишняя самоуверенность. Но только благодаря ей Милара нашла несколько выходов наружу, и давно бы уже убежала, если бы не было так страшно.
Нет, она и с Закуром выходила под голубое небо, но одной — никогда. Вырастивший её, как собственную дочь, гном, часто рассказывал и о мировом укладе, и о расах, но девушка так и не решилась сделать шаг навстречу неизвестному.
Она оправдывала себя, что надо вернуть голос. Вот тогда Милара бы решилась на побег. Девушка была уверенна, что о ней не особо бы и горевали. Скорее всего, даже вздохнули с облегчением. Ведь король Мирик после серии 'случайностей' запретил своим поданным вредить девушке.
Чувствуя себя бельмом на глазу общественности, Милара первое время получала удовольствие от одиночества. Но дни превратились в сплошную мрачную вереницу повторений, и девушка теряла надежду.
До этого дня.
Смотря на девушку, так похожую на себя, только со светлыми волосами, Милара впервые испытала чувство единства. Вот, такая же как она! Живая! Говорит!
Но трое мужчин за ней повергли девушку в пучину страха. Если маленький народец так зол, то, что же могут сделать эти огромные мужчины. Когда один из них, рыжий, как медь, сделал шаг вперед, все внутри Милары оборвалось. Она не слышала, что он ей говорил. Она видела только горящие глаза и грубые черты лица, и от этого ей хотелось кричать. И она бы это сделала, во всю силу своих легких… но не могла.
Гномы не церемонились с ней после смерти Закура. Щипки, пока гномини не видели, часто сопровождались сальными шуточками. Они не считали её достойной, и в тоже время Милара видела огонь в их глазах. Такой же, как у этого рыжего мужчины.
А вдруг, девушка не так добра, как кажется? Может, лучше сбежать и спрятаться? Они не смогут её найти, Милара была уверена. В искусстве пряток она была неподражаемая. Жизнь среди ненависти научит быть незаметной.
Но девушка, так похожая на неё улыбалась. Так открыто, что Миларе захотелось с ней поговорить. Она дотронулась до камня и знала, что если и девушка дотронется до радужной поверхности, то она сможет прочитать хоть некоторые из её мыслей. И сразу узнает, враг она или друг.
Мужчина за блондинкой, стоявший, словно сплошной монолит, вдруг пришел в движение, прижав к себе отпрянувшую от камня девушку, и угрожающе стрельнул в Милару глазами. Девушку прошиб пот.
Но мгновение спустя он разомкнул объятья и снова стал той самой серой стеной. Ни одной эмоции на лице. И это напугало девушку больше всего.
Третий мужчина держался в тени, но от этого не становился менее страшным. Неизвестность — зло. Милара давно это запомнила. И прикоснулась снова к радужному камню, чтобы понять, наконец, друзья перед ней или враги.
Она даже была готова навсегда отказаться от голоса, лишь бы выбраться наружу. И если люди перед ней могут ей помочь, Милара сможет обуздать внутренний страх и выбраться из этого кокона.
Надежда, что сородичи будут добрее, чем гномы, медленно распускала бутоны в сердце девушки.
Радужный камень был редким и высоко ценимым за свои свойства. Он мог передавать мысли на расстоянии. У правителя Мирика, говорят, была целая комната, а у некоторых зажиточных гномов девушка видала радужные камни в виде амулетов, и знала об их особенностях.
Разобрав один из заваленных ходов от скуки, она и не думала, что найдет собственный радужный туннель. Но сколько бы девушка не пыталась отковырнуть хоть маленький кусочек — все было бесполезно. Твердь оставалась твердью.
Желтой вспышкой радости в голове Милары отозвалось искреннее желание блондинки помочь. Она и правда думала о том, о чем до этого говорила. Но это только она. А что другие?
Вот так общаясь с помощью радужного камня, Милара попросила каждого прикоснуться к шершавой поверхности стен. Девушка больше всего на свете боялась услышать похотливые мысли, но сегодня судьба явно благоволила к ней.
И тот мужчина, похожий на стену, был искренен в своих мыслях. У него не было такого сильного желания помочь, как у девушки рядом с ним, но зато он вполне искренне беспокоился о ней. А, значит, просто не мог быть плохим человеком.
Рыжий мужчина нагнал румянец на бледные щеки Милары. Ничего чрезмерного, ничего навязчивого. Девушка даже была немного рада искренней симпатии со стороны мужчины.
А вот мужчина в тени медлил. И тем самым практически сподвиг Милару к побегу. Но потом девушка поняла почему. Он не думал о ней. Ему было все равно, оставить её здесь или взять с собой. Его волновала лишь она. Блондинка. Лив — так он называл её про себя.
Распутье. Покинуть привычный пузырь существования, дотронуться до хрупких стенок и вдохнуть воздуха? Или так и жить внутри, наедине с собой и на обозрении у чужого народа? Ответ для Милары был очевиден.
Девушка обвела вокруг опасных мест и провалов и показала выход наружу. Она с робкой улыбкой наблюдала, как трое мужчин и девушка с удовольствием подставляют лицо солнечным лучам, но сама не спешила выйти из тени туннеля. Страх вновь протянул свои корявые пальцы к ней.
* * *Теплое солнышко, такое родное и близкое, ласково грело кожу. На душе было радостно после удушливого мрака темных туннелей, и Оливия не могла надышаться свежим воздухом.
— Иди сюда, — поманила она рукой Милару, застывшую у выхода.
История девушки, рассказанная через камень, была грустна и пронизана одиночеством. Милара приоткрыла завесу своей тайны только ей, но и этого хватило, чтобы Оливия смогла, не раскрывая подробностей, настроить мужчин на содействие. Они просто не могли бросить девушку на волю судьбы.
Милара несмело сделала шаг, еще один, а потом торопливо приблизилась к девушке, озираясь по сторонам, словно загнанный зверек. Она часто — часто дышала, а широко открытые ореховые глаза умоляюще смотрели на Оливию.
— Ты теперь с нами, — девушка пожала руку Милары и она вздрогнула, как завороженная глядя на сцепленные руки. Уголок губ дернулся, а на грязной щеке появилась очаровательная ямочка. Но как только к девушкам подошел Навир, все дружелюбие улетучилось с лица девушки, сменившись напряженным взглядом.
Оливия видела, что мужчина переживал за найденную девушку. Он пытался задать пару вопросом о судьбе Милары, когда они шли по туннелям, но снежная драконица была вынуждена отказать ему. Это бы не её тайна, и она не имела никакого права раскрывать чужие секреты.
А Рокаэль следил за Маркелем. С каждым часом он все больше убеждался — этот ящер что‑то задумал. Весь его напряженный вид, отсутствующий взгляд и то, как он часто кривил губы, буквально, кричали Рокаэлю о том, что надо быть настороже.
А Рокаэль следил за Маркелем. С каждым часом он все больше убеждался — этот ящер что‑то задумал. Весь его напряженный вид, отсутствующий взгляд и то, как он часто кривил губы, буквально, кричали Рокаэлю о том, что надо быть настороже.
Выход из туннелей скрывался в густой листве кустарников у основания горы, а незнакомая местность добавляла причин для беспокойства. Мужчина никак не мог понять, где именно они находятся. Стороны света он определил сразу, так же, как и направление будущего пути, но сейчас у них была проблема поважнее.
Драконы упрямо игнорировали её на протяжении десятков часов, и теперь, когда перед ними был полный лес дичи и живности инстинкты так и вопили. На охоту, а после неё он не спустит глаз с этого чешуйчатого.
Трое мужчин отправились в лес, оставив костер на девушек и Милара, наконец, расслабила напряженные плечи.
При свете дня её грязная кожа бросалась в глаза, и девушка смущалась, думая о том, что пахнет она, наверное, просто отвратительно.
— Здесь есть недалеко ручей, я его слышу, — как будто читая мысли, сказала Олвиия. И Милара тут же вскочила с поваленного дерева, на котором до этого сидела с блондинкой.
Зудящее желание как можно быстрее соскрести с себя слой грязи было непреодолимым. И когда Оливия провела её к ручью, девушка не оглядываясь бросилась к нему.
Гномы дали ей воду, но девушка тратила её очень экономно. А теперь живительная влага струилась по рукам, и Милара с удовольствием набирала полные ладошки воды и мыла лицо.
— Я отвернусь, а ты пока помойся нормально. Это, конечно, не река, но и на том спасибо, — Оливия отвернулась от девушки, и уже через секунду раздался шум ткани.
Милара, забыв обо всем, смывала с себя следы прошлой жизни, надеясь, что ручей унесет с собой не только грязь и пот, но и все невзгоды и беды. И даже не заметила пары глаз, следящих за ней из тени листвы.
* * *Рокаэль поймал крупного кварка и нес его на плече, задевая рогами ветки деревьев и даже не замечая этого. В своих мыслях он был далеко отсюда — в прошлом.
Над тренировочной площадкой тем днем из воспоминаний едва взошло солнце. Привычно крутя метательный нож в руках он вышел на середину и уже приготовился отправить острие в полет к цели, как посторонний шум заставил замереть на месте.
Маленькая леди, дочь его лорда, шумно сопела носом и не замечала мужчину. Она так злилась на огромный меч, который не могла поднять маленькими ручками, что не удержалась, отбросила все воспитание, и топнула ногой по земле, подняв облако пыли.
Меч выскользнул из ладошек и упал, придавив один из пары длинных хвостов, украшенных голубыми лентами. Слезы брызнули из глаз, но ни один звук не вырвался изо рта девочки. С большим трудом освободив свои волосы, маленькая леди сжала губки и внимательно посмотрела на меч.
Рокаэль замер, узнав взгляд. Так смотрит боец на своего врага, когда знает, что тот вдвое больше и сильнее его, но не собирается сдаваться. Взгляд, полный решимости, гордости и злости. Мужчина не ожидал увидеть такой взгляд у девочки, не доходящей ему до пупка. Так же, как не ожидал того, что случилось после.
Девочка, шумно дыша, подняла меч за рукоять, и острый кончик вонзился в землю под собственной тяжестью. Крохотная ручка обхватила светлый кончик волос и наклонилась над мечом. А когда она встала, на землю желтой растрепанной кистью упали волосы.
— Вот так‑то лучше, — довольно кивнув самой себе, сказала маленькая леди…
Рокаэль улыбнулся своим воспоминаниям, открыто и тепло. Он уже тогда знал, что из неё вырастет отличный воин. Но она выросла еще и отличным человеком с доброй душой, чему он мог убедиться совсем недавно.
Обычно воины черствели к её годам, теряли возможность сильно сопереживать и сочувствовать. Он прекрасно знал, что Оливия побывала не в одной передряге, но внутренний свет все равно светился в ней. Как наставник он хотел посоветовать ей быть сдержанней, ведь её чувства враг или предатель может легко обернуть против нее. Но как временный муж он отложил этот разговор. Просто захотел еще немного пропитаться той аурой добра, что расходилась, словно круги по воде, вокруг девушки.
Рокаэль обязательно скажет ей позже.
* * *Навир так и не смог отойди далеко от девушек, как бы себя не уговаривал.
'Просто меры безопасности' — говорил он сам себе.
Пара ушастых уже были связаны веревкой и только ждали свежевания, а мужчина все не отводил взгляд от кожи, которая с каждым мгновением становилась светлее.
'Ей нельзя долго быть на солнце' — бледная кожа, вся в красных полосах от ногтей девушки, которыми она отбирала грязь, так и стояла перед глазами мужчины.
Он сам был рыжим, а у таких, как он, тоже была чувствительная кожа. Именно поэтому он так любил свое второе обличие. Чешуя никогда не покраснеет под агрессивными солнечными лучами, никогда на ней не появятся болезненные пузыри. А вот коже Милары это все грозит уже здесь и сейчас.
Когда девушка повернулась к нему лицом у Навира впервые в жизни вспотели ладони. Как у какого‑нибудь мальца! Как будто он никогда не видел женской груди!
Разозлившись на себя, он позабыл о своей добыче и пошел прочь. Ему самому было бы не лишним остудиться. Где же эти леденые реки, когда так нужны?
Через пять минут он вновь стоял на страже женского покоя. И ничего не мог с собой поделать. Только больше он не делал ошибок — он не смотрел в сторону ручья.
Навир много работал над собой. Развивал не только тело, а самоконтроль. Контроль над чувствами. Кода имеешь дело с ответственными миссиями снежного лорда, ни одна лишняя эмоция не имела права проскользнуть на лице.
А уж его мимика всегда балы щедра на краски. Особенно, на алый окрас щек в юношестве. Годы не прошли зря — он в идеале владел своим лицом. Но эта чумазая девушка, Милара, заставляла его вспоминать все методики по обретению самоконтроля. Давно он этим не развлекался!
* * *Душевный подъем Милары не могло испортить ничто: ни необходимость одеть грязное платье, ни пугающий своей безграничностью горизонт. В её памяти навсегда останется внутреннее ощущение свободы, когда она, смыв грязь у ручья, окинула лесистую местность взглядом и поняла — прошлое позади, сейчас начинается новая жизнь.
Она больше не будет гнуться к земле, чтобы казаться меньше в толпе гномов. Больше не будет слышать за спиной смешки, не будет реагировать на колкие фразы о её происхождении. А главное — не будет бесконечной полутьмы вокруг неё. Теперь рядом с Миларой были такие же, как она, и небо. Девушка чувствовала себя другой, как будто скинула оковы и цепи, сковывавшие её душу. Она наконец‑то могла познакомиться с собой настоящей, не притесненной гнетом и предрассудками, имеющей свободу выбора.
Гномы лишили её голоса, оставляя с наказанием один на один и Милара могла поговорить с собой только в мыслях. Но это была маленькая плата за новую жизнь. Даже если девушка навсегда останется без голоса — так тому и быть.
Оливия ободряюще улыбалась, и ей в ответ не возможно было не улыбнуться. Девушка доверяла светловолосой девушке с добрыми глазами. На её вопросы, есть ли у нее магия, способности или дар, Милара и сама не могла ответить — она не знала. Пожимая плечами, девушка смотрела на голубую палитру небес и улыбалась. Теперь она могла себе это позволить.
Снежной драконице не хотелось спугнуть эти минуты счастья Милары. Было видно — они были так редки в жизни девушки, что каждое мгновение становилось бесценным. А уж есть ли в ней магия или нет — они все равно скоро узнают.
Оливия чувствовала в ней что‑то знакомое, но не родное, как, если бы почувствовала рядом снежную драконицу. Ощущения сбивали с толку, и девушка решила сначала послушать впечатления мужчин. У них было больше опыта в этих делах, и она не отметала возможность, что Милара принадлежала к неизвестной Оливии расы.
Как же было жалко, что не удалось захватить с собой хотя бы два радужных камня. Милара бы могла рассказать намного больше, чем успела за те минуты в туннеле. У Оливии создавалось ощущение, что жестами девушка могла передать крупицы того, чем на самом деле хотела поделиться.
Собирая сухие ветки, Милара не отходила далеко от Оливии, то и дело останавливаясь и недоверчиво поглядывая на снежную драконицу, пока та рассказывала о Снежной долине и её жителях. Глаза найденной девушки горели ярче двух факелов, и она впервые поблагодарила гномов за то, что те не лишили её еще и слуха. Такие истории она просто не могла бы пропустить! Там был целый мир, готовый встретить и принять её, и Милара с трудом удерживала слезы.
Мужчины по одному вернулись к горящему оранжевым пламенем костру, и найденная девушка вновь спряталась в скорлупку отстраненности. Но никто не выделял её, не заставлял что‑то делать и Милара постепенно оттаивала.