— Винда? — поднял брови насмешливо Рокаэль. — Давно не дегустировал и наслаждаешься вкусом?
Парник усмехнулся, чуть подавшись вперед:
— Баба хороша. А винда всегда прекрасна!
Рокаэль равнодушно мазнул взглядом по овалу лица брюнетки на портрете и сказал:
— Не в моем вкусе.
И, не прощаясь, вышел, как здесь было заведено — ни одного приветствия, ни одного прощания там, где смерть ходит рядом.
Улица была наполнена жизнью и суетой, вокруг сновали торговцы краденым, с виду совершенно приличные, но Рокаэль мог сразу вычислить их из толпы. С виду чистый район, только бедноват, и чужак ни за чтобы не сказал, что у этих домов плохая репутация. Скромно и со вкусом — так все выглядело вокруг, в том числе и граждане.
Вдруг женский крик огласил округу, и Рокаэль сорвался с места, нутром чуя неладное. Крик был такой животрепещущий, переворачивающий все внутри, что не оставалось сомнений — дамочку не напугала мышь, там что‑то пострашнее.
Крик слышался откуда‑то сбоку, вдали от толпы, и, обернувшись драконом, взмыл в небо, чтобы как можно быстрее найти девушку.
Пролетев над крышам домов, он заметил тонкую щель переулка. Рокаэль летел вдоль него, пока не наткнулся взглядом на два силуэта. Стремительный спуск вниз, и вот он уже стоит рядом с ними на двух ногах, уверенный, что именно отсюда и шел крик.
— Милара! — он удивленно кивнул спасенной недавно девушке и был очень удивлен ответом.
— Она… — дрожащим пальцем девушка показала на лежащую брюнетку. — Она…
Рокаэль заглянул в полные отчаяния и испуга глаза Милары, и решил оставить расспросы на потом. Ведь, переведя взгляд на лежащую на земле девушку, понял — он нашел пропажу. Бриджит.
* * *Что ощущал Рокаэль, глядя на бывшую любовницу? Жалость? Печаль? Боль?
Нет, он ощущал пустоту там, где раньше были чувства к ней. И легкую грусть за чью‑то смерть. Воин, он привык к смертям, но даже Рокаэль сейчас не мог не заметить, как изменилось лицо Бриджит. Это была она и не она одновременно. Правду говорят, что ты там, где душа, а в этом теле души больше не было, одна оболочка.
Приехали дознаватели, допросили, составили опись места преступления и прочесывали переулок в поисках следов. Увезли тело девушки, завернутое в специальный мешок, а на земле осталось темное пятно. Странно, но оно не было кровавым.
Оливия, нежно тронув его за руку и заглянув в глаза, прошептала что‑то утешительное. Рокаэль не разобрал слов, но был признателен ей за заботу. Она пришла забирать Милару, с которой уже поговорили и дознаватели и психолог, и, помахав рукой, поспешила увести прочь шокированную девушку.
Все уже ушли, а он так и стоял там, в узком переулке, пока его не тронул за плечо Навир.
— Тебя вызывает Сандар, — тихо сказал он.
Рокаэль прошел пару шагов и молча взмыл в небо. Все‑таки, для него это была не очередная из увиденных смертей, как бы он не хотел себе признаваться.
* * *Весть о смерти Бриджит застала Маркеля в своих покоях. Он как раз переворачивал вещи жены в поисках улик, и в итоге был награжден пакетом экзотических орехов. Огненный дракон мог дать хвост на отсечение, что это были именно те орехи, из‑за которых Оливия лишилась магии.
Стук в дверь заставил его убрать пакет в ящик стола, а самому оглядеть комнату, перевернутую вверх дном. Бриджит была умной женщиной, и даже этот пакетик она запрятала так, что Маркелю пришлось перерыть всю комнату и изрядно попотеть, чтобы его достать.
— Кто? — недовольно спросил огненный. Он никого не ждал, но в нынешнем положении могло случиться все, что угодно.
— Дознаватели, по поводу Вашей жены, — а вот этой фразы мужчина ждал меньше всего. Его взгляд метнулся к ящику, но подумав о том, что он переложит орешки позже, Маркель открыл дверь.
— Мы с плохими новостями лорд, — почтенно поклонился огненный дракон, а снежный, стоящий рядом, лишь немного опустил голову. Два дознавателя, как теперь везде и кругом, работали в паре. Интересы касались обоих сторон, поэтому такой дуэт не был удивителен.
— Сандар просит Вас пройти к нему, — продолжили они, и Маркель, немного оцепенев, закрыл за собой дверь и пошел к кабинету снежного лорда.
И не видел, как тем временем к дознавателям присоединились еще трое снежных и трое огненных и, достав ключ, начали обыск.
* * *— Не позволю! — отец Маркеля бушевал, но Сандар был непреклонен.
— Убитая жила там, это необходимая процедура.
— Там живет мой сын, и если Вы забыли, я напомню, он — огненный лорд. Это неприемлемо!
Сандар чудом не скривился от такого восхваления собственного отпрыска. Неприкосновенный Маркель! А вот, судя по докладу Рокаэля, к нему стоило присмотреться внимательнее. И пустынных он учуял, и Бриджит — его жена и пустынная драконица. Многое, слишком многое могло быть неправдой. Слишком многое могло быть сфабриковано. При всем его уважении к огненным, контакты с которыми только начали налаживаться, Сандар не собирался закрывать глаза на что либо.
— Это заткнет все злые языки. Вопросов к мужу убитой у общественности будет и без того много, ты знаешь это и без меня. У нас есть основания полагать, что Бриджит была причастна к временному лишению магии у моей дочери и обыск расставит все на свои места.
Огненный дракон вынужден был согласиться с доводами Сандара. Лишение магии, пусть даже временное — серьезное преступление.
* * *Смерть может иметь множество цветов и оттенков. Кроваво — красный — для потерявшего свою половинку. Ядовито — зеленый — для того, кто узнал о смерти врага. Пепельно — серый от своей безжизненности — для родителей, потерявших своего ребенка.
Для Маркеля смерть Бриджит окрасилась в черный цвет. Словно темная беззвездная ночь накрыла его со всех сторон, сжимая невидимые руки вокруг горла. Нет, не подумайте, не из‑за любви! Из‑за неба в мелкую клетку.
Орешки, химера их раздери! И на пакете, в котором они находились, остались именно его следы. И больше никаких, ни единого! Бриджит оказалась сообразительнее его.
— Самоуверенный болван! — железная чаша полетела в купритовую стену, стукнулась об каменную поверхность, блокирующую магию, и, противно звякнув, упала на пол. Маркель проклинал то мгновение, когда так самонадеянно сунул злополучные орешка в ящик стола, а не спрятал в свой магический тайник. До него бы не один дознаватель не добрался бы. А теперь он, словно зверь в клетке, метался по тюремной камере и сыпал проклятия.
— Меня оправдают, — говорил он сам себе, стараясь загнать злость внутрь. Он уже недавно спустил её сцепи, и теперь расплачивался за это пребыванием в сырых тюремных 'апартаментах', вместо комфортного домашнего ареста. Но он был так зол, что ему не только приплели орешки, но и показали записку, в которой якобы он, Маркель, угрожал своей жене убийством, если она не будет держать язык за зубами, что у мужчины просто снесло крышу…
— Сорвался, сам виноват, — окошко для наблюдения было открыто, и в нем мелькнуло обеспокоенное лицо его отца. Маркель усмехнулся, подумав, что тот впервые в жизни так рьяно отстаивал права сына и его невиновность перед другими. Смешно! Когда он — взрослый и состоявшийся мужчина, отец стал вмешиваться в его дела! Где он был раньше?
— Сын… — словно не сказал, а каркнул его отец, закашлявшись. Передать поддержку через слово ему не удалось, и он попробовал исправить это: — Я все улажу.
Как же! — хотелось сказать Маркелю. А как же: 'Ты мужик, ты должен все делать сам!' 'Твои проблемы — это только твои проблемы'. 'Совет? А голова тебе на что?!'
Теперь ему не нужны были никакая помощь и советы. В его голову вдолбили, вколотили, воткнули, словно лезвия 'истины'. И поздно было что‑то менять. Он сам о себе позаботится.
Видимо, его отец все же что‑то уловил в его мимике.
— Марк, я… — но ему не суждено было договорить. В коридоре появились охранники и сообщили, что привилегированное свидание огненного лорда закончено.
— На допрос, — сурово сказал один из них, когда посетитель скрылся из вида. — Выходи…те медленно в коридор! Потом лицом к стене и без резких движений. Помните — магия здесь блокируется, и одного удара пиком хватит для того, чтобы… обездвижить Вас надолго.
Маркель скривился от официального тона, и как будто нехотя встал. Наручники сковали его руки, и он сдержал рык. Эти ребята явно не привыкли уважительно говорить с задержанными. В их речи чувствовалось, что они буквально одергивали себя, заменяя привычные грубые фразы на более приемлемые в отношении огненного лорда. Что ж, это только младшие прислужки, много ли стоило от них ждать? А вот настоящие звери допроса уже ждали его в другом месте.
Коридоры, безликие и безрадостные, пахли потом и отчаянием. Многие за этими бесчисленными дверями уже не увидят небо, не изрешеченное окном тюремной камеры. Это место давило, мяло психику, словно тесто в руках умелого кондитера. Маркель как‑то слышал, что снежные драконы здесь дотошны, но почти всегда докапываются до правды.
'Надеюсь, я не стану тем самым исключением', — подумал он, заходя в открытую мужчиной в форме дверь. Кипенно — белая комната, неуютная, пустая, бездушная — то, что надо для проведения допросов. Его взгляд спокойно прошелся по трем суровым лицам дознавателей, сидящих за столом, и задержался на четвертом, которое совершенно не думал здесь увидеть.
— Садись, Маркель, — Рокаэль указал рукой на одинокий стул по другую сторону стола от мужчин, и снова скрестил руки на груди. Сам снежный дракон стоял в паре метров от стола с небольшой стопкой бумаг и внимательно наблюдал за каждым движением Маркеля. Этот гад бы точно засадил бы его надолго, если бы мог!
А сможет? Маркель не стал лгать самому себе. Не время раздумать собственное самолюбие — он в жопе!
Начался стандартный допрос, не отличимый ничем от тех, на которых присутствовал огненный лорд на своей земле. Один дознаватель задавал вопросы, второй записывал, тщательно анализируя и составляя только ему понятные схему, третий — считывал эмоции, благодаря своему дару. Маркель уверен — эти три мужчины прошли огонь и воду, чтобы попасть на эту должность.
Профессионализм и твердость сквозили в каждом движении, к каждой черточке лица. Один лишь Рокаэль выбивался из этой братии своей развитой комплекцией и живым взглядом. Эту же троицу, казалось, невозможно было пронять ничем, даже если бы он сейчас признался в организации всех нападений на Снежную долину — на их лицах не дрогнул бы не один мускул.
Одно и то же, одно и то же, и так до бесконечности. Миллион преобразований одних и тех же вопросов, призванных сбить с толку и совсем невинные, чтобы ослабить внимание и снизить бдительность. Но Маркелю нечего было скрывать. Даже когда вопросы стали касаться его интимной жизни с женой, он отвечал откровенно, понимая, что все его ответы считывает и анализирует тот третий дознаватель, и чем больше у него будет данных, тем лучше же для Маркеля.
Шел седьмой час допроса. Часы на стене только отвлекали своим тиканием и внутри мужчины зрело раздражение. Голод стал подтачивать зубы, и живот неприятно сводило. Так уж получилось, что он не ел почти сутки. Его стал бесить четвертый, замерший каменным изваянием и не сводивший с него взгляда. Рокаэль его раздражал куда больше, чем часы и чувство голода.
'Отлично, на нем и сосредоточимся, это уже привычно' — подумал про себя Маркель, приободрившись. И стал поглядывать на Рокаэля, заряжаясь от чувства ненависти к нему. А снежный дракон как будто только этого и ждал. Ждал, когда Маркель дойдет до своего предела терпения.
— Сколько ты заплатил Мари? — спросил Рокаэль, и ненависть океанической волной отхлынула от огненного лорда от чувства замешательства.
Какой Мари? Кто это еще такая?
— Я не знаю никакой Мари, — озвучил Маркель вслух, и третий дознаватель еле заметно кивнул Рокаэлю.
— Ты тоже её убил? Может, закопал? — Рокаэль давил намного сильнее, и из‑за того, что Маркель был уже прилично выжат, он не мог реагировать на него так же спокойно, как и на дознавателей. Этот снежный жутко бесил его! Разодрал бы, если бы не наручники, собственными руками! Просто так, без магии!
— Заключить сделку со служанкой Оливии же так просто! Ты подкупил Мари и лишил дочку снежного лорда магии! Ты подверг её жизнь смертельной опасности! — Рокаэль говорил это, словно хлестал кнутом, вызывая гневный отклик в душе Маркеля.
— Да пламя тебя раздери, я бы никогда не сделал Лив плохого! — нервы, наконец, не выдержали, и Маркель вскочил со стула.
— Сядьте, — тут же раздался холодный как металл голос одного из дознавателей. — И успокойтесь.
Проще сказать, чем сделать! У Маркеля поддергивалась щека, а глаза расчленяли Рокаэля на куски. Но он все же сел, медленно, с напряжением в каждой мышце тела.
А Рокаэль снова переглянулся с третьим дознавателем, немного расслабился и продолжил:
— Так выгодно все свалить на пустынных, да? — спросил снежный дракон и Маркель топнул от злости. Сколько еще хотят на него повесить?
— Карту ты зачем подбросил? — продолжал издеваться над ним Рокаэль. — Хотел, чтобы мы прониклись масштабами?
Маркель стал успокаиваться, когда вопросы не задевают его Лив, он может совладать с собой. Он должен. Он — огненный лорд, пример для своих людей, и не будет вестись на провокации.
— Достаточно, он открылся, — вдруг сказал третий дознаватель, и встал из‑за стола. За ним поднялись двое его коллег, — Он не виновен.
Четверо охранников вошли и замерли в дверях, вытянувшись по струнке.
— Да что происходит? — Маркель чувствовал, что ничего не понимает.
— Тебя оправдали — вот что происходит, — Рокаэль скинул давящую ауру, с которой задавал вопросы, словно плащ с плеча. Нет, он не проникся к Маркелю теплыми чувствами, не был на его стороне. Но смотрел с заметным облегчением.
— И давно ты дознаватель? — сквозь зубы прошипел Маркель.
— Я не дознаватель. Но я потребовался, чтобы вывести тебя на настоящие эмоции, — пожал плечами Рокаэль, и пошел по направлению к двери. Остановился на мгновение, и сказал: — Тебе повезло, так быстро эти стены не покидал еще ни один дракон.
Снежный дракон выскользнул из поля зрения и на место него пришли четыре силу. та охранников. Руки лишились оков и, словно каменная глыба упала с плеч Маркеля. Он и не думал, что эти два связанных металлических кольца настолько угнетали его.
* * *Мари, где же Мари?
Оливии так не хотелось верить, что её служанка была причастна к потере магии, что до последнего надеялась, что девушка в шоколадном платье откроет дверь и еле уловимо улыбнется, смахнет пыль, расправит шторы и заправит постель. Но Мари не появилась не в день приезда, ни на следующий день.
На все вопросы к окружающим был один ответ — в вечер перед возвращением Оливии служанку видели в своей комнате. Куда она вдруг исчезла — не знал никто. А сын кухарки Паврус сказал ей по секрету, что Мари ругалась, как сапожник, идя по коридору к себе в каморку.
Теперь Оливия боялась, что с Мари произошло то же, что и с Бриджит. И лишь одно удерживало девушку от того, чтобы не перевернуть весь замок и не опросить каждого — Милара. С тех пор, как Оливия забрала её с того переулка, девушка ходила в странном оцепенении и беспрестанно наматывала волосы на палец. Нервы…
— Что же это за зверь сделал? — это был её первый вопрос за полдня, который услышала девушка. Не считая пары отстраненных слов, когда она уводила Милару с места преступления. И даже этой малости Оливия была рада. И всеми силами утешала бедняжку, отвлекала и настраивала на более позитивный лад насколько могла.
Но и сама Оливия была не всесильна. Её моральный резерв был истощен злоключениями и потерей маги, душа — пронзена тревогой за родную долину, а сердце металось в смятении. В голове постоянно крутились слова отца, приказавшего всем своим доверенным лицам искать предателя в каждом. Без исключения.
За эти два дня прошло бесчисленное количество совещаний. На некоторые Оливию не пускали даже на порог, но она понимала причины таких действий, зная своего отца. Сандар в первую очередь проверял своих людей и их окружение. Давал дозировано информацию о дальнейших планах снежных драконов своим людям, которых по двое — трое приглашал к себе в кабинет. Что‑то он сказал и ей, прекрасно понимая, что предатель может быть и среди тех, кто крутится около дочери.
Не только его люди расставляли ловушки, чтобы найти крысу, но и он сам умело разделил информацию между своими доверенными лицами, и с замиранием сердца надеялся, что никто из его преданных драконов в этом не замешан.
Арест Маркеля был последней каплей, переполнившей чашу внутреннего контроля девушки. Как бы сейчас она не относилась к огненному, но она не хотела видеть в нем убийцу и предателя. Так же, как и в Мари. Но улики, улики…
И это томящее ожидание правды! Не от Мари, от Марка. Как давно она не называла его так…
Нет, в ней не проснулись чувства, не воспылал вновь костер любви. Она его жалела и была уверена — смерть Бриджит не на его совести. Чтобы он не говорил Оливии, драконица не могла забыть той огненной страсти на ковре перед 'выбором', свидетельницей которой она стала. От таких женщин мужчины не уходят, ведь так?
Ей было невдомек, что вся эта страсть, сгорая, обнажала гнилую сущность женщины, отвращая мужчину. Не думала, что поддавшись соблазну, он теперь каждый день клял небеса за помутнение рассудка и потерю невесты. Оливия лишь сожалела, что не разглядела его кобелиную натуру раньше, и все вышло вот так.
Милара уснула в своей комнате прямо в одежде, и Оливия не стала тревожить вымотанную тяжелым днем подругу. Да, именно так она считала её, и никак иначе.
Звезды заглядывали в окно, словно прислушиваясь к засыпающему замку, а на душе снежной драконицы были борозды от когтей судьбы. Дико хотелось их залечить, сейчас же, не откладывая и не ожидая, как время — лекарь стянет края ран. Но как?