– Прототип парка культуры и отдыха?
– Только он не пускал туда никого, вел очень уединенный образ жизни.
– Прямо как ты, – отметила Яна и встрепенулась: – Постой! Ты говоришь, замок выглядел сказочно? Но – ты, конечно, извини – твой замок очень мрачный и приземленный.
– А почему ты решила, что я рассказываю о своем замке? – усмехнулся Эрик.
– Так это всего лишь легенда? – разочарованно протянула Яна.
– Нет, не легенда. Ты дослушаешь или нет? Что ж ты такая нетерпеливая?
– Век скоростей и компьютерных технологий, надо за всем поспевать, – пояснила Яна.
– Понятно. Уж ты-то точно за всем поспеваешь, – хмыкнул Эрик. Наконец-то автомобиль выехал из туннеля. Свет резко ударил в глаза, но рассказчик как будто и не заметил, продолжал: – Парк вокруг замка был действительно великолепен. Розы, магнолии, кипарисы, экзотические лианы. Также были сооружены фонтаны и искусственные водоемы с нежными лилиями. Растения словно пропитывались аурой друг друга, росли с бешеной скоростью и поражали страшной красотой.
– О, ты хорошо сказал! Красота вообще страшная сила, – согласилась Яна, выставляя ладонь со своим угрожающим маникюром в окно под свежий ветерок.
– Но за красотой надо было ухаживать – поливать, подстригать, удобрять…
– Неужели сам князь всем занимался? – спросила Яна.
– Он был художником внутри и четко отслеживал, как бы сказали сейчас, работу мастеров-профессионалов как внутри здания, так и снаружи, но, естественно, у него бы не хватило физических сил присматривать за всем на такой территории самому. Дизайн ландшафта князь разработал сам, а ухаживать за великолепным парком был приглашен один очень хороший садовник. Со временем садовник стал лучшим другом князя. Он был немногословен, умел слушать, и князь долгими вечерами изливал ему душу, повествуя о своей несчастной любви. Садовник, имевший верную жену и здоровых детей, глубоко сочувствовал князю и почему-то понял его тонкую душевную организацию. Он, в отличие от многих, не унижал его, не смеялся над ним за глаза, не просил его забыть неблагодарную женщину и найти себе более достойную.
– Друзья, которые искренне понимают и сочувствуют, очень важны, – задумалась Яна, тут же вспомнив всепонимающие светло-карие глаза своей единственной подружки – юриста Аси Кудиной.
– Друзья очень нужны, – согласился с ней Эрик. И спросил: – А ты веришь в дружбу между мужчиной и женщиной?
– Я – да! – сразу же ответила Яна. – А ты?
– Я тоже.
– Вот и славно! Я совершенно не против с тобой дружить. Ты мне чем-то импонируешь.
– Нет уж! С тобой я дружить не буду, – сразу же буркнул Эрик, и в этот момент машина въехала в очередной туннель.
– Почему? – обиделась Яна.
– Я верю в дружбу между мужчиной и страшной женщиной, – пояснил Эрик, улыбаясь. – А ты мне чертовски нравишься. Какая уж тут дружба, если имеет место быть чертовское влечение?
– Вот именно – «чертовское»! – показала ему язык Яна, пытаясь скрыть свое смущение. – И чем закончилось-то?
– Ах да, я отвлекся…
– Дай предугадаю! Конец печальный?
– По-другому и быть не могло, – вздохнул Эрик, и лицо его залил солнечный свет – туннель оказался много короче предыдущего. – Женщина, в которую был влюблен князь, умерла на чужбине от туберкулеза в возрасте тридцати лет, а князь, когда узнал о ее смерти, лишился рассудка.
– Он потерял смысл жизни, – прокомментировала Яна.
– Он потерял надежду, – кивнул Эрик. – Князь стал еще более нелюдим, замкнут и более того – агрессивен. Простой народ стал бояться даже подходить к ограде его парка, так как хозяин мог внезапно наброситься с садовыми ножницами в руках. В порыве ярости он мог срезать головки роз, а потом плакал на плече у своего садовника и просил вырастить кусты снова, так как «его любимая смотрит на них с неба и радуется». Он перестал следить за замком, а также за своим внешним видом, создал две комнаты в черно-красной гамме и оградил свое владение кольями. Поймали его за интереснейшим занятием – вырыванием трупов из земли и украшением их черепами своей новой гостиной. Князя отвезли в психиатрическую больницу, там он и умер. Садовник до конца остался верен своему хозяину, то есть уже другу. Он же и организовал его похороны, а потом принял его сына, приехавшего вступать в наследство.
– Тоже подружились? – улыбнулась Яна.
– Не то слово! Дети садовника подружились с новым князем, а потом и внуки с внуками князя.
– Понятно, пошла своего рода наследственность. Раньше хорошие слуги так и прислуживали хозяевам – из поколения в поколение.
– Точно!
– А в чем суть истории? – спросила Яна, заглядывая Эрику в лицо.
– Перед смертью князь, построивший замок, завещал его…
– Детям своей возлюбленной? – прервала его Яна.
– Не угадала.
– Своим детям?
– Опять мимо.
Яна растерянно похлопала ресницами.
– Своему садовнику, – не стал томить ее Эрик.
– Вот это дружба! Больше, чем дружба! – ахнула Яна.
– Да. И номинально замок стал принадлежать фамилии садовника, ему со временем, перед смертью, дали титул князя, который перешел и его детям. Но они были очень хорошие люди и всегда позволяли проживать в замке потомкам самого князя, воздвигнувшего его. Они понимали некоторую несправедливость, допущенную князем по отношению к своим детям. Те-то не были виноваты, что он так и не прикипел к семье душой, что он всю жизнь мучился бредовой идеей о своей несбывшейся любви.
Эрик плавно остановил машину и посмотрел на Яну.
– Сделаем санитарную остановку? Я перекурю… К самолету мы успеем.
– Конечно! Кстати, если ты устал, я могу сесть за руль, – предложила Яна.
– Нет, нет. Мне надо всего пять минут, и я буду в форме.
– Не доверяешь женщине за рулем? – прищурила хитрые глаза Яна.
– Очень доверяю, но ты слушаешь меня с таким интересом, прямо-таки открыв рот, что, боюсь, пропустишь въезд в туннель или поворот на Цюрих, – засмеялся Эрик, отходя в сторону и закуривая сигарету.
Яна с интересом наблюдала за ним.
– Не знала, что ты куришь.
– Увы. Давно и помногу.
– Эрик, а у тебя есть девушка? Извини, что спрашиваю, это твое личное дело…
– Если спрашиваешь, значит, тебе интересно. Постоянной девушки у меня нет. Перебиваюсь…
– Подножным кормом? – догадалась Яна.
– Случайными подружками, – засмеялся он.
– Что так?
– Да как-то так… Когда-то любил, не сложилось… а потом никто не зацепил…
– А я?! – возмутилась Яна.
– Так было до тебя, конечно.
– А история еще не закончилась? – заинтересовалась она.
– Она из тех времен постепенно вплелась в наши дни.
– Потомки князя влезли в замок и теперь их оттуда не выгонишь? – догадалась Яна.
– Правильно, он уже давно разделен на две половины – в одной живут потомки садовника, а в другой потомки хозяина замка.
– И они враждуют? – поинтересовалась Яна.
– Еще как! – заверил ее Эрик, потушил окурок и вернулся за руль. Машина снова рванула в путь.
– Каждая семья хочет доказать свою правоту владения этим объектом и хочет завладеть всем замком целиком. Были уже и суды, и собирания подписей, и драки… А тут еще объявился потомок возлюбленной князя. Пра-пра-пра-пра…
– Понятно, – кивнула Яна. – Он тоже предъявил свои претензии?
– Точно. Считает, ради его родственницы вся эта красота строилась, значит, ему и должна достаться по наследству.
– Да уж… Хотя что удивляться, из-за комнаты в коммуналке родственники могут друг друга поубивать, а тут целый замок! Странно, что до сих пор еще не убили кого-нибудь.
Эрик странно посмотрел на нее и обронил:
– Вот уж не хотелось бы, чтобы дошло до крайностей.
– Ты так на меня смотришь, словно я за убийство. Я – против, можешь не сомневаться.
– Я и не сомневаюсь, хотя… По-моему, тебя так и тянет сунуть нос не в свое дело.
– Смерти я никому не желаю, – ответила Яна, прикрывая окно, так как у нее уже начала болеть голова от сквозящего ветра. – Я только одно почувствовала, а именно – твою личную заинтересованность.
– Я давно понял, что ты женщина очень проницательная. У меня заинтересованность одна: может пострадать мой друг, чего я, конечно, не хочу.
– И кто же он такой?
– Очень хороший человек и наследник того самого садовника.
– Ах, вот оно что… – вздохнула Яна. – Теперь понятно, почему ты так хорошо знаешь всю эту историю.
– Да уж, можно сказать, из первых уст.
– А почему ты решил, что твой друг может пострадать?
– Густаву в последнее время кто-то угрожает. Причем сам-то он в том ни за что не признается, мне сообщила его экономка Кристина. Я только заметил, что он стал мне реже звонить, ссылаясь на занятость, а голос у него в последнее время какой-то встревоженный, не такой, как обычно. Кристина сказала, что видела в кабинете хозяина какое-то письмо. Читать она его не стала, но готова поклясться, что написано оно было кровью. Густав сильно разозлился, что она вошла в кабинет без спроса, и тут же, прямо на ее глазах, сжег письмо. После этого поведение хозяина изменилось – он плохо спит, вздрагивает от каждого звонка, стал вспыльчивым и раздражительным. А один раз у входа в замок в бидоне, который привозит каждое утро молочник, Кристина обнаружила убитую кошку с запиской.
– Тоже кровавой?
– Нет, простой, но не менее зловещей: «Так будет с каждым гнилым садовником, возомнившим себя князем».
– Это уже посерьезнее, – согласилась Яна. – В полицию отнес?
– Да.
– И что?
– А ничего! Записка сделана на компьютере, отпечатков нет. Замок огромный, а жильцов в нем мало. Они рассредоточились, и никто ничего подозрительного не видел.
– Раз чужих не видели, значит, это дело рук своих! – выпалила Яна.
– Свои были проверены. Да и, как там у вас говорят… – Эрик нахмурился.
– У кого у нас? – спросила Яна.
– У русских. А, вот: не пойман – не вор. Так?
– Так… Только ты забываешь про мотив, а он мог быть только у жителей второй половины замка, – не согласилась с ним Яна. – У нас бы сразу сказали, что милиция… то есть в данном случае полиция купленная и находится на стороне настоящих князей.
– Вот и ты туда же! «Настоящих князей…» А Густав не настоящий? Между прочим, многие князья когда-то были простолюдинами, до того как им дали титул. А садовник заслужил его верой и правдой, огромным трудом и верной службой человеку, от которого отвернулись все, в том числе и родственники.
– Понятно, что ты заботишься о своем друге, – сказала Яна.
– Если бы ты видела потомка князя Леона, ты бы тоже встала не на его сторону, – усмехнулся Эрик. – Я-то в это дело не суюсь, в отличие от своего брата. Считаю, что суд должен разобраться.
– Брата? – не поняла Яна. – У тебя есть брат?
– Двоюродный. Но мы с ним вместе не росли и совершенно не близки, – пояснил Эрик несколько раздраженно, и Яна поняла, что его отношения с родственником оставляют желать лучшего.
– А твоему брату что надо? Дело-то семейное.
– Так Рауль и есть потомок той возлюбленной, ради которой замок и строился, – ответил Эрик.
Повисла неловкая пауза, только ветер с дороги врывался в салон автомобиля с хлестким жужжанием.
– Постой, если он твой родственник, то и ты тоже потомок той девушки?
– Выходит, что так, – смутился Эрик. Становилось понятно, что ему неприятно говорить на эту тему. – Но я, боже упаси, ни на что не претендую. Я и брата хотел вразумить, что он не имеет никакого права требовать что-либо. Порочная красота нашей родственницы свела с ума человека и не принесла ему ничего, кроме горя. С какой радости Рауль считает, будто имеет право на что-то, я не знаю. И осуждаю его. А добрая душа Густав приютил моего братца лишь из-за того, что он мой родственник, и позволил ему жить у себя.
– И он, живя у человека, хочет отобрать у него замок? – удивилась Яна.
– Надо знать моего братца, чтобы понять: для него подобное в порядке вещей, – ответил Эрик, съезжая с основной трассы на поворот, указывающий направление в город Цюрих.
– Интересная история… – задумалась Яна.
– Для чего я тебе ее рассказал… Завтра у Густава день рождения, и я, конечно, приглашен. Хочу попросить тебя поехать со мной, потому что я приглашен с дамой. Но если ты откажешься, не обижусь, просто буду скучать, что не вижу и не общаюсь с тобой. Больше скажу – скорее всего, я просто поздравлю друга и сразу же поеду домой.
Яну буквально распирало от желания вцепиться в него и расцеловать в обе щеки от радости, но она старалась держать себя в руках.
– Конечно, я поеду с тобой! Посмотреть на это чудо, на это «яблоко раздора»…
Эрик даже скорость сбавил.
– Я так и знал, что ты согласишься не просто, а со своими мыслями.
– А почему тебя волнуют мои мысли? Ты еще заподозри, что я убью кого-нибудь для разнообразия, чтобы напрячь обстановку. И вообще, нехорошо так поступать – сначала пригласил девушку, а теперь оговариваешь. Ой, но ведь у меня красивого платья для выхода в гости нет! – всполошилась Яна.
– Ничего страшного. В аэропорту сходим в бутик, там есть. И время не потеряем, и не придется никуда специально ездить. Не подумай, что я экономлю на бензине….
– Да о твоей щедрости легенды ходят, ничего я не думаю, – надулась Яна, ощущая неприятные спазмы в области желудка. – А хоть что там было? – спросила она, погружаясь в свое ощущение голода.
– Где? – не понял Эрик.
– На сковороде. Что ты жарил для меня?
– Сырники с изюмом. Потом бы мы их полили деревенской сметаной или черешневым вареньем, – объяснил Эрик.
– А ты садист… – протянула Яна. – Я же голодная! Я ведь не успела поесть!
– Хочешь, остановлюсь у любого кафе по дороге? – покосился на часы Эрик. – Однако времени у нас мало.
– Я недавно из больницы и питаться в придорожных кафе не собираюсь, даже в Швейцарии. Да и опаздывать нам тоже ни к чему, – покачала головой Яна.
– Тогда прибавим газу, – ответил Эрик. – Не горюй, я обязательно тебя накормлю, как только представится возможность.
– Спасибо, хозяин, – ответила Яна под смешок Эрика. – Только бы мне потом снова не оказаться в больнице с заворотом кишок от обжорства…
– Прости, что так получилось.
– Одним «прости» ты не отделаешься, – нахмурилась Цветкова, – да ладно, шучу! Ты вполне реабилитировался, когда нес меня в больницу на руках со вздутием живота. Вот ведь где ужас! Мне все рассказали.
– Было не настолько ужасно, поверь мне. Но напугать меня тебе удалось. Я сразу и не понял, что с тобой случилось.
– Мы, русские, такие – люди широкой души: любим так любим, отдыхаем так отдыхаем и соответственно едим так едим.
– Я тоже хочу быть русским, – обнажил в улыбке идеально-белые и ровные зубы Эрик.
– Не выйдет, у нас надо родиться, – ответила Яна. – А у тебя зубы свои или вставные?
– Свои, – покосился на нее Эрик. – Хочешь выбить?
– Красивые, – несколько отстраненно ответила Яна и полностью ушла в созерцание пейзажа за окном.
Автобан закончился. Исчезли сплошные ограждения с двух сторон, которые очень не нравились Яне, особенно в чужой стране, где хотелось посмотреть на окрестности. Понятно, что водителю было все равно, наоборот – его ничто не отвлекало, а вот что делать пассажиру? Созерцать серый забор да периодически мелькающие таблички с бегущими зелеными человечками, что сообщало людям, что они не в каменном мешке без начала и конца, а везде есть выход, и если они захотят найти из этой трубы выход, то всегда его найдут. А еще Яну умиляли вставленные местами в бетонный или плотный пластиковый забор прозрачные панели с наклеенными силуэтами летящих птиц. Помнится, она как-то спросила у Карла:
– А птицы зачем?
– Чтобы настоящие птицы не летели на прозрачную стенку и не разбивались об нее. А так они видят летящих птиц и облетают их, – пояснил тогда Штольберг.
– Да… – задумалась тогда Яна. – Было бы печально, если бы по всей дороге валялись трупы птиц.
– Они и валялись, а что делать, не знали. Не сносить же ограждения? Потом уже наклеили силуэты птиц, – ответил Карл.
И вот сейчас Яна, вспомнив тот разговор, наконец-то смогла насладиться видом окрестностей – они подъезжали к городу, и ограждение закончилось. Коротко подстриженная ярко-зеленая трава ровным покрывалом выстилала мягкие холмы и одинаково милые домики, мелькавшие то тут, то там. Обилие цветов под ярко-голубым небом. Нет, альпийские луга были не вымышленным понятием, а вполне реальным, ощутимым всеми органами чувств явлением. Вдалеке паслось стадо коров странного окраса – незаметно-серого. Яна стала понимать, почему в рекламе шоколада корова была фиолетовой – невзрачные животные словно требовали раскраски в какой-нибудь яркий цвет.
– Не хочешь поменять одного князя на другого? Я тоже князь и живу не хуже твоего Штольберга. Тогда я вступлю к нему в общество снобов, – сказал вдруг Эрик. И тут же заработал от Яны щипок в плечо. – Больно! – дернулся он.
– Синяк будет, – заверила его девушка удовлетворенно. – А если бы не учла, что шутишь, вообще бы убила.
– Верю, – вздохнул Эрик и сменил для безопасности тему разговора: – Откуда ты знаешь того, кого мы будем встречать?
Вопрос поставил Яну в тупик.
– Почему ты решил, что я его знаю?
– Ну, если твой Карл сказал, что доктор сам тебя узнает, тот как минимум тебя видел, а как максимум знаком с тобой, – здраво рассудил Эрик, сворачивая на дорогу, ведущую в аэропорт Цюриха.
– Логично, – задумалась Яна. – Кто же это может быть?
– Что, не знаешь?
– Ни единой мысли. Может, Карл просто описал ему меня?
– Думаешь, в аэропорту ты будешь единственной высокой блондинкой? – усмехнулся Эрик.
– Ты невыносим! Таких, как я, больше нет!
В такой вот неспешной, безобидной перепалке они доехали до аэропорта. До прибытия рейса из Праги оставалось пятнадцать минут, и Яна успела забежать в магазин одежды и с налета купила себе яркое платье и босоножки к нему. В зал прилета они примчались с покупками в руках, шурша пакетами. Самолет совершил посадку, и пассажиры уже входили в здание аэропорта. Яна с Эриком встали рядом с другими встречающими и стали бессмысленно всматриваться в лица прибывших пассажиров. Молодые девушки и парни бросались друг другу в объятия, мимо степенно шествовали семейные пары с детьми, пожилые люди с измученными после перелета лицами. Яна с Эриком чувствовали себя словно на рынке в ожидании, кто их купит и когда. Один раз Яне показалось, что видит того, кого встречает, – уж слишком активно какой-то из прилетевших мужчин дергал бровями и улыбался ей. Видела она его в первый раз, и мало того – он не внушал ей доверия. Но оказалось, что мужчина просто «клеит» первую попавшуюся яркую девушку уже в аэропорту, так как после безобидного вопроса: «Не вы ли прилетели в хоспис для обследования больной?» – он быстро ретировался. Самое интересное началось, когда все люди с этого рейса вышли. Яна с Эриком еще подождали для приличия, а потом начали растерянно озираться.