В коридорах было по-прежнему темно и пусто. Они быстро пересекли вестибюль и на мгновение задержались у выхода. Как только Карсон приоткрыл дверь, на них обрушился оглушительный рев сирен. Быстро оглядевшись, он устремился в темноту, поманив за собой женщину.
«Маунт-Дрэгон» погрузился в хаос. Карсон видел две или три небольшие группы о чем-то спорящих людей; некоторые кричали. В полосе света возле жилого корпуса стояло несколько ученых, которые что-то оживленно обсуждали, — часть выскочила наружу в пижамах. Карсон заметил среди них Харпера, который тряс поднятым кулаком. В мощных перемещающихся лучах прожекторов метались какие-то люди.
Беглецы быстро проскользнули в раскрытые ворота внутреннего периметра и поспешили спрятаться в тени мусоросжигателя. Пока Карсон осматривал дальнюю часть ограды, его взгляд наткнулся на парковку. Полдюжины вооруженных охранников окружали «хаммеры», ярко освещенные прожекторами. В центре группы стоял Най. Ученый заметил, что начальник службы безопасности указывает в сторону лабораторий.
— Конюшня! — крикнул Карсон в ухо ассистентке.
Лошади в стойлах явно нервничали. Де Вака вывела двух скакунов в соседнее помещение, где их обычно седлали, а Карсон побежал за седлами и попонами.
Когда Карсон подносил седло к Роско, земля неожиданно содрогнулась у него под ногами. Ослепительная вспышка озарила конюшню холодным безжалостным светом. Взрыв начался с приглушенного хлопка, затем возник нарастающий рев. Карсон почувствовал, как взрывная волна качнула стойло, окна вдоль дальней стены не выдержали удара, на пол посыпались осколки дерева и стекла. Аппалуза — лошадь де Ваки — от ужаса встала на дыбы.
— Спокойно, малышка, — сказала женщина.
Поймав поводья, она принялась гладить шею животного. Карсон огляделся, увидел седельные сумки Ная, схватил их и бросил де Ваке.
— Там должны быть фляги. Наполни их водой у кормушки! — крикнул он, набрасывая на спину лошади попону. Затем он взял седло.
Когда де Вака прибежала обратно, он уже затягивал подпругу у Роско. Карсон положил сумки на крыло седла и быстро закрепил их, а де Вака тут же взобралась на аппалузу.
— Подожди минутку, — сказал ученый.
Он сбегал в соседнее помещение и вернулся с двумя шляпами для верховой езды. А еще через несколько секунд они выехали в распахнутые двери конюшни.
В лицо им сразу ударил обжигающий жар. Они огляделись. Фильтрационная система над гриппозным отсеком превратилась в кратер, из которого вырывались языки пламени. Бетонная крыша рухнула, красный свет озарял здание изнутри. В жилом корпусе ветер трепал занавески — сотни окон были разбиты. В мусоросжигателе пылал огонь, окрашивая окружающие пески оранжевым сиянием.
Взрывная волна прошлась по территории, сорвала крышу столовой и повалила большой участок ограды.
— Следуй за мной! — закричал Карсон, пришпоривая коня.
Они промчались сквозь дым и огонь к разрыву периметра; лошади легко перепрыгивали препятствия. Через несколько мгновений беглецы уже мчались по пустыне в манящую темноту.
Когда они проскакали полмили, Карсон придержал Роско.
— Нам предстоит долгий путь, — сказал он, когда к нему подъехала де Вака. — Нужно беречь лошадей.
В этот момент раздался новый взрыв, сотрясший главное здание, и огромный огненный шар поднялся над тем местом, где еще недавно находился гриппозный отсек. Тут же последовало еще несколько взрывов меньшей силы: лаборатория трансфекции прекратила свое существование, стены жилого корпуса задрожали и рухнули.
Электричество в «Маунт-Дрэгон» погасло, лишь мерцающее пламя пожара озаряло разрушенный комплекс.
— Вот и пришел конец моему довоенному банджо, — пробормотал ученый.
Он уже поворачивал Роско в темноту, когда заметил тонкие лучи света, направленные в пустыню. Ему показалось, что лучи движутся в их направлении, то исчезая за небольшими неровностями местности, то появляясь вновь. А еще через минуту вспыхнули мощные фары, и пустыню рассекли длинные желтые копья.
— Que chinga'o,[82] — сказала де Вака. — «Хаммеры» уцелели. Нам не уйти от этих мерзавцев в пустыне.
Карсон не ответил. Если им повезет, они сумеют ускользнуть от преследования. Сейчас его гораздо больше тревожило почти полное отсутствие воды.
Скоупс одиноко сидел в восьмиугольном кабинете, предавшись размышлениям. О Карсоне и де Ваке позаботятся. Им не спастись.
Он сумел перехватить их сообщение и почти сразу остановить загрузку. Конечно, использованный им в качестве сигнала тревоги «прозрачный» процесс[83] не сумел заблокировать первую часть данных. Скоупс не мог исключать, что Левайн — или тот, кто ему помогал проникнуть в сеть «Джин-Дайн», — сумеет принять прерванную передачу. Впрочем, Скоупс предпринял шаги, чтобы подобный взлом систем безопасности сети стал невозможен. Радикальные средства, но совершенно необходимые. В особенности в такой сложный период.
В любом случае, пройти успела лишь малая часть файлов. Да и то, что передавал Карсон, выглядело не слишком осмысленным. Речь шла исключительно о неокрови. Даже если Левайн получит эту информацию, он не узнает ничего существенного про Х-грипп. Да и положение профессора было крайне тяжелым — его репутация уничтожена, никто не станет его слушать, что бы он ни говорил.
Все возможности учтены. Он может продолжать действовать по плану. Тревожиться не о чем.
Так почему же у него возникло такое странное неприятное предчувствие?
Сидя на старом удобном диване, Скоупс пытался понять причину своей тревоги. Для него это было необычное чувство, изучать его оказалось очень интересно. Возможно, дело в том, что он ошибся в Карсоне. Поведение де Ваки он мог понять, в особенности после несчастного случая на пятом уровне. Но он не мог себе представить, чтобы Карсон стал заниматься промышленным шпионажем. Кто-то другой почувствовал бы себя ужасно, испытал гнев от такого предательства, но Скоупс ощущал лишь печаль. Мальчишка подавал такие надежды. Теперь ему придется иметь дело с Наем.
Тут Скоупс кое-что вспомнил. Мистер Брэгг из Управления охраны труда оставил ему два сообщения сегодня утром. Он интересовался местонахождением своего следователя, Тиса. Нужно попросить англичанина этим заняться.
Он вновь подумал о файле, который пытался отправить ученый. Объем информации был невелик, и глава корпорации не стал просматривать его внимательно. Несколько документов, имеющих отношение к неокрови. Скоупс вспомнил, что Карсон и де Вака еще вчера запрашивали данные по неокрови. Откуда возник этот интерес? Быть может, они собирались устроить саботаж не только с Х-гриппом, но и с неокровью? И что имел в виду Карсон, когда сказал, что всему персоналу необходима срочная помощь врачей?
В этом следовало разобраться. В самом деле, стоит внимательно изучить материалы, которые Карсон пытался отправить, а также проверить, чем он занимался в последние дни. Пожалуй, Скоупс сумеет выделить минутку после того, как вечером разберется с более важными проблемами бизнеса.
Тут взгляд Скоупса переместился к гладкой черной поверхности сейфа в нижней части противоположной стены. Несгораемый шкаф был сделан в соответствии с личными указаниями Скоупса, его вмонтировали в стальной каркас здания во время строительства небоскреба «Джин-Дайн». Только он сам мог открыть сейф, и если его сердце перестанет биться, то поможет только динамит — но его применение приведет к тому, что содержимое испарится.
Как только Скоупс представил, что там лежит, его тревога моментально исчезла. Единственный контейнер для хранения биологически опасных веществ, который недавно доставили на военном вертолете из «Маунт-Дрэгон». Внутри находилась запаянная стеклянная ампула, наполненная нейтральным азотом и специальной средой для транспортировки вирусов. Скоупс знал: если он посмотрит на ампулу более внимательно, то сумеет разглядеть облачко взвеси в жидкости. Поразительно, какой ценной может оказаться столь незначительная вещь.
Он посмотрел на часы: половина третьего по восточному времени.
Раздался негромкий писк со стороны монитора, стоящего рядом с диваном, и огромный экран ожил. Через спутник шел поток данных: информация сразу проходила процесс расшифровки, и вскоре появилось короткое сообщение; буквы были высотой в пятнадцать дюймов:
Установлен канал передачи данных ТЕЛИНТ-2, задействована кодирующая система. Начинаем передачу.
Сообщение исчезло, и на его месте возникли новые слова:
Мистер Скоупс, мы готовы заплатить вам три миллиарда долларов. Наше предложение не подлежит обсуждению.
Скоупс положил клавиатуру на колени и начал печатать. По сравнению с враждебными корпорациями военные были настоящими анютиными глазками.
Мой дорогой генерал Харрингтон, все предложения подлежат обсуждению. Я готов принять четыре миллиарда за тот продукт, о котором мы говорили. Даю вам двенадцать часов, чтобы сделать необходимые приготовления.
Скоупс улыбнулся. Он продолжит дальнейшие переговоры из другого места. Тайного убежища, в котором он чувствует себя комфортнее, чем в обычном мире.
Его пальцы снова забегали по клавиатуре, набирая последовательность команд, и слова на гигантском экране исчезли, уступив место удивительному и прекрасному ландшафту. Продолжая печатать, он почти беззвучно начал цитировать свои любимые строчки из «Бури»:
Чарльз Левайн сидел на краешке выцветшего покрывала и смотрел на стоящий перед ним на подушке телефон. На задней части темно-бордового корпуса белыми буквами были написаны слова: «Собственность «Холидей-инн». Бостон. Массачусетс». В течение нескольких часов он произносил слова в трубку, кричал, уговаривал, умолял. Больше ему нечего было сказать.
Он медленно поднялся, размял затекшие ноги и подошел к раздвижным стеклянным дверям. Легкий ветерок шевелил занавески. Он вышел на балкон, остановился у перил и глубоко вдохнул ночной воздух. Огни Джамейка-Плейн[85] сияли в теплой темноте, словно бриллиантовая мантия, небрежно наброшенная на город. По улице медленно проехала машина, и ее фары высветили ветхие фасады домов и пустынные бензоколонки.
Зазвонил телефон. Это был первый входящий вызов — после стольких холодных отказов и извинений. Захваченный врасплох, Левайн несколько мгновений стоял неподвижно, глядя через плечо на аппарат. Затем он вернулся в комнату и взял трубку.
— Алло? — сказал он охрипшим от долгих разговоров голосом.
Из крошечного микрофона послышалось хорошо знакомое потрескивание модема.
Левайн сразу повесил трубку, вставил телефонный кабель в разъем своего компьютера и включил его. Снова зазвонил телефон, послышался шум — машины вели переговоры.
Слова сразу возникли на мониторе, без обычного вступительного логотипа.
Салют, профессор! Вас все еще можно так называть?
Левайн напечатал в ответ:
Как вы меня нашли?
Без особых проблем.
Я провел много часов с трубкой в руках, разговаривал со всеми, о ком сумел вспомнить. Коллегами, друзьями в регулирующих агентствах, репортерами и даже бывшими студентами. Никто мне не поверил.
Я вам верю.
Все сделано очень тщательно. Если я не докажу свою невиновность, то навсегда потеряю доверие к себе.
Не волнуйтесь, профессор. Пока мы с вами работаем, вы всегда можете рассчитывать как минимум на хороший рейтинг.
Остался только один человек с которым я еще не разговаривал: Брент Скоупс. Это будет мой следующий шаг.
Мим ответил:
Подождите минутку, дружище! Даже если вы сможете с ним связаться, сомневаюсь, что он захочет с вами сейчас говорить.
Это неизвестно. Мне пора, Мим.
Один момент, профессор. Я связался с вами не только для того, чтобы выразить свои соболезнования. Несколько часов назад ваш дружок с запада, Карсон, отправил вам срочное сообщение. Передача была почти сразу прервана, мне удалось принять лишь малую часть. Полагаю, вам следует это прочитать. Вы готовы?
Левайн ответил утвердительно и получил ответ:
Отлично. Вот оно.
Профессор посмотрел на часы. Было десять минут третьего.
Беглецы мчались в бархатистом сумраке Хорнада-дель-Муэрто, а над их головами текла бескрайняя река звезд. Дорога от лагеря пошла под уклон, и вскоре они оказались на дне высохшего ручья; ноги лошадей проваливались в мягкий песок до самых щеток.[86] Сияния звезд хватало только для того, чтобы освещать землю у них под копытами. Карсон понимал: если появится луна, им конец.
Они ехали вдоль русла, и Карсон размышлял.
— Они рассчитывают, что мы направимся на юг, к Радиум-Сирингс и Лас-Крусес, — наконец сказал он. — Это ближайшие города, если не считать Ингла, принадлежащего «Джин-Дайн». Около восьмидесяти миль. Чтобы выследить кого-то в пустыне, требуется время, в особенности если мы поедем по застывшей лаве. Вот почему на месте Ная я бы шел по следу до тех пор, пока не убедился, что мы движемся на юг. После чего я бы направил «хаммеры» веером, чтобы один из них нас перехватил.
— Звучит разумно, — послышался из темноты голос де Ваки.
— Поэтому мы сделаем им одолжение. Поскачем на юг, словно собираемся в Радиум-Спрингс. Как только мы окажемся возле Каса-Мальпаис, то дальше двинемся по лаве, где выслеживать нас будет значительно труднее. И сразу же свернем на девяносто градусов направо, на восток, а через несколько миль повернем еще раз и отправимся на север.
— Но на севере нет городов по меньшей мере на протяжении ста сорока миль.
— Вот почему для нас подходит только этот путь. Им и в голову не придет искать нас на севере. Но мы поедем до самого города. Помнишь ранчо Даймонд-Бар, о котором я тебе рассказывал? Я знаю нового управляющего. На южной границе расположен линейный лагерь, который называется Лава-Кемп. До него около ста десяти миль, он двадцатью или тридцатью милями севернее Лава-Гейт.
— А разве «хаммеры» не могут последовать за нами по лаве?
— Там много острых выступов, которые в клочья порвут покрышки любого автомобиля, — сказал Карсон. — Впрочем, «хаммеры» оборудованы системой регулирования давления в колесах. Камеры шин сделаны так, что автомобиль способен проехать значительное расстояние даже после прокола. Тем не менее я сомневаюсь, что они сумеют долго продвигаться по застывшей лаве. Как только они будут уверены, что мы выбрали направление движения, то постараются объехать нас сбоку и отрезать от города.
— Что ж, стоит попробовать, — после недолгого молчания ответила женщина.
Карсон повернул свою лошадь на юг, и де Вака последовала за ним. Поднявшись на небольшой холм, который начинался у дальней стороны пересохшего русла, они увидели далеко на севере мерцающее желтое сияние горящего комплекса. Между тем свет фар «хаммеров» стал заметно ближе.
— Пожалуй, нужно уносить ноги, — сказал Карсон. — Когда нам удастся сбить их со следа, мы дадим лошадям отдохнуть.
Они направили коней вперед легким галопом. Минут через пять перед ними возникла зазубренная поверхность застывшего потока лавы. Беглецы спешились и повели лошадей в поводу.
— Насколько я помню, лава уходит на восток, — сказал Карсон. — Мы пройдем в этом направлении мили две, а потом свернем на север.
Они медленно зашагали вперед, позволяя коням спокойно выбирать дорогу среди острых осколков.
«Как хорошо, что лошади гораздо лучше видят в темноте, чем люди», — подумал Карсон.
Он не мог ничего разглядеть под копытами Роско; лава была черной, как сама ночь. Лишь изредка им попадались заросли юкки, иногда — отдельные участки, покрытые лишайником и занесенные песком. Кое-где сквозь трещины в лаве пробивалась трава, что позволяло получить представление о поверхности, по которой они двигались. Здесь, вдоль края, идти было легче. Дальше Карсон видел застывшие глыбы, словно часовых из базальта; они поднимались в ночное небо и скрывали звезды.
Когда Карсон снова оглянулся, он заметил быстро приближающийся свет фар «хаммеров». Периодически машины останавливались — вероятно, Най выходил, чтобы проверить следы. Лава замедлит их движение, но не остановит.
— А как у нас с водой? — неожиданно донесся из темноты голос женщины. — Нам ее хватит?
— Нет, — ответил Карсон. — Нам придется искать воду.
— Но где?
Он не ответил.
Начальник службы безопасности стоял на пустой парковке и всматривался в темноту, а его огненная тень змеилась по песку пустыни. Позади догорали остатки комплекса «Маунт-Дрэгон», но он не обращал на пожар никакого внимания.
Один из охранников, с перепачканным сажей лицом, задыхаясь, подбежал к нему.
— Сэр, давление воды в пожарных рукавах упадет через пять минут. Нам переключиться на резерв?
— Давайте, — рассеянно произнес англичанин, даже не повернув головы к своему подчиненному.
Он потерпел сокрушительное поражение, тут не могло быть сомнений. Карсон проскользнул у него между пальцами, но прежде успел уничтожить весь комплекс, за безопасность которого отвечал Най. Он немного подумал, что сказать Бренту Скоупсу. Затем выбросил эти мысли из головы. Самая ужасающая неудача в его карьере, много хуже той, прошлой. Най уже давно запретил себе о ней вспоминать. Искупить свою вину ему уже не удастся.