Обнаружение железного серпа в захоронении позднего сарматского периода в Калиновке – на левом берегу Волги к северу от Волгограда – доказало, что в I в. сарматы действительно выращивали пшено.
Серп длиной 16 см со сломанным острием лежал в ногах мужчины в нише узкой прямоугольной ямы. Другие находки: проволочная фибула с сохранившимся на ней обрывком ткани, железная пряжка, костяные пластины для лука, костяные наконечники стрел. Юго-западная ориентация указывает на раннюю стадию позднего сарматского периода.
Сельскохозяйственные инструменты в захоронениях находят редко. Даже удивительно, что в сарматских захоронениях вообще что-то нашли. В сотнях захоронений гепидских крестьян в Венгрии был найден один серп.
Относятся мельницы-дробилки для зерна, найденные в курганах Ново-Филипповки, что в долине реки Молочной между днепровскими быстринами и Азовским морем, к среднему или позднему сарматскому периоду, установить невозможно. Они лишь единожды упоминаются в литературе, да и то вскользь. Преобладают захоронениях среднего сарматского периода, но некоторые из них относят к III в.
В 1920-х гг. Pay нашел среднесарматское захоронение на реке Торгунь (относительно находки не было дано никаких комментариев). В нем находился железный инструмент, который он назвал шлифовальным топором. В течение многих лет не было обнаружено ничего похожего до тех пор, пока Шилов не вскрыл захоронение в кургане 8 в Калиновке, также относящееся к среднему сарматскому периоду. Там лежало орудие, обычно называемое резцом. Это было своего рода тесло, так хорошо сохранившееся, что появилось возможным установить его функцию. Гнездо, даже не замкнутое по окружности, и тупые края не оставляли сомнений в том, что материал, который входил в контакт с теслом, грубый и неплотный, то есть земля. На стенках ям часто видны следы узких резцов шириной 3–5 см. Их использовали для выкапывания ям еще в V в. до н. э. Представляется маловероятным, что использовали их только для этой цели. Тогда бы получилось, что такие инструменты лежали в стороне и ждали, когда кто-нибудь умрет. Скорее всего, их использовали с куда большей регулярностью. Иными словами, это были мотыги, орудия для рыхления почвы, в которую помещали семена. Остатки мягкой пищи, найденные в сосудах, – это, как правило, каша из проса. Panicum miliaceum – самая быстрорастущая зерновая культура, что, должно быть, вполне устраивало пастухов. И действительно, согласно Плинию и Элиану, просо было пищей сарматов.
Будущие раскопки, несомненно, докажут, что на обширных пространствах Средней Азии земледелие играло большую роль в экономике кочевников и полукочевников, чем мы готовы признать. Оно было, безусловно, второстепенной отраслью экономики, но имевшей важное значение. Кадырбаев обнаружил дробилки для зерна в захоронениях кочевников центральной части Казахстана, некоторые из них были датированы Vb. дон. э., Литвинский – в курганах Карамазара (II и III вв.). Долгое знакомство с земледелием, хотя примитивным и ограниченным, упростило сарматам переход к оседлому образу жизни. Можно привести несколько примеров: в небольших укрепленных поселениях рядом с сегодняшними населенными пунктами Ивановка и Тарсунов на Керченском полуострове сарматские солдаты Боспорского царства обрабатывали свои поля, как и limitanei на Западе; об этом писал Блаватский в «Проблемах истории Северного Причерноморья». Капошина (1962) утверждает, что сарматы поселения Кобяково, что в устье Дона, стали земледельцами. В 442 г. аланам царя Гоара «была выделена земля Аэцием, чтобы разделить ее между жителями. Аланы подавили тех, кто сопротивлялся силой оружия, и, изгнав хозяев, овладели землей силой». Это, насколько мне известно, единственный случай сопротивления против варваров hospites[90]. При системе hospitalitas[91] варвары получали треть земли. Но очевидно, для аланов этого было недостаточно. Им требовалось больше земли. Они прибыли со своими женами и детьми, повозками и палатками. Они не могли привести с собой большие стада, но, вероятно, хотели жить как их отцы в Венгрии и предки в Южной России. Им нужны были пастбища, а не просто поля. Аэций совершил ошибку. Он думал, что аланы будут довольны полученным, а это значит, ожидал, что они будут обрабатывать землю.
Теперь, вернувшись к авторам, отрицавшим наличие земледелия у гуннов, мы, возможно, будем менее склонны принять их утверждения на веру. Мы понимаем, что характеристика гуннов Клавдиана, считавшего их охотниками, – чепуха. Аммиан перенес на гуннов то, что Трог сказал о скифах. Тем не менее он, вероятно, был прав – для своего времени. Во время войн и миграций гунны жили только благодаря своим овцам и скоту. Когда они стали хозяевами крестьянского населения, такого как осевшие сарматы или германские племена в Венгрии, они посчитали, что проще и приятнее грабить своих подданных, чем работать самим. Можно предположить, что только беднейшие гунны были вынуждены дополнять свое меню из мяса, молока и сыра зерном, выращенным самостоятельно. Хотя в прошлом все могло быть и по-другому.
Находки в городище Куня-Уаза, что недалеко от Хорезма, и на верхней Оби показали, что в прежние времена гунны обрабатывали землю. Смешанное в расовом отношении население Куня-Уаз – европеоиды с примесью монголоидной крови – люди, практиковавшие деформацию черепов, не могут быть отделены от гуннов. Они имели серпы. Можно утверждать, что к III и IV вв. гунноиды в Куня-Уазе ассимилировались с местным населением: серпы они могли перенять у хорезмийских крестьян. Но люди, жившие на верхней Оби (тоже европеоиды с примесью монголоидной крови, тоже практиковавшие искусственную деформацию черепов, и именно таким же образом, как в Куня-Уазе), встретили охотников и рыболовов, когда те пришли туда во II или III в. И все же их серпы были идентичны тем, что использовались в Куня-Уазе. Если гунноиды на Оби и к востоку от Аральского моря срезали колоски зерновых одинаковыми железными серпами, значит, вывод в том, что составные части великой гуннской орды, а не только аланы делали то же самое в прошлом, представляется очевидным.
Жилье«Никогда они не укрываются, – писал Аммиан (XXXI. 2, 4), – в какие бы то ни было здания; напротив, они избегают их, как гробниц, далеких от обычного использования. У них нельзя встретить даже покрытого камышом шалаша. Они кочуют по горам и лесам, с колыбели приучены переносить холод, голод и жажду. И на чужбине входят они под крышу только в случае крайней необходимости, так как не считают себя в безопасности под ней».
Создается впечатление, что гунны начитались Сенеки, который писал о счастье жить под ветвями деревьев, близко к природе, ничего не опасаясь. В действительности Аммиан снова перенес на гуннов примитивные черты «скифов», «благородных дикарей», так милых сердцу философов-стоиков, которые, правда, использовали их только как свидетельство жестокости ненавистных варваров. В его время страх северных народов перед жилищами стал традиционной литературной темой. Он говорит об алеманнах, которые избегали городов, «словно они были могилами, окруженными сетями». А готы якобы думали, что в городах люди живут не как люди, а как птицы в клетке. Гаинас бежал из Константинополя, который показался ему тесной и богатой гробницей.
В Южной России у гуннов не было постоянных жилищ, но они определенно имели укрытия – палатки из войлока или овечьих шкур. Эти материалы они, вероятнее всего, продолжали использовать и после того, как обосновались на Венгерской равнине. Приск один раз упоминает шатер Аттилы. Он, вероятно, был таким же, как большой шатер сарматизированного боспорца, изображенный на стене катакомбы Анфестерия. На рисунке внутренняя часть шатра синяя – представляется, что, таким образом, изображен шерстяной ковер, как в доме царицы Эрики. Кстати, и это знают все, кто жил в монгольских войлочных юртах, они довольно удобны, просторны, хорошо проветриваются, и в них легко поддерживать чистоту. Будучи пленником в китайской столице, тюркский каган Се-ли (Hsieh-li) отказался поселиться в доме и поставил свою палатку. Принц Ли Чэн-Цянь (Li Ch'eng-chien) предпочел тюркскую палатку дворцу, однако он был известным тюркофилом. Аттила при полном параде возлежал в шелковом шатре. Тот, который он использовал, когда находился за пределами своих резиденций, и палатки некоторых высокопоставленных гуннов могли быть сделаны из одного материала.
К середине V в. гуннская знать имела дома в деревнях, которыми они владели, лучше построенные, чем скромные хижины местного населения, возможно сходные с деревянными строениями в царских резиденциях, но в меньших масштабах. Стены последних были сделаны из хорошо подогнанных досок и панелей. «Дворец» Аттилы состоял из единственной квадратной или прямоугольной комнаты с сиденьями, отгороженной в одном конце комнаты гобеленами. Томпсон правильно указал, что «дворец», другие однокомнатные дома и два ограждения вокруг лагеря были построены не гуннами, а римлянами или готами. Клемменсен привел убедительные аргументы в пользу германской, что в нашем случае означает готской, техники деревянного строительства. Во второй половине IV в. в Готии существовали христианские церкви, мужские и женские монастыри – очевидно, деревянные строения. После открытия готских длинных домов в Черняховских поселениях существование готской деревянной архитектуры больше не нуждается в доказательствах. Сарматы-языги не имели домов на своих древних южнорусских стоянках, но после двухвековых близких контактов с германцами-квадами они стали жить в крытых соломой хижинах. Дома Аттилы и его людей, вероятнее всего, были построены готскими плотниками в готском стиле.
В 440-х гг. римляне платили гуннам около 13 тысяч фунтов золотом – более 900 тысяч солидов. Это была очень большая сумма. Выплата 6 тысяч фунтов золотом в 447 г., должно быть, нанесла тяжелый удар по имперской сокровищнице. Но действительно ли это привело к финансовому краху Восточной империи, как считал Моммзен (1906. 1, 539. П. 4)? Чтобы правильно оценить размер «субсидий», выплаченных гуннам, следует дать краткий обзор сопоставимых общественных и личных расходов в V и VI вв.
В 408 г. Аларих шантажом заставил западных римлян выплатить ему 4 тысячи фунтов золотом. В том же году он осадил Рим, и сенат откупился от него 5 тысячами фунтами золота, 30 тысячами фунтами серебра и разными дарами. Эти цифры, взятые у Олимпиодора, может быть, не вполне надежны. Но нет никаких причин подвергать сомнению утверждение Малха, что в 473 г. лидер готских федератов Теодерих Страбон получил годовой платеж в размере 2 тысяч фунтов золотом. Суммы, обещанные или действительно выплаченные готам, существенно варьировались, в зависимости от обстоятельств. Субсидия, получаемая Валамиром, составляла всего лишь 300 фунтов в год. В 479 г. его племяннику Теодериху, впоследствии великому царю, была предложена ежегодная выплата 10 тысяч солидов, то есть около 140 фунтов золотом, но немедленная выплата составила 1 тысячу фунтов золотом и 40 тысяч фунтов серебром. В 570 г. император Тиберий предложил лангобардам 3 тысячи фунтов золотом, если они прекратят свои набеги в Италию. Это было в том же году, когда Баян, каган аваров, получил годовую выплату 80 тысяч солидов, то есть более 1 тысячи фунтов золотом.
В 532 г. император Юстиниан заключил «бесконечный мир» с Хосровом. Одним из его условий стала уплата 20 годовых контрибуций на содержание фортификационных сооружений на Кавказе, которые римляне задолжали Их сумма достигла 11 тысяч фунтов золотом. В 540 г. персы получили 5 тысяч фунтов, в 545 г. – 2 тысячи фунтов, в 551 г. – 2600 фунтов и в 561 г. – 3 тысячи фунтов. В 484–492 гг. Зенон уплатил исаврийским разбойникам 1400 фунтов золотом.
Чтобы показать дань, выплаченную гуннам, в нужной перспективе, ее следует не только сравнить с аналогичными выплатами «союзникам». Если сравнить ее с расходами высокопоставленных лиц, она перестает казаться заоблачной. Приведу несколько примеров. Императрица Евдокия внесла 200 фунтов золотом на реставрацию общественных бань в Антиохии. Императрица Евдоксия дала такую же сумму на строительство церкви в Газе. Когда Павел, экс-консул 498 г., оказался на грани финансового краха, император Анастасий помог ему, выделив 2 тысячи фунтов золотом. В 514 г. Анастасий выкупил Ипатия у Виталиана за 5 тысяч фунтов золотом. В 526 или 527 г. император Юстин послал 4500 фунтов золотом в Антиохию, которая была сильно разрушена землетрясением. Чтобы отметить свое консульство, император Юстиниан потратил 4 тысячи фунтов золотом на игры и раздачу населению. В 532 г. он дал 4 тысячи фунтов золотом на строительство церкви Святой Софии. Суммы, истраченные в ожесточенных церковных сражениях, были огромными. В 430-х гг. епископ Кирилл Александрийский подкупил придворных 2 тысячи фунтов золотом. Между 444 и 450 гг. Флавий Ном, magister officiorum, консул 445 г. и патриций, отобрал у Анастасия и Павла, племянников Кирилла, 1400 фунтов золотом.
В V в. доходы Восточной империи в среднем составляли 270 тысяч фунтов золотом в год. Из этой суммы примерно 45 тысяч фунтов тратилось на армию. 16 тысяч фунтов золотом, выплаченные Аттиле в 447 г. – это чуть больше 2,2 процента от сумм, поступавших в сокровищницу в год.
Самая большая годовая дань составила около 4,7 процента от расходов на армию. Но все же, если это продолжалось на протяжении многих лет, финансовое бремя было бы тяжелым, но не невыносимым. А Аттиле платили только в 448, 449 и, возможно, в 450 г. В последующие три года он находился в состоянии войны и с Восточной, и с Западной империей и потому не получал ничего.
Фрагмент из Иоанна Лида, ускользнувший от внимания Моммзена, показывает, как далека от предполагаемого банкротства была Восточная империя. Когда Лев в 457 г. сменил Марциана на троне, в сокровищнице было 100 тысяч фунтов золота, «которые Аттила, враг мира, хотел взять». Из всех византийских императоров после Марциана только Анастасий оставил после смерти более крупную сумму.
Дань была не единственным, так сказать, законным источником дохода гуннов. Гуннские лидеры получали плату золотом за вспомогательные войска, поставляемые римлянам. Аэций, вероятно, выплатил очень большую сумму за всадников, полученных им в 430-х гг. Действительно ли Аттила в середине 440-х гг. заставил римлян посылать ему золото для поддержания мира, неизвестно. Но в 449 г. он получил плату, как военный магистр, что, по словам Приска, было скрытой данью.
Гунны, вероятно, настаивали, чтобы часть средств давалась им в слитках. Они, должно быть, знали не хуже римлян, как много в обращении поврежденных, обесцененных и поддельных солидов. В 366 г. сборщикам налогов велели «привести солид к твердой и цельной массе золота». Годом позже эдикт повторили. Было сказано не использовать для расчетов солиды, потому что их часто заменяют монетами, качество которых ухудшено примесями. Солид необходимо было свести к золотому эквиваленту из расчета 72 солида за 1 фунт золота. Как показывают 16 слитков, найденных в 1887 г. в местечке Красна в Трансильвании, вестготы тоже старались не попасться на обман. Гунны вряд ли больше доверяли честности римлян. К тому же не все солиды весили одинаково, хотя отклонение от стандарта было, как правило, незначительным. Тем более удивительно, что в Кириленах (Молдова) нашли «тайник» варвара, датированный 400 г., в котором, среди прочих вещей, находился солид, весивший, вместо стандартных 4,54 г, только 3,9 г. Варвара явно обманули. Поскольку гунны не имели монет, они, вероятно, требовали в слитках только то количество золота, которое намеревались использовать для украшений. Для коммерческих сделок и участия в ярмарках им нужны были монеты.
Персидские цари часто снимали осаду города, как только осажденные собирали требуемую от них денежную сумму. В 540 г. Эдесса, к примеру, заплатила Хосрову 200 фунтов золота, а четырьмя годами позже – 500 фунтов. Нет никаких свидетельств того, что Аттила или цари до него предлагали городу откупиться. Они явно считали более выгодным взятие города ценой жизни нескольких сотен человек, в основном «расходного материала» – пехотинцев, чтобы разграбить его и увести с собой пленных, которых можно продать в рабство или получить за них выкуп.
После победы при Адрианополе готы предложили на продажу 10 тысяч пленных. Гунны, ставшие временными союзниками готов, определенно имели свою долю в этом прибыльном бизнесе. Святой Амвросий делал все от него зависящее, чтобы выкупить пленных христиан. В De officiis он писал: «Высшая степень терпимости – выкупить пленных, спасти из рук врагов, вырвать людей у смерти и, главное, вернуть родителям детей, а детям родителей, а также граждан своей стране. Это было признано, когда Фракия и Иллирия были так ужасно разорены. Сколько пленных продается во всем мире? Если собрать их вместе, их число, должно быть, превысит население целой провинции… Поэтому особая щедрость – выкуп пленных, особенно у варваров, у которых нет ни искры человеческих чувств, способных подтолкнуть их к проявлению милосердия. Ими руководит лишь алчность… Я однажды навлек бесчестье на себя, потому что сломал священные сосуды, чтобы выкупить пленных, – факт, который может вызвать недовольство ариан. Кто может быть настолько суровым, черствым и жестокосердным, чтобы выказать недовольство тем, что мужчина спасен от смерти или женщина – от непристойностей варваров, которые хуже смерти, а детей от осквернения идолов…»
В 395 г. гунны захватили тысячи пленных в азиатских провинциях и на Кавказе. Вдали от дома этих несчастных некому было выкупить, и они в основном были проданы в рабство на невольничьих рынках Дуная. Хотя гуннским царям выплатили дань, пленных продавали люди, их захватившие, которые, по всей видимости, получали также выкуп за римских солдат, попавших в их руки: 8 солидов за голову до 435 г. и 12 солидов – после. Сколько золота таким образом «утекло» в Гуннию, сказать трудно. Представляется, что много. Выкуп за гражданских пленных мог быть довольно высоким. Когда Аттила желал продемонстрировать щедрость, он просил только 500 солидов за вдову богатого горожанина. Выкуп за Бигилу составил 50 фунтов золота, то есть 3600 солидов, но это был особый случай.
Сколько золота в слитках и монетах приносили гунны из набегов, трудно даже представить. После победы над остготами они не стали преследовать вестготов, потому что были перегружены добычей, причем определенно не кухонной утварью и деревянными скамейками, а золотом, серебром и ценным оружием. То же самое случилось в Верхней Италии в 452 г.
В дополнение к дани римляне должны были посылать гуннам «дары». В этом не было ничего необычного. Даже если по договору римляне должны были варварам только некую сумму, как правило, последние получали подарки, среди которых непременно имелись предметы из драгоценных металлов. Гунны не ждали подарков, а требовали их. Когда в 450 г. римские послы не передали Аттиле привезенные с собой подарки, царь пригрозил убить их.