В это время открылась дверь, и Эллина мельком увидела врача, вышедшего проводить пациента.
Голос мэтра был негромким, но поневоле обращал на себя внимание нотками холодного презрения, будто его обладатель делал одолжение собеседнику, заговорив с ним.
Вытянув шею, гоэта попыталась разглядеть врача. Он стоял к ней боком, и в глаза бросались только каштановые волосы и крепость фигуры. А потом, видимо, почувствовав изучавший его взгляд, мэтр Варрон обернулся.
Эллина невольно дёрнулась, попытавшись сгладить странную реакцию вежливым приветствием и деланной смущённой улыбкой.
Глаза у мэтра Варрона оказались серыми и колючими. И он всё ещё молчаливо смотрел на гоэту...
Описание сошлось, пугающе сошлось. Третий врач богатого квартала в точности повторял образ преступника.
Нюхал ли он кокаин? Вполне возможно. Точно не узнаешь: не вывернешь же карманы! Но глаза определённо странные, пугающие.
И мэтр Варрон в чём-то заподозрил гоэту, иначе зачем, распрощавшись с пациентом, подошёл к столу помощницы и заглянул в журнал?
- Пожалуй, я могу принять вас прямо сейчас, госпожа....?
Он размял пальцы и одарил Эллину очередным пристальным взглядом. Гоэте захотелось сбежать, позвать на помощь, но она держалась, напоминая о важности миссии. Преступник, если это он, не должен ни о чём догадаться. Да и с чего Эллина взяла, что он убийца? Только из-за того, что подходит под обрисованный Брагоньером портрет, только потому, что не любит людей - это невооруженным взглядом видно. Но почему, демоны его раздери, врач ведёт себя как дознаватель?
- Госпожа Тэр. Была бы очень признательна, - призвав на помощь актёрские способности и выдержку, гоэта благодарно улыбнулась. - Мне посоветовали вас как отличного специалиста...
- Обойдёмся без лести. Лесть - это ложь, а лгать не пристало.
Эллина кивнула, поставив ещё одну 'галочку' в мысленном списке соответствия мэтра Варрона любителю роз и зеркал.
Врач широким жестом пригласил гоэту в кабинет и занялся привычным делом.
Эллина жаловалась на боли в спине, и мэтр попросил её пройти за ширму и раздеться.
- Просто снимите кофту, чтобы я глянул, - пояснил лекарь, замерев на минуту, не мигая, глядя в пространство.
Пальцы мэтра Варрона были холодны и ловки. Они без труда нащупали каждый позвонок, пройдясь по костям, будто по струнам. Даже через бюстье гоэта ощущала прикосновения пальцев.
Страшно стало, когда руки лекаря легли на шею Эллине. Мэтр Варрон будто раздумывал, что с ней делать, потом быстро закончил осмотр и разрешил одеться.
- Ничего страшного, госпожа Тэр, если будете следить за собой. Не будете - заработаете серьёзные проблемы. Грыжи нет, смазки пока вдоволь, только защемление нервов. Лечение я пропишу. Консультацию оплатите у госпожи Бран. Походите на массаж, будете следить за осанкой... Впрочем, всё в этой бумаге. Выбор: лечиться или обойтись собственными силами, - за вами.
Эллина промолчала, подумав, что ни за что больше не переступит порога этого дома. Даже если мэтр Варрон невиновен, она найдёт врача подешевле - полтора лозэна за первичный приём - это чересчур.
Врач не вышел провожать гоэту, отдав лист с предписаниями, не проронил ни слова. Зато Эллина решила перекинуться парой фраз с его помощницей, оплачивая визит. В частности, в шутку поинтересовалась, что делал мэтр Варрон в день убийства жриц любви в том квартале: она якобы видела его в одном кабачке.
- Понятия не имею, - пожала плечами госпожа Бран. - Я не вмешиваюсь в жизнь работодателя. Но охотно верю, что вы могли его там видеть: прислуга обмолвилась, что его всю ночь не было дома. А наутро он...
Заметив лекаря в дверях кабинета, помощница замолчала и поспешила вежливо выпроводить Эллину. Та не имела ничего против: атмосфера приёмной и личность её хозяина ей не нравились.
Решив, что на этом можно прервать обход лекарей, гоэта поймала извозчика и велела отвезти себя к Следственному управлению.
Эллина критически оглядела себя в зеркале, убедившись, что палевое платье, купленное некогда на государственные деньги, по-прежнему отлично облегает фигуру. Увы, жемчугов леди Брагоньер у неё не было, но и агатовый комплект смотрелся неплохо.
Взволнованно обновив духи за ушами и на запястьях, гоэта вышла из дамской комнаты в фойе, ища глазами кавалера - того самого, с которым её свела Анабель.
Знакомство на музыкальном вечере прошло успешно, они мило побеседовали, и господин Датеи пригласил Эллину в театр. Прознав об этом, госпожа Меда тут же пообещала им место в своей ложе.
'Как девочка, право слово!' - отчитала себя Эллина. Но скованность не покидала её. И дело было даже не в господине Датеи, а в непривычной обстановке. Театр - место для аристократов, особенно Королевский театр Сатии, с помпой открытый в марте этого года. Он переманил лучших актёров многочисленных частных труп, выступавших в домах именитых горожан.
Всё это пышное общество, дамы в бриллиантах, платьях, о стоимости которых страшно подумать, шампанское по цене вдвое выше ресторанной... Гоэте казалось, что абсолютно все знают, что кто она, и презрительно косятся вслед. Дочка фермерши и неудачливого торговца точно лишняя на этом празднике жизни, но дружба с Анабель и бал в столичной Ратуше научили Эллину держаться уверенно, идти с гордо выпрямленной спиной. Но внутренний голос всё равно шептал, что она не вписывается в здешнюю публику.
- Госпожа Тэр?
Эллина живо обернулась на голос и расплылась в улыбке.
Господин Датеи протянул ей корзинку с цветами. Смутившаяся гоэта поблагодарила за подарок и, не удержавшись, понюхала розы: поклонники редко баловали её цветами.
С молчаливого согласия дамы господин Датеи велел служителю отнести розы в ложу госпожи Меда. Взяв Эллину под руку, он предложил прогуляться по фойе, зайти в буфет, выпить шампанского. Гоэта согласилась.
Эллина всеми силами старалась быть обворожительной и беззаботной, но прошлый опыт заставлял искать подвох в новых отношениях. Раньше тоже были красивые фразы, совместные прогулки, ужины в ресторане, а потом... Кто-то бросал её сразу после совместно проведённой ночи. Кто-то банально использовал, прося бесплатно выполнить работу, или не платил за оказанные услуги, закрутив интрижку с нанятой по договору гоэтой. Кто-то пропадал без объяснений через две недели, а Доновер и вовсе с лёгким сердцем намеревался убить.
Только от некроманта Малиса, первой давней любви, Эллина ушла сама. Вернее, сбежала из страха перед одним ритуалом.
Тёплые чувства к некроманту сохранились до сих пор. Единственный мужчина, с которым она чувствовала себя в безопасности, ощущала себя женщиной. Он не называл её холодной рыбой за неоправданные ожидания в постели и не критиковал недостатки внешности, одежды, характера. Наверное, поэтому всё и получалось.
Но о совместном счастье не могло быть и речи: как всякий тёмный, Малис являлся психически неустойчивым типом, способным на немотивированное убийство. Связь с гоэтой помогала ему возвращать в норму баланс энергии. Так что, сама того не понимая, Эллина в своё время спасала чужие жизни.
Они остались друзьями, во время редких встреч тепло общались, даже проводили ночи вместе.
Отбросив тревожные мысли о невезучести в личной жизни, Эллина пригубила бокал шампанского и постаралась завести разговор на интересную господину Датеи тему. Кивая, слушала рассказы о финансовом ведомстве, стараясь запомнить, кто есть кто. Мужчины любят говорить о своих достижениях, победах, любимом деле; чтобы понравиться им, нужно делать вид, будто тебе это тоже интересно.
Потом беседа завертелась вокруг грядущего дня рождения Эллины: господину Датеи проболталась Анабель. Гоэта всеми силами пыталась отговорить поклонника от заказа кабинета в ресторане и оплаты еды всех приглашённых, твёрдо заявив, что не берёт от мужчин ничего дороже ужина. Она не лукавила: не терпела быть должна.
Господин Датеи капитулировал, но добился персонального приглашения. Видя, что Эллина к нему благосклонна, он позволил себе приобнять её. Гоэта даже не дёрнулась - ожидала чего-то подобного, да и не имела ничего против. Она никогда не мечтала жить одна, как боевые магички, не признававшие домашнего очага, а господин Датеи казался надёжным, интересным человеком. И порядочным. Словом, был смысл развивать отношения.
- А вот и вы! - радостно воскликнула Анабель, вплывая в буфет в сопровождении одного из поклонников. Её любовник так же присутствовал в театре, но по известным причинам ухаживал за супругой. Впрочем, граф Алешанский вскоре должен был уделить внимание и любовнице.
Госпожа Меда заняла место за тем же столиком, что и знакомые, и глазами дала понять, что рада за подругу. Эллина повела плечами: ещё ничего неизвестно.
Госпожа Меда заняла место за тем же столиком, что и знакомые, и глазами дала понять, что рада за подругу. Эллина повела плечами: ещё ничего неизвестно.
Кавалер, которого Анабель не соизволила представить, купил шампанского и фруктов в буфете. Госпожа Меда восприняла это как должное.
Завязался разговор на четверых: обсуждали пьесу.
Анабель поспешила поделиться последними новостями: сбежал один из актёров.
- Представляешь, тот самый, которым следователи интересовались. Уехал в спешке, перед отъездом сжёг какие-то бумаги...
И шёпотом добавила:
- Он может быть тем убийцей. У него нашли мешочек с лепестками. Я слышала, что такими же трупы осыпали.
Эллина вздрогнула: неужели ещё один? А как же врач? Она ведь сообщила Брагоньеру о мэтре Варроне, тот пообещал проверить его алиби.
Гоэта умолчала о том, что случилось три дня назад, когда она возвращалась с музыкального вечера, на котором познакомилась с господином Датеи. То есть на следующий день после визита к подозрительному врачу.
Эллина отпустила наёмный экипаж в начале Тенистой улицы, решив пройтись пешком: после долгого сидения затекли ноги, да и погода выдалась пригожая.
Стемнело, фонарщики затеплили фитили.
Гоэта не торопилась, шла, наслаждаясь свежим воздухом.
В окнах горели огни; изредка ей навстречу попадались люди.
Эллина спиной почувствовала чей-то взгляд и по привычке потянулась к кинжалу: памятуя об уязвимости одинокой женщины на улице, она никогда не выходила из дома безоружной. Гоэта с досадой подумала, что следовало согласиться на предложение господина Датеи. Теперь бы не озиралась по сторонам, предчувствуя неладное.
Периферийным зрением Эллина уловила смазанную тень, на мгновенье мелькнувшую на границе света возле одного из домов.
Флиссу бы и второй кинжал, а то с грабителями одним клинком не повоюешь. Особенно в платье.
Он напал на гоэту сзади, ухватил за шею и, зажимая рот, потащил в темноту.
Эллина не растерялась, ударила преступника по колену, зная об уязвимости данной части тела. Глухое ругательство и ослабевший захват подтвердили разумность решения. Гоэта поспешила воспользоваться моментом, вывернулась, одновременно постаравшись достать локтем нападавшего. И тут же получила удар по голове.
К счастью, Эллина не потеряла сознания. Упав, наугад пырнув кинжалом - увы, темноту - и во весь голос закричала: 'На помощь, убивают! Стража!'.
Преступник поспешил скрыться, так и не проронив ни слова.
Подоспевшие на крик горожане помогли гоэте подняться и проводили до дома.
Эллине пришлось наложить на затылок компресс и лечь, не раздеваясь: голова кружилась, болела, слегка подташнивало - обычные симптомы сотрясения. Но обошлось без последствий.
Гоэта связывала нападение с мэтром Варроном - месть за то, что узнала, донесла на него. Арестовали ли врача, она не знала, но надеялась, что да.
А теперь этот актёр... Кто же из них?
Мрачные размышления прервало появление графа Алешанского.
Анабель с улыбкой поднялась ему навстречу, что-то заворковала.
Префект мазнул взглядом по Эллине и мужчинам. Гоэту он знал, поэтому приветственно кивнул. Эллина приподнялась и вежливо поздоровалась. Реверанс не сделала, хотя, памятуя её происхождение, по этикету следовало. Но близость к Анабель позволяла некоторые вольности. До определённой черты, разумеется.
Мужчины тоже не остались в стороне: Первый префект Сатии не тот человек, которого не замечают.
Поклонник Анабель под надуманным предлогом поспешил удалиться.
В присутствии графа болтала только госпожа Меда, остальные предпочли молча есть и пить.
Наконец зрителей попросили занять места.
Эллина старалась не показывать виду, что ей всё внове, степенно шествовала под руку с господином Датеи, но взгляд нет-нет, да и задерживался на лепнине, люстрах, плафоне потолка.
Зрительный зал полукругом обнимал сцену, поднимаясь тремя ярусами. Внизу, в креслах, сидели дворяне. Чуть выше расположилась в ложах родовитая аристократия. Последний ярус был отдан на откуп богатым представителям второго сословия. Для них рядами расставили простые стулья.
Устроившись рядом с подругой: граф Алешанский покинул любовницу до антракта, - гоэта с любопытством рассматривала высший свет Сатии - запретный, но притягательный мир.
Наконец служители потушили свечи, и представление началось.
Давали пьесу в двух актах, основанную на одном из эпизодов истории королевства. В ней блистала несравненная Зальфия - муза не только поэтов, но и многих сановников. Безумно талантливая и не менее красивая миниатюрная брюнетка.
Наблюдая за ходом действия, Эллина поняла, почему пьеса заставила говорить о себе до премьеры: автор ходил по грани, поднимая вопросы, о которых надлежало молчать. Но так мастерски, что только ханжи и фанатики забросали бы его тухлыми яйцами. Давно на сцене Сатии не ставили ничего подобного.
Заканчивалось первое действие, когда тишину зрительного зала прорезал крик. Все взгляды невольно обратились к одной из лож.
Прижимая платок к лицу, у бортика замерла женщина. Она то и дело оборачивалась и тряслась, будто в лихорадке.
Зажёгся свет, и все поняли причину её поведения: в кресле с перекошенным лицом, распластался побагровевший мужчина. Голова его была неестественно запрокинута, зубы судорожно сжаты, а изо рта капала слюна. Остановившийся взгляд свидетельствовал о том, что он мёртв.
Очевидно, пред смертью несчастный пил шампанское: у ног валялся разбитый бокал.
У дверей ложи обнаружили до боли знакомые приметы: зеркальные осколки и розовые лепестки.
- Господина Сомерсета Штайлека, сэра Сомерсета Штайлека убили! - мгновенно разнеслось по театру.
Сомерсет Штайлер слыл одним из богачей Сатии. Происходя из низов второго сословия, он сумел пробиться наверх и получить дворянство. Банкир, член правления местного отделения эльфийского банка, он прославился любовью к актрисам. В частности, именно он возвеличил Зальфию, и на его средства поставили эту пьесу.
Рядом с господином Штайлеком в момент смерти находилась его новая любовница, тоже мечтавшая блистать на сцене, - юное очаровательное создание лет восемнадцати. Сам банкир весной шумно отпраздновал юбилей.
Всё указывало на то, что банкир был убит. По словам перепуганной спутницы, он просто отпил из бокала, вдруг захрипел и забился в агонии.
Откуда взялся бокал? Со столика позади кресел.
И, действительно, там обнаружилась початая бутылка шампанского и второй нетронутый фужер.
Спектакль прервали, зрителей попросили задержаться до приезда следователя. Но хроникёр 'Жизни Сатии', околачивавшийся в театре в поисках сенсаций, всё же успел выскользнуть на улицу, чтобы поскорей порадовать читателей статьёй о новой жертве неумолимого убийцы.
Брагоньер с каменным лицом выслушал эмоциональный выговор градоправителя с требованиями немедленно найти и покарать убийцу. Он предполагал, что это не последняя выволочка за сегодня: по возвращению в Управление с ним наверняка свяжется столичное начальство в лице министра внутренних дел.
Королевский прокурор тоже недвусмысленно намекнул, что работа ведётся из рук вон плохо. Пусть соэр и не считал его компетентным, но тот стоял выше него по служебной лестнице, надзирая как за деятельностью Следственного управления, так и за судопроизводством. Хорошо, что в силу возраста, прокурор нечасто вмешивался в дела, предоставив Королевскому судье и Главному следователю самостоятельно вершить правосудие.
Брагоньер и не думал оправдываться, отводить глаза. Наоборот, дерзко не сводил взгляда с доверенного лица его величества. Пыл последнего быстро иссяк, не найдя пищи для заранее заготовленного сценария.
Градоправителю казалось, что соэр издевается над ним, ведёт себя так, будто делает одолжение, выслушивая справедливую критику. На миг даже показалось, что это он подчинённый, а не стоящий перед ним Брагоньер. В итоге, сломавшись о выдержку и хладнокровие соэра, градоправитель замолчал, отпустив следователя исполнять свои прямые обязанности.
'Только время отнял криком, - недовольно подумал Брагоньер, покинув ложу. - При такой должности нужно уметь держать себя в руках, а не уподобляться базарной торговке без малейшего признака рассудка. Вмешивается туда, в чём ничего не смыслит'.
Вызванные соэром следователи уже начали допрос свидетелей, осмотрели место происшествия.
Ситуация на сей раз выдалась щекотливая: в театре собрался практически сплошь высший свет, роптавший по поводу ограничения своих передвижений. А ведь побеседовать предстояло с каждым: кто-то да видел убийцу.