Ну что же, выглядит вполне правдоподобно, с расстояния может обмануть многих, если не всех..
А пулемёт оказался заперт в кормовом рундуке, возле траловой лебёдки. Мне бы раньше до этого додуматься, глядишь, и Никлаус был бы жив. С пулемётом, да вокруг гигантской "катушки"… Нырнул, уклонился чуть, и никакая "птичка" не выковыряет, барьер. Что теперь говорить.
— Я спущусь в камбуз, приготовлю что-нибудь поесть, — монотонно сообщила Zicke, уже переодевшаяся в домашнее "бортовое". — О предпочтениях экипажа не спрашиваю, на большой аппетит не рассчитываю.
Это она зря. На поминках всегда есть хочется, сказывается странный психологический эффект. Самому спуститься и поучаствовать? Желания нет.
— Ленни, тебе помочь?
— Справлюсь.
И разговаривать неохота. Ни с кем.
А река живёт.
Самый клёв, между прочим.
Но на воде ни лодки, ни паруса, ни человека со спиннингом или сетью.
Рыбы в бешеном танце играют на вечернем клёве, тут и там круги — никому не нужны. Такое всевластие дикой природы сегодня как-то не радует, напрягает. Будто нас тут и нет, будто мы — мелочь, можно не замечать. Да и речная вода неприветлива, глубокая на судовом ходе, она жутковато окутывает мотобот мутно-зеленым, и чёрная, если смотреть вниз с палубы. Бр-р… А ведь тёплая.
Насколько большим и солидным в этом мире исключительно малых техногенных форм кажется "Клевер" с берега, когда он еле заметно покачивается на волне, настолько хрупким и маленькой казался он теперь тут, на широкой ленте Ганга. Дальний правый берег едва был виден в непроницаемой серой дымке, лишь безымянные горные хребты, громоздящиеся поверх тумана. За поворотом реки открылись новые просторы, но без ожидаемой новизны — а ведь устье скоро. Одно и то же. Все тот же непроницаемый занавес тумана справа, который вскоре исчезнет, и плоская саванна слева по борту. Вот вдоль левого берега потянулась цепочка временных аллювиальных островков, кое-где даже видно, как образовывается новый остров, через пару недель здесь будет суша.
Мне не описать эту реку, не смогу.
Надеюсь, когда-нибудь, на первом колёсном пароходе по ней прокатится новый насмешливый лоцман, вновь родившийся Сэмюель Клеменс, может быть, ещё и почитать успею.
На высоте — сильный ветер, уже еле видимые перистые облака вытянулись на восток, снизу их начинают закрывать ещё высокие тучи, значит, темень упадёт беспросветная. Всё верно, нужно причаливать, в таких условиях ночью двигаться самоубийственно.
— Вот она! — объявил шкипер.
В этом месте берег чуть поднимался невысокой площадкой, на ней и стояли три дома, два длинных, и один поменьше. За строениями смутно угадывались какие-то пристройки. В крайнем доме светились два окна. И яркий костёр сбоку. Нас ждали? А как увидели? С местных станется, они обстановку остро чувствуют. Впрочем, могли увидеть освещённый солнцем крест. А бинокль в хозяйстве тут у всех имеется.
Опять рубленые, что вполне закономерно. Находят люди RohstoffvorrДte, или RV, как их называют базельцы, одинокие бесхозные склады самых разнообразных ресурсов, заброшенные на планету Писателями, этакие "подъёмные", и используют их, как материальную базу для первичного обустройства. Правда, удержать в своих руках такое сокровище под силу только сильной и сплочённой общине, у других беспощадно заберут. "Как мы с гуркхами забрали, — вспомнил я. — Жёстко и быстро".
А пустые строения разбирают на жильё. Найденные машины продают в Шанхае или ставят на прокатном рынке Манилы. Оставшееся делится без особой справедливости, по праву сильного и согласно табеля о рангах. Так что, вполне может быть так, что жителям этой деревеньки ничего, кроме срубов не досталось.
В одной длинной избе окна светятся, вторая тёмная.
На пологий берег вытащены две парусные "джонки", во всяком случае, я их именно так называю, они у здешних народов и племён во многом похожи друг на друга, постепенно вырабатывается наиболее оптимальный тип судна. Это что-то великоваты будут, непривычно длинны и широки. Что действительно интересно, так это овальной формы крыша-тент, у кого в половину корпуса, а где-то и на всю длину лодки, если у хозяина есть подвесной мотор. Крыша это хорошо — инсоляция днём на реке бешеная, без тента никак. Здесь тенты в полкорпуса, "подвесниками" местные не богаты, да и смысла в них особого нет — без стабильного доступа к топливу.
Нас очевидно ждали.
Все жители крошечной деревни гурьбой собрались на берегу, взмахивая руками в приветствии. Камеру, что ли, достать — уж больно все экзотично. Обитатели стоят в разноцветной национальной одежде, взрослых среди них мало и они загружены заботами, не выпускают из рук "бытовку" — кто-то недостиранную рубаху, кто недомытый горшок. Особого дружелюбия на лицах не видно, взгляды любопытствующие, но инертные.
Ветерок на реке прохладный, хорошо, что на подходе скорость маленькая, Ули подводит судно к берегу очень осторожно, постоянно сверяясь с эхолотом.
— Это цыгане, — неожиданно заявил Джай.
Мы с Ленни недоверчиво переглянулись. Какие такие цыгане? Не дожидаясь вопроса вслух, индус пояснил:
— Это деревня морских цыган, кочевой народ. Из Бангладеш. Их это лодки, точно говорю, а бывают и ещё больше — можно целый дом ставить.
— Ты хочешь сказать, что всей общиной они постоянно мигрируют по реке?
— Сам не могу поверить… Похоже, здесь они осели надолго, если не навсегда, — он удивлённо покачал головой, вздохнул. — Всё меняется, один Великий Ганг вечен… Обычно водные цыгане и живут на своих плавучих домах-лодках, в низкую воду стоят рядом с берегом, а в сезон муссонов всей деревней уходят в поиски новых мест. А тут осели! Да ещё и рыбалкой занимаются! Только они не ловят рыбу, а пробавляются мелочной торговлей, продают украшения, сладости. Деньги выпрашивают.
Кто бы в том сомневался.
— И криминал.
— Не думаю, что в этом мире у них есть почва для таких дел.
— Конечно, нет, если выгнали.
— Ты хочешь сказать, что вся деревня в один прекрасный день может легко сняться со своего места и поплыть дальше? — подошедшая к нам Zicke всё-таки вытащила камеры и теперь прикладывалась в поисках кадра. Я смотрел на неё скептически, какие сейчас кадры — почти темень. Разве что для памяти.
— Вот именно. Власть они не терпят, потому и не прижились в Шанхае. Мы думали, что вообще никогда их больше не увидим!
— Вы их там с гуркхами не обижали? — осторожно поинтересовался я.
Индус скривился:
— Они никому не нужны. Зачем обижать? Сами ушли. Но ты прав, цыган недолюбливают, они ни с кем не смогли поладить.
— Шовинисты вы шанхайские, — тут же парадоксально заострила сильфида.
Вот зачем? Уж Шанхай обвинить в таком…
Индус не клюнул.
Действительно, в этом мире многое идёт, и будет идти, по-другому. Фенотип народностей и племён ещё не изменился, но вот "социальный фенотип" в новых реалиях меняется сплошь и рядом.
Из подсвеченной зелёным светом дисплеев ходовой рубки высунулся капитан.
— Парни, хватит там болтать, подходим. Внимание! Всё делать по моей команде, быстро и точно, берег сложный!
Это хорошо понимали и встречающие.
Высокий полуголый мужик стоял неподвижно на берегу и призывно махал над головой обеими руками, показывая причальное, самое глубокое место. "Клевер" буквально полз к береговой линии. Коротким сигналом сирены Маурер традиционно поприветствовал жителей и обозначил решение причалить, к несказанному удовольствию детворы, завизжавшей немногим тише ревуна. Некоторые тут же полезли в реку, радостно поднимая фонтаны воды под яркими лучами мощного курсового прожектора.
Встревожившись, шкипер вжал кнопку покрепче — ревун заорал так, что всё живое в саванне должно было сняться с места! И женщины на берегу заорали, забегали, какая-то бабка сноровисто кинула в воду палку — похоже, попала, и ребятня выскочила на берег, словно увидела стаю акул.
Так-то лучше, ещё придавим какого-нибудь цыганёнка…
Скажи, Спасатель, а почему нельзя было мощный судовой ревун применить в схватке, а? Этих гаруд можно было акустическим ударом сшибать.
Сколько ошибок, сколько глупостей натворили!
— Джай, ты с шестом с правого борта! Громко! Тео — на нос!
Хорошо Ули дело знает, чтобы мы без него делали.
Реверс! По бокам мотобота вода поднялась мутными гейзерами.
Мотобот буквально вполз по невидимому каналу к намеченному месту и еле ощутимо ткнулся носом в берег.
— Концы!
Носовой закрепили быстро, длинный канат подхватили сразу несколько мальчишек и потащили довольно далеко — толстое бревно вбито в берег повыше, судя по отметкам на берегу, уровень реки существенно меняется.
С кормовым концом вышло не так гладко, попробуй, добрось без должной практики… Но парнишка лет десяти бесстрашно сиганул в чёрную воду и быстро втащил канат на берег, после чего они вместе со здоровым полуголым мужиком отволокли канат в сторону. Я сначала подумал, что они хотят закрепить канат на огромной коряге, лежащей на берегу поодаль, но, как оказалось, тут всё серьёзно, конец начали вязать к ещё одной "надолбе".
С кормовым концом вышло не так гладко, попробуй, добрось без должной практики… Но парнишка лет десяти бесстрашно сиганул в чёрную воду и быстро втащил канат на берег, после чего они вместе со здоровым полуголым мужиком отволокли канат в сторону. Я сначала подумал, что они хотят закрепить канат на огромной коряге, лежащей на берегу поодаль, но, как оказалось, тут всё серьёзно, конец начали вязать к ещё одной "надолбе".
Шкипер чуть подработал брашпилем, давая натяжку, заглушился и, довольный собой и экипажем, вышел на палубу.
— Теперь не прижмёт. Можно выходить.
Мы все вместе сошли по сходне на берег.
Оружие вязли с собой, Маурер с индусом при автоматах, мы же с Ленни — "коротко-вооружённые", маузеровский карабин я оставил в рубке.
Детей у речных цыган много, хотя живут тут, как выяснилось, всего три большие семьи. Секунда, и они самой настоящей толпой окружили индуса, мгновенно завоевавшего детские сердца — вот что значит опыт. Через две минуты, за которые мы успели познакомиться со старостой или старейшиной, мне показалось, что Джай из детворы веревки может вить, то так их построит и тут же изобразит тигра — киндеры падают на песок от хохота, то этак — и уже антилопу. Те опять в полном восторге, прямо Ильич и дети. В театре ему нужно выступать, а лучше в цирке.
Ленни Кальми-Ре фотографировала, вспышка камеры постоянно освещала берег. Таких путешественников эти люди видят тут, судя по всему, впервые и потому чуть ли не рвут на части, дети прыгают вокруг, лезут в кадр, смеются, кричат, пытаясь пристроиться ближе к фотоаппарату.
Почему не спите, карапеты? А ну, марш спать!
Какая-то солидарная со мной бабка пыталась палкой же загнать разбойников по домам, но пока безуспешно.
Вождь в это дело не вмешивался.
Старосту, внешне дружелюбного и обманчиво мягкого мужчину с короткими седыми волосами и длинной седой бородой, звали Мунирудзаман, хрен такое выговоришь, поэтому местный цыганский барон в живописных татуировках тут же превратился в Муни. Он образован и немного знает английский, слав те господи… Как оказалось, мужиков сейчас в деревне всего двое, он и тот полуголый здоровяк, что таскал по берегу канат. Вся остальная орава — женщины и дети, стариков совсем мало, не доживают.
Разговорились.
Новости такие: "Лусон" недавно проходил мимо, ранним утром и в хорошую погоду, но останавливаться в деревне не стал, чем разозлил и расстроил всех членов общины — у многих накопилась куча текущих заказов. Ну, уж на обратном пути филиппинец остановится, поди. Больше светских новостей нема, тишь да гладь.
Живут тут так.
Вдоль берега реки расставлены сети, этой простой рыбалкой занимаются исключительно мальчишки на лодках — они и проверяют, и переставляют. Взрослые же уходят в особые места, заходят в протоки и притоки, работают в дельте. Кстати, и сейчас двух лодок в посёлке нет, их "экипажи" вернутся лишь через несколько дней. Промышляют далеко в дельте, — это практически море, "открытый Ганг". И всё под парусами в цветах былого национального флага, зеленого с красным кругом посередине.
Дельта Ганга разбивается на рукава, "кисть" не очень широкая, но "пальцев" в ней много. Судовой ход идёт вдоль правого, скалистого берега, слева же широкая река распадается на множество протоков, где установилась своя экосистема с уникальным животным миром. Заблудиться в тех краях — раз плюнуть, поэтому новичкам туда соваться не стоит. Мы и не собираемся.
Охотой тоже занимаются, вот только с патронами туго, а проклятый "Лусон", ну, вы уже знаете… Охотятся те самые мальчишки. Местные дети, как я сразу отметил, взрослеют раньше других, встреченных нами в прочих общинах и анклавах. Сидят в засадах с гладкими стволами и лёгкими луками, практика у них уже достаточна для стабильного снабжения деревни свежим мясом и дикой птицей.
Кстати, а у мистеров нет ли, часом, свободных патронов? В деревне на сегодняшний день нет ни единого.
Как, скажите, не помочь детям?
Торжище началось тут же, из сараев нам принесли уже обелованный парной товар.
Я, признаюсь, поначалу вяло сопротивлялся — типичная ревность охотника, что я, сам антилопу не добуду? Правда, сейчас ночь-полночь, а утром свалим… В таких раскладах свеженького мясца припасти не помешало бы. Хозяев лучше уважить, да и патроны им нужны лишь гладкие, нарезного оружия в общине нет, кроме двух тяжёлых блестящих "кольтов" у старших. Поняв, что горячая тема сама собой не спадёт, мы согласились.
Торговался шкипер, при помощи Джая. Выглядело это примерно так:
— Сколько стоит эта антилопа?
— Сто патронов.
— What is a good price?
— Семьдесят.
— Куплю за один.
— Нет, нет, это несерьезно, это молодая импала, мистер, сорок минимум.
— Тогда мы идём спать.
— Wait, wait! Двадцать!
— Две штуки, и мы забираем зверя.
— Ок, десять, и по рукам!
— Джай, любезный, уносите патроны.
— Мистер, мистер, восемь, меньше на такую не потратишь, быстро бегает.
— Пять, Ок?
— Ок, шкипер…
На самом же деле все оставались довольны.
Для размещения личного состава нашей экспедиции капитану предложили отдельный пустой дом на отшибе. Ну, не то чтобы совсем на отшибе, просто он чуть в стороне стоит. Строение это меньше основных жилых. Внутри — всё тот же камин, лежанки в два яруса, большой стол, имеется один открытый "шкаф" и непременные циновки на полу.
Пойдёт, это всё лучше, чем узкие и низкие кубрики "Клевера", который, к тому же, уже начало разбалтывать на ещё небольшой волне — на Ганге поднимается нешуточный ветер, и перспектива провести ночь под "колыбельную" бортовой качки никого из нас не прельщает. На вахту надо ставить, кто их, цыган речных, знает… Сопрут что-нибудь, потому парься.
Правда, угнать "Клевер" практически невозможно, защитной электроники нет, но своих "секреток" у Маурера хватает — умрёшь, а силовую установку быстро не запустишь.
Мы установили ночной график вахт на борту и сели трапезничать.
Женщины в пёстрых платках быстро сервировали стол — типичная местная кухня, к которой я лично уже привык, хотя и продолжаю ворчать по поводу постоянного нарушения доморощенными кулинарами основных правил теории готовки. Рыба, только что вытащенная из сетей пацанами, неизменный рис, который община выращивает самостоятельно, жареные овощные котлетки, вареная молодая картошка с чесноком, курица карри, свежие овощи и, конечно же, огромные эскалопы из молодой антилопы. Мясо ещё "живое", здесь никто не выдерживает его перед жаркой, не даёт ему успокоиться, потому консистенция специфична — обычная полевая практика. А вот для ресторанов такое категорически не пойдёт.
Подошёл и вождь, продолжил рассказывать интересное.
Филиппинцы активно осваивают побережье к востоку от устья. У них уже есть полевой лагерь на берегу, постепенно превращающийся в нормальный посёлок, хотя работают вахтами. Интерес — морепродукты, их там же обрабатывают и заготавливают.
Кроме них, никого в низовьях не встретишь, поселений по пути больше нет.
— А отшельники? Или неопознанные личности? — поинтересовался индус.
— Был один в устье, пару месяцев назад умер. Больше не замечено.
Побережье к западу от устья скалистое, горный хребет тянется настолько далеко, насколько рыбаки общины смогли разведать. Берег обрывистый, пляжей очень мало. Встречаются скалистые же бухты, там местные не высаживаются — больших резонов нет, а медведей и горных львов много. Кроме того, встречаются и стаи обезьян, но это по слухам.
Гаруды общине хорошо знакомы, хотя непосредственно деревню мега-птицы не тревожат, далековато, они предпочитают охотиться на копытных поблизости от "своей" горы. Рыбаки, если им это нужно — редко, проходят опасное место ночью, когда птицы не летают.
— А как же "Лусон"?
— Филиппинцы тоже всегда идут с темнотой.
Вот так.
А мы попёрли буром. И получили.
Ветер тем временем усиливался, по крыше простучал косой дождь и тут же прекратился, словно попробовал мишень на прочность. Балуется погода.
Мы переглянулись с Маурером, капитан значительно кивнул на окно. Я посмотрел, как аппетитно шкипер работает с яствами и напитками, накинул куртку и вышел на улицу. Пройдусь к судну, посмотрю на швартовы, может подтянуть пора, кто знает, не превратится ли ненастье в настоящий шторм.
На улице было пусто.
Лишь большой костёр догорает под ветром.
Никого.
Интересно, каким способом бабки загнали взбудораженную детскую стаю? Дрыном?
По идее, киндеры должны тут болтаться, ведь для детей, не избалованных зрелищами и заезжими гостями, это грандиозное событие, целый спектакль — "День, когда в деревню пришёл "Клевер"". Я уже не говорю про пароход, как объект. Возле него пацаны до утра крутиться должны, где и когда ещё увидеть такое чудо, сколько всего пароходов на реке.