— Говорит Федор Потапов, командор экспедиции. Следуем в Россию из Базеля, швейцарский анклав, откуда вырвались с боями, — проклятье, как-то коряво выходит… С боями… Что, Федя, не мог прорепетировать раньше, приготовить нормальную визитку? Делать было нечего, и я продолжил, — Имеем ряд дипломатических миссий и поручений из других анклавов.
— Так вы русские? — на родном языке удивился оператор Морского Поста.
— Я один русский, кроме меня на судне есть представители других народов.
— Тогда ROGER, — невозмутимо ответил Эдгар, снова переходя на английский язык. — Информацию принял, оперативный позывной "Клевер" зарегистрирован. Информация немедленно будет передана в анклав. В поворот можете заходить по створным знакам. Если на борту имеется пулемёт, оператора не ставить. До связи. Как поняли?
— "Клевер" принял. До связи.
На какое-то время в рубке воцарилась полная тишина.
Вот оно, час "Х" настаёт.
— Почему мы их не видим? — Ленни первой разрушила паузу.
— У них локатор мощнее, армейский, наверное, — неохотно пояснил шкипер. — Далеко встали ребятки, широко раскинулись русские. Створные знаки на берегу… Я уже стал подзабывать, как они выглядят! Серьёзный анклав.
И, чуть помедлив, добавил:
— Нужно поднимать флаги. Мы же не манильские рыбаки.
Недолго повозившись с креплениями, флаги мы подняли все, какие только смогли: ниже "моего" русского встал швейцарский "крест", потом следовал индийский и многозвёздный флаг "Свободной территории Шанхай". У бадхов же своего флага пока не имеется, Сашка даже расстроился.
— Ничего, парень, мы тебя самого на носу поставим. В цветастой косынке, сразу поймут, кто ты, — сомнительно утешил его Джай. — А вот пулемёт, как бы то ни было, стоит проверить и зарядить.
— Предполагаешь возможность "обманки"?
— Ты же сам говоришь: "Осторожного и Кали хранит!"
Сложно не согласиться, учёные. Эдгар какой-то…
Вечерело, заходящее солнце слепило рулевого, но субтропические закаты недолги, да и поворот скоро. Шкипер загодя включил ходовые огни, судно пошло чуть медленнее. И вот только сейчас наша РЛС пискнула — есть объект на горе, спрятан среди высоких деревьев склона, визуально сразу и не заметишь. Высоко же поставили систему слежения мои соотечественники. А вот и створные знаки, в бинокль уже отчётливо видны два больших белых щита, постепенно сдваивающихся по мере поворота судна.
Вода Волги другого цвета, похоже, течение сносит конус выноса на запад — граница видна плохо, но это уже из-за недостатка освещения.
Рявкнула сирена, шкипер обозначил решение причалить. В ответ на берегу замигал фонарь.
Пш-шш…
— "Морской Пост" — "Клеверу". Заходите на световой сигнал. Глубины большие.
Господи, неужели приплыли?
Небольшой, но глубокий залив Морского Поста имел основательный дощатый причал, достаточный для швартовки, склад и подсобку рядом. "Клевер" встал справа от трёх моторных лодок: две алюминиевые, один RIB. Над ним — бревенчатая (а какая ещё!) изба, по высоте — метров двадцать от обреза воды. Склон тут не очень крутой, есть лестница. Ступени частично каменные, есть и земляные, нарезанные вручную. Сбоку от лесенки — пологий желоб между сосен, вдоль которого протянут канат лебёдки, грузы затаскивать.
В стороне от устья, с правой стороны волжскую воду встречает мрачный одинокий остров, поверху густая шапка высоких сосен, снизу — кайма белой пены. Невелик и не мал, на узком бережку в одном месте виднеется какой-то навигационный знак, а вот маяка с огромным фонарём под куполом остроконечной башни нет. А живописно было бы.
Посёлок Морской Пост — пять жилых изб, столько же семей здесь и живут, по местным меркам вполне нормально. А вот изба над причалом нежилая, там находится своеобразный клуб общины. Береговая кают-компания. Здание — и тут думать нечего — бывший RV, чуть отличается от найденной нами избы в Балаклаве, но формат тот же, как и размер.
Все избы стоят на большой площадке среди вековых деревьев, частью природной, частью расчищенной. Есть огороды, сараи, две бани, летняя столовая под навесом с длинными столами и скамьями. И даже детская площадка с качелями! В отдельно стоящей будке рокочет дизелёк — там генераторная. Ветряк установлен перед обрывом. Энергоснабжение тут вообще капитально диверсифицировано, богато живут, чувствуется, что топливо не в дефиците. Три моторки на пять семей…
Это самая дальняя обжитая точка Русского Союза, до Замка "Россия" отсюда триста тридцать два километра по лагу.
Русская речь! Федя чуть сознание не потерял! Жаль, не все это понимают и ценят.
— Далековато… Не страшно жить на отшибе? — спросил я на английском, чтобы понимали остальные. Эдгар шпарит на "англичанке" только так, к ним, кстати, в лостах не так давно подданную Британии телепортировало.
— Раньше было далековато, чувак, — улыбнулся глава общины, молодой, в общем-то, парень странного образа: смесь эзотерики и откровенной ковбойщины.
Высокий, худой, с козлячьей бородкой и умными спокойными глазами. Повязка на лбу, хламида, адаптированная под бытовые реалии, огромный серебристый револьвер на боку. Какие-то новые индейцы. Образ фронтир-хиппана несколько портили руки, мозолистые, натруженные.
Ленни в полном восторге, я даже встревожился. Она уже раз десять дёрнула меня за рукав, восхищаясь то ленточками на деревьях, то странными знаками на избах, то фанерным солнцем с вязью надписей по кругу. Особый восторг у сильфиды вызвали Ворота Диалога — два высоких вкопанных столба, обращённых к морю.
— А теперь рядом с нами совершаются крупные промышленные движения, — продолжал рассказывать Эдгар. — На той стороне реки, в двадцати километрах от нас — Промзона, большой цех, где производится ремонт лёгкой и тяжёлой техники, там же погранзастава, я, кстати, внештатный сотрудник, и хутор.
Погранцы границу стерегут, офигеть!
— Из Промзоны грунтовая дорога ведёт к побережью, там находится недавно открытый Южный Форт. Сам там ещё не был, но парни говорят, райское место, курорт будут строить. И Новый Порт.
Верить или нет? Русские собираются создавать санаторий рядом с морским портом. Мои друзья не поверили, прочитал по лицам. Я… Не знаю пока… Но экскурсии выходного дня в Морской Пост уже заезжают, таковое обслуживание стало привычным для жителей посёлка, живущего, как выясняется, не только заготовкой морепродуктов. Кстати, балаган и информационный щит на берегу — их рук дело.
В наибольшем восторге от увиденного был Сашка, для цыганёнка это непросто новый посёлок — Новый Мир.
Как я понял, подобная ссылка есть дело добровольное, а начало традиции положил сам Эдгар, к которому позже присоединилась его подруга Лилит, чем-то похожая на Zicke молодая эмансипэ-девица из Братиславы. Эдгар, в начале Пути записной кришнаит с отшельническими закидонами, по дороге прозрел, обрёл и открыл. Новых неформатных людей приветствует, вводя их в лоно Новой Религии. Книги парень пишет. Этот мастер эзотерических исканий и мистик-философ, субъективный идеалист и "дегустатор трансцендентальной апперцепции", как он не устаёт повторять, весьма плодовит. Целую серию засобачил; брошюры вручную переплетают тут же, потом изучают, и даже переправляют часть экземпляров в библиотеку Замка. Серия называется "Живительный Свет Смотрящих". Ленни, а по-иному быть не могло, уже разжилась образчиком.
И я подумал, что при других обстоятельствах она вполне могла бы встретить меня среди ленточек…
Смотрящими, как выяснилось, местные называют Писателей, Кураторов, Властителей — у каждого анклава Главным Затейникам дано своё название.
Плотный завтрак удивил всех.
— Почему-то я думала, что они вегетарианцы, — несколько расстроилась моя подруга.
— Даже такие на новой планете умнеют, — не переставая жевать, отозвался шкипер, уминавший большой кусок жареной грудинки горного барашка.
В общине уже есть двое детей, на подходе третий, скоро женщину повезут в Медцентр, именно так было сказано, с пиететом и гордостью.
— Пока воспитываем сами, но скоро в Промзоне откроют филиал школы, — сообщила Лилит, поглаживая по голове крошечного оболтуса-эзотерика. Ходит малыш плохо, но ленточку на лбу уже таскает.
Нас "постовцы", по большому счёту, ни о чём не расспрашивали. Сделали дело, передали информацию по инстанции, встретили, и всё, дальше не интересно. Чужие движухи их мало колышут. Тридцать процентов личного времени тратится на служебные обязанности, а все остальные семьдесят — на собственные бзики. И всех это устраивает.
Подумалось, что переселение подобных нестандартных людей подальше от центра анклава было гениальным ходом русского руководства.
Оставаться тут на ночь мне что-то не хотелось.
Я посмотрел на шкипера, моментально оценив его кислую рожу, и понял, что не одинок. Джай походил по территории с интересом, даже что-то выписал себе в записную книжку, а Ленни в таких случаях никто спрашивать не будет.
Оставаться тут на ночь мне что-то не хотелось.
Я посмотрел на шкипера, моментально оценив его кислую рожу, и понял, что не одинок. Джай походил по территории с интересом, даже что-то выписал себе в записную книжку, а Ленни в таких случаях никто спрашивать не будет.
Тикаем!
— В ночь по незнакомой реке… Могут быть трудности, — предупредил Маурер.
— Ну, если так, то встанем на постой у матушки Природы, — предложил я.
Но Эдгар быстро развеял наши сомнения.
Ему по барабану, останемся мы тут или нет, очень ровный парень.
— Река вся изучена, я дам вам копию лоции, судовой ход там обозначен. Сложное место всего одно, с порогами по одной стороне. Но на карте всё отмечено, а на берегу "навигация", прожектор-искатель берёт. Радар у вас есть, эхолот, наверняка, тоже.
Мы с капитаном переглянулись. Если так…
— Да вы не волнуйтесь! Вас встретят и проводят, "Стерегущий" сейчас стоит на причале Промзоны. Ещё и навстречу выйдут. Поедете — сообщу в Башню.
И мы решились, нечего тут болтаться, край России — ещё не Россия, по Чукотке помню.
На прощанье Ленни поинтересовалась:
— А правда, что больше белые акулы тут плавают?
— Что, не видели? — изумился Эдгар.
— Не попались…
— По весне штук тридцать в Волгу зашло, — утешил нас философ. — Сейчас пусто. Увидите ещё… Не трогайте их, и они не тронут, я в каждую местную уже по три пули засадил, так что они своё место знают.
В чём-то он всё-таки противоречив.
Собрались и отчалили быстро, коротко вякнув ревуном и полюбовавшись на прощальное перемигивание фонариков на берегу. Да и эти — нормальные люди… Везде они нормальные, если честно, других не видел. Правители ненормальные.
Сопровождение появилось быстро.
Заревел мощный движок, в темноте вспыхнула целая "люстра": два курсовых прожектора и мигающие "полицейские" огни. Рация не понадобилась.
Подлетевший на огромной скорости катер пристроился по левому борту, тут же гортанно заговорил динамик громкой связи:
— "Клевер", внимание, говорит "Стерегущий"! Сторожевой катер Русского ВМФ, лейтенант Самохин. Приветствую в русских водах!
Мы тут же отгуделись, отмахались руками, покричали на всех языках.
На борту было двое: сам Самохин за штурвалом — в руках микрофон, второй стоял у турели какого-то смутно знакомого пулемёта, тактично облокачивался на стойку, ствол задран вверх. Типа, мы не опасные.
— Вас сопровождать? Или сами сможете идти?
Я уже был вне рубки и мог отвечать по-русски.
— Сможем, лоция имеется!
— Отлично! Тогда я доведу вас до Сены, оттуда вернусь. А вскоре вас уже и…
Тут у "Стерегущего" что-то зашипело, затрещало… Самохин кивнул напарнику, тот бросил пулемёт и полез в потроха усилителя. И вдруг я услышал заветное! Да так громко!
— Мать… Гангрена железная, что тебя в задницу, ё… Да чё ты там возишься, на, засади ей по самые! Провод, млямба, синий! Синий, говорю!! Куда! Ё-е-оо… Албасов, ты тупой? Твою душу…
Бальзам! Бальзам!
— Ох, мляут! — выругался и я на смеси языков.
Красота-то какая! Услышал родненькое! От своих!
Наши притихли, настороженно прислушиваясь к частично знакомым словам.
Наконец, Маурер акцентировано произнёс:
— Надо же, и тут Северяне!
Я ничего не понял.
— Какие Северяне, ты о чём, Ули?
— Да те самые, что в Базель из Израиля приезжали, — перехватив ответ, невозмутимо поведала Ленни. — Мат на мате, вот люди и запомнили. А ты что, Федя, думал, мы тебя так за еврейскую внешность прозвали? Да ты в зеркало хоть изредка смотришься? С твоим картофельным носом…
Давно меня так не разводили!
Даже обидно, старался ведь…
Сена, впадающая в Волгу — это не мене круто, чем Ганг, впадающий в Рейн! Но фокус уже знакомый, и я не удивился, сам способ узнавания мира предполагает подобное. Оказывается, далее по Сене стоит Нотр-Дам, Замок сельского Парижа — Самохин так и сказал: "село". Франция…
— Боже, Париж… Как давно я там не была!
А я так вообще не был.
Несмотря на помощь звёздного неба, видно было плоховато, помогал локатор и прожектора. После Сены "Стерегущий", починив, наконец-то, свою шарманку, громко попрощался, и красивым виражом отвалил на обратный курс.
Последующие пять ходовых часов прошли спокойно. По понятным причинам Сашке шкипер штурвал не доверил, а вот Ленни порулила, у неё уже есть опыт плавания в темноте. С лоцией плыть просто красота, карта нам была вручена подробная, вся батиметрия имеется, русло на листах — с промером глубин и характером дна. Судовой ход шкипер выдерживал по РЛС и визуально — прибором ночного видения.
— Судно на радаре! — предупредил Маурер.
Никто не спал, как тут уснешь.
Отметка на зелёном экране локатора помигивала прямо по курсу, рядом значения вектора и скорость. Вскоре компьютер идентифицировал появившийся объект, как "средний буксир водно-морского типа". В реалиях существующего речного многообразия это как крейсер, судно никак не меньше "Клевера".
Маурер первым окликать встречающих тактично не стал.
Пш-шш…
— "Клевер" — "Дункану"!
Радиообмен вёл я.
— На связи. Здесь дизель-электроход "Клевер", шкипер Ули Маурер. Говорит командор международной экспедиции Фёдор Потапов.
— Говорит Владимир Коломийцев, капитан флагмана флота, фрегата ВМФ России "Дункан". Приветствую шкипера и командора!
И он, легко переключившись на английский язык, продублировал сказанное.
Шкипер довольно покивал головой.
— Ули, форма! — прошипела Zicke.
— Проклятье! — Маурер бросил всё и мощно рванул вниз.
— Давай быстрей, я тоже переоденусь! — успели бросить сильфида.
Пш-шш…
— "Клевер", подходить будем с левого борта, вдогон. За милю сбросьте скорость.
— Сделаем, "Дункан".
Шкипер переоделся в рекордный срок, словно рядовой мотострелковой учебки, сменив за штурвалом Ленчика, коя тут же скрылась из виду.
Нам с индусом переодевать было нечего, мы тут так, погулять вышли. Дальнейшие переговоры вёл уже Маурер, непринуждённо обмениваясь с капитаном флагмана о всякой текущей ерунде — мало тут людей такого уровня. А ведь мы по окияну шастали, не из лужи какой выскочили.
Уже светало, поэтому почти все детали можно было разглядеть. Может, в мирное время, да в прошлой своей жизни, означенный "Дункан" и был буксиром… сейчас он точно был фрегатом! Военное судно шаровой окраски с белыми индексами и номерами, Красной Звездой и Андреевским флагом на мачте. День ВМФ в Питере, да и только! Как тут Феде не гордиться Родиной.
— Обрати внимание на бронезащиту корпуса, — почему-то шёпотом подсказал индус.
Ага. Плиты повсюду, рубка в щелевом доспехе. А на носу чуть ли не башенка с тяжёлым пулемётом. Это ДШК, что ли? И на корме пулемёт. Серьёзное вооружение, серьёзней не видал. Какие тут, к чёрту, птички… Всю стаю с небес поснимает.
Шкипер сбавил ход.
Заложив вираж, "Дункан" поджал и вскоре догнал мотобот, пристраиваясь слева. Антенна РЛС без кокона, мощная, несколько высоких радиоантенн, по бокам надстройки ещё приборы. Камеры ночного видения? В рубке рядом с Коломийцевым угадывается ещё кто-то. Один человек в башенке ДШК, но ствол смотрит слева по курсу, ни разу не дёрнулся.
На палубе стояли двое, судя по виду — никак не моряки, Один повыше и покрепче, второй на его фоне — коротыш.
Суда выровняли скорость, пошли рядом, Сашка закрепил концы.
— Что, камрады, мы поднимаемся на борт! — не столько спросил, сколько уведомил маленький.
— Давай!
Оба ловко перепрыгнули на палубу "Клевера".
— Группа сталкеров анклава. Старший группы Сомов, Михаил, позывной "Гоблин", — хрипловатым баском представился кабан совершенно бандитского вида.
— Костя Лунёв, позывной "Кастет", — подхватил тот, что поменьше.
Тоже тот ещё подарок — глаза хитрые, острые, сам резкий. Очень опасный мальчик.
Оба быстро прострелили глазами меня и Джая.
Тёртые волкодавы, сразу вижу. Камуфло на бойцах, хоть и крутое, но выцветшее, стиранное-перестиранное, на подвесках чего только нет, ножи, подсумки, рации с гарнитурами. У Кастета тюнингованный ствол, не сразу и опознал родной "калаш", у кабана — что-то из "тигриного" семейства.
— Вся Волга о вас только и гудит, сенсация века, на! — продолжил Лунёв, судя по всему, поклонник разговорного жанра.
Мы с индусом представились, пожали лапы. Нормальные лапы, крепкие.
Гоблин никак не мог оторвать взгляд от кукри индуса и моей абордажной сабли.
— Пришлось? — кивнул он на клинки.
— Довелось, — порадовал его я. — Резались с восточными мальчиками.
— Зашибца! — крякнул кабан. — Потом расскажете.
— Если время будет, — я сбил посыл, пусть прикроется, не пионеры прибыли.
— Они круты, — Сомов повернулся к товарищу.