– А зачем это вообще куда-то ставить?
– Так положено, и к тому же Галина Ивановна рано утром приехала, лица на ней нет, пусть видит, что мы скорбим вместе с ней.
– Жена, что ли?
– Да, бедняжка, каково это – мужа потерять…
– Не знаю, не теряла, – ответила я, – вообще бы мне хотелось всех этих мужей самой пережить.
Любовь Григорьевна достала платок и стала вытирать покатившиеся по щекам слезы.
– Не плачьте, недолго сиротами будете, сейчас супруга от горя отойдет – и станет нами руководить, вот тогда и наплачетесь.
– Она не будет этим заниматься, ей это ни к чему, у нее совсем иной образ жизни – салоны, ателье, театры… Она далека от всего этого, да и образования у нее вроде бы никакого нет.
– Ничего, выйдет еще за кого-нибудь замуж и передаст ему бразды правления.
– Ты мне совсем не даешь ничего сказать, – убирая платок, всхлипнула Любовь Григорьевна, – начальник у нас уже есть, в кабинете вон сидит…
– Что?
– Галина Ивановна так расстроена, говорит, ничего мне этого больше не надо, фирму брату своему продам.
– Ну и?
– Так вот, теперь ее брат в кабинете Валентина Петровича и сидит, документы позже оформят…
– То есть, пока я тут с вами болтаю, там уже новый начальник зеленого чаю хочет?
Любовь Григорьевна с сочувствием посмотрела на меня, поправила челку и сказала:
– Ты только с ним поаккуратней, я его совсем не знаю, но взгляд у него… Ты уж язык свой попридержи.
– Я пошла на разведку, – сказала я и вышла в приемную.
Поднос, подносик, где ты… Так вот он, пыльный, зараза! Я подошла к окну и протерла его занавеской. Теперь: чай, вода, чайник, кнопка, заварка… Мастерство – его не пропьешь.
Через минуту на подносе стояла кружка, наполненная зеленым чаем.
Я подошла к двери своего начальника и толкнула ее ногой…
Каштановые глаза, словно раскаленные угли, выбили искру в моей памяти, бок предательски заныл, а в ушах раздался звук катящегося по ступенькам перстня с черным камнем. Я растерялась… я не знала, что делать…
Но механизм моей души таков, что в подобных ситуациях включается автопилот.
– Си Ху Лун Цзин, – сказала я.
– Что? – удивленно спросил он.
– В переводе с китайского – «Колодец дракона с Западного озера», зеленый чай, будете?
– Буду.
– Тогда позвольте начать чайную церемонию, – сказала я, ставя на стол поднос. – Как говорится, «главное в чае – это вода, на втором месте – правильно его заварить, а на третьем – иметь хороший чайный лист…»
Ему лет тридцать восемь, он, можно сказать, импозантен, сейчас он хмурится, на его лбу – бегущая строка: «Где я ее видел, где я ее видел?», он смотрит на меня исподлобья и барабанит пальцами по столу в такт своим мыслям: «Где я ее видел, где я ее видел?»
– Я расскажу вам одну историю, которая позволит вам проникнуться атмосферой Китая, и, возможно, вы будете относиться более серьезно к божественному напитку, который я вам приготовила. Давным-давно, в самом начале нашей эры, жил один крутой мудрец, он был к тому же великим полководцем и непревзойденным стратегом, и звали его Чжугэ Лян…
– А тебя как зовут?
– Аня. Кстати, я ваша секретарша, но я пока ничем не прославилась, не перебивайте, пожалуйста. Так вот, Чжугэ Лян вел отшельнический образ жизни, не баловал себя, так сказать, краковской колбасой и кабачковой икрой, но вот чай он пил всегда. Как-то ему нужно было переправить по пустыне свое войско из пункта А в пункт Б. Дорога была неблизкой, и, понятное дело, мужики сникли и воевать уже не хотели, рты их пересохли, а глаза от усталости не разлеплялись. Тогда Чжугэ Лян воткнул свой посох в песок, и поползли корни в глубь пустыни, а на посохе проклюнулись и потянулись к небу веточки с зелеными перламутровыми листочками, которые, как вы уже догадались, оказались чаем. Чжугэ Лян лично собрал листочки, заварил чаек и напоил им свое войско. Тут воины взбодрились, расправили плечи и ритмичным маршем направились в пункт Б. Там они одержали не одну победу, и с тех пор все почитают великого Чжугэ Ляна и зеленый чай…
– Я вспомнил тебя, – улыбаясь, сказали каштановые глаза, – в своей жизни я только один раз сталкивался с такой женщиной…
Пододвигая новому начальнику чашку, я заглянула в его глаза: там была пустыня, бескрайняя пустыня, и, не раздумывая ни секунды, я воткнула в этот песок свой посох, и поползли корни вниз, поползли искать воду…
– Это тебя сбила моя машина… Значит, ты тут секретаршей работаешь?
– Типа того, а у вас, между прочим, глаза каштановые.
Он улыбнулся и сказал:
– Они мне от предков достались.
– Неплохое наследство, а зовут-то вас как?
Он усмехнулся:
– Ты знаешь, а я рад, что встретил тебя, вот правда, рад, хоть одно знакомое лицо… А зовут меня Воронцов Виктор Иванович. Ты садись, я с тобой поговорить хочу, может, пойдешь и себе нальешь зеленого чаю?
– Нет, я эту гадость не пью.
Виктор Иванович сделал глоток и сказал:
– Ну не такая уж это и гадость. Давай рассказывай.
– Что?
– Все-все как есть, ты же не случайно здесь оказалась?
– Именно что случайно.
Я села за стол, положила ногу на ногу и десять тысяч раз пожалела, что не накрасилась: кому нужен этот траур, я вообще не понимаю…
– Ты хочешь сказать, что случайно оказалась под колесами моего автомобиля, что сразу же случайно устроилась в фирму моей сестры, что опять же совершенно случайно был обнаружен труп неизвестного на твоем столе, а еще через несколько дней убили твоего начальника, моего родственника, и опять же его случайно нашла ты…
Мне хотелось сказать: «Вы даже не представляете, сколько еще случайностей крутится вокруг меня!» Но меня пробила мысль о том, что передо мной сидит не какой-то поверхностный человек, очередной начальник, не знающий, с какой бумажки начать свой рабочий день. Передо мной сидит человек, который не поленился все узнать, все сопоставить, сделать выводы… и выводы эти явно не в мою пользу…
Я посмотрела на папки, лежащие на его столе: это были личные дела сотрудников. На моем еще не была приклеена фотография, поэтому-то он и спросил, как меня зовут. Уверена, что всех остальных он уже знал в лицо и выучил все имена…
– Не хотите ли вы сказать, что я как-то замешана во всем этом вышеперечисленном безобразии?
– Именно это я и хочу сказать.
– Виктор Иванович, может, вы еще чаю хотите? – сладко улыбнулась я.
– Нет, я хочу получить ответы на свои вопросы, я хочу понять, какая у тебя роль в этом спектакле.
Какая у меня роль?.. Я просто живу рядом с Альжбеткой, которая своей любовью замучает до смерти кого угодно… Да я просто помогла ей немножечко с трупом…
Не могла же я это все рассказать, тем более что три миллиона долларов Солька велела считать НАШИМИ.
– Да я, можно сказать, мимо проходила, – возмутилась я. – И что это за намеки, никто вас не просил меня сбивать, не надо было ехать на красный свет! Мне вообще кажется, что вы преследуете меня! Сначала вы покушаетесь на мою и без того нудную жизнь, потом вы оказываетесь братом жены моего начальника, потом кругом эти трупы, а теперь я еще вам чай готовить должна?
Я стояла, облокотившись о стол, и гневно сверкала глазами. Мой взгляд упал на сейф: он был приоткрыт.
Проследив за моим взглядом, Виктор Иванович спросил:
– Да, кстати, а почему сейф нараспашку?
– Милиция, наверное, – сказала я.
– Нет, это не милиция, у них не было санкции на обыск, они сюда не для этого приезжали.
– Откуда я знаю? – дернула я плечом. – Может, он всегда открыт.
– Ну что ж, – сказал Виктор Иванович, – считаю знакомство состоявшимся, обещаю за тобой не только приглядывать, но и следить, а теперь иди к себе и больше никогда не приноси мне зеленый чай.
– А как же водород, углерод, железо, медь, марганец, магний, калий, кальций, фосфор, цинк, молибден, фтор, кремний, натрий, титан и так далее? Неужели вы лишите свой организм всего этого?
– Я знаю один способ, который быстро наполняет организм свинцом…
– Ладно, ухожу, если что, кричите, телефон у меня все время занят, дурацкая привычка болтать в личных целях.
Я сразу направилась к финансовой директрисе. Она мурлыкала по телефону с Крошкиным. Я нагло села в кресло около окна.
– Да, хорошо, Илья Дмитриевич, буду очень вам благодарна.
Любовь Григорьевна положила трубку.
– Это он… – засмущалась директриса. – Хочет подвезти меня домой после работы.
– Молодец мужик, времени зря не теряет, кофейком его побалуйте.
– Ты думаешь, уже можно?
– Кофе? Это обязательно!
– Наверное, это ужасно, у нас тут такое горе, а я все равно думаю только о нем.
– Нормальное восприятие действительности, ни больше ни меньше. А скажите-ка мне, Любовь Григорьевна, вы в сейф лазили?
– Нет… зачем, ты же все принесла…
– А у кого еще есть ключи?
– Больше ни у кого, только у меня были и у Валентина Петровича.
– Сейф-то нараспашку… Начальник новый интересовался, почему такой непорядок.
– Может, ты забыла закрыть?
– Может, – сказала я, хотя хорошо помнила, что все за собой закрывала, – вы позвоните сейчас следователю и спросите: были ли ключи при Селезневе? Если были, то, значит, я опростоволосилась и сейф менять не надо, а если нет, значит, ключи попали к кому-то еще и в сейф придется врезать новый замочек или заменить целиком.
Любовь Григорьевна нашла мои рассуждения здравыми и стала звонить следователю. Она так разволновалась, что никак не могла объяснить, как выглядят ключи от сейфа, но, в конце концов, она справилась с этой задачей.
– Нет, у Валентина Петровича при себе таких ключей не обнаружено, – положив трубку, сказала Любовь Григорьевна. – Может, выпали где?
– Наверняка выпали, – ответила я, пытаясь все же вспомнить, кто был наедине с телом хотя бы минуту.
– Надо заказывать новый замок или сейф, я в этом не очень понимаю, поговорю с Виктором Ивановичем, объясню ему ситуацию, пусть сам решает.
Юра… Юра тогда на крик пришел одним из первых… Кассета с компроматом на него лежала в сейфе… Ну что же, Юра, пожалуй, нам есть о чем поговорить…
Глава 16
Я делаю робкие шаги в процессе расследования преступления, а также налаживаю связь с Воронцовым
В столовке было полно свободных столиков, но я решила быть поближе к народу. Теперь мне, словно тополиный пух, нужно было ловить информацию и собирать ее в огромный лохматый клубок. Взяв только салат, кусочек ржаного хлеба и стакан томатного сока, я села рядом с Семеновым.
Это волшебное недоразумение сразу стало поправлять свою челку, ну просто барышня перед зеркалом.
– Приятного аппетита, – осторожно сказал он, прощупывая почву.
– Вам того же, – милосердно пожелала я.
– Как новый начальник?
– Свиреп и строг, доверяет только мне, – заявила я, отламывая кусочек хлеба.
– Беспокоюсь я, – с грустью сказал Борис Александрович, – как бы он не захотел сменить весь управленческий состав.
– Обязательно намекну ему об этом.
– Ты что!
– Да гнать вас надо в шею, толку от вас никакого.
– Как это так? – возмутился волшебный начальник отдела планирования. – У меня все под контролем, все четко!
– А вы, кстати, где были в день убийства вечером? Алиби у вас есть?
– Есть!
– Какое?
– Я в кино ходил, с дамой.
– Врете.
– Это откуда тебе знать?
– Да ни одна нормальная дама с вами никуда не пойдет, так что либо признайте, что у вас нет алиби, либо признайте, что дама ваша ненормальная.
– Я сделаю все, чтобы тебя уволили!
– Не успеете, я-то к начальству поближе буду, пара-тройка горячих ночей – и Воронцов начнет черный список с вас.
– Все вы, секретарши…
Борис Александрович побагровел, но природная трусость, а также незначительный словарный запас не давали ему возможности высказаться в полной мере.
Алиби у него весьма жалкое: в кино он ходил! Так всегда говорят, когда не знают, что уже придумать. Буду-ка я его подозревать, это мне в любом случае приятно.
Семенов взял свой поднос и гордо удалился к тележкам, на которых собиралась грязная посуда: похоже, обед его я закончила досрочно.
Я встала и пересела за столик, где расположилась бухгалтерия. Девчонки обрадовались моему появлению, так как новость о новом начальстве дошла уже и до них, а я, так сказать, обладала самым большим объемом информации на эту тему, чем кто-либо еще.
Помимо девчонок из бухгалтерии за столиком сидел еще и Гребчук.
– Ну, рассказывай! – налетели на меня девчонки. – Какой он, мы же даже его не видели.
– Красив, как бог, опасен и притягателен, всем рекомендую, – порадовала я девчонок.
– Ух ты! – воскликнула Зинка.
– А какого цвета у него волосы? – спросила Лариса.
Вот она, современная молодежь: любовник еще не остыл, а она уже кружева плести собирается…
– Черные с проседью, как шкура у волка и как перо у орла, – отрапортовала я, стараясь возбудить в девчонках побольше заинтересованности.
Буду теперь со всеми дружить!
– Ух ты, – повторила Зиночка, – а Люська сказала, что он женат!
Я не знала ничего о семейном положении Воронцова, но мне было приятнее думать, что он свободен.
– Не женат, – сказала я, – такие долго не женятся.
– Почему? – спросила Лариска.
Вот ведь неймется девчонке, я и то в знак траура не накрасилась, а эта принарядилась, как на бал, и две свои подушки четвертого размера дома не забыла…
– Потому что особенному мужчине нужна особенная женщина, – объяснила я.
Лариска фыркнула.
– А какие у него планы? – поинтересовался Гребчук. – Он что-нибудь говорил о нововведениях?
– Да нет, Виталий Игоревич, ему сейчас не до работы. Он хочет за родственника своего отомстить, хочет найти того, кто убил Валентина Петровича, про алиби вот у меня спрашивал.
– Ух ты! – заело Зинку.
– Ага, – врала я, – а у вас-то у всех с алиби как?
– Я у мамы была, – сказала Лариска. – Это же вечером произошло, да?
– Где-то в одиннадцать, – сказала я.
– Я сейчас даже и не вспомню, – сказала Зиночка. – А вот если у меня алиби не будет, что тогда?
– Не знаю, но в покое он тебя не оставит, – припугнула я ее, наслаждаясь ситуацией. – А вы, Виталий Игоревич, чем занимались в это время?
– Я машину с другом чинил, никак не могли понять, в чем дело, долго провозились.
– Я думала, что машины чинят в автомастерских, – сказала я.
– А я вот все по старинке, – засмеялся Гребчук. – Купим пива – и чиним.
Только сейчас я заметила небольшую царапину у Виталия Игоревича, она шла от виска к уху.
– Где это вы так приложились? – спросила я, показывая на уже засохшую ранку.
– Да вот как раз во время ремонта, из-под машины неудачно вылез, – ответил Гребчук.
– Спасибо за компанию, – сказала я, – пойду поработаю, надо как-то приспосабливаться к новому начальнику.
Стоило мне перешагнуть через порог приемной, как на столе зазвонил телефон, соединяющий меня с Воронцовым. Я нажала кнопку громкой связи.
– Ага, слушаю, – сказала я.
– Я тут познакомился с Семеновым Борисом Александровичем…
– Вот зараза, – перебила я, – успел уже нашкурничать, пока я салат жевала?
– Напрасно ты так, он вполне мило отзывался о тебе.
– Какими словами?
– Сказал, что ты карьеристка, готовая на все ради денег и повышения.
– Да, я такая, – состроила я гримасу телефону.
Я уселась за стол и подперла ладонью щеку. Что-то приятное было в этой болтовне… И, протянув руку к чашке с остывшим кофе, я сделала маленький глоточек.
– Чего еще говорил этот супостат?
– Говорил, что ты обещала вступить со мной в интимную связь.
– А ему что, завидно, что ли?
– А ты обещала?
– Нет, я не обещала, я просто мечтала об этом вслух.
Телефон замолчал.
– Что затихли-то? – спросила я.
– Думаю.
– О чем?
– Кто тебя послал – бог или дьявол?
– А я ваш перстень храню, – решила я разрядить обстановочку.
– Зачем? – спросил Виктор Иванович.
– Хочу продать подороже, да все некогда этим заняться.
– Давай я у тебя его куплю.
– За сколько? – нагло поинтересовалась я.
– Триста баксов.
– Да идите вы… ну, в смысле такой вариант меня не устраивает.
Воронцов засмеялся.
– А сколько ты хочешь?
– Пятьсот!
– Ладно, я подумаю.
Трубка опять затихла.
– А сейчас почему молчите? – спросила я.
– Думаю.
– О чем же теперь?
– Поймал себя на мысли, что хочу зеленого чаю.
– Вам какой – Хуан-Шань Мао-Фэн или Дун-Тин Би-Ло?
– А как переводится?
– «Ворсистые пики горы Хуан-Шань» и «Изумрудные спирали весны из Дун-Тина».
– Давай ворсистые пики. А ты откуда столько знаешь про этот чай?
– Был у меня одни знакомый уролог…