Сев в маршрутку, Саша прикрыла глаза. Очень не хотелось общаться с попутчицей, разговорчивой теткой, которая беседами ни о чем рассчитывала скоротать дорогу. Саша же вырабатывала план. Куда идти? Адресов друзей Давида она, конечно, тоже не знала. Вдруг Саша вспомнила о директоре музыкального училища. «Кажется, его зовут Исаак Моисеевич, впрочем, это неважно. Ведь в училище есть адрес Давида, который мне может дать и секретарь». Она облегченно вздохнула и даже начала кивать соседке, правда, иногда невпопад.
Выйдя из маршрутки, Саша поймала частную машину и быстро сказала:
– Музыкальное училище!
– Скрипачка?
– Нет. – Она сделала недоступное, отстраненное лицо, говорить просто не было сил.
Оказавшись в училище, Саша без труда нашла кабинет Исаака Моисеевича. Постучала.
– Входите!
Она резко и решительно открыла тяжелую дверь и увидела седовласого толстенького мужчину. Все в нем было так аккуратно, что почти не спавшей Саше захотелось дернуть его за рубашку и нарушить этот идеальный вид. Но она сдержалась, ведь то была ее последняя надежда найти Давида.
– Я жена Давида, Александра!
– Исаак Моисеевич! – Он взял ее руку и поднес к губам.
– Мне нужен адрес… – она запнулась под жестким взглядом собеседника, – адрес Давида.
– Деточка, вам не нужен его адрес. – Исаак Моисеевич сделал небольшую паузу и продолжил: – Давида посадили за убийство. Мой вам совет: забудьте о нем, у вас же сын, его надо поднимать!
Саша схватилась за край стола, боясь упасть. Голова кружилась, а к горлу подступила тошнота. Вдруг, как вспышка, возникло яркое воспоминание: они обнаженные поедают сэндвичи в кровати и смеются над всякими мелочами… Саша взглянула на Исаака Моисеевича:
– Он не мог никого убить!
– Я понимаю ваше состояние, красавица, но факт остается фактом. Он убил отца!
– Что же мне теперь делать?! – выкрикнула Саша в отчаянии, понимая, что не знает, как помочь, как вырвать любимого человека из страшной ситуации.
Исаак Моисеевич подошел к книжному шкафу, где стояли ноты, а не книги, и откуда-то достал небольшой прямоугольный сверток.
– Вот! Это деньги Давида. Я ему недоплачивал за его услуги, ну, работу, держал на черный день. Распоряжайтесь ими как хотите, только сюда больше не приходите!
Мягко взяв Сашу за плечи, он подтолкнул ее к двери.
Саша побродила по коридору, бесцельно рассматривая стенды с объявлениями и расписаниями занятий, а потом, судорожно вздохнув, снова направилась к кабинету Исаака Моисеевича. Она уже понимала, как нужно действовать. Заглянув в маленькую приемную, где, к счастью, находилась одна лишь секретарша, Саша приложила палец к губам. Девушка за столом удивленно подняла брови, но кивнула. Сунув ей купюру и шепотом изложив просьбу, Саша сразу получила адрес Давида. Вышла на улицу и тут же поймала машину. За рулем сидел сбитый как гиря качок. Саша не испугалась, а назвала нужную улицу и дом. Парень не приставал к ней, как это обычно происходит, а действительно отвез туда, куда она попросила. Когда Саша увидела дом, где жил Давид, на нее с новой силой накатилась волна отчаяния и тревоги. Ноги стали деревянными, ладони вспотели. С трудом Саша поднялась по лестнице на третий этаж. Сколько раз они планировали вместе с Давидом поехать к нему домой, а она все откладывала это. И вот сейчас его нет рядом с ней. И некому сказать: «Мама, это – моя невеста». Саша почувствовала, как горячие слезы застилают пеленой глаза, текут по щекам, оставляя на губах соленый привкус. Наконец она остановилась перед нужной дверью и замерла, не решаясь позвонить. Вдруг дверь приоткрылась.
– Заходите!
Приятный женский голос заставил Сашу вздрогнуть и поднять глаза. Перед ней стояла женщина с огромными грустными карими глазами, блестевшими на бледном от бессонной ночи лице. Непослушные жесткие волосы хозяйки торчали во все стороны. Поймав взгляд Саши, она неловко попыталась их пригладить ладонями. Было видно, что женщина никого не ждала.
– Заходите, прошу вас, – повторила она, и Саша шагнула за порог.
Если бы она могла сейчас испытывать что-либо еще, кроме тревоги за Давида, вид прихожей поразил бы ее. Но теперь молодую женщину не смущало ничего: ни следы грязных сапог и битое стекло на полу, ни покрытое паутиной трещин зеркало на стене, ни разломанный шкаф с ворохом вещей рядом.
– Тебя Сашенька зовут? Давид о тебе рассказывал. – Хозяйка квартиры нервно теребила подол старенькой кофточки. – А я Циля Давидовна, его мама. Пойдем на кухню. Я там уже немного прибралась…
Саша села за круглый кухонный столик. Циля Давидовна поставила чайник.
– Сейчас я тебя покормлю. Ты очень бледная, – грустно улыбнулась она, разглядывая Сашу.
– Не беспокойтесь. Расскажите, что произошло?
– Это я виновата, – медленно произнесла Циля Давидовна. – Не нужно было мне звонить Давиду. Он горячий, мальчишка ведь еще… вот и не сдержался…
Она разрыдалась, уронив голову на руки, и долго не могла успокоиться. Саша молча сидела и смотрела на плачущую женщину, думая только о том, как бы не разреветься самой.
– Отец наш последние дни пил по-черному, – вытерев глаза рукавом, продолжила Циля Давидовна. – Вещи из дома стал уносить, буянить. Всю квартиру вон разворотил. А когда Давид с нами жил, он немного его слушался, побаивался. Вот я и позвонила. Думала, приедет Давид, утихомирит его, и снова мало-мальски будем жить. Он и утихомирил, навсегда.
– Как это случилось? – чужими, непослушными губами спросила Саша.
– Ну, Давид приехал, я их оставила, побежала на работу, будь она неладна. Возвращаюсь – а тут уж милиция, понятые, Давид в наручниках и отец на полу с проломленной головой. Видно, опять дебоширить начал, Давид его и ударил молотком, а потом сам же милицию вызвал. Бедный мой сынок. Всю жизнь ирода этого терпел и вот…
– А Давид, что он-то сказал?
– Сказал: «Не верь, мама. Я не убийца». Еще говорил, что он тоже из дома уходил, за сигаретами, а пришел – отец мертвый. Говорил, следствие во всем разберется. Ну, это ведь он утешал меня. На молотке-то его отпечатки пальцев, я уже узнавала. Да и кому нужно было с улицы приходить убивать его, алкаша этого. Хорошо хоть Вова ничего не видел. Он как сидел на диване возле телевизора в комнате, когда я на работу уходила, так и не поднимался оттуда. Правда, потом, видимо, что-то все-таки понял, разволновался сильно, кричать стал, об стену головой биться. Пришлось даже в психбольницу его отправить. Ну, это ничего, его там подлечат. Что же мы с тобой теперь делать будем, а?
– Надо искать адвоката. Хорошего. С именем, – твердо сказала Саша.
– Это ведь очень дорого. У меня нет таких денег.
– Я оплачу!
Услышав это, вконец вымотанная Циля Давидовна снова разрыдалась.
Девушка обняла ее за плечи, и теперь они плакали вместе.
– Знаешь, Сашенька, я очень радовалась тому, что Давид встретил тебя. У него началась совсем другая жизнь. Как же быстро она закончилась!
Саша резко поднялась из-за стола, не хватало сил слушать все это.
– Не надо терять надежду, – произнесла она как можно тверже. – А сейчас прощайте, мне пора.
– Уже уходишь? А чай?
– Спасибо, как-нибудь в другой раз.
Саша поцеловала Цилю Давидовну в мокрую от слез щеку и быстро вышла из дома, так безжалостно отнявшего у нее ее зыбкое счастье.
9. Безнадежность
Узнав о том, что случилось с Давидом, Мария Александровна долго охала и всплескивала руками. Ей очень хотелось напомнить дочери о ее легкомыслии, о беспечности, с которой та бросилась в новую жизнь, в объятия практически незнакомого человека. Но в глазах Саши была такая тоска и вместе с тем такая непреклонная решимость бороться до конца, что Мария Александровна промолчала. Да и что, собственно, могли изменить теперь ее слова?
Через несколько дней Саша встретилась с адвокатом. Ей удалось узнать, что он выиграл несколько громких дел и что его услуги многим не по карману. Но последний факт не пугал ее, а, напротив, обнадеживал. Если человек знает себе цену, несомненно, ему есть что предложить. Внешне адвокат тоже понравился Саше: высокий, стройный, гладко выбритый, благоухающий дорогим парфюмом. Выслушав девушку и сделав несколько телефонных звонков, он внимательно взглянул на собеседницу и буднично произнес:
– Мне очень жаль, но дело явно проигрышное.
– Как же так? – опешила Саша. – Разве нельзя сыграть на его молодости, на его таланте, учесть состояние аффекта, в котором он находился, наконец?
– Это все мелочи, барышня, – скучно протянул адвокат. – Я, конечно, могу попытаться, но… Короче – это очень много денег.
– Сколько? – коротко спросила Саша, жестко взглянув на него.
– Ну, для начала – пять тысяч зеленых.
– Мне можно будет прийти на суд?
– Конечно, – ответил адвокат с профессиональной безликой вежливостью.
– Как же так? – опешила Саша. – Разве нельзя сыграть на его молодости, на его таланте, учесть состояние аффекта, в котором он находился, наконец?
– Это все мелочи, барышня, – скучно протянул адвокат. – Я, конечно, могу попытаться, но… Короче – это очень много денег.
– Сколько? – коротко спросила Саша, жестко взглянув на него.
– Ну, для начала – пять тысяч зеленых.
– Мне можно будет прийти на суд?
– Конечно, – ответил адвокат с профессиональной безликой вежливостью.
– Я сейчас живу в Киеве. Вот мой телефон.
– Обязательно сообщу. Только, знаете ли, деньги нужны уже сегодня.
– Хорошо. Куда принести?
Он назвал адрес.
Саша почувствовала, что не очень-то верит этому человеку, но другого выхода не было. Отдав нужную сумму, она спрятала оставшиеся деньги дома, не сказав об этом матери, и уже вечером возвращалась в Киев, в их с Давидом опустевшее гнездышко. Ощущение было как после смерти отца, даже, пожалуй, тяжелее. Саша понимала, что теперь на ней лежит ответственность за две семьи: за маму с Павликом и Цилю Давидовну. А еще надо выручать Давида. «Завтра начну работать на полторы ставки».
Когда она сказала об этом, в клинике очень обрадовались. Саша была блестящей операционной сестрой.
Она регулярно ездила в Кривой Рог, но Давида так и не увидела. «Нет оснований», – говорили ей. Адвокат каждый раз требовал деньги. Сумма, которую дал Исаак Моисеевич, таяла как снег от весеннего солнца. Когда она закончилась, Саша решила обратиться к Петру Ивановичу Сомову, своему начальнику в клинике.
Тот, не спрашивая, отсчитал ей тысячу долларов.
– Отдашь, работай!
– Нет, мне нужно в десять раз больше.
Отчаяние довело ее уже до такого состояния, когда не испытывают смущения от бесцеремонных просьб.
– Послушай, кажется, есть вариант… – Петр Иванович задумался.
Похоже, он все понимал правильно. Когда у человека проблемы, ему не до условностей. Саша знала, что у начальника тоже серьезные неприятности. Недавно в их клинике на операционном столе умерла пациентка. По происхождению русская, ныне гражданка Швейцарии, тайно от мужа приехавшая на пластическую операцию подтяжки лица. В больнице это был первый летальный исход.
– Я дам тебе необходимую сумму, если ты встретишь мужа погибшей пациентки. Я… не могу делать такие сообщения. Не могу, и все! – вдруг крикнул Петр Иванович, в голосе его была паника.
– Только за то, что я ему сообщу о смерти жены, вы дадите мне десять тысяч долларов? – Брови Саши удивленно поползли вверх.
– Ну, ты еще будешь сопровождать его при оформлении документов и так далее.
– Я согласна! – не задумываясь, сказала Саша.
Однако, когда Петр Иванович, услышав ее ответ, вдруг побледнел, она почувствовала безотчетный ужас, такой, что даже мурашки побежали по спине.
– Задержись сегодня в клинике. Мы не знаем, когда он прилетит: может, вечером или ночью, а может…
– Так этот человек знает, что его жена умерла?
– Да нет же, – с досадой ответил Петр Иванович, – мы сказали ему, что она в критическом состоянии.
Саша почувствовала, что начальник что-то недоговаривает. Но это не остановило ее, ведь ей нужны были деньги, чтобы спасти Давида. Вернее, она хотела вернуть его для себя. Мы редко признаемся, что делаем что-то во имя себя, ища оправдание в том, будто заботимся о благе других. Так у нас заложено в генах.
Саша, опустив глаза, шагнула к двери, тут Петр Иванович дотронулся до ее плеча:
– Спасибо тебе, Саша.
– Пока не за что! – Она тряхнула медными волосами и, стараясь больше не смотреть в лицо начальника, быстро вышла из ординаторской.
10. Подмена
Муж пациентки прилетел только через сутки. «Это надо же, ему сказали, что жена в критическом состоянии, а он и не торопится», – подумала Саша, когда ей сообщили, что муж умершей Александры Степановны Куйнеко находится в клинике. «Какое совпадение, тоже Александра…» – Предчувствие остро кольнуло в солнечное сплетение. Саша бежала вниз по лестнице, на ходу поправляя волосы. Она была в медицинском халате, так как сообщать о смерти имеет право только врач. На всякий случай к нагрудному карману прикрепили бейджик: «Доктор Александра». В другое время ей даже понравилось бы «примерить» на себя звание доктора, ведь это было ее мечтой. Вступительные экзамены в мединститут Саша сдала блестяще. Правда, после всего случившегося она не думала, что сможет учиться, теперь надо было много работать, чтобы обеспечивать семью и выручать Давида. В этих ставших уже почти привычными размышлениях Саша пробежала мимо мужа погибшей женщины и, оказавшись у входной двери, стала озираться по сторонам.
– Саша?! Что ты с собой сделала?!
К ней направился мужчина лет тридцати пяти, с седыми висками.
При виде таких мужчин все красавицы обычно замирают, а потом в спешке начинают припудривать носик. Он был невысокий, коренастый, одет в дорогой костюм, белоснежную рубашку с галстуком, в котором поблескивала золотая булавка с бриллиантом. Отличать стекло от настоящих драгоценностей Сашу научила мама, которая знала в этом толк. Мужчина был зол на «жену». Он схватил Сашу за плечи и начал трясти.
– Дурочка, как ты меня напугала! Мне позвонили, сказали, что ты в критическом состоянии, а погода была нелетная, еле добрался!
Мужчина посмотрел в широко раскрытые глаза Саши и вдруг замолчал.
– Да что с тобой? – Он схватил Сашу за руку, потянул молодую женщину к себе и внезапно вздрогнул. – Саша? – испуганно произнес он.
– Да… Но я не ваша жена. – Тут пришло время испугаться Саше. – Юрий Андреевич, давайте пройдем в ординаторскую.
– Нет уж, извольте мне объяснить, где… – голос его прервался.
– Пойдемте! – Саша решительно взяла его за руку, как брала Павлика, когда тот не слушался, и мужчина ей подчинился.
Казалось, что путь до ординаторской они никогда не преодолеют. Оба шли молча, а Саша так и вела его за руку, которая стала влажной и липкой.
В ординаторской было прохладно, с улицы доносился терпкий запах влажной листвы.
– Садитесь, пожалуйста.
Он послушно сел, не отрывая глаз от Саши.
– Ваша жена умерла во время операции, – с трудом проговорила она.
Мужчина тупо смотрел на нее, словно не понимая смысла сказанного.
– Кто ее оперировал? Вы? – наконец севшим голосом спросил он.
– Нет. Александру Степановну оперировал очень хороший специалист. Он лучший хирург нашей клиники, Петр Иванович…
– Кому, кроме меня, сообщили о смерти моей жены? – Он сдвинул брови.
«Странный вопрос. Какое это имеет значение?» – удивилась Саша.
– Я не знаю!
– А кто знает? – гневно крикнул он.
– Вы посидите, пожалуйста. Вот коньяк. Выпейте, чтобы стресс снять. Я сейчас все выясню!
Врачи сидели в сестринской. Когда Саша вошла туда, они уже были навеселе.
– Петр Иванович, кому еще сообщили о смерти пациентки? – спросила девушка, отозвав хирурга в сторону.
– Ни-ко-му! – по слогам, запинаясь, ответил он.
Поняв, что начальник не в состоянии сказать что-либо еще, Саша окинула его ненавидящим взглядом и поспешила обратно.
Юрий Андреевич, распустив галстук и расстегнув ворот рубашки, быстро ходил из угла в угол ординаторской. «Он ведет себя как загнанный зверь. Правда, я никогда не видела загнанного зверя, но, наверное, тот именно так мечется, когда оказывается в западне», – промелькнула в голове Саши неожиданная мысль.
– Никому! – без предисловий заявила она.
– Хорошо. – Он устало потер рукой лоб. – Что вы сегодня делаете?
– Я? – растерялась Саша. – Ничего!
– Поужинайте со мной. Пожалуйста!
– Ну… ладно. А похороны?
– Я распоряжусь… позже.
Саша сняла халат, еще раз посмотрела на бейджик с надписью «Доктор Александра» и, вздохнув, повесила халат в шкаф.
– Я готова.
Возле дверей клиники стоял шикарный черный «Мерседес». Юрий Андреевич открыл дверь и помог Саше сесть.
– В «Царский двор», – бросил он водителю.
– Александра Степановна, вы выглядите как девочка! – произнес вдруг водитель, посмотрев в зеркало заднего вида.
Саша открыла было рот, чтобы возразить, но Юрий Андреевич резко сжал ее руку и глазами показал: молчите.
– Слушай, Вова, не забывайся! Твое дело рулить! – прикрикнул он на водителя.
Саша вырвала руку из цепких пальцев Юрия Андреевича и крепко сжала губы. «Неужели я так похожа на его покойную жену? – с удивлением и некоторым страхом подумала она. – Ну да, ведь сначала он сам меня за нее принял…»
…Хоть Давид неплохо зарабатывал, но в таком богатом ресторане Саша еще никогда не была. Лепнина на стенах сверкала позолотой, огромные хрустальные люстры и светильники искрились разноцветными огоньками, отражаясь в зеркалах, тяжелые бархатные портьеры мягкими складками спускались вниз. Метрдотель проводил гостей к столику в отдельной комнате.