– Можно я закурю? – нервно спросила Саша, окидывая взглядом бьющую в глаза роскошь ресторана.
– Конечно! Саша тоже курила, – задумчиво произнес он.
Саша достала пачку «Мальборо» и зажигалку.
– Моя жена курила «Вог»…
И тут он, перегнувшись через стол так, что его лицо оказалось совсем рядом с Сашиным, заговорил быстро и отрывисто:
– Саша не должна умереть. Мы жили с ней на деньги тестя. Он, жирная свинья, коммунист бывший, наворовал столько, что маленькому городу на сто тысяч населения хватит… Если он узнает, что Сашенька умерла, то лишит меня всего… У меня банк в Швейцарии. Он субсидировал. Вам сколько лет?
– Двадцать девять.
– Неважно, после пластической операции… Понимаете, вы очень похожи на Сашу: рост, фигура, волосы, глаза… Есть, конечно, различия, но их можно подкорректировать. Она почти на десять лет старше вас. Ей должно было в октябре исполниться тридцать девять.
– А вам сколько лет? – неожиданно прервала этот бред Саша.
– Мне? Тридцать два. Она вбила себе в голову, что семь лет – это огромная разница. Ее отец требует наследника, а Саша никак не могла забеременеть. Какие только специалисты не лечили ее от бесплодия! Мне она сказала, что одна «шаманка» велела ей поставить свечи в Киево-Печерской лавре, после чего наступит беременность… Что она наделала? Зачем ей нужно было оперироваться здесь? В Швейцарии такие специалисты!
– Она, наверное, не хотела, чтобы вы ее видели сразу после пластической операции. Ведь это зрелище не для слабонервных, – попыталась оправдать покойную Саша.
– Да, может быть… Что вы будете кушать: рыбу или мясо?
– Салат и кофе. Можно пирожное. После нашего разговора я больше ничего не осилю.
Он подозвал официанта и принялся делать заказ. Саша, ошеломленная, невидящими глазами смотрела перед собой. Она догадалась, что любви к погибшей жене у Юрия Андреевича не было, один расчет! Ей стало так больно за ту Сашу, которая делала все, только бы удержать этого расчетливого мужчину. Она также догадалась, что за предложение последует дальше. Но Юрий Андреевич сделал паузу на еду.
У него были хорошие манеры: он отрезал бифштекс с кровью маленькими кусочками, отрезанный кусочек клал в рот и медленно пережевывал его, запивая красным французским вином. Саша вспомнила, как учила Давида, что мясо, поданное на тарелке, не надо сразу все нарезать на кусочки, а потом, перекладывая вилку в правую руку, быстро засовывать в рот, помогая куском хлеба… Ей до слез захотелось, чтобы вместо этого чужого мужчины здесь оказался Давид. И пусть бы он ел, как умеет, и громко смеялся, не обращая внимания на неодобрительные взгляды посторонних. Она, Саша, больше не сердилась бы за это. Только бы он был рядом с ней, веселый, нежный, любящий.
Когда принесли десерт и кофе, источающий аромат восточной роскоши, Юрий Андреевич начал свое бизнес-предложение:
– Саша, вы не подумайте, что я бездушное чудовище. Просто жизнь такая, понимаете? Посудите сами, у нас на коне те, кто разграбил страну и поделил ее. Бизнесмены, предприниматели, вот как их называют, хотя тут налицо преступления, и не мелкие, бытовые, – государственные. А я, молодой, трудолюбивый, с двумя высшими образованиями, должен быть клерком у этого «жирного куска мяса»! И что же здесь аморального, если я хочу попытаться изменить свою судьбу?
«Как же он ненавидит тестя!» – подумала Саша, но промолчала.
– Саша, для начала давайте перейдем на «ты».
– А вы… то есть ты… даже не сомневаешься, что начало будет?
Перед ее глазами бледной тенью мелькнуло лицо Давида, и Саша вдруг поняла, что почти не верит в благоприятный исход дела. А значит, еще понадобятся деньги. Много денег. «Вот так люди изменяют себе!» – пронеслась в ее голове страшная мысль.
– Я завтра кремирую Сашу и, заплатив кому надо, оставлю ее «живой». Ею станешь ты!
Глаза Саши расширились от ужаса. Очень жутко это прозвучало. А мужчина накрыл ее ладонь своей и посмотрел так, что у Саши что-то дрогнуло внутри.
– Ты будешь дочерью миллиардера! Не рублевого, а долларового! Ты даже не знаешь, какой богатой станешь! – Девушка вырвала свою ладонь. – Я даю тебе на раздумья три дня! Умоляю, не отказывайся от фортуны!
– Ну а если я соглашусь, какие обязанности у меня будут? – сама не ожидая от себя, спросила Саша.
– Купаться в роскоши и… родить мальчика.
– А если девочка?
– Ну, пусть девочка, но потом все равно нужен сын. Это желание папочки, – с сарказмом произнес он.
– Юра, у меня есть семья! Мама и сын.
– Мы заберем их в Швейцарию. У тебя три дня. А сейчас ты поедешь со мной. Ну как я объясню своему шоферу исчезновение жены? Ничего не должно быть подозрительным для тех, кто меня знает.
– А голос? Голос тоже похож?
– Не знаю. Вроде да, но ты говоришь как хохлушка. Ничего. Возьмем спичтерапевта, поработаем, а пока молчи, мол, горло после наркоза болит, говори шепотом, не так будет чувствоваться акцент! Подкорректируем привычки, поведение, манеры. Ты робкая, тихая, спокойная, что ли, а Саша была резкая, порывистая, иногда скандальная…
Они встали после того, как Юрий Андреевич расплатился. Он взял ее под руку и шепнул:
– Спасибо. Я надеюсь. А вообще ты мне нравишься. У меня даже…
Она не дала ему договорить:
– Три дня!
…Они приехали в апартаменты Юрия Андреевича, которые тот снимал постоянно, так как часто летал по вопросам бизнеса в Киев.
– Свободны! – кивнул он сопровождавшим их телохранителям. Оказывается, те все время ехали позади «Мерседеса». Вот почему Саша только сейчас заметила, что ее спутник был с охраной.
– Прошу! – Юрий Андреевич галантным жестом указал на дверь.
Они зашли в дом. Это был шикарный пентхаус, обставленный в стиле хай-тек: никель, мрамор, серебро… Никаких «завитушек», все ровно – изысканно просто, удобно. Обстановка характеризовала хозяина, в меру холодного, в меру расчетливого.
– Я что, должна остаться здесь?
– Нет, они уедут, и через час я тебя отвезу. А может, останешься? – из его голоса исчезли металлические нотки.
Перед ней стоял уставший чужой мужчина, который, как и все, нуждался в ласке.
– Ладно, – мягко сказала Саша. – Но утром я должна поехать домой. У меня ведь своя жизнь.
Он согласно кивнул.
– Пойдем, покажу твою комнату. Еще чуть-чуть, и я рухну на пол от усталости.
Саша шла и смотрела на причудливые скульптуры из металла. Очень трудно было разобраться, что они изображают: то ли животных, то ли людей. Некоторые напоминали экзотические деревья или цветы, красивые, но… какие-то совсем неживые. «Никакого уюта», – подумала она. Юрий Андреевич, будто услышав ее мысли, сказал:
– Саша тоже не любила эту квартиру. Вот твоя комната.
Белая мебель контрастировала с черным деревянным полом.
– Она здесь спала? – со страхом в голосе, почувствовав тяжесть во всем теле от нервного напряжения, накопившегося за судьбоносный день, спросила Саша.
– Нет. Спокойной ночи.
Саша осталась одна. Оглядев еще раз строгую, холодную обстановку комнаты, она подошла к окну. Огни ночного Киева, ставшего Саше знакомым и родным, немного ее успокоили. Она разделась и легла в чужую постель. Но как только голова ее коснулась подушки, сон улетучился.
«Я почти согласилась. Неужели? Выходит, я и правда не верю в наше с Давидом будущее. Нет! Я должна верить! Должна! К черту этого бизнесмена с его тестем-миллионщиком. Послезавтра у Давида решающий день. Послезавтра… все станет ясно». Мысли скакали, как летучие мыши: цепкие и страшные. Наконец сон сморил ее.
Проснувшись в шесть утра, быстро приняв душ, она вышла из комнаты. В квартире стояла могильная тишина. Передернув плечами, Саша выбежала на улицу.
11. Беда не приходит одна
Саша попала в Кривой Рог, когда ее маленькие наручные часики, подаренные Давидом, показывали шесть вечера. Саша решила сначала заехать к Циле Давидовне. Вчера той должны были разрешить свидание с Давидом.
Быстро добравшись до квартиры, Саша позвонила в дверь, еще раз, и еще. Ей не открыли. «Может, Циля Давидовна уехала в тюрьму с передачей? Так поздно уже, должна бы вернуться». Саша достала ключи с брелоком-«черепом», которые Давид оставил дома, и покрутила их на ладони. «Конечно, только мальчишка мог прицепить такую гадость!» – подумала она с улыбкой и приоткрыла дверь, которая уперлась во что-то, мешавшее открыть ее полностью. Саша пролезла в образовавшуюся щель.
Циля Давидовна лежала на полу, прямо возле двери. Видимо, упала ничком. Повернув голову женщины набок, Саша увидела, что глаза ее закрыты, а изо рта течет слюна. Пощупав пульс, девушка побежала в спальню, взяла подушку, подсунула под голову больной, накрыла пледом лежащую женщину и вызвала «Скорую».
Замученная врач «Скорой» долго возилась с Цилей Давидовной, а потом неожиданно сказала:
– Я тоже полежала бы так хоть на полу, если бы мне кто-то положил подушку.
– Что, инсульт? – отрывисто спросила Саша.
– Да, а ты никак медик?
– Медсестра.
– Тогда слушай, девонька, купи лекарства, шприцы… и действуй сама. Нет смысла везти ее в больницу. Время-то какое. Лекарств нет, врачам не платят! – Женщина махнула рукой. – Ты кто ей?
– Я? Невестка.
– Тогда решай.
– Сегодня я останусь, а завтра… – начала вслух размышлять Саша.
– Меня завтра уже не волнует, – перебила ее врач. – На, подпиши заявление, что от госпитализации отказалась.
Проводив врача, Саша быстро помыла руки и села на табурет рядом с больной, которая продолжала лежать на полу. Поднять ее Саша сама не могла.
– Что же делать? – Она пошла в гостиную, где на полке рядом с телефоном лежала записная книжка.
«Рая – подруга,
Тетя Лиля – тетка,
Веня – однокурсник…»
Саша торопливо листала замусоленные страницы, судорожно пытаясь решить эту новую, свалившуюся на нее проблему.
Так ничего и не придумав, она отправилась на кухню. Вскипятила чайник, нашла заварку и заварила чай прямо в кружке, предварительно отмыв ее до хруста содой. Еще с детства такие простые действия включали Сашин мозг в работу.
«Надо Галку разыскать!» – вдруг появилась спасительная мысль.
Саша бросилась к телефону, сама не заметив, как на автомате вместо нужного номера набирает домашний.
– Але! Кто это? – раздался в трубке звонкий детский голос.
– Ой, сынок, – опешила Саша. – Это я, мама!
– Мамочка, бабушка заболела, – тревожно затараторил Павлик. – Приходила участковая и сказала, что у нее воспаление чего-то. Бабушка так сильно кашляет, почти все время. Я ей чай с малиной даю, а за лекарствами еще не ходил.
– Сиди дома, милый! Я… скоро буду!
«Ну вот, пришла беда – отворяй ворота!» – рассеянно подумала она, набрав наконец-то правильный номер.
– Галочка, выручай!
– Всегда так, о Галочке вспоминают, только когда что-то нужно, – добродушно проворчала та.
Они с Сашей не общались уже год.
– Слушай, записывай адрес, лови машину и скорей приезжай!
– Нет, ну это надо же! Человек сидит, сериал смотрит про любовь!.. Ладно, ладно, уже еду, видно, не судьба.
Галя была однокурсницей Саши в медучилище. Толстая сладкоежка всегда излучала доброту, всем с готовностью помогала, и девчонки ее просто обожали. Как-то Саша сказала подруге:
– Ты бы похудела, мужики б за тобой табунами бегали.
– Знаешь, по секрету, я так не люблю свое тело! – Галка заговорщицки посмотрела на Сашу. – Особенно это место. – Она показала у себя между ног. – Фу, как котлета недожаренная…
– Дура ты, Галка! Себя надо любить. К тому же от таких, как ты, аппетитных пышечек некоторые мужчины просто млеют.
Подруга покраснела, но больше с Сашей не откровенничала.
…Не зная, чем себя занять, пока не приедет Галка, Саша вновь принялась листать телефонную книжку и вдруг наткнулась на запись, сделанную рукой Давида: «Толик Сысойкин», далее следовал номер. Она вспомнила, что Давид несколько раз рассказывал ей о своем друге Толяне. «Это мой единственный надежный товарищ», – говорил он. «Наверное, тот самый», – подумала Саша и, даже не решив для себя, зачем это делает, набрала номер.
– Конечно, приду. Мне тут пять минут дойти, – тут же ответили на другом конце провода.
И действительно, Толик появился очень быстро. Высокий, плечистый, казалось, он сразу заполнил собой всю маленькую квартиру.
– Чего это Циля на полу? – окинув удивленным взглядом прихожую, неуместно хохотнул Толик.
– У нее инсульт.
И тут произошло то, чего оба не ожидали. Они начали хохотать, доходя до истерики, вытирали слезы, пытаясь остановиться, а потом снова смотрели друг на друга, и все продолжалось до тех пор, пока в дверь не позвонила Галя.
– Вы что, придурки! А ну взяли и перенесли больную на кровать! – скомандовала она.
Конечно, без Толика сделать это не удалось бы. Почему-то парализованное тело тяжелее вдвое.
– Тут нужен круглосуточный уход, – сказала Галя, задумчиво почесав в затылке, – полторы тысячи баксов, и я согласна!
– Ты что, охренела, подруга?! – грубо усмехнулся Толик. – Таких расценок нет!
– Значит, будут! – отрезала Галина.
– Хорошо! Вот задаток. – Саша протянула подруге пятьсот долларов, с грустью подумав, что жизнь, похоже, летит к чертям, если даже такие люди, как Галка, в первую очередь говорят о цене. – Я позабочусь о деньгах.
– Завтра суд! Ты придешь? – Почему-то в голосе Толика не было надежды.
– Ну, разумеется, приду, – сухо ответила Саша. – По-моему, было глупо задавать мне такой вопрос.
* * *Как Саша и предположила, у матери оказалось воспаление легких. Павлик весь день самоотверженно сидел возле больной и менял на ее лбу компрессы.
Увидев дочь, Мария Александровна расплакалась:
– Пашка голодный. А я даже не могу подняться с постели, чтобы сготовить обед. Как же мы станем жить дальше? Я ведь не молодею.
– Все будет хорошо, мамочка! Я что-нибудь придумаю.
– Лучше возвращайся домой. Давида точно посадят!
– Не каркай, мама! – вспылила Саша, но слова матери вернули ее в реальность. Надежды было очень мало.
* * *Суд длился шесть часов. Когда судья читал приговор, все замерли: «…виновен в смерти отца… Лишается свободы на пятнадцать лет…» В голове у Саши звучали только эти две фразы, остальное было как в тумане. «Виновен… Пятнадцать лет…»
Она догнала адвоката и вцепилась в его рукав:
– Как же так?! Вы ничего не сделали! Я столько вам заплатила!
– Милочка, иногда деньги не помогают! – Он стряхнул Сашину руку, как прилипшую крошку, и сел в машину.
– Подонок! Сволочь! – Саша брела по улице, а перед глазами стояла улыбка недоумения на лице Давида и недоверие к ней в его сразу ставших стальными глазах.
Она смотрела на него сквозь решетку и ждала каких-нибудь слов, но Давид повернулся и молча вышел из зала суда.
– Я все сделаю! Тебя выпустят! – крикнула ему в спину Саша без веры в сказанное.
Он ничего не ответил. «Раз любовь теперь за решеткой, надо жить без любви!» – ее подхватила черная туча отчаяния и тоски.
12. Сговор
Пятнадцать лет – это почти что целая жизнь. Она, Саша, к тому времени уже постареет. А каким станет Давид? Пятнадцать лет за решеткой наверняка сломают его неокрепшую душу. И домой вернется совсем другой человек. Да и вернется ли? Если верить газетам и слухам, в тюрьме выживают сильнейшие. Точнее, наглейшие. А Давид… он такой юный, доверчивый, мягкий…
Хотелось выть, кричать в полный голос, рыдать, а слез не было. Жизнь закончена, твердила себе Саша, но есть еще мама и Павлик. Жить надо для них, ради них. Пусть хотя бы ее самые близкие родные будут счастливы. Итак, она решилась.
Поздним вечером, через три данных ей на размышление дня, Саша позвонила в двери той, чужой квартиры. Юрий щелкнул замком, безмолвно впуская ее в другую, новую, неизвестную жизнь.
Он взял Сашу под руку и провел в гостиную, куда она в прошлый раз не заходила. Там царил такой же строгий офисный неуют. Единственным, на чем мог остановиться взгляд, была скульптура из черного мрамора, изображающая обнаженных мужчину и женщину, соединившихся в объятии. Впрочем, здесь это произведение искусства казалось неуместным. Девушка коснулась рукой холодного камня и поежилась – так же холодно и неуютно было у нее в душе. В этот момент стоявший рядом Юрий внезапно повернул Сашу к себе и впился твердыми губами в ее рот, протискивая в поцелуе свой язык между ее зубами. Напряжение последних дней внезапно отступило, и вдруг проснулся изначально ей присущий, но глубоко спрятанный темперамент, который с Давидом так и не находил выхода: ведь Саша боялась, что это будет вульгарно. Два чужих человека, Юрий и Саша, одновременно почувствовали необходимость этой парадоксальной в данный момент близости.
Он, как пушинку, подхватил ее на руки и понес к себе в спальню. Саша, почему-то ничуть не удивившись происходящему, краем глаза отметила необычность этой комнаты: скошенный потолок, так как спальня располагалась под крышей, серые деревянные балки, металлическая люстра, огромные окна от пола до потолка без штор, матрас прямо на полу, множество подушек… Матрас оказался упругим, но удобным и мягким. Саша прогнулась, ей хотелось ощущать тяжесть мужского тела каждой своей клеточкой…
…Юрий лежал на спине и курил. Потом широкой жесткой ладонью коснулся волос и щеки Саши.
– Дай мне, пожалуйста, сигарету, – находясь еще в истоме после секса, попросила она.
– Нет! Саша не курила в постели. По окурку можно определить…
– Я еще не Саша.
– Не хотелось мне начинать этот разговор сегодня, но… Послушай! Тебе уже сейчас, то есть прежде чем мы полетим в Швейцарию, придется начать перевоплощение в… Сашу. Единственное место, где ты можешь быть собой, – это спальня. Но и тут об осторожности забывать не следует. Завтра ты перекрасишься в брюнетку и срежешь свои прекрасные кудри. – Он еще раз дотронулся до ее волос. – Я отвезу тебя к Сашиному стилисту. Моя жена в каждом городе имела личного парикмахера, потому что терпеть не могла, когда голова не в порядке. Пока старайся меньше разговаривать, прикинься, что ты не в духе и… убери свою напористость во взгляде. Теперь все решаю я! Расслабься. Я подобрал тебе семейные альбомы. Саше было тринадцать, когда умерла ее мама. Воспитанием дочери занимался отец. Представляешь, пока ей не исполнилось двадцать лет, он не приводил женщин домой. Сейчас наверстывает упущенное… Жрет «Виагру» и трахается, как… – Саша вновь почувствовала, насколько сильно Юрий ненавидит своего тестя. – Ты за неделю должна выучить все видеоматериалы, чтобы уловить интонации и манеры Саши. В Швейцарии я найму тебе учителей французского и английского. Манерами займусь сам. Следи за речью. – Глаза Саши округлились, ей опять стало страшно. – Я помогу тебе! Ведь я эгоист! Я это делаю для себя. – Он вновь закурил. – Кредитку оставлю на столе. И… гардероб. Зайди утром в гардеробную и подбери себе одежду.