Вообще совместная жизнь с мужчиной – это отказ от собственного эгоизма. Что такое, в сущности, любовь? Любовь – это не когда тебя любят, а когда любишь ты, любишь мужа больше самой себя. Супруг – тот человек, с которым соединяешься и начинаешь жить его проблемами и его жизнью. При этом важно не утратить в браке собственную сущность и целостность.
Моим вторым мужем стал Юрий Папоров, автор книг о Хемингуэе и последних днях Троцкого в Мексике. Мы познакомились в мексиканском посольстве, но не на дипломатическом приеме; на таких приемах я бывала позднее, уже в ином качестве – как жена дипломата.
Случилось так, что однажды в Москве латиноамериканские представительства, где я иногда выступала, решили организовать мой сольный концерт, а в качестве переводчика пригласили Юрия Николаевича, который великолепно знает испанский язык: разговаривает, как истинный дон, и даже видит сны на испанском.
Разумеется, Юрий был прекрасным знатоком своего дела, но, когда он стал переводить песни, возникло некоторое замешательство. Я пела: «Стою на полустаночке в цветастом полушалочке…» – а это непереводимая игра слов. Ну что такое «полушалочек»? Платок, полуплаток, шаль? С «полустаночком» тоже не намного проще…
Увидев Юрия впервые, я была поражена его стилем и изысканной манерой одеваться! Он был изумительно элегантен, потрясающе выглядел в деловых костюмах и никогда не носил дешевых вещей – только из качественного материала, пошитые высококлассными портными. Если он надевал, скажем, джемпер, то к нему всегда подбирал какой-нибудь стильный шарфик или шейный платок… Без повода галстуков не носил – если только вечером, по особому случаю. Впрочем, не в одежде дело: если человек добился чего-то, достиг внутреннего спокойствия и гармоничен в самой основе своей, то можно надеть все, что угодно, появиться в любом наряде – индивидуальности от этого не убудет.
Узнав Папорова ближе, я не могла не восхититься его интеллектом, серьезностью, обстоятельностью. Меня всегда притягивали мудрые, зрелые мужчины. Юрий был на двадцать три года старше. Тонко мыслящий, одаренный человек с завидной фантазией, автор биографий Маркеса и скульптора Степана Эрьзи, он открыл для меня новый мир.
Также его перу принадлежат замечательная книга о подводной охоте и два романа: «Эль Гуахиро – шахматист» и «Пираты Карибских островов». Дипломат, журналист-международник, член Союза писателей, Юрий многое повидал в жизни, и самые различные таланты были ему дарованы свыше.
Рассказывая о главных мужчинах моей жизни, нельзя не вспомнить, как на протяжении долгих лет молва упорно женила нас с Львом Лещенко, и это было забавно, если не сказать – смешно. Народ, видимо, очень хотел, чтобы соединились Иван да Марья, но мы с Левой всегда отшучивались, когда из зала на эту тему сыпались вопросы. Договорились с ним так: мы, дескать, муж и жена, а наш сын – Полад Бюль-Бюль оглы.
В 1974 г. мы с Папоровым поженились, а через пять лет родился наш сын Николай – мой главный и самый любимый мужчина в жизни. Когда Коленьке было четыре года, Юрия направили в Мексику, в долгосрочную командировку. Я не поехала с ним, приняла трудное решение – остаться. Я не могу без России, без русских людей. Россия – это нечто духовное, глубинное, что зиждется на крестьянских душах и городской интеллигенции, или, как ее еще называли, мещанская. Однако она отнюдь не мещанская, на мой взгляд. Именно эти люди до сих пор воспринимают высокую поэзию, настоящую музыку. Мне приятно осознавать, что там, в глубинке, я нужна. В течение жизни за мной ухаживали многие красивые люди, они предлагали выйти замуж и уехать, но мне и в голову никогда не приходило покинуть свою страну. Скажу откровенно: делать выбор между стабильной семейной жизнью и Россией (то есть людьми, для которых я пою) было очень тягостно.
Сейчас я жалею, что у меня нет дочки-красавицы, которая была бы рядом и понимала меня. Все-таки мальчика растишь для другой женщины, а девочку – для себя. Очень жалею, что у меня один-единственный ребенок! Я должна была родить еще детей, воспитать их, но тогда не стала бы артисткой. Скорее всего, пришлось бы оставить эстраду и уйти со сцены. Спросите любую актрису, и она скажет, как это нелегко – расставаться с детьми. Я считаю, самое трудное в жизни – совместить дело, предписанное свыше, и время, что должен отдать ребенку. Дар материнства тоже даруется свыше. Я очень много сил тратила и трачу на творчество, и, конечно, сыну часто недоставало меня. Этого ничем не компенсируешь, но, приезжая в отдаленные уголки России, я перестаю чувствовать холод и тревогу, а чувствую теплоту сердец и заботливость простой, доброй души. Для меня в этом – счастье и высший смысл.
В провинции гораздо больше нуждаются в душевной лирической песне, нежели в Москве или в Петербурге. Не судите да не судимы будете, и я никого не берусь осуждать, но мне кажется, что люди больших городов сегодня отдают предпочтение всему блестящему, мерцающему, сияющему, гремящему, но только не внутренней тайной сути, свойственной русской душе, о которой писал еще Достоевский. Я верю, что затаенная красота души есть в каждом, но она глубоко спрятана, и показать ее людям – долгая внутренняя работа по извлечению этой красоты на свет божий. К величайшему сожалению, человеческий потенциал часто остается нераскрытым, так как требует внутренней дисциплины и непрерывного устремления вперед.
Сегодня мир духовно гибнет, он катится в сторону легкого, поверхностного восприятия жизни, культуры и взаимоотношений. Я понимаю, почему так происходит – на его плечи ложатся зачастую трагические события. Мир не может поделить все равными долями, чтобы хватило каждому: отзывчивости, не говоря уже о любви, на всех не поровну.
Глубину восприятия обретаешь только тогда, когда находишься в состоянии горя, в одиночестве, даже в тюремной камере – именно в критических обстоятельствах начинается переоценка ценностей. Если, скажем, богатый человек поистине духовен, то богатство не является основным благом, самым важным в его жизни. К сожалению, не многим (обеспеченным сверх меры) людям это под силу. Вспомните причту о том, как богатый человек обратился к Христу: «Что мне делать, Учитель? Я хочу пойти с тобой». И Христос сказал ему: «Откажись от своего богатства, раздай все нищим, тогда ты пойдешь со мной». Но тот так и не последовал за Христом. Слаб человек, и не так-то просто отказаться от даров золотого тельца; даже внутренне не зависеть от материальных благ – архисложная задача духовного порядка.
Иногда я воспринимаю чужое чувство как свое, и это даже помогает выбрать ту или иную песню. Например, когда Марк Минков показал мне «Мой милый, если б не было войны», я сразу вспомнила свою бабушку, потерявшую мужа во времена Гражданской войны и воспитавшую троих детей в одиночку; потом вспомнила тетю, бабушкину дочь, которая потеряла мужа в Великой Отечественной войне и воспитала троих сыновей одна; вторую бабушку, мужа которой посадили на восемнадцать лет, и она тоже растила троих детей без чьей-либо помощи и поддержки. Вот такая закономерность. Потом я разговаривала со многими женщинами, со многими людьми, которые прошли похожую судьбу детей врага народа, родственников врага народа. Их еще очень много в нашей стране. Наша семья тоже пережила это горе – мы восемнадцать лет не видели нашего деда, потом он все-таки вышел, и мы имели счастье с ним общаться. Когда соединяешь судьбинно историю своей семьи с другими, похожими историями, то эти песни оказываются очень близки и понятны: «Мой милый, какой бы мы были красивой парой, если б не было войны! Наши общие внуки ходили бы в школу, если бы не было войны…» И понимаешь, что тебе небезразлична эта тема, хотя являешься человеком молодым и сама лично не пережила эти чувства; но являясь, чувствительным человеком, воспринимаешь чужие страдания, сопоставляешь их и умеешь найти общий знаменатель. Так что многие мои песни ассоциативно связаны с народом, с народной судьбой. Например, великолепная актриса Наташа Гундарева играла роли народных героинь, и ей веришь, нельзя не поверить, и она такая, потому что другой быть не может, она вся сплетена из народных корней. Можно быть дворянкой, крестьянкой, кем угодно, но ты должен принадлежать стране и народу, и только тогда можешь быть любим.
У нас, артистов того времени (когда моя жизнь в песне только начиналась), были другие отношения, нежели существуют в сегодняшнем шоу-бизнесе. Между нами вообще не было конкуренции – я не помню, чтобы с кем-то соперничала, сталкивалась или ссорилась. На эстраде были подлинные кумиры, которым соперничество изначально претило: Георг Отс, Лидия Русланова, Клавдия Шульженко, Юрий Гуляев, Марк Бернес, Леонид Утесов… Доброжелательные и простые в лучшем смысле слова «простота», они приняли меня сразу, как только я появилась: «Ты, Валечка, такая хорошая девочка, у тебя все будет хорошо, пой только свой репертуар».
Я никогда не слышала плохих слов и критики в свой адрес – может, это и было, но мне об этом ничего не известно, да и не хочу знать. Важно, что я не чувствовала двусмысленности, нехорошего подтекста в их словах. Я всегда жила в своем собственном мире, а он очень далек от грязи и интриг. К тому же я убеждена, что у каждого своя дорога. Посмотрите – нас осталось не так уж много: Лещенко, Кобзон, Пьеха, – от силы человек десять. У каждого из нас своя индивидуальность, каждого можно отличить по тембру голоса и по исполнительской манере. Мы никогда друг другу не завидовали. Легкий дух соревнования присутствовал, но зависти не было. Никто из нас не ставил во главу угла внешность, наряды, шоу. Мы переживали за то, чтобы успеть распеться перед выступлением, старались находиться в своей наилучшей форме, радовать публику. Что наиболее ценно в ушедших временах, так это честная работа – под фонограмму-то никто не пел. Все мы страшно волновались перед выходом, берегли голос…
Возвращаясь к вопросу любви, поделюсь мыслью: человеческое сердце способно любить неоднократно, но есть одна страстная любовь, которая обычно приходит в период так называемой молодой зрелости, примерно с двадцати восьми до тридцати пяти лет. Пережить расставание с человеком, вызвавшим к себе такую любовь, – невыносимо тяжело. Остаться с этим человеком, создав семью, – чрезвычайная редкость. Но встретить это чувство – огромное счастье и удача. Любить – само по себе дар, редкий и удивительный, и далеко не всякий им наделен. Я встречала тех, кому богом дано любить. Надо сказать, что их приводят в жизнь других людей некие силы – ангел-хранитель, может быть. Это происходит не случайно: когда сам умеешь отдавать любовь людям, то встречаешь на жизненном пути себе подобных. Тебя уводит от чуждого общества, и оказываешься там, где становишься естественным, где общаешься открыто, можешь говорить то, что думаешь на самом деле, а не то, чего требует общество или злободневные темы.
Сегодня слово «любовь» затаскали, как уличную девку. Между любовью и сексом ставится знак равенства. Повсюду сейчас сплошной секс. Женщина нашего времени не может вызывать в мужчине волнения, о котором писали классики, потому что она полностью открылась, стала доступной; и пока она не закроется, не превратится вновь в кроткое прекрасное создание, обладающее змеиной мудростью и голубиной нежностью, до тех пор мужчина будет ее презирать. На данном этапе я не вижу предвидящихся изменений. Очищение происходит через страдание. Пока женщина и мужчина сильно не пострадают от женской псевдораскрепощенности и эмансипации, пока проблема больных детей, рождающихся таковыми от разгульного образа жизни женщин, не достигнет критической точки, ситуацию не изменить. Это печалит меня, и закрыть глаза на происходящее нет никакой возможности. Да и как оставаться слепым к глобальным проблемам человечества, отчетливо понимая, что наша планета вовсе не такая огромная, как нам представлялось в детстве!
Я не склонна видеть в женщине властность, жажду командовать. Я уважаю таких женщин – в них есть даже какое-то мужское, мощное начало; но все же мне хотелось бы видеть в женщине мягкость, незащищенность, кротость – так я понимаю женскую сущность. Раньше мы читали о Жорж Санд, властной, пылкой, которая по-мужски держалась в седле, курила длинные трубки, носила брюки, но она была в то время единственной в своем роде. А сейчас – сплошные Жорж Санд. Стало труднее быть женщиной, и в связи с этим изменились мужчины. Сложно обвинить их в отношении к представительницам прекрасного пола как к «своему парню». Женщина нашего времени сделала все возможное, чтобы к ней относились подобным образом.
Случались и в моей жизни настойчивые поклонники, в числе которых были высокопоставленные лица. Звонили, приглашали поужинать, интересовались, когда я буду свободна и уделю время для встречи… На такие предложения я никогда не откликалась – научилась понимать цену комплиментам и знаю, что за ними скрывается. Когда вникаешь в природу вещей, все становится проще, яснее, понятнее… Иногда понятно настолько, что сразу же становится неинтересно. Если умеешь отделять зерна от плевел, подобное уже мало заботит. Литература пониманию многих вещей способствует как нельзя лучше.
К слову, в советскую бытность наша страна считалась самой читающей в мире. Сегодня многие школьники затрудняются дать внятный ответ, кто такой Александр Сергеевич Пушкин и что он написал. Не уверена, что можно рассуждать о прогрессе и достижениях будущего, в то время как новые поколения не знают ни истории своей страны, ни ее литературного наследия.
Мне бы впору родиться в позапрошлом столетии – настолько знакомым кажется XIX век. По сути своей я все-таки оттуда, там мне все близко. Когда я читаю великую прозу или окунаюсь в гениальную поэзию, когда открываю томик Пушкина, Тургенева, Достоевского, то чувствую – я точно оттуда. Сравнение с тургеневской девушкой для меня – наиболее подходящее.
Вообще деревенская жизнь мне мало знакома, поскольку родилась я в городе и всю свою жизнь прожила в многоэтажном доме с горячей водой и с плитой, а не с печкой. Иногда не могу даже камин растопить у себя на даче – теоретически знаю, как это делается, а практически – нет. Но, видимо, в каждом человеке есть что-то такое генетическое – память, заложенная не в твоем колене и даже не в предыдущем… Ею пронизана атмосфера, в которой живешь, страна, в которой родился, – недаром же говорят: «Где родился, там и сгодился». Как бы там ни было, читая описания русской природы и представляя, как в позапрошлом столетии проводили лето в имениях, в деревне, я чувствую, как меня непреодолимо начинает тянуть в глубинку, к колодцам, полям и пасущимся коровам.
В течение долгого времени Тургенев был моим любимым писателем. Впервые я познакомилась с ним в подростковом возрасте, а к пятнадцати годам прочитала все четыре знаменитых романа: «Отцы и дети», «Дворянское гнездо», «Вешние воды», «Накануне».
Передо мной открылся совершенно иной мир. Я вдруг осознала, что мы – лишь некое продолжение того, что уже было. Это ощущение, кстати говоря, не покидает меня и теперь, ведь линии истории бесконечны. Мне кажется, ошибка отдельных людей и даже целых обществ состоит в том, что они считают сегодняшний день последним: дескать, все в жизни только для них. Но это заблуждение.
Впоследствии я столкнулась с описанной Иваном Сергеевичем проблемой отцов и детей. Пришла к выводу, что конфликт поколений будет всегда, он неизбежен и предопределен самой жизнью. Благодаря Тургеневу я поняла: все, связанное с естеством, с природой, остается навечно, а придуманное человеком, искусственное – преходяще. Словно в калейдоскопе, сменяются цвета, тональности, форма разговора, слова, выражения, одежда, мода, но истинные чувства неизменны. Какие именно? Например, радость по поводу рождения ребенка… любовь, от которой дитя появилось на свет, счастье от его первого крика. Однажды в роддоме я видела, как приходят в наш мир младенцы. На меня надели халат, шапочку – все, что положено… Как раз когда я была беременна Коленькой, мне довелось увидеть множество родов. Затаив дыхание, я наблюдала, как, разрешаясь от этого нежного, но все же тяжкого бремени, женщина дает жизнь новому существу, и ребенок, впервые набрав воздух в легкие, кричит, оттого что вдохнул первый запах жизни. Помню, когда Коленька плакал, я каждый раз начинала рыдать вслед за ним. Не знаю почему, но меня не покидало ощущение значимости всего, что я наблюдала и ощущала, и то состояние мне запомнилось навсегда.
До конца своих дней мы храним вкус первого поцелуя, первой любви, первого признания, первого цветения, первой ссоры и первого примирения – все это эмоции тонкого свойства, которые никогда человека не покидают. Умело маскируясь, мир вдруг окунает нас в совершенно другие, бытовые вопросы, и мы, в свою очередь, сами учимся скрывать истинные чувства: радости, тревоги – все то, что называется жизнью… Обворовывая таким образом самих себя, мы лишаемся возможности чувствовать себя по-настоящему счастливыми. Хотя… понятие счастья эфемерно.
Счастье нельзя пощупать, нельзя придать ему четкую форму. Счастье вокруг нас, оно – в атмосфере. Например, попадая в круг жестокосердия, злости, ругани, недоброжелательства, становишься глубоко несчастным, хочется бежать от этого сломя голову. Но когда попадаешь в человеческое тепло, уют, атмосферу радушия, то заряжаешься изнутри и в этом находишь счастье, но и оно, к сожалению, не бывает постоянным. Вот ты вышел из этого круга, освещенный счастьем, но, столкнувшись с противоположным поведением, это счастье утрачиваешь – сначала частично, а потом, возможно, и надолго. Но мне кажется, что ощущение счастья человек задает себе сам, и тогда нет потребности в учительстве. Если ты должен изучить предмет, учитель говорит тебе, как это сделать; но у счастья нет таких формул, и ты просто идешь по жизни с ощущением счастья внутри. Ты можешь испытывать это крайне редко, потому что всегда быть счастливым нельзя. Я вспоминаю притчу о царе. Жил-был царь, и заболел он как-то страшной болезнью. Никто не мог помочь ему. Он призывал врачей, мудрецов, но безуспешно. Однажды к нему приехал один мудрец и сказал: «Я знаю, как тебе помочь. Завтра на рассвете оставь свое государство и с одной котомкой иди по миру искать счастливого человека. Найдешь – попроси рубашку с его плеча и выспись в ней». Царь так и сделал. Долго искал он счастливого человека, но так и не нашел. Возвращается опечаленный царь в свое государство и видит пахаря, возделывающего царскую землю. Пахарь поет песни, улыбается. Царь подходит и спрашивает: «Раз с утра поешь песни, должно быть, ты счастлив?» «Да, я счастлив», – отвечает пахарь. «Я так долго тебя искал! – воскликнул царь. – Продай мне свою рубашку!» На что пахарь отвечает: «А у меня ее нет…»