Солдаты начали стрелять. Далековато для меткого попадания, но зато страшно. Если бы ежик не успел перевариться, то Джона выпустила бы его обратно от одного только ужаса перед пулей.
— Джоэйн! Пригнись! — взвыла Грэйн
За спиной снова грохнуло. Когти Локки, ну ведь должен же он был отсыреть, синтафский порох, просто обязан! Впрочем, пока они мажут… Пока.
А лесок на холме — вот он, уже совсем рядом! Но эти, за спиной, — они еще ближе…
— Да быстрей же ты! Ну! Пошла, пошла! — Грэйн уже не Джоэйн, себе это пыхтела. — Пошла, сука глупая… Бегом!
Ах, как не хватало сейчас рядом капитана Витарра эрн-Снэйра с его стеком, чтоб как следует прибавить нерадивым девкам скорости. Очень не хватало, просто ка-та-стро-фи-чески…
— Не стрелять! — орал кто-то позади. — Не стрелять!
А вот это хор-рошо, дворняжки, это пр-равильно… Зачем вам стрелять? Добыча и так не уйдет, куда ж ей уходить?.. Вот мы, тепленькие, — бери не хочу… А вот вам!
Но кто-то из преследователей все-таки не удержался, выстрелил. На бегу, не целясь… попасть он мог только чудом, а чудеса сегодня были строго лимитированы для обеих сторон. Раскаленный кусочек свинца просвистел над головой у Грэйн, и терпение ролфи лопнуло. Ну, хватит! Шуриа уже цеплялась подолом за ветки ближних кустов, так что…
Эрна Кэдвен развернулась и четко, как на учениях, зарядила свой мушкет. В ушах у нее вместо азартных криков погони гремела барабанная дробь. И-и… на счет! Р-раз! — скусить патрон! Два! — отсыпать на полку. Тр-ри! — закрыть полку, приклад в землю. Четыр-ре! — патрон в ствол! Пять! — пробить шомполом. Шесть! — на колено, приклад в плечо! Цельсь! Пли!
Чтобы промазать по таким крупным мишеням, надо было уродиться синтафским выродком-смеском. Грэйн не промазала. И когда сквозь черный вонючий дым загонщики смогли что-то разглядеть, ролфи уже не было. Она, треща по кустам, нагоняла убежавшую вперед Джоэйн. Увы, пистолеты остались у шуриа, так что продолжать перестрелку было не только неразумно, но и невозможно.
На бегу вытаскивая из-за пояса штык, Грэйн едва не влетела в спину замершей спутнице. Та стояла, как вкопанная, и будто бы не слышала ни выстрелов, ни криков позади, ни треска несчастного подлеска, сквозь который уже ломилась погоня.
— Что там?
— Смотри.
Видимо, когда-то здесь была каменоломня, или шахта, или что-то такое, требовавшее вырубить в скале ход. Серый камень, яркая молодая зелень и черная дыра. На ее фоне сложно было не заметить высокого мужчину. В одной руке у него был фонарь, а другой он звал беглянок в свое убежище. И сопротивляться этому безмолвному призыву не было сил.
Рассуждать, откуда тут взялся нежданный благодетель, было некогда. Промедлив только для того, чтоб примкнуть штык, с мушкетом наперевес Грэйн вбежала в покосившийся проем шахты вслед за уже порскнувшей туда графиней. Даже если это ловушка… пока он один. Без оружия. И там, в темноте подземелья… там все может повернуться очень неожиданно. В любом случае, отстреливаться из укрытия удобней, нежели на открытом пространстве. А терять беглянкам уже нечего, остается лишь подороже продать свои шкуры… если…
И тут давно клокотавший в глотке ролфи кашель все-таки прорвался наружу. Стоило остановиться, прислониться к потрескавшейся крепи — и…
Криков пробегавших мимо солдат она уже не слышала. Корчась от раздиравших горло спазмов, Грэйн упала на четвереньки и, задыхаясь, откашливала скопившуюся в легких гадостную слизь — и все никак, никак не могла вдохнуть.
Солдаты с воплями пробежали мимо. Они не заметили входа… Пожалуй, это все-таки древняя шахта, решила шуриа, быстро осмотревшись… Так вот, преследователям словно глаза отвели.
Джона открыла рот, чтобы поблагодарить незнакомца, но слова застряли в глотке, как рыбные косточки. у спасителя были ярко-желтые глаза, крючковатый нос и тонкие узкие губы. Диллайн, чистокровный, настоящий. И леди Янамари готова была дать голову на отсечение, что их добрый спаситель еще и волшебник-эсмонд. В обществе тива Хереварда чувствуешь себя почти так же — словно мышь в когтях неясыти.
Отшатнувшаяся Джоэйн едва не сбила эрну с ног. Шатаясь и цепляясь одной рукой за крепь, Грэйн встала и, моргая, силилась разглядеть через плечо шуриа, что же так напугало графиню. А когда разглядела…
— Когти Локки! — потрясенно выдохнула Грэйн, и янтарно-желтые глаза диллайнского волшебника ответно вспыхнули.
Рывком отшвырнуть шуриа к стене, закрыть ее… перехватить мушкет и хоть штыком попытаться от него отбиться… хотя что ему штык?
Ролфи трясло так, что мушкет в руках ходуном ходил, а зубы клацали.
— Локка Могучая, за что?.. — вслух простонала эрна Кэдвен, чуть не плача от такой подлости. — Джоэйн… беги!
— Куда? — с горьким смешком отозвалась шуриа.
Воистину, оказаться в раскаленных когтях богини было бы… приятней. Это сулило пусть не пощаду, так хотя бы быструю смерть.
Рамман Никэйн Янамари
Говоря образно, Аластар Эск впился в юного графа всеми когтями и упускать свою добычу не собирался. Вопросов он больше не задавал, а лишь приказывал мягким спокойным голосом:
— Вы — мой гость, Рамман, впервые в Амалере. Чувствуйте себя как дома.
Вышколенный лакей тут же подхватил саквояж молодого человека и с поклоном пригласил последовать в гостевые апартаменты.
Хорошо, конечно, что не придется платить за гостиничный номер и столоваться втридорога, но торжественно обещанный потрясающий морской пейзаж за окном тоже не радовал. Рамман, несмотря на все проявленное к его персоне уважение, чувствовал себя бесправным узником. Впрочем, очень быстро он убедился, что первое впечатление всегда верное и не один он томится в жестких тисках Эсковой железной воли. Гостю дали время, чтобы умыться и переодеться, а потом пригласили отобедать в тесном семейном кругу. Весь вид слуги говорил, что никого здесь не интересует, хочет граф Янамари кушать или нет, а если потребуется, то строптивого юнца отволокут в трапезную за ноги. Где только Эск нашел таких громил среди сородичей? Обычно диллайн рослые, но ведь не медведеобразные же? Гренадеры какие-то, а не лакеи.
Аластар с семейством поджидали гостя прямо в холле перед закрытыми дверями трапезной. Хозяин церемонно подставил локоть молоденькой девушке, почти ровеснице Рамману, барышню лет тринадцати сопровождал мужчина с очень загорелым для этого времени года лицом, наследнику же Янамари выпала честь завершать процессию под руку с самой леди Лайд. На обед были овощной суп, жареная треска, тушеная капуста с грибами и миндальное бланманже — просто и без ожидаемых изысков. Хозяин и хозяйка благоразумно заняли свои места по разные стороны стола. А то ведь все могло закончиться дракой — такие бешеные взгляды бросала миледи на невозмутимого мужа.
Добавки здесь просить было не принято. Новую порцию без лишних вопросов клали на тарелку, стоило ей только опустеть. Хочешь наесться досыта — кушай быстрее, чувствуешь сытость — тяни удовольствие.
Рамман понял это простое правило, только когда подошла очередь десерта, прежде успев подивиться, как быстро расправляются с угощением худосочные княжны.
Некрасивые, по-настоящему некрасивые, а не только в силу возраста, они не смели глаз поднять на родителей и, видимо, не подозревали, что с кем-то из них можно заговорить просто так, без повода.
«Великий Йон, да это же мои… наши с Идгардом сестры!» — поразился юноша и решил рассмотреть родственниц получше. У него никогда не было и не предвиделось сестер.
Волосы младшей были стянуты в тугие косы, и она выглядела совсем ребенком. Маленькое костлявое личико старшей казалось еще меньше по сравнению с большим носом отцовской мужской формы. Серые шерстяные платья, белые кружевные манжеты и воротнички, пальцы стиснуты в кулачок, губы сжаты в линию — настоящие совята-подростки. А когда младшая начала подслеповато ковыряться вилкой в рыбе, сходство стало очевидным.
— Сина! Твоя спина! Как ты сидишь?! — резким голосом каркнула миледи.
— И вы взяли не ту вилку, дочь моя, — безжалостно добавил милорд, не отрывая взгляда от своей тарелки.
Девочка сжалась в комок, но орудие преступления из пальцев не выпустила.
— С-с-сина, — зловеще прошипела леди Лайд. — Немедленно!
Рамман догадался сразу — у бедняжки от испуга вся эта хитрая наука вылетела из головы — и показал на нужный столовый прибор, тут же став обладателем целого букета взглядов сотрапезников — благодарные от обеих сестер, ненавидящий от миледи и невозмутимый… отцовский. Сина исправила оплошность и больше не путалась. А Рамман вдруг представил себе Идгарда — маленького веселого совенка — на месте этой девочки и почувствовал себя предателем. Нежнейшее бланманже не лезло ему в глотку. Великий Йон, что он наделал!
Почти незаметные слуги моментально меняли посуду и подливали морс в бокалы, производя свои манипуляции с пугающей бесшумностью, чтобы ни в коем разе не потревожить хозяина, не прервать плавный ход его мыслей. Дочери, казалось, вообще старались не дышать. Зато громко сопела носом миледи. Красивая, в общем-то, женщина, чью идеальную гармонию черт портило угрюмое выражение лица.
После десерта всем предложили мисочки с водой для мытья рук и чистые хрустящие салфетки.
— Дамы могут идти.
Граф Эск, похоже, не разговаривал, как все нормальные люди, он отдавал четкие понятные команды. И ждал беспрекословного подчинения.
Девушки выскочили из-за стола, поклонились отцу и заторопились прочь, как можно дальше от обоих родителей, но леди Лайд отчего-то решила, что приказ адресован кому угодно, только не ей.
— Ступайте в гостиную.
— Аластар!
— Сейчас подадут ликерное вино[1],— напомнил он.
Запал миледи сразу иссяк под ледяным взглядом супруга.
— Видит Предвечный, я не хочу, чтобы ты…
— Меня не интересуют твои желания. Доброй ночи, Лайд.
До ночи еще было далеко, но лорд Эск дал понять, что до следующего утра они не увидятся.
— Угощайтесь, Рамман.
Из нескольких фраз, которыми обменялся Аластар со смуглым господином, стало понятно, что тот — близкий родственник, троюродный племянник, что ли. Звали его Дагберт, и говорил он хриплым шепотом на каком-то диалекте диллайнского.
— Передай мою благодарность кузену. И мое согласие тоже. Но предупреди, что все переносится как минимум на месяц.
Ликерное вино, терпко-сладкое и крепкое, щекотало нёбо. Они пили его из маленьких серебряных рюмочек, неспешно и обстоятельно, как полагается двум взрослым мужчинам. И никогда никто прежде, за исключением отца… Бранда… отца, так не беседовал с Рамманом — крайне уважительно, словно с равным, без малейших скидок на возраст. О видах на урожай, доходах поместья, делах графства, курсе акций аграрного союза и сложностях взятия дешевых кредитов. И юноша не заметил, как поведал про жатки и пожаловался на подрядчиков, вышедших за смету при строительстве нового крыла дома. Потому что Аластару Эску было все равно, семнадцать его собеседнику, семьдесят или сто семьдесят семь лет. С одной стороны — ужасно лестно, и так отчаянно хотелось соответствовать оказанному доверию, а с другой — Рамман прекрасно понимал, что Диллайн его изучает, внезапно обнаружив, что у его возлюбленной, оказывается, есть взрослый сын, к тому же старший брат его родного сына.
— Дагберт сказал, что через декаду я смогу выйти в море на «Меллинтан».
— И я с вами.
— Нет, — спокойно ответил Эск. — Вы вернетесь в Янамари и станете ждать вестей.
— А моя…
— Я сделаю все, чтобы никто не пострадал. Я обещаю. Вам не о чем переживать, Рамман.
У безъязыкой покорности появился отчетливый привкус ликерного вина. Такой же сладкий и пьянящий, как этот дорогой напиток. Много не выпьешь, лишь легкий шум в голове и бездна сожалений.
— Я сделаю все, что в моей силе и власти, — повторил диллайнский князь, и от звука его голоса у молодого человека похолодело в груди. Так всегда бывает в миг прозрения.
Этот златоглазый мужчина, сидящий в глубоком кресле напротив, родился для того, чтобы повелевать другими. И горе тому, кто пойдет против его воли. Но горе втройне тем, кто принудит его покориться. Какие совы? О чем вы? Это леопард на стальной цепи, другой конец которой намертво вмурован в каменную кладку.
«Так вот почему мать его полюбила, — запоздало догадался потрясенный юноша. — Так вот почему она молчала про рожденных от него детей. Она не терпела над собой власти, а он жаждал сразу двух взаимоисключающих вещей — власти и свободы».
Аластар Дагманд Эск
Ближе к ночи туман сгустился и окончательно скрыл уставший Амалер от взгляда его владыки и покровителя. Им обоим надо отдохнуть друг от друга — городу от графа, и Эску от городских проблем. Все бы ничего, но то, что эта густая пелена — чары волшебников из Эсмонд-Круга, выводило Аластара из себя. Корабли не могут выйти в море, рыбаки на лов, каждый камень пропитался сыростью. О чем они только думают, когда проворачивают свои темные делишки?!
Название «Меллинтан»[2], разумеется, приведет тива Хереварда и весь Эсмонд-Круг в бешенство. Но разве мы больше не чтим традиции? Разве забыли о славной истории собственного народа? Или Синтафу не нужен новый фрегат, корпус которого сделан из очень твердого зарянского дуба, выдерживавшего попадание крупных ядер?
Аластар приказал разжечь камин, поудобнее устроился в кресле и… О счастье и блаженство! Впервые за пять дней раскурил любимую трубку. Теплый вишневый корень уютно лег в ладонь. Отличный табак и долгожданное уединение. Мужчине так мало нужно, чтобы радоваться жизни. Всего лишь знать, что у него есть сын. И даже не один…
«Шуриа, она настоящая шуриа. Она все-таки отомстила. Единственным доступным способом», — Эск улыбнулся собственным мыслям.
Когда первое желание свернуть обманщице шею прошло, уступив место трезвому расчету, князь диллайн ощутил своеобразное удовлетворение. Во-первых, в картину мира поступок Джоны вписывался идеально. Только так и могла поступить оскорбленная им когда-то женщина. А во-вторых, сама того не ведая, коварная шуриа избавила его от обязательств перед Эсмонд-Кругом. Тив Херевард хотел получить эсмондов по фамилии Эск? А вот кукиш ему теперь! Даже два кукиша. Все-таки есть в этом мире справедливость.
Аластар прикрыл глаза и погрузился в раздумья, надеясь, что очень скоро они плавно перетекут в долгожданный сон. Чародейский туман по всему северному побережью, кордоны на дорогах и красочные рассказы дорогой супруги говорили ему о той серьезности, с которой эсмонды охотятся на Джону и ее загадочную проводницу-ролфи. Кого бы ни прислал Рэналд Конри в Синтаф и чего бы ни хотел от леди Янамари, но Лайд он разыграл втемную. Тоже свинство с его стороны, между прочим. Да и каким-то уж странным получилось это так называемое похищение. Если бы на Ролэнси копали под него самого, в чем так неуклюже попытался убедить Аластара славный мальчик Рамман, то все бы выглядело иначе. Вилдайр Эмрис — не дурак, он прекрасно знает — с Эском всегда проще договориться. На взаимовыгодных условиях и без залога в виде женщины-шуриа. Общие интересы — вот к чему следует стремиться, а повоевать всегда успеем. Диллайн принадлежит половина мира не оттого, что в их руках самое лучшее оружие, а потому, что все покупается и все продается. Сделка же есть сделка, и она удачна, только когда предсказуема и подконтрольна. В противном случае это авантюра, а Вилдайр Эмрис не любит авантюры и авантюристов.
Когда-то давным-давно отец научил Аластара пускать табачные кольца. Невелика наука: набрать в рот дыма, свернуть губы в окружность, а затем произнести быстро «Ау» или «Оу», одновременно напрягая губы и выталкивая дым щеками.
Без долгой практики первое колечко развеялось почти сразу же — историю с похищением Идгарда будем считать «ложью во спасение» и проявлением сыновней любви. Похвальное чувство, достойное, чтобы немного ему подыграть.
Второе колечко… Красивое и большое, почти как фрегат «Меллинтан», поплыло через весь кабинет. Пусть только немного наладится погода, и тогда он выйдет в море и отправится на встречу с Вилдайром Эмрисом. Им есть о чем поговорить с глазу на глаз и без лишних свидетелей, если, конечно, не считать посторонними два десятка офицеров и 378 матросов и старшин команды. Доклад господина Итсарро, агента, побывавшего в стране северян, вот что сейчас важнее всего… Это еще одно колечко, густое и терпкое…
Заодно наметим проект договора. Сепаратного договора, если угодно. Придется тяжело… Несколько мелких колечек, весело устремившихся друг за другом. Слишком много вопросов — остров Тэлэйт, пролив, взаимоотношения с Конфедерацией и… Аккуратное маленькое колечко — Джона.
Хитроумная лгунья! Аластар фыркнул от напускного возмущения. Пожалуй, он — в гневе, он практически в «страшном» гневе и одновременно в полном восторге. Как ловко Джона обвела его вокруг пальца! Да и он сам умудрился выставить себя болваном, когда поверил в то, что младший от Бранда Никэйна. Воистину, мужчины — сущие младенцы, когда речь идет о детях.
То незабываемое лето после одиннадцати годов разрыва, смерти Никэйна, вендетты и бурного примирения просто не могло остаться лишь счастливым воспоминанием. Пока наемная актерка вдохновенно изображала вдову Бранда, врачующую на водах душевные раны, они с Джоной сбежали от всего мира в единственное место, где их не нашли бы. В Освин, на берег священного озера, где восемьсот лет назад стоял замок клана Эск. Первый дом диллайн на земле Джезима. Шуриа впала в экстаз, лишь увидав древние развалины — две мрачные стены, уцелевшие от тронного зала. Ходила, касалась пальчиками серого грубого камня, что-то шептала, улыбалась чудной улыбкой, хмурилась — и светилась, светилась, переполненная Жаждой Жизни, точно спелая виноградинка на солнце.