— И этот от нас ушел!
Ролфи подхватила:
— Вспугнули! Улетел!
Теперь они рыдали хором, прижавшись и поглаживая друг друга по волосам, самозабвенно, до изнеможения, вычерпывая до дна озера невыплаканных женских слез.
А потом, обессилев, сползли на звериную шкуру, по-сестрински обнялись и заснули.
Должно быть, беглянки видели десятый сон, когда вернулся Алфер. Он полюбовался на трогательно сопящих женщин и заботливо укрыл их домотканым теплым пледом. Ночи еще не такие уж и теплые. Особенно здесь, на севере, в Локэрни. Под утро совсем посвежеет, а ролфийка больна.
Алфер, мурлыкая под нос песенку, добавил в огонь сухих поленьев и кинул туда же травы. Ночь длинная, вин сладкое, жизнь долгая… Пусть спят.
Почуяв чужое присутствие рядом, Грэйн лениво приоткрыла глаза и встрепенулась. Чародей стоял над их с шуриа ложем и что-то тихонько напевал, притом — э-э… возложив на них обеих руки: правую на Джойн, левую — на Грэйн. И ведь не куда-нибудь возложил, а на грудь! Сонную ролфи этот факт, впрочем, не смутил, а разве что слегка озадачил. Она зевнула и буркнула невнятно, но понимающе:
— Выбрать сложно, да? Ну, как определишься, растолкай…
Диллайн в темноте красиво сверкал золотыми глазами. Ролфи повозилась, поуютней устраиваясь рядом с мирно посапывающей шуриа, и вздохнула:
— Нет, ты извини, конечно… хоть ты и могучий, и мудрый… но все-таки ты не можешь быть равным Ей… не бог, нет…
— Спи, ролфи, — усмехнулся колдун. — Конечно, нет. Не бог я, не бог, не сомневайся. Твои боги всегда с тобой, ролфи, ты верна им, а они верны тебе. И другие боги тебе ни к чему, а мудрость моя и подавно, верно же? Ты сама знаешь, что должна делать. Честь твоя родилась из огня Локки, дай же ей теперь вырасти и окрепнуть. И богиня останется с тобой, волчица. Спи.
— О… — пробормотала она, уже уплывая по теплым волнам сна. — Ты знаешь тоже, да? Все дело в верности… мы верны, и потому они есть для нас…
Конечно, знаю, — повторил чародей. — Но одна только верность стоит немного, нужно еще кое-что, делающее ее бесценной. Не тревожься, ролфи, у тебя это есть… или будет, и сейчас тебе не нужно понимать, о чем я. Локка с тобой. Спи.
Грэйн послушалась и заснула, чувствуя, как широкие крылья Локки укрывают ее ото всех бед… хотя бы на одну эту ночь.
…Хотелось вползти ему на руки, обвиться вокруг ног и положить голову на колени. Чтобы Алфер погладил, чтобы ощутить на плечах и лопатках приятную тяжесть его сильной руки.
— Не нужно прятаться в тенях своего воображения, дочь Лаунэйд[3], — молвил волшебник и мягко улыбнулся: — Тебе столько раз говорили про змеиный хвост, что ты почувствовала шевеление в копчике?
— Но…
— Иди сюда.
Так всегда говорил Аластар сразу после очередной ссоры. И протягивал руки.
— Долгие годы жизни не означают ни равнодушия, ни охлаждения крови. Напротив, учишься ценить то прекрасное, что даруется на краткий миг: хрупкий цветок, живое тепло зверя, искреннюю любовь ребенка, женскую нежность. Младший Эск всего лишь научился пренебрегать незначительным во имя чего-то большего.
Джона присела напротив на корточки, вложив пальцы в ладони диллайн.
— Я знаю — против тебя, Алфер, он — мальчик. Ты, наверное, старше самого Хереварда.
Колдун наморщил нос.
— Что? Он тоже… мальчишка?
— Он — злой и жестокий отрок. И останется таковым, даже если проживет еще три тысячи лет. Некоторые люди не способны стать взрослыми до самой смерти. Херевард из таких. Ему так нравится мучить беззащитных, так нравится Власть, что это не кончится добром. Уже не кончилось, собственно.
Джоне отчаянно хотелось спросить Алфера о его собственных годах, но волшебник опередил:
— Это неважно. Поверь, лаунэйда[4]. Все зависит только от силы чувств и глубины мысли. А годы… это всего лишь опыт. Я просто видел больше, чем ты. Мне есть с чем сравнивать — и все. А в принципе ничего не меняется. Люди те же, мотивы их поступков те же. Что прошлое, что будущее — не случится ничего такого, чего бы уже не случалось раньше.
— Скажи мне тогда — что ждет меня на Ролэнси? Должна ли я следовать за эрной?
Диллайн закрыл золотые очи и вздохнул:
— Острова… Ты и сама будто островок, лаунэйда. Они дождутся тебя. Кто умеет терпеть и ждать, тот всегда получает желаемое. Вся наша жизнь, по сути, ожидание.
Голос у него упал до едва уловимого шепота.
— Я глупа, Алфер. Я не понимаю…
— Ну, тогда подумай, куда тебе деваться еще, если не на Ролэнси? Если знаешь, то, конечно, не стоит рисковать понапрасну.
Его правда — бежать леди Янамари некуда. Даже в Амалер, под крылышко к Аластару, не выход, если она не хочет и его заманить в ловушку. В крайнем случае, Эск позаботится о детях, тайно или явно. Но связывать ему руки нельзя.
— Не мучай себя. В твоей судьбе и так все предопределено, лаунэйда. Разве нет?
— Не знаю, что и сказать.
— Скажи «да», когда тебя спросят по-настоящему.
— Как это «по-настоящему»?
— Ты поймешь, — твердо сказал волшебник-дилллайн и добавил голосом Аластара: — Иди ко мне.
С дразнящей душу хрипотцой, в которой таится и страсть, и печаль. Джона забралась к диллайн на колени, свернулась клубочком и растворилась в его Тишине и Покое…
Чтобы очнуться после Порога, прижавшейся к спине ролфийки, которая уже не хрипит и не кашляет.
— Не тревожься, лаунэйда, — сказал сидящий возле очага недремлющий Алфер-страж. — Она здорова, а вам нужно набраться сил. Надо поспать еще.
И беглянки проспали почти до следующего вечера — в тепле, под защитой волшебства, в полной безопасности. Так спят маленькие дети в колыбельках, так спят звери в логовах и птицы в гнездах.
— Пора, — молвил хозяин, растолкав гостий, и, пока те не успели сообразить, что к чему, сунул каждой по ложке и миске с ароматной жирной похлебкой. — Скоро закат. К ночи туман рассеется, и огонь костра будет виден издалека. Нужно успеть до отлива.
Грэйн понимающе кивнула в промежутке между ложками сытного варева и легонько подтолкнула Джону под локоть. Мол, слышала, человек дело говорит.
Путь из пещеры к морю занял, наверное, чуть меньше получаса, но ни графиня, ни эрна так и не поняли, как очутились на берегу. Вроде бы шли через какие-то заросли, а потом — раз! И вот они — обрыв, камни, едва приметная тропинка вниз к прибою.
«Да тут шею сломать — секундное дело!» — мысленно охнула Джона, вообразив себе быстрый спуск к воде. Придется кубарем катиться.
— Смотрите себе под ноги и держитесь друг за друга, — посоветовал диллайн.
И сразу так захотелось вернуться в уютную пещеру, к его очагу, к травам и шкурам. Чтобы больше никогда не уходить. -
— Еще встретимся, — посулил Алфер на прощание.
Почему-то Джона была уверена, что так оно и будет. Где и когда — неведомо, но еще доведется взглянуть в эти прекрасные яркие глаза и ощутить касание руки. При условии, что шуриа вообще не загадывают далее будущего рассвета.
То, что за все на свете рано или поздно придется платить, — истина расхожая. И среди ролфи обольщаться на этот счет было не принято. Понятно же, что боги никогда и ничего не дают просто так, даром… И за волшебные сутки неожиданной передышки в уютном гнезде колдуна-диллайн с беглянок будет спрошено сполна. Но как хотелось бы Грэйн верить самой в то, о чем она так уверенно говорила Джойн! Дескать, осталось совсем чуть-чуть, последний рывок — и вот они уже на борту корабля, в безопасности, и спасительные берега Ролэнси уже практически видны за туманом…
Если бы!
Мало скрытно пробраться на прибрежную скалу и сложить там костер, мало затаиться среди камней, ожидая ответа на этот сигнал… «Ускользающий» ведь может еще и не прийти! Хотя Грэйн и сама не знала, чего она боится больше: так и не увидеть в колдовском тумане долгожданный силуэт корвета или… Или — Увидеть. Этот Нимрэйд, помнится, был так уверен, что ролфийка не вернется. Может, неспроста? Может, у него имеются и свои планы, о которых лорду Конри неведомо?
А даже если и нет, утешение слабое. Грэйн совершенно не хотелось еще раз… выплачивать каперу «премию», буде он вновь ее потребует. А если не от нее?
Если проклятый змей покусится на Джойн? Хороша тогда будет из эрны Кэдвен «проводница и защитница»!
Конечно, все это будет беспокоить Грэйн лишь в том случае, если «Ускользающий» все-таки придет сейчас же надобно думать совсем о других вещах, но… Боги, получается, она графиню обманывает? Та-то небось надеется, что на борту корвета все их тревоги закончатся, а ролфи тем временем изводит себя подозрениями, что все только начнется!
Может быть, он все-таки не придет? Может, лучше попробовать добраться до Ролэнси самим?.. Нанять какого-нибудь рыбака на лихтере — или припугнуть, а то и вовсе захватить… и отдать себя на волю Морайг, и пусть боги решают, суждено ли беглянкам достигнуть Архипелага. Вдруг да получится, а?
Может быть, он все-таки не придет? Может, лучше попробовать добраться до Ролэнси самим?.. Нанять какого-нибудь рыбака на лихтере — или припугнуть, а то и вовсе захватить… и отдать себя на волю Морайг, и пусть боги решают, суждено ли беглянкам достигнуть Архипелага. Вдруг да получится, а?
Джона прислонилась щекой к камню и неотрывно глядела на море. Темное, холодное, коварное, оно просунуло свою лапу-залив между обрывистых берегов, чтобы подманивать беспечных странников, а потом хватать их челны ледяными когтями волн и утягивать на глубину. На своем языке шуриа зовут его — Беригель — Опасное море. Где-то там, за краем его, Джону ждет Священный Князь, чтобы… как выразилась эрна Кэдвен, возлюбить. Леди Янамари нервно хихикнула.
«Да, да. И вождь ролфи возлюбит шуриа, как родную. Эйккен уже одну возлюбил. А потом она тоже его возлюбила… пламенной страстью».
Джона покосилась на сидящую рядом Грэйн. Сосредоточенна, напряжена, словно тетива арбалета. Нет, лучше с эрной Кэдвен не шутить относительна повторения истории.
«Как она про его косы рассказывала. И прочие достоинства».
Вчерашняя попойка осталась без последствий только благодаря волшебству Алфера. Джона вспомнила, как они с ролфийкой едва не обесчестили колдуна-отшельника, и снова удержалась от смеха. Воистину, две пьяные дамы — стихийное бедствие для одинокого мужчины. То флиртуют, то хохочут, то рыдают, и вместо решительной атаки на целомудрие ему перепадает сомнительное удовольствие укрывать пледом сладко сопящие тела несостоявшихся искусительниц. Впрочем, Алфер и не собирался воспользоваться своим положением. Вот бы еще знать, зачем он решил помочь двум беглянкам. Ведь маги, тем паче диллайнские маги, никогда и ничего не делают просто так.
А спросишь — не ответит. Улыбнется и промолчит, как это заведено у волшебников. Они как свет маяка для корабля. Имеющий глаза да увидит.
Свет!
— Грэйн! — шуриа теребила задумавшуюся ролфи за рукав и звала, уже, верно, не в первый раз: — Грэйн, очнись! Вон там, в тумане… видишь? Это же сигнал? Это же за нами?
Эрна Кэдвен вздрогнула и прищурилась, пытаясь разглядеть за пеленой тумана хищный силуэт «Ускользающего». И верно… вот мигнул огонек! Раз и другой… И третий. А на сером полотне ненастья, словно бы тончайшей кистью по драгоценному фарфору, вырисовывался абрис корвета.
Он пришел. Значит, так хотят боги. Они явили свою волю, провели корабль сквозь колдовскую пелену, укрывшую берега Синтафа, и теперь остается только подчиниться.
— Да. Это за нами, — твердо молвила Грэйн. — Нечего ждать, пойдем.
Они заторопились вниз, той же тропинкой, по которой недавно карабкались на обрыв, и спуститься, конечно же, оказалось гораздо сложнее, чем подняться. Из-под неловких ног осыпались мелкие камушки, сперва одна чуть не оступилась, потом другая, и за собственным тяжелым дыханием женщины уже не слышали ничего вокруг. Быстрее, быстрее… совсем чуть-чуть осталось! Вот он, корабль, уже отчетливо виден! Вот же, там, на корвете, должно быть, заметили их и уже спускают шлюпку! Еще десяток-другой шагов по тропе — а там и узкая полоса пляжа, и отлив скоро начнется… Успели бы эти, в шлюпке, добраться до берега!
В тумане, обманывающем любые глаза, не только, ролфийские, корвет казался невозможно далеким, он словно бы парил где-то на краю света, и достигнуть его… А! Мгновенный блеск мокрых лопастей весел— уже так близко! Это же волшебство, это оно…
— Джойн! — задыхаясь, выдавила Грэйн, обхватив спутницу за пояс, чтоб та не свалилась на последних шагах их пути. — Должна остеречь тебя!.. Капитан корвета… Нимрэйд его имя… он твой сородич, и… Ах, когти Локки!
Прилетевшая с обрыва пуля высекла белый след на камне совсем рядом с Грэйниной щекой. Горячие осколки обожгли лицо ролфи мгновенной болью, а секундой позже донесся и звук выстрела, и крик…
— Бежим! — крикнула Грэйн, дернув шуриа за руку. — Быстрей! Они не попадут в нас, промахнутся… Бежим же!
Вниз, вниз, вниз по скользким камушкам, по влажной земле, цепляясь за какие-то липкие корни, падая грудью на валуны и тут же приседая на корточки, чтобы не угодить под пулю и чуть-чуть отдышаться. Наверное, они были очень хорошо видны с обрыва, потому что пули свистели прямо над головой.
Ветер уносил прочь голоса солдат, но Джоне и не требовалось слышать их дословно. Короткие команды офицера, ругань и запаленное дыхание. _ — Скорее, Джойн! Не отставай! Ну же!
Ролфийка крепко впилась пальцами в предплечье графини, опасаясь в последний момент выпустить ее и потерять в темноте.
— Я ничего не вижу!
— Не смотри! Беги!
— Нас подстрелят!
— Мы нужны живыми! — с непоколебимой уверенностью прокричала Грэйн.
Но как только беглянки вбежали в море, а преследователи заметили лодку, ценность жизней двух женщин резко уменьшилась.
Джона споткнулась и упала лицом в горькую воду, но ролфийка все равно не выпустила ее руки. Потащила за собой шуриа, захлебывающуюся и визжащую от ужаса. Начинался отлив, и отступающее море, казалось, утягивало облепленную одеждой женщину в свои жуткие глубины.
— Я не могу… не могу… ах…
— Можешь! — скомандовала Грэйн. — Они уже рядом.
И вдруг чьи-то сильные руки схватили шуриа и одним рывком извлекли из воды.
— Вторую не забудь!
— Уже.
— Тогда греби обратно.
Волосы залепили Джоне лицо, и она могла только слышать грубые мужские голоса и чувствовать запах давно не мытых тел. Грэйн! Грэйн!
— Не кричи, — каркнула ей на ухо ролфи. — Я тут.
Особенной радости от столь своевременного спасения в тоне Грэйн не было даже приблизительно. Наоборот, эрну немного потряхивало в нервном ознобе.
— Мы спасены? — неуверенно спросила шуриа. Чувствуя под пальцами дрожь соратницы, она уже не была уверена, что все закончилось, и закончилось хорошо.
— Спасены… наверное… скорее всего…
Гребцы без устали налегали на весла, им тоже не улыбалось попасть под синтафскую пулю. Борт корвета приближался очень быстро.
«Ускользающий», — прочитала Джона название корабля.
На этот раз карабкаться по забортному трапу не пришлось — Нимрэйд расщедрился на помощь. Просунуть руки в петлю и вытерпеть грубый, но эффективный подъем на борт оказалось стократ быстрее, чем карабкаться самим по мокрым дощечкам, спотыкаясь и оскальзываясь. Грэйн споро перебирала ногами, ухватившись за веревку, чтоб жесткая петля совсем уж не сдавливала подмышки, и все равно ролфи показалось, что руки у нее сейчас оторвутся. На корвете с ценным грузом особенно не церемонились, тащили, как куль, с отрубями. Перевалившись через борт, девушка выпуталась из веревки и перегнулась обратно, подбадривая шуриа:
— Держись за конец, Джойн, и шевели ногами!
Графиня снизу что-то неразборчиво пискнула.
К счастью, капитан Нимрэйд хорошо выдрессировал своих головорезов: над двумя неуклюжими мокрыми девицами никто не смеялся. Да команде было и не до смешков. Пули с берега досюда уже не долетали, но…
— Значит, вам удалось, — вместо приветствия обронил капер, привычно подкравшись сзади, пока ролфи высматривала за бортом спутницу. — И вы привели на хвосте погоню.
Отпихнув какого-то матроса, Грэйн собственноручно помогла Джойн перелезть и высвободила ее из петли. И, убедившись, что графиня стоит на ногах и дышит, ответила, не оборачиваясь:
— Вы напрасно сомневались. А от погони мы ушли.
— Еще нет, — хмыкнул Нимрэйд. — А, вот же они! Полюбуйтесь, эрна.
Грэйн глянула, куда он показал, и выругалась. Из-за ближнего мыска показались — как собаки из будки! — два не слишком больших, но довольно хищно смотревшихся корабля. Орудийные порты на первом были открыты.
— Синтафская береговая охрана, — пояснил капер. — Им наверняка просигналили с берега, и вот они тут как тут.
— А это уже ваша забота, — огрызнулась ролфи, заслоняя от него Джойн.
— Воистину, эрна, моя. И я позабочусь, будьте покойны. Я непременно навещу вас позже, сударыни. — Нимрэйд коротко хохотнул и приказал: — Вниз их!
— Пойдем, — Грэйн подхватила графиню под руку и потянула за собой. — Будет бой, и нам нечего здесь делать.
Спускаясь в грязное и вонючее чрево «Ускользающего», она успела подумать о глупых мышках, которые сами лезут в пасть змея, но тут корвет вздрогнул, прогремев носовыми орудиями, и всякие мысли покинули голову ролфи. Кроме, пожалуй, одной. Хотелось бы… все-таки хотелось бы надеяться еще разок увидеть солнце. Или хотя бы просто небо вместо темных досок над головой. Но теперь от желания эрны Кэдвен уже ничего не зависело.
— Все будет хорошо, — она стиснула в темноте руку спутницы. — Этот… он свое дело знает. Все будет хорошо.