Она бросилась через дорогу и оказалась прямо напротив двери в офис Абражникова. Дверь по-прежнему была приоткрыта. «Интересно, с кем Корнеев пошел в ресторан? С самим сыщиком? Или он встретил в его офисе кого-то другого? Но почему они, уходя, дверь не заперли?» И тут же в голову ей пришла продуктивная мысль — прямо здесь и спрятаться. Она на всякий случай стукнула в дверь кулачком, но никто не отозвался. Отлично, просто отлично. Вероятно, там предбанник, или общий коридор, или еще что-нибудь в том же духе.
Лайма нырнула внутрь с улыбкой на губах — вот как ловко отделалась от неприятной обязанности! — однако улыбка тут же померкла. За дверью оказалось абсолютно темно, хоть глаз выколи. Не слишком приятное чувство. В поисках выключателя Лайма похлопала по стене сначала справа, потом слева и неожиданно угодила прямо по клавише. На потолке зажглась негостеприимная лампочка — тусклая и пыльная, втиснутая в треснувший плафон. Лампа светила еле-еле, как будто с минуты на минуту собиралась отдать концы.
Лайма огляделась. Совершенно пустая квадратная комнатка, в которой может поместиться разве что коврик для собаки. Наполовину застекленная дверь, ведущая непосредственно в офис, закрыта. Лайма подошла и нажала на ручку.
Не просто так нажала, а с умыслом. Если и эта дверь не заперта, она тут немножко поработает. Вероятно, Корнеев не смог как следует осмотреться в офисе. Он пришел, наткнулся здесь на Абражникова, наплел ему что-то и отправился с ним в ресторан. А вот она, Лайма, сейчас все тут аккуратненько обследует. И, может быть, даже сфотографирует. Корнеев вручил ей недавно крохотный цифровой фотоаппарат размером с пудреницу, который она всегда носила с собой, правда, еще ни разу им не пользовалась в интересах дела. Два раза просто так сфотографировала Медведя, но ему снимки не понравились.
Дверь таинственно скрипнула и легко отошла к стене, показав Лайме сумрачное нутро офиса частного сыщика. Запах здесь стоял какой-то странный, удушливый, как в оранжерее, где выращивают экзотические цветы. Выключателя не оказалось ни справа, ни слева — вероятно, он был спрятан где-то между многочисленными полками. Тогда, чтобы не терять времени на поиски, Лайма решила зажечь настольную лампу.
Стол стоял у противоположной стены, справа от входа, и выглядел массивным, словно положенный на бок шкаф. Неплохой психологический ход — сразу же поразить клиента основательностью. Лайма сделала несколько шагов в его направлении и протянула руку к лампе. И неожиданно всей кожей ощутила, что в комнате, кроме нее, есть кто-то еще.
Это было такое страшное и яркое чувство, что волосы зашевелились у нее на голове. Она приросла к полу и несколько секунд не могла заставить себя сдвинуться с места. Бежать? Тогда придется развернуться спиной к неведомой опасности.
Свет! Во что бы то ни стало надо зажечь свет, чтобы оказаться лицом к лицу с тем, кто притаился в комнате. Не стоять и не ждать внезапного удара, или выстрела, или окрика…
Лайма рванулась вперед и, проехав животом по лакированной поверхности стола, изо всех сил ударила ладонью по подставке лампы. Кнопка щелкнула, лампа вспыхнула… И Лайма сразу же увидела его.
Он лежал на полу вдоль стола, возле стены, с запрокинутым вверх лицом и открытыми мертвыми глазами. Это был Абражников, Лайма узнала его по фотографиям. Вернее, тело Абражникова. Щупать пульс и подносить зеркальце к губам не имело смысла. Губы были серые — неживые, как будто вылепленные из грязного пластилина.
— А-а-ах! — воскликнула Лайма, схватившись руками за край стола, на котором она лежала животом вниз, с задравшейся юбкой, похожая на пациентку, ожидающую укола.
Мысли мгновенно смешались и теперь выстреливали беспорядочными залпами. Она наследила здесь! Бралась за ручку двери, и отпечатки ее пальцев, конечно, найдет милиция. Корнеев тоже хватался за ручку. С кем он ушел из офиса? Видел ли он тело Абражникова? Что, если ему угрожает опасность? Нужно убираться отсюда, пока не завыли сирены.
Лайма почему-то была уверена, что милиция уже на подходе, и, если задержаться тут хотя бы на минуту, ее поймают, как кролика в силки. В ее большой сумке, которую она надела на локоть, нашелся платок с трогательными розочками по краю. Им она вытерла поверхность стола и лампу. Рука плясала так, словно кто-то подталкивал ее под локоть.
Черт! И она забыла отдать врачам крохотную бабуськину сумку, унесла с собой, украла! Впрочем, сейчас ей точно не до угрызений совести.
Пятясь, Лайма добрела до двери и вытерла ручку — так тщательно, словно ей заплатили за уборку. Потом настала очередь выключателя в предбаннике и наружной двери. Так вот почему она все время была приоткрыта! Уходя, убийца не удосужился запереть замок. Или не нашел ключей, или ему просто не было дела до того, кто и когда обнаружит тело.
Вывалившись на улицу попой вперед, Лайма горячечными глазами огляделась по сторонам, словно зверь, только что оторвавшийся от охотников. Все было тихо и спокойно. Вокруг не оказалось никого, кто мог бы впоследствии свидетельствовать против нее, — дескать, выбежала из офиса убитого частного сыщика после полуночи.
Корнеев! Ему во что бы то ни стало нужно сообщить об убийстве. После недолгих раздумий Лайма утвердилась в мысли, что Евгений ничего не знает. Иначе он вряд ли повел бы себя столь легкомысленно. Отправился с каким-то мужиком в ресторан, да еще прямо тут, поблизости.
Мобильный телефон Корнеева оказался выключен. Еще не хватало! Какого черта он отрубил связь? А если бы ее схватили? Или она сломала бы обе ноги и ей потребовалась срочная помощь?!
Лицо убиенного Абражникова всплыло перед ее мысленным взором, и Лайма, приседая, словно человек, разыскивающий туалет, помчалась к ресторану. Приказ Корнеева, несмотря на всплеск эмоций, она помнила отлично. Ждать его в машине. Не звонить и не подходить. Его спутник не должен ее увидеть.
В ресторан она вломилась, словно вспугнутый лось в орешник. Официант, проносивший поднос мимо двери, едва не грохнулся на пол. Хотел ругнуться, но виновница-блондинка была слишком хороша собой, чтобы облить ее непристойностями. Волосы из пучка вылезли и растрепались, щеки раскраснелись, алые губы приоткрылись…
— Эй, любезный! — окликнула его блондинка хриплым голосом законченной алкоголички. — У вас спиртное подают?
— Водку, — ответил тот, кое-как восстановив равновесие. — Вам столик на двоих? Или вы одна будете?
— Не знаю, не знаю, — ответила блондинка. — Там поглядим. Как пойдет.
Официант моргнул и ретировался. Он любил пугливых интеллигентных дамочек, которые могли покраснеть, если он наклонялся слишком низко и проявлял излишнюю внимательность. Дамочки тогда начинали быстро подметать с тарелок пищу и глотали ее, как маленькие жадные собачки, большими кусками. А потом исчезали, подобно привидениям — бесшумно и незаметно, — оставив ему тридцать рублей на чай. Почему-то именно тридцать, словно это число было для них знаковым.
Блондинка отличалась от них, как принцесса крови от гувернанток. Не сходя с места, она нагло обозрела зал и тут же положила на кого-то глаз. Официант оглянулся, не в силах справиться с любопытством. Ясно, кто привлек ее внимание — двое мужчин, сидящие друг против друга. Оба вызывающе красивы и одеты с большим вкусом. Один — брюнет с темными усиками, второй — блондин с чисто выбритым лицом, большими выпуклыми глазами, прозрачными, как аквариумы.
Рассмотреть блондина у Лаймы не было возможности. К ее огромной радости, он сидел спиной к залу, а Корнеев, наоборот, — лицом. Если она сейчас помашет ему рукой, он, конечно, заметит ее жест и повернет голову.
Она поднялась на цыпочки, вытянула вверх руку и помахала так отчаянно, словно Корнеев оставался на причале, а она уплывала в бурное море на белобоком лайнере. Однако не случилось ровным счетом ничего. Корнеев, как ни в чем не бывало, продолжал беседовать со своим новым знакомым.
Тогда Лайма подняла обе руки вверх и покачала ими туда-сюда, изобразив рябину, гнущуюся от ветра. Немногочисленные посетители наблюдали за ней с любопытством.
Лайма знала, что Корнеев обладает феноменальной способностью сосредотачиваться на деле, но обычно он впадал в транс, только когда включал компьютер. То, что он умеет отключаться от всего окружающего во время светской беседы, стало для Лаймы неприятным сюрпризом. Однако адреналин все еще бурлил в ее крови, заставляя добиваться своего.
Она поправила сумку на плече, сосредоточилась и подпрыгнула высоко вверх. Каблуки загрохотали на плиточном полу, и Лайма присела от неожиданности. Еще несколько человек в зале обернулись, но блондин, к счастью, не обратил на шум никакого внимания. Корнеев тоже.
Тогда Лайма одним движением сбросила обувь и, держа по одной туфле в каждой руке, подпрыгнула еще раз, вытянув носочки, как гимнастка, выполняющая обязательные упражнения. Туфли взлетели вверх и глухо хлопнули над головой.
— Заказ делать будете? — равнодушно спросил метрдотель, проходя мимо. — Или вы просто попрыгать зашли?
У него был такой вид, словно в ресторан к нему приходили одни придурки, и он уже их столько перевидал, что перестал удивляться.
— Буду делать заказ, — свистящим шепотом ответила Лайма.
— Тогда я вам официанта подошлю, — пообещал метрдотель.
Лайма подумала, что, если она отправит официанта к Корнееву и Женя начнет искать ее глазами, блондин обязательно обернется. Интересно, почему он не должен ее видеть? Тут как раз подошел официант, держа в опущенной руке пустой поднос. У него был не менее индифферентный вид, чем у метрдотеля.
— Дайте мне это, — попросила Лайма. — На минуточку.
— Нате, — ответил тот и протянул ей свое орудие труда.
Поднос был круглый, увесистый и, когда она взяла его в руки, издал низкое «блямс». Она подняла его над головой, как спортивный судья табличку с оценками, и немного постояла в таком положении. Корнеев не проявил к блестящей ресторанной утвари никакого интереса.
«Черт», — про себя ругнулась Лайма и совершила несколько резких махов, как одалиска, обмахивающая опахалом своего господина.
Мощная струя воздуха взъерошила салфетки на соседних столиках. Идиот Корнеев даже не моргнул. Официант, наблюдавший за ней с постным выражением на лице, поинтересовался:
— Может, вы сядете?
— Может, и сяду, — сварливо ответила Лайма, возвращая поднос. — Дайте полотенце.
Он без слов отдал полотенце и пошел дальше.
Лайма выдвинула деревянный стул с изогнутой спинкой из-за соседнего столика и, крякнув, взгромоздилась на него, словно на постамент. Полотенце же использовала как белый флаг, выбросив его вверх. И принялась полоскать в воздухе. Корнеев просто не мог не заметить ее немых призывов.
Но он не заметил!
— Это что у вас тут — танцы, стриптиз? —с нескрываемым удовольствием спросил пожилой подвыпивший джентльмен, появляясь в дверях ресторанчика.
— С бабами по ночам просто беда, — вздохнул метрдотель, пристально поглядев на размахивающую полотенцем Лайму. — Накурятся всякой дряни и давай выделываться. Хорошо, если солонки не начинают в головы метать.
— А какая цыпочка! — восхитился джентльмен. — Она одна?
Ответить метрдотель не успел — цыпочка опасно качнулась на стуле, замолотила руками в воздухе и с невероятным грохотом повалилась на рядом стоящий столик, навсегда сметая его с лица земли. Близлежащие стулья брызнули в стороны, как осколки снаряда. Шум поднялся такой, что из кухни высунулся повар с огромным тесаком в руке.
— Готова, — сказал метрдотель. — Счастье, если шею не сломала. — Он торопливо двинулся к месту происшествия, громко возвещая для всполохнувшихся посетителей: — Все в порядке, все под контролем!
Лайма лежала на спине в обломках мебели и смотрела в потолок. Там, наверху, две мухи играли в салочки, то присаживаясь на цветные плафоны, то снова принимаясь гоняться друг за дружкой.
— Вам такси вызвать? — поинтересовался любезный метрдотель, появившись в поле ее зрения и заслонив головой мух.
— Может, она себе что-нибудь сломала? — предположил пожилой джентльмен, который был не прочь угостить шальную блондинку рюмочкой коньяка.
— Шутите? — Метрдотель ухмыльнулся. — Это нормальные люди спотыкаются и ломают ноги. А с такими проходимками никогда ничего не случается.
Лайма и в самом деле не покалечилась. Она сильно ударилась копчиком и оцарапала руку, но в целом чувствовала себя довольно сносно. Проворно поднявшись, она первым делом посмотрела на Кбрнеева.
Блондин ему что-то говорил, а он склонился над столом и сосредоточенно писал ручкой в блокноте. Ручкой в блокноте! Это было что-то невообразимое. Для записей Корнеев пользовался только подручными электронными приспособлениями и всегда носил в кармане микрокомпьютер. Вероятно, произошло нечто экстраординарное.
Блондин демонстрировал исполненный достоинства профиль, который мог бы украсить обложку солидного делового журнала. Этот человек был из той же породы, что и Шаталов, поэтому Лайма почувствовала к нему невольную симпатию. И тут же одернула себя: а вдруг он — убийца? Что, если Корнеев пришел в офис Абражникова и там наткнулся на этого типа? Тип заморочил ему голову и под каким-то предлогом вывел на улицу?
На самом же деле все было наоборот.
* * *Оставив Лайму в переулке, Корнеев скользнул за угол и, засунув руки в карманы, ленивым шагом, словно припозднившийся гуляка, двинулся в сторону офиса Абражникова. Предчувствия у него были самые нехорошие, и непроглядная темнота за дверью их только усилила. Никто не покинет рабочее место, погасив за собой свет, но не заперев замок. Внутри явно что-то не так.
Он достал из кармана мягкую тряпочку, которой протирал очки, и аккуратно взялся за ручку двери. Ею же нащупал выключатель и нажал на клавишу. И когда толкнул вторую, внутреннюю дверь, тоже открытую, в кабинет неохотно влилось некоторое количество тусклого света от дохленькой лампы под потолком. Внутри кабинета выключатель нашелся не сразу, но Корнеев все-таки отыскал его и зажег светильник под потолком.
Дурные предчувствия никуда не делись, а лишь усилились, и он вдруг обозлился на Дубняка. Это чужое поле деятельности! Включив его в состав группы "У", Дубняк пообещал, что оперативное задание будет для него единственным. Однако — дудки. Внезапно возникла угроза похищения Сандры Барр, и группу бросили на новое дело. Все как будто забыли, что ему самое место в аналитическом отделе. А Дубняк вообще исчез невесть куда.
В офисе Абражникова тоже был компьютер, вернее, ноутбук. Он стоял на уголке стола с откинутой крышкой, похожий на огромный разинутый рот. Корнеев подался в его сторону… И увидел тело. Он, как и Лайма, мгновенно опознал Абражникова, но, в отличие от нее, не ударился в панику и не удрал с места происшествия. Удостоверился, что хозяин кабинета в самом деле мертв, и постарался больше не смотреть на него — только держал бедолагу в поле зрения.
Детектив был единственной ниточкой, которая могла вывести группу "У" на Сандру Барр. По крайней мере, других зацепок они так и не нашли. Если удрать, не попытавшись разжиться хоть какой-то информацией, на втором задании можно поставить большой жирный крест. Вероятно, теперь Сандра Барр уж точно похищена, и за нее скоро потребуют выкуп. Вот тут-то Дубняк и объявится…
Корнеев лучше всех знал, где и как может храниться информация. Первое, что он сделал, это отсоединил ноутбук от сети и, смотав шнуры, засунул его в большой кожаный портфель, стоявший возле стула. Туда же полетели диски, дискеты, блокноты, ежедневник, несколько заполненных папок из ящика стола, записная книжка и все, что так или иначе было похоже на накопитель данных. Еще несколько папок он обнаружил на стеллаже — в них были десятки листов, испещренных пометками, и Корнееву пришлось взять их под мышку, потому что в портфель уже ничего не влезало.
И в тот момент, когда он, готовенький, подошел к застекленной двери, та внезапно распахнулась, и на пороге нарисовался высокий представительный мужчина лет сорока пяти, светловолосый, с одной седой прядью в шевелюре. У него были чуть выкаченные глаза жидко разведенного синего цвета и губы, предназначенные для коротких сухих улыбок.
— Здравствуйте, Олег Иванович, — поздоровался мужчина вполне дружелюбно. — Мы с вами по телефону договаривались о встрече. Я — Леонид Леджер. Пришел рассказать вам о своем деле.
— Очень приятно, — сказал Корнеев, встав так, чтобы посетитель не увидел ног, торчащих из-за стола.
Убитый, по всей видимости, любил работать ночами, и в его кабинете, как в заветном кремлевском окне, почти круглосуточно горел свет. Вот и деловые встречи он назначал, оказывается, за полночь. Одно было ясно — Леджер до сих пор с Абражниковым не встречался. И уже никогда не встретится.
Корнеев мгновенно сообразил, что единственный шанс выйти сухим из воды — выдать себя за убитого сыщика.
— Работы невпроворот, — весело сказал он, встряхнув портфель. — Решил перекусить в соседнем ресторанчике. Хотите ко мне присоединиться? Я сутки не ел.
— Разумеется.
Леджер отступил от двери обратно в предбанник.
— Я раньше туда никогда не ходил, не хотел возле работы светиться. Но один раз можно! Свет выключу, а дверь Леночка закроет — она пошла губки подкрашивать. Леночка! — крикнул Корнеев в сторону туалета. — Я ушел!
И он грудью вытолкнул Леджера на улицу.
— Одну минуточку, — попросил тот. — Я не был уверен, что застану вас, вы не отвечали на звонки, поэтому мне хотелось бы сейчас кое-что взять из машины.
Он подошел к серебристому автомобилю, припаркованному неподалеку, открыл дверцу и головой нырнул внутрь салона. В ту же секунду Корнеев швырнул портфель на асфальт, достал мобильный и позвонил Лайме. Он боялся, что та объявится в самый неподходящий момент и назовет его настоящим именем или как-то еще даст понять, что никакой он не Абражников.