Он подошел к серебристому автомобилю, припаркованному неподалеку, открыл дверцу и головой нырнул внутрь салона. В ту же секунду Корнеев швырнул портфель на асфальт, достал мобильный и позвонил Лайме. Он боялся, что та объявится в самый неподходящий момент и назовет его настоящим именем или как-то еще даст понять, что никакой он не Абражников.
Когда Леджер обернулся, он уже стоял в прежней позе, держа портфель в руке. Корнеев кому угодно был способен заговорить зубы. Мужчины с такой внешностью встречаются реже, чем белые тигры. Красота — это мощное оружие в руках ее обладателя. К красивым людям обычно против воли начинаешь испытывать доверие. Леджер не стал исключением и мгновенно проникся к «Олегу Ивановичу» стойкой симпатией.
— Ну-с, приступим, — сказал Корнеев, когда они вошли в ресторанчик и сделали заказ. Сам сел лицом к залу, чтобы контролировать вход, а Леджера усадил напротив.
Он действительно проголодался и набрал горы еды, тогда как его «клиент» ткнул в первую строчку меню, даже не посмотрев, что это.
— Я всегда выбираю первый пункт в списке, — заметил Леджер и пошутил: — Такой вот пунктик! Мой брат действует точно так же. Это у нас фамильное.
— Родной брат? — поинтересовался Корнеев, памятуя, что он сейчас как бы осваивает «тему».
— Родной, Алекс. Его все так называют. Хотя, по идее, он Алексей. Вообще-то ему тоже следовало прийти, но обратиться к вам — моя инициатива, которую Алекс не поддержал. Считает, что я делаю из мухи слона.
— Так-так, — поощрил его Корнеев, которому тон доктора Айболита казался в данной ситуации наиболее приемлемым. — Что же вас… э-э-э… обеспокоило?
— Женщина, —коротко ответил Леджер.
Корнеев ни капельки не удивился. Женщины были странными существами, которые еще требовали внимательного изучения. Однако изучать их у него не было ни времени, ни желания. Он был чудовищно несведущ в вопросах личных взаимоотношений и искренне удивлялся, почему каждая новая знакомая очень быстро начинает чувствовать себя оскорбленной.
— Я разведен, — продолжал между тем его собеседник. — Моя жена живет сейчас здесь, в Москве, со вторым мужем и детьми. Алекс тоже в разводе, и довольно давно. Женился по молодости лет на актриске, но она очень быстро завела себе любовника, и они разошлись. Пока что мы оба холостяки, но не оставляем мысли снова устроить свою жизнь. Общаемся с разными людьми, знакомимся, присматриваемся… Все, как у людей. И вот недавно я встретил одну девушку, Нину. Она показалась мне очень милой, и я даже… стал строить планы, скажу вам честно. Нина приехала в Москву учиться и снимала комнату недалеко от проспекта Мира. Я был там один раз — все так простенько, по-девчоночьи… В общем, у нас завязался роман. Я позвал Нину к себе на дачу отпраздновать свой день рождения.
Приглашены были только очень близкие друзья. Я оказал ей своего рода доверие, сделал аванс… Предполагалось, что Алекс тоже приведет свою девушку. У него, как и у меня, недавно появилась подруга, Дарья. Москвичка, но с родителями в сложных отношениях. Только что окончила институт, собирается стать модельером. Вдвоем с подругой они задумали начать свое дело, что-то шили, кроили…
Корнеев, чтобы выглядеть настоящим детективом, развернул блокнот и принялся записывать имена с короткими комментариями к ним. У него возникло сильное искушение достать мини-компьютер, но он знал, насколько это опасно — можно увлечься машиной и отключиться. Поэтому рисковать не стал.
— Но Нина на мой день рождения не пришла, — продолжал Леджер. — Я звонил ей, но она не отвечала. Это так глупо! Я разволновался, поехал на квартиру, которую она снимает, просидел целые сутки в машине у подъезда — она так и не появилась.
— Может быть, уехала домой? Бросила институт, мало ли что бывает? — предположил Корнеев, который, конечно же, не стал бы волноваться ни об одной растреклятой студентке.
— Она должна была мне сообщить.
— И вы обратились ко мне…
— Нет, погодите, — остановил его Леджер. — Все дело в том, что девушка Алекса, Дарья, тоже была приглашена на мой день рождения. И она тоже не пришла.
— Будущий модельер?
— Да. Она исчезла и не отвечает на звонки, как и Нина. Алекс сбился с ног… Беспокоится… Вот я и подумал: может быть, это неспроста? Девушки обе исчезли, в мой день рождения. Возможно, это чьи-то козни?
— А у вас есть враги? — немедленно сориентировался Корнеев.
— Врагов нет только у кретинов. Каждый думающий человек окружен врагами.
Корнеев не смотрел на мир столь пессимистично, но на всякий случай кивнул. Он никогда не отстаивал свою точку зрения в споре. Только дело является аргументом, он так считал.
— А чем вы занимаетесь? — спросил Корнеев. — Кем работаете?
— Я директор антикварного салона. — Леджер достал визитку и подал ему через стол. — Увлечение, неожиданно ставшее призванием.
— Вы что-нибудь коллекционируете?
— Нет. У меня есть дома всякие симпатичные мелочи, но ничего такого, что захотел бы иметь в своих запасниках крупный музей. И если квартиру обчистят, я не умру от разрыва сердца. На даче стоит пара антикварных ваз, но их цена тоже вменяемая. Дачей мы с Алексом пользуемся вдвоем, договариваемся, кто и когда приедет. Это наше семейное гнездо. Так сложилось после смерти матери. Там бывает много посторонних, да и вообще… Я не собираюсь делать из загородного дома выставку.
— И у вас ничего не пропало? — на всякий случай спросил Корнеев.
— Ни боже мой, за это ручаюсь. Если вы подумали, что девушки были наводчицами… Тоже не складывается. Они исчезли, а нас не ограбили. Кроме того, для наводки достаточно было бы одной Нины. Или Дарьи. Но две сразу… Так что их одновременное исчезновение для нас с братом — настоящая загадка.
— А как ведет себя Алекс?
— Сходит с ума.
— Но обращаться к частному детективу он не хотел?
— Считает, что это уж слишком. Однако Алекс — человек экспрессивный. А я — наоборот. И я не люблю, когда вокруг меня происходят странные и непонятные вещи. Я должен владеть ситуацией. Вы меня понимаете?
— Естественно, — кивнул Корнеев. — А Алекс у нас кто?
— Офтальмолог. Работает в маленькой частной фирмочке неподалеку от дома. Два дня через два. Неплохая зарплата, много свободного времени.
Именно в этот момент в ресторанчике появилась Лайма. Корнеев изо всех сил старался на нее не смотреть. Сначала она махала ему руками, потом принялась стучать над головой туфлями, семафорить подносом и в конце концов упала со стула, на который взобралась, чтобы обратить на себя его внимание. Увидев, как она разгромила один из столиков и затихла в его обломках, Корнеев внутренне сжался, и в районе копчика у него появилось неприятное ощущение грядущего провала.
Одним глазом он наблюдал за командиром группы и видел, что она устроилась с каким-то старым ловеласом за столиком по соседству и начала опрокидывать в себя рюмку за рюмкой. Это Лайма-то! Да обычно она после первой же «пробки» коньяка переставала отзываться на свое имя. Однако сегодня алкоголь на нее не действовал совершенно, и ловелас уже предвкушал грядущее удовольствие. Глупая Лайма беззастенчиво с ним заигрывала, целовала в нос и в конце концов поработила окончательно. Корнеев боялся, что сейчас она пришлет его гонцом к их столику.
Он не представлял, как будет отбивать ее у разгоряченного кавалера, если Леджер решит задержаться в ресторане подольше. Однако тот пролил бальзам на его душу.
— Собственно, я для вас тут все написал — имена, даты, свой адрес, адрес нашего,загородного дома, телефоны — мой и Алекса. Я как раз за этим возвращался в машину. — Он подал Корнееву блокнот в красивой обложке. — Алекса я проинформирую о результатах нашего разговора.
— Так вы хотите узнать, где девушки? — уточнил Корнеев.
— Нет, не где они. А почему обе исчезли одновременно? А там решим, нужно ли их разыскивать. Деньги я принес, как договорились. — Он подал Корнееву конверт, и тот, не раздумывая, спрятал его в карман пиджака.
— А сейчас — танцы! — закричала Лайма из-за соседнего столика.
Охотников потанцевать с ней к этому моменту набралось видимо-невидимо. Когда они начали толкаться и сопеть возле нее, она откинула голову назад и захохотала. «Большой знаток» женщин, Корнеев, конечно, не догадался, что у нее банальная истерика. После столкновения с трупом прошло уже достаточно времени, чтобы до Лаймы наконец дошел весь ужас случившегося.
Леонид Леджер встал и протянул Корнееву руку. Тот оторвал зад от стула и ответил на рукопожатие, одновременно прикидывая, как отогнать от Лаймы поклонников. Достать пистолет? Или показать метрдотелю удостоверение ФАСБ и потребовать, пригрозив ему чем-нибудь ужасным, чтобы он вывел даму через черный ход? Ежедневной проверкой свежести пива, например. Корнееву совершенно не хотелось затевать рукопашный бой с подвыпившим мужичьем.
В ту самую секунду, как Леджер вышел из зала, Лайма проворно вскочила и бросилась к Корнееву. Облокотилась обеими руками о стол и, приблизив к нему свое поплывшее лицо, жарко шепнула:
— Абражникова убили!
— Я знаю, — рявкнул тот, рассердившись на нее за то, что она залезла после него в офис. Наверняка наследила там, как лиса в курятнике. — Зачем тебя туда понесло, командир?! Мы же договорились…
— Я там пряталась от врачей, — объяснила Лайма. — Они хотели посадить меня в машину и отвезти в больницу.
— Почему?!
— Потому что я нашла стукнутую бабушку. И стала вроде как свидетелем преступления.
— Какую бабушку? — Корнеев никак не мог ухватить суть того, что с ней произошло. — Где ее стукнули? В офисе Абражникова?
— Нет, в том переулке, куда мы с тобой сначала зашли…
— Женщин положительно нигде нельзя оставлять одних, — пробурчал Корнеев, на глазах превращаясь в философа. — Они делают все, чтобы поставить мир на уши.
Тем временем новообращенные поклонники Лаймы, оставленные ею ради Корнеева, начали глухо ворчать. Конечно, это была не подворотня, где могли пырнуть ножом, однако ночью в Москве все маленькие ресторанчики становятся немного опасными.
— Сейчас я припудрю нос, и мы пойдем к машине. А по дороге все обговорим.
Она повернулась и, грациозно покачиваясь, отправилась в дамскую комнату.
— Естественно, — сказал ей в спину Корнеев. — Когда приходит время получать по заслугам, женщинам всегда удается ускользнуть от ответственности.
Он твердо решил в случае заварушки обратиться к метрдотелю за содействием. Однако когда Лайма наконец появилась из туалета, дверь в ресторанчик резко распахнулась, и в зал вошел Шаталов собственной персоной. Она ахнула и кинулась к нему на шею:
— Геннадий! Как я рада тебя видеть!
Оказывается, она позвонила ему и сообщила о том, где находится. И потребовала немедленно забрать ее домой.
— А уж как я рад, — пробормотал Корнеев себе под нос.
Он мгновенно расслабился — с Шаталовым совершенно точно никто не рискнет выяснять отношения. У него такой вид, словно он владеет всеми на свете приемами самообороны. Слишком жесткий взгляд, слишком твердые губы, слишком крутой подбородок — всего слишком. Он поцеловал свою пассию в лоб, и она тут же подобрела. Странное дело! У самого Корнеева вечно были какие-то тревожные отношения с прекрасным полом. Лайма объяснила это очень просто. «Встретив красивого мужчину, — сказала она, — женщина опасается, что он никогда не полюбит ее так же сильно, как самого себя. Ты, Евгений, слишком хорош для нормальных отношений». Слишком хорош! Страшенный Бельмондо для них — идол, толстый Депардье с кривым носом — божество, а он, Корнеев — слишком хорош. Ну, ладно…
Единственной наградой для него был чудовищно ревнивый взгляд, которым одарил его Шаталов. Но тот сразу же взял себя в руки и обратил все свое внимание на Лайму.
— Поздравляю, — сказал он. — Ты становишься популярным человеком. Все вечерние газеты вышли с твоими снимками. Почему-то репортеры фотографируют тебя исключительно на четвереньках. «Слепая женщина пытается взять автограф у любимой актрисы», — процитировал он.
После чего взял ее под руку и повел к выходу. Это ее таинственное задание и брюнет с черными усиками заставляли его нервничать. Неужели их совместная жизнь будет именно такой? Она исчезает по ночам, чтобы делать свою опасную работу, а он мирно спит в кровати, прижимая к груди Кларитина.
Кстати, этот поганец снова куда-то подевался. Шаталов обнаружил посреди гостиной продукты его жизнедеятельности и еще одну изодранную газету. Проверил занавески, поискал под диваном. Потом махнул рукой — проголодается, вылезет. Лайма за котенка переживала. Первый вопрос, который она задала, касался именно его:
— Как там Кларитин?
— Скучает. Тоскует. Ходит в коридор и воет на дверь.
— Ген, ну перестань выдумывать. Лучше скажи: ты его покормил?
— Положил вчера немного творогу на пол, — успокоил ее Шаталов.
Он не стал добавлять, что в творог сам же и наступил, и вообще неизвестно, сообразил ли кот, что возле холодильника лежит его ужин.
— Лайма, ты обещала, что не только перевезешь ко мне свои вещи, но и приедешь сама.
— Ну конечно, приеду! — уверенно ответила та. — Я, можно сказать, уже еду.
Шаталов вздохнул. Дома она снова заснет, не раздеваясь, и утром встанет с больной головой.
— Мы видимся слишком редко, — заметил он. — Я еще выхожу из дому, а ты уже сворачиваешь за угол.
— Но я работаю!
— И по долгу службы ходишь «налево». В любом случае мне эта твоя работа за левым углом не нравится. Ночные походы в ресторан…
— Мы тут проворачивали одно дельце, — призналась Лайма.
— Не думаю, что, если я начну проворачивать по ночам свои дела, тебе это понравится.
— Естес-с-ственно, — кивнула она, и тут в кармане Шаталова зазвонил телефон.
По мере того как он слушал, у него все сильнее вытягивалось лицо.
— Что случилось? — Лайма, как настоящая подруга жизни, страшно обеспокоилась.
— Меня вызывают на объект, — признался он. — Надо срочно выезжать. Я тебя даже подвезти не смогу.
— Ничего, ничего, — похлопала его по щеке Лайма. — Меня Корнеев отвезет. Раз уж тебя не будет, я поеду пока в свою квартирку — тут ближе.
— А как же Кларитин? — пристыдил ее Шаталов.
— Нам все равно не удастся полноценно пообщаться, — ответила Лайма напыщенно. — Завтра утром передашь ему от меня привет. Кстати, ты ведь еще не знаком с Корнеевым? Так познакомься. Корнеев — Шаталов. Евгений — Геннадий.
— Очень приятно, — сказал Корнеев таким тоном, как будто его заставили съесть в гостях дохлую ящерицу и поблагодарить хозяйку. — Я в самом деле отвезу ее домой.
— Тогда созвонимся — Шаталов наклонился и запечатлел на губах Лаймы собственнический поцелуй.
— Какой он! — восхитилась та ему вслед. — Мужчина, который летит на зов своей подруги, заслуживает восхищения.
— И поощрения, — пробормотал Корнеев себе под нос. — Как дрессированный дельфин.
ГЛАВА 5
Подняв с подушки тяжелую голову, Лайма быстренько рванула под холодный душ стряхивать с себя остатки сна. Готовя кофе, она подумала, что надо обязательно навестить в больнице незнакомую старушку, которую она вчера нашла возле мусорных баков. «Может, у нее у родных нет, — размышляла Лайма, все больше проникаясь участием к бедной бабушке, — и пенсия маленькая, и кошка любимая сдохла». На этой минорной ноте Лайма бросила недопитый кофе и побежала к машине — ехать в названную вчера очкастой докторшей больницу. «Вот будет фокус, — размышляла она по дороге, — если ее там не приняли или коек свободных не было и она сейчас где-то в другом месте. Я ведь даже фамилии не знаю. А у меня ее сумочка!»
Документов в сумочке не было, Лайма проверяла. Однако страхи оказались напрасными. Объяснив дежурной в окошечке, что она приехала узнать о состоянии здоровья старушки, которую доставили им вчера ночью от супермаркета неподалеку, она получила заверения, что сейчас все выяснится. Действительно, минут через десять дежурная подозвала присевшую в холле Лайму и спросила:
— Вы родственница?
— Нет, — замялась Лайма, — скорее знакомая. Это я вчера бабушку с рук на. руки врачам передала.
— А можно ваш паспорт? — попросила дежурная.
Лайма дала паспорт на имя Татьяны Прутник, все данные из которого дежурная тщательно переписала в толстый журнал и лишь затем произнесла торжественно:
— Значит, так. Состояние гражданки Барровской Елизаветы Игнатьевны средней тяжести, но стабильное. Пока она в реанимации.
— Почему в реанимации? — испугалась Лайма.
— Ну, что вы перепугались? Сами понимаете — очень пожилой человек. Но завтра, скорее всего, ее уже в палату переведут. Пока посещения не рекомендованы, но в ближайшие дни может наступить улучшение, и тогда — пожалуйста.
— Простите, как, вы сказали, ее фамилия? — переспросила озадаченная Лайма.
— Вы что, фамилии своей знакомой не знаете? — насторожилась дежурная.
— Да нет, — пробормотала Лайма. — Я же все больше по имени-отчеству — Елизавета…— тут она запнулась, боясь ошибиться, но затем радостно выдохнула: — …Игнатьевна. Да и знакомы мы так, не очень чтобы… Бывшая соседка по подъезду.
— А зачем тогда фамилия?
— Ну, как же, навещать надо будет, я же не могу вот так каждый раз с дежурными объясняться, — нашлась Лайма.
— Барровская, — сжалилась суровая дежурная. — Ее фамилия Бар-ров-ска-я, — повторила она по слогам.
* * *Всю дорогу до штаб-квартиры Лайма на все лады повторяла звучную бабкину фамилию и никак не могла понять, чем же она ей не нравится, что в ней настораживает. Корнеев, не отрываясь от монитора, на котором мелькали, сменяя друг друга, разноцветные таблицы, предложил ей сходить на кухню и самой за собой поухаживать. Ну, может, заодно, если это не унизит ее авторитет руководителя, сварить и подчиненному чашечку кофе.