Биография любви. Леонид Филатов - Нина Шацкая 5 стр.

— В том-то все и дело. Я привык и избавиться от этого не могу, как ни стараюсь.

— А нужно. З. старается уладить отношения в семье.

……………………………………………………………….

……………………………………………………………….

(Начался легкомысленный театр.)

Я: — Что-то мы с тобой засерьезничались. Ну, что ты будешь делать? Забудешь меня?

Л.: — Нет, мы с тобой слишком разные люди. Тебе это легко, все — легко. Я не знаю, что делать.

— Ну, люби меня.

— Ты же зачеркиваешь меня, запрещаешь…

— Платонически.

— Не могу.

И опять никому не нужная нежность. Что за черт — потянуло, опять потянуло. Молчим. Держусь. Встал.

— Ну, я пойду.

— Подожди. (Кто тянул за язык?)

— Нет, мне просто нужно.

Ушел. Струна ослабла, и — слезы. Влетает.

— Ты все равно моя! Моя, — понимаешь?

И я, как идиотка, ничего не могу сказать.

Все не так, как надо. Прекращу. У меня есть оружие, есть противоядие… — летнее.

Утром потопала в родильню. Тайка[14] родила сына. 2 килограмма 900 граммов. Дай бог тебе и твоему сыночку счастья, Таинька!

Скоро — Руза.[15]

Промозглость прошла. Температура завтра под 30 градусов.

Письмо З. отцу, матери. Мое письмо к ним продиктовано якобы ревностью. Не понимает. Как не чувствовать, что давно нет к нему никаких чувств. Всю жизнь — обольщение на свой счет.

Родители должны все знать не из его выдуманной литературы, его фантазий, они должны знать правду.

Здравствуй! Задумала мое число. Не буду ничего менять. Ни к чему. Мой человек, прости за предательство и — здравствуй! Иду спать: завтра — станок.

Руза. Не пью, не курю, никуда не тороплюсь и никаких дум, разве только чуть-чуть. Главное — отоспаться.

Вечер. Фильм «Благослови зверей и детей».

Жуткая тоска. Хочу к тебе. Голубой поет «Темную ночь» — с ума сойти!

………………………………………………………………….

………………………………………………………………….

Это, по-видимому, поиски новых форм. Ищите! Дерзайте!

Грустно. А может, все дело во мне? Быть не может, что все — говно, а я — ангел… Что произошло? Почему такой неприличный взрыв, аж самой сделалось страшно.

Назойливо по одному и тому же месту — по самолюбию.

Не позволю громкого… неуважения к себе. Надо ждать интриг.

Гадали. У меня — бешеная карта, «полный раздрызг, нет покоя, целеустремленного начала». Еще бы!

А он (Лёня) так любит, что физически заболеет. Одна моя карта и никакой другой. Мечтает только обо мне, весь в любви.

В форточку-свое…

Я: — Зачем ты все время мешаешь мне?..

Л.: — Мешаю в осуществлении каких-то твоих планов относительно меня? Трудно говорить. Было много времени подумать. Понял, что ничего в жизни не дорого, кроме тебя. Жить без тебя не могу.

— А я не могу жить вчетвером…

— Мы не будем вчетвером, втроем. Будем вдвоем. Я брошу все.

— Поздно. И у тебя, наверное, и у меня налаживаются отношения дома. Поздно.

— Я знал, что потеряю. Я все не верил, глядя на тебя. Ты была такая веселая все это время, думал — нарочно, потом понял, что ты всерьез, ты разлюбила.

— Я бы не разлюбила, не разлюби меня ты.

— Это невозможно, невозможно.

(Пауза.)

Я: — Я отношусь к тебе с глубокой нежностью, но — поздно.

Л.: — Ну что ж Я все чего-то клянчу, вымаливаю. Прощай.

Пусто.

Что нужно мне — я знаю, но не уверена, что это — нужно.

Во Вьетнаме кончилась война.

2 этаж. (Лёня звонит по телефону. Я одна в гримерной, дверь открыта.)

Я: — Позови, когда закончишь разговор. (Через паузу.)

Л.: — Телефон свободен.

— Подойди, пожалуйста… Я люблю тебя.

— Я тебя в 1000 раз больше.

Обоюдная истерика. Нежность. И признания, признания.

И опять: какое мы имеем на все это право: мы не свободны.

(Голос его подруги.)

Л.: — Слышишь? Зайдет обязательно. (Послушал.) Не она. Завтра принесу стихи.

(Вышел.)

С неба да на землю. Хочу уважать себя и тебя тоже. Отдала бы год жизни, чтобы не видеть тебя, прячущегося за дверью.

(Через перерыв.)

Л.: — Что с тобой, миленький?

Я: — Ничего. Знаешь, — нет, не нужно все.

Противно. Не представляешь, как неприятно мне было наблюдать за тобой. Я отказываюсь от всего.

Хлопнула дверь. Я осталась одна.

Имеет цену только любовь.

«Пусть он любит меня, когда это ему нравится. Когда он любит, он очень нежный, и он падает на колени. И пусть он не слушает меня, когда поют птицы, я буду любить его до конца дней моих».

И опять — сначала. Карты: только двое.

И опять — покой.

Всмотреться в себя, себя познать и ограничиться самой собой.

Сосредоточиться в себе.

Меня отвлекают, предают, похищают меня у меня же самой.

Суетность — удел века. Твой удел в тебе самом и вне тебя, но, заключенная в тесных границах, она все-таки менее суетна.

Любовь к свободе — главное мое качество. Из-за этого питаю смертельную ненависть к тому, чтобы от кого-либо зависеть.

Наконец-то артистам дают квартиры. Я слышу их счастье, оно, наверное, похоже на тогдашнее мое — хлобыстовское, когда мы с Валерием получили квартиру

Тогда было много, жуть, как много солнца, и ручьи, ручьи. Что за счастливая была весна! В свежую квартиру, в ручьевый март пришла Машка. Мы немножко жмурились от солнца и балдели от счастья и свободы.

(И Лёне дали квартиру (однокомнатную), имея в виду и его гражданскую жену)

Вечером после спектакля — домой.

Горе делила со мной Машка. Что со мной делается? Да и Золотухина жаль, хотя у него тоже свои сердечные дела, но все равно — жаль: он потерял Моцарта, а я…

Стрельникова.[16] Пропал голос. Господи! Помоги ей со мной. Денечка — прелесть: пытливый и трудяжка.

Никаких эмоций. Перегорело? Как будто бы все прошло, и ничего не было, как до декабря 71 года.

Скорей бы уйти в лето да в море.

Живу, не утруждая себя заботой о З., живу жизнью, которая не в тягость ни мне, ни окружающим.

Независимость, на которую ежедневно, ежечасно посягают.

Чужой. Вечер у Машки. Редкие вечера, когда мне по-настоящему хорошо. Счастья и уюта этому дому.

А мы еще натянем джинсы в открытую.

Снега много, а звезд не видно.

Проезжала мимо зоопарка, на секунду что-то растопилось.

Репетиция — «Товарищ, верь». Получила мизер текста, должна буду иллюстрировать H. Н.[17]

Утро вечера мудренее. Дай-то бог! Не нравлюсь я себе. Господи! Дай ты мне злости и не-прощенчества.

Противная полоса: раздражает все и вся. Ненавистные рожи… А может, это мне только кажется? И не в людях дело?

Неправда! Я смогу устоять.

Репетиция. Готовлюсь к разговору с Ю. П.[18]

2 спектакля «Час пик».[19] Машка завтра не придет на станок ушла сегодня на день рождения.

Хочу в Болгарию — на август.

Разговор с Ю. П.

— Считаю оскорбительным быть в спектакле иллюстрацией. Прошу освободить меня от репетиций.

— Я не освобождаю вас, Нина, от спектакля…

— Я категорически буду настаивать. Как-то на репетиции вы мне сказали: «Нина, я вам сделаю хороший эпизод. Если мне не удастся вас убедить в том, что это будет эпизод хороший, вы уйдете из спектакля».

— Неправда, ничего такого я вам не говорил.

И вы будете работать.

— В таком качестве — нет.

— Будете. У вас происходит какое-то головокружение…

— От чего, Юрий Петрович? У меня в театре — от чего?

Договорились до того, что я, отказавшись от участия в спектакле, должна буду уйти из театра… Веселые дела! После — опять репетиция.

Записка Лёни:

«Родненький мой, откликнись!

Мне очень плохо без тебя. Напиши хоть два слова, чтобы я чего-нибудь понял. Я не верю, что тебе без меня хорошо. Что-то нехорошее сейчас между нами происходит. Надо что-то делать, да?»

Уже так далеко все это.

Уже так далеко все это.

Самое верное дело — рассчитывать в таких ситуациях только на себя, доверять только своим силам, в себе самой искать опору. Я должна быть готова к худшим испытаниям.

Я устала от беготни от Лёни. Он ищет встречи. Нервный. Похудел. Бежать, но куда? От боли хочется кричать, она исчервивела меня. От меня, кажется, ничего не осталось — одна оболочка.

Даже если случится встреча, о чем говорить? Все слова сказаны, да и они давно уже превратились в пустые слова, для него ничего не значащие.

— Тебе не кажется странным настаивать на продолжении отношений, когда ты собрался узаконить отношения с другой? Ты никогда не убедишь меня в том, что тебе… Желание поудобней сколотить жизнь? «Что нехорошее происходит?» Уже произошло, когда узнала.

И назавтра — чужой. Сразу вспомнилось все, что говорилось 3–4 дня назад, как легко ушел: знал о распределении квартир. Это уж потом до меня дошло. Все это перевернуло меня настолько, что наутро я проснулась абсолютно излеченной от тебя — тобой. Ревность и всякое производное от нее охлаждает меня, а не наоборот…

Отношения нелегкие, болезненные, потому что до конца не честны друг перед другом. Я не верю тебе. И как я могу положиться на тебя, когда ты сам в себе не уверен. Твоя нерешительность меня оскорбляет…

Днем встретились в ресторане «Поплавок», что на Москве-реке, недалеко от театра. Зачем дала себя уговорить на встречу?

— Болен тобой.

— Чего ты хочешь?

— Тебя.

Долгий мучительный разговор. «Как я мог сказать, объявить всему театру, что люблю другую женщину, которая притом еще замужем… Она быстро собрала документы… Что я мог сделать?! Все знали, что она живет со мной в общежитии…»

— «Я хочу, чтоб ты стала моей женой!» Помнишь?

— Да, я хочу, чтоб ты стала моей женой!

Переданная мне записка от Лёни:

«То, что происходит, нелепо, чудовищно. Я в это не верю. Я прошу тебя помочь мне, а ты отказываешь. Но ты, наверное, права. Я люблю тебя, но вижу, что в тебе все убито.

Спасибо за все, мое счастье! Не думай обо мне плохо. Я все время пытался жить только для тебя. Прости, что всегда получалось что-нибудь неладно.

Как только найду работу, я уйду из театра. Буду стараться. Прощай любовь моя, золото мое, жизнь моя. Вспоминай меня неплохо, прошу тебя».

Семья в кондрашке от З. Пришел с пьяным «другом» в 1 час 30 минут из «Камы».[20] С мамой — истерика, сын проснулся — плачет. Выгнать «друга» не было никакой возможности. Озверела. По-моему, у меня один конец — Кащенко. Потеряла голос. З. пьян вдребезги. Никто ему не нужен. Зачем же тогда нам — он?

З. не пришел на репетицию. Мама попросила сходить для Дениса в магазин — отказался.

На репетиции сорвалась с Ю. П.: не выдержали нервы. Что за жизнь!

Главное в жизни — лошади!

Где они, мои голубые лошади?

Нужно что-то делать с З. Если уж так невозможно, как у нормальных людей, надо разбежаться, чтоб не доводить до ненависти отношения.

Репетиция. День рождения у Машки. У нее не выходит с квартирой. Грустный день.

Л.: — Много думается. Как решишь?

Предложение на встречу.

Л.: — Надо поговорить!

«Когда кровать расстелена и около — две пары туфель, и когда два сердца рядом, — это жизнь! Тогда наступает жизнь!» Это ведь моя жизнь.

Страшный день. В театре Лёня передал Золотухину два больших зеркала, думая, что держит одно. З. взял одно, а второе упало и разбилось. Маша осколки спустила с водой. Огради их, Господи, от несчастья.

Завтра целый день без тебя. И опять — пришло, и опять нужен. И никак от этого не освободиться.

Дожить до завтра!

Помру, если не случится четверг.

Какое счастье! Мы у нашей подруги Лены Виноградовой — вдвоем. Почему-то было тревожно, грустно, как будто уже есть что-то, а мы этого еще не знаем.

(Эти мои неясные предчувствия в свое время оправдались.)

(Вырваны почему-то страницы.)

Сдача «Пушкина».[21] Наконец-то. Слезы после спектакля.

Песенное счастье. Как в весну и впервые.

Прибыли поздравления и чьи-то стихи.

Показываю стихотворение Лёне.

Я: —Ты?

Л.: — Нет.

— Нет?

— Нет.

Пили с З. всю ночь. Много говорили о Лёне.

— Я заболела письмом. Я о стихотворении.

— Ну, болей дальше.

Реагирует так, как будто действительно не его стихи, — раздражается и нервничает. А если не его, то чьи?

И шел снег, хоть и весна. Какая печаль… Печаль… Зачем столько «не то». Может быть, я уже и жить — без — не могу?

Я: — Я поняла, что оно не твое, потому что оно мне не дорого. Я его уже забыла.

Все равно — не то.

Как быть завтра?

Червоточило все то же. Может, все из-за болезни? Не было у меня сил любить. Не поняла его слов — «ты победила меня».

Л.: — Подожди еще немного, потерпи. Дай встать на ноги. Все будет твое.

Клялся в безграничной любви.

— Буду любить тебя всю жизнь. Это проверено годом. Без тебя нет жизни.

Звонок Вари (Машиной домработницы): «Береги Лёньку. Его так жалко».

Захотелось в Пушкинский музей — наглядеться на импрессионистов, броситься в кувшинки.

Л.: — Надоело прятаться. Хочется открыто.

Была сдача спектакля «Товарищ, верь!». Обсуждение. Радость быть рядом. Когда я выхожу из «возка», и ты подаешь мне руку, я ощущаю себя птицей с огромным сердцем и поющей Душой — счастливое парение.

Злой.

— Ты больна?

— Да. А ты как себя чувствуешь?

— Прекрасно. Я вообще здоров, как бык

(Вышел злой.)

(Через паузу.)

Л.: — Мне нужно с тобой поговорить. У тебя есть немного времени? Много не отниму. Удели, пожалуйста.

Я: — Хорошо. А что случилось?

— Нужно поговорить. Накопилось. Нужно сказать кое-что.

— Пожалуйста, только не пугай.

— Да тебя ничто не может испугать.

Жонглирую хрустальными сосудами. Чаще вспоминать такие слова, как «беречь».

Неужели?.. Неужели возможно?! И как страшно не давать тебе жизни, милый. Ты мог бы быть очень красивым и очень умным и увидеть мир!

Ты знаешь, как вкусно пахнет сено! И как., и никогда не понятно, грусть это или радость…

…А еще, маленький, можно бегать по горам где-нибудь там, где дикие тюльпаны… это далеко… Если сорвать, они могут погибнуть, и мы их трогать лучше не будем. А еще бывают слезы и бывает горько… Когда обижают собаку, она плачет, и лошади плачут. И вот еще: если посмотришь на солнце сквозь ладошку, увидишь красные полоски между пальчиками. Можно научиться этому радоваться…

…Жить!

Я у Т. Лукьяновой,[22] т. е. у Таниной бабушки. Хожу к ней гадать. Она — моя старенькая подруга, бросает карты. Опять и опять — одна моя карта у Лёни.

Не имеешь права при мне уйти освистанным. Не имеешь права, потому что я тебя люблю.

Если даже «нет», то веду себя определенно, как будто нас уже двое. У Галки Орловой[23] месяц назад при гадании получилась «белая мышь». Появилось множество раздражителей внешних.