Стивен развел руками:
– Но что вы можете сделать?
– Не знаю, – ответила она тихо. – Но нас слишком долго изгоняли. И в конце концов, когда мы снова заполучили этот клочок земли, мы вцепились в него так, что… уже никогда не отдадим! И не позволим себя изгнать.
Он покачал головой:
– Вы хоть иногда смотрите новости? Сюда стянута вся американская армия. Она в состоянии перепахать в глубину на сорок метров снарядами и глубинными бомбами весь Израиль. Если быть точным, то сейчас, повторяю, не армия США против Израиля, а все человечество!
Ави потянул носом, оглянулся на кухню. Мария охнула и убежала. Слышно было, как вскрикнула, то ли обожгла палец, то ли прищемила, победно зазвенела посуда.
Ави озабоченно оглянулся:
– С ней такое бывает редко. На моей памяти – ни разу. Она редкая девушка. Очень не хочется, чтобы с нею что-то случилось.
– Так возьми ее и срочно выезжай из страны, – сказал Стивен сквозь зубы. – Свяжи ее, если будет противиться! Заткни рот и вывези… даже если это надо будет проделать тайно.
Ави не сводил с него внимательного взгляда.
– Ты в самом деле считаешь, что, если не покинет Израиль в ближайшие дни, с нею может случиться нехорошее?
Стивен задержался на миг, перевел дыхание и заговорил уже сдержаннее:
– Ты видишь по новостям, что США то ли готовятся объявить вам блокаду, то ли уже объявили… А от такого положения дел рукой подать до военных действий. Ты сам считаешь, что Израиль не поддастся давлению. Если в этом уверен… то спаси хотя бы Марию!
– Она успела сказать, – сообщил Ави печально, – что ты уже настаивал, чтобы она срочно навестила твоих родителей. Тебе в самом деле она так дорога?
– В самом, – признался Стивен. – Я два раза был женат и еще несчетное количество раз бывал обманут женщинами, которым не причинил никакого зла. Я уже уверился, что у меня к ним иммунитет. И вдруг…
Со стороны кухни послышались шаги. Мария поставила на стол три широкие плоские тарелки, тут же вернулась с огромной сковородой и переложила на тарелки гигантские бифштексы, шкварчащие, истекающие соком, аромат шибанул Стивену в ноздри, и желудок сразу подсказал, что вот-вот помрет с голоду, если не поест прямо сейчас быстро, много и жадно.
Ави потер ладони, причмокнул:
– Ну, Мария…
– Не хочешь – не ешь, – ответила Мария невозмутимо.
– Если хорошенько не поесть, – возразил Ави, – то где взять силы для борьбы с полнотой?
Стивен молча принял предложение снизить накал, неспешно резал острым ножом мясо, придерживая вилкой, сказал примирительно, как если бы приятели просто обсуждали абстрактные проблемы:
– Видимо, это у нас в крови: создать надличностное образование, мы его условились называть государством, а потом экспансировать во все стороны. Да-да, для достижения так проклинаемого всеми мирового господства. Вся мировая история сводится к благородному проявлению этого человеческого духа…
– Вот как, – не удержалась Мария, – уже благородному?
– Не спеши спорить, – сказал Стивен так же мягко. – Или в Израиле не учат за ненадобностью мировую историю? Согласись, что вся известная нам история – это история возникновения, расцвета и крушения великих империй. Начиная с Древнего Египта…
Мария сказала ядовито:
– В Египте никогда не было великих империй!
– Пусть просто империя, – легко согласился Стивен. – Но Египет тоже стремился подчинить мир… каким он его знал. И в тех пределах, каким тогда был мир. И царь Дарий или Ксеркс создавали империи, и Александр Македонский…
– И чем все закончилось? – вставила Мария еще ядовитее.
Стивен снова улыбнулся благожелательно, словно нерадивый ученик вдруг поддержал его с места умно и по делу.
– Вот-вот, всегда заканчивалось крушением! Ты это хотела сказать?
Ави ел молча, поглядывал хитро, а Мария сказала настороженно:
– Ну, пусть это!
– Затем мировую империю создавал великий Рим, – сообщил Стивен и посмотрел на обоих так, словно обоим должно быть внове, ведь евреи знают только свою историю, а остальными народами пренебрегают. – Закончилось еще более грандиозным крахом. Нахлынувшие варвары опустошили империю и настроили на ее территории свои варварские государства… Затем Карл Великий создал Германскую империю, еще более значительную по размерам, чем была у Рима, но и она рухнула… А империи Чингисхана, Аттилы? Всех превзошел Наполеон, создавший такую империю, какой не знал ни Рим, ни Карл Великий, но и с Наполеоном повторилась та же судьба: Франция была опустошена, а император схвачен…
Мария сказала зло:
– А Гитлер и Сталин переплюнули и самого Наполеона, верно? Они создали империи, которым позавидовал бы и Наполеон! И где теперь Гитлер? Где Сталин?
Стивен сказал обрадованно:
– Совершенно верно! Ты очень хорошо помогаешь. Знаешь, Мария, ты не только бесподобно красивая, но еще и умненькая. В Калифорнии мы найдем и для тебя работу, если не захочешь только пеленки менять нашим малышам… Ты абсолютно права, их империи растоптаны в прах. Однако эта великая мечта всего человечества возрождается снова и снова, как сказочный Феникс! Вспомни, как стонали народы под этими кровавыми тиранами: Чингисханом, Аттилой, сколько крови пролил Петр Великий, на гнилом болоте поставивший Петербург, предварительно засыпав болото костями сотен тысяч строителей!.. Сколько крови и страданий принесли Сталин и Гитлер!..
Мария смотрела исподлобья, пассаж насчет пеленок оставила без внимания, настоящая дочь Израиля: сперва Отечество, семья – потом.
– Ну-ну, – произнесла она хмуро, – пока все верно.
– И посмотри, – сказал он, – Чингисхан в мировой истории – гений, Наполеон – кумир во всем мире, Адольф Гитлер, который развязал самую ужасную и кровопролитную войну на земле, по результатам всемирного электронного голосования с большим отрывом вышел на первое место в опросе журнала «Тайм» на тему «человек тысячелетия»…
Она поправила сухо:
– Человеком тысячелетия был официально провозглашен Альберт Эйнштейн.
Он оглядел их блестящими глазами, улыбнулся. Во взгляде блеснуло торжество.
– Вам, евреям, тогда удалось замять грандиозный скандал и провозгласить таким человеком своего же еврея. Но факт есть факт: человечество признало самым великим человеком тысячелетия Адольфа Гитлера. Это осталось в результатах опроса. Все могут убедиться, проверить… Если хотите знать мое личное мнение…
Она сказала строго:
– Не знаю, как Ави, но я хочу.
Это прозвучало, как выстрел, но улыбка не сошла с его лица, он ответил так же мягко:
– Для меня лично Эйнштейн тоже неизмеримо выше. Но это потому, что я сам из высоколобых, предпочитаю людей с мозгами людям с кулаками. Однако же мой голос не является решающим, а мы говорим о чаяниях всего человечества. Так вот, с какой бы кровью ни создавались империи и как бы ни рушились с ужасающим треском – народы мечтают об империи.
– Чушь, – прервала она решительно. – Мечтают всякие там Чингисханы!
Он покачал головой:
– Нет, человечество подспудно стремится слиться в единую семью. Иначе бы не возвеличивали этих тиранов. Просто у Александра Македонского и всех прочих, включая и Гитлера, не было необходимых средств. Они появились только сейчас. И пока только у одной-единственной страны.
Глава 9
Ави умело и быстро нарезал мясо тонкими ломтиками, так же быстро и с явным удовольствием ел, темные глаза поблескивали, как сколы антрацита, слушал внимательно, но с еще большим вниманием присматривался к Стивену, вслушивался в его речь, тембр, темп, словно анализировал крохотные паузы и задержки, подбор и расстановку слов.
Это же их легенда, подумал Стивен, как не понимают, или просто не хотят сами ее понимать? Всемирная империя создавалась еще при строительстве вавилонской башни, но когда отняли у строителей общий язык, то все рухнуло, все разбрелись строить свои крохотные государства. И сейчас самое главное требование националистов всех мастей – сохранение своего языка, «своей культуры».
Доходит до смешного: не так давно в трех давно обрусевших карликовых странах Прибалтики: Эстонии, Латвии и Литве, где все население поместится в одном американском провинциальном городке, усиленно вспоминали и насаждали местные языки, силой заставляя живших там русских учить эти трудные, нелепые и не приспособленные для общения эстонский, латышский, литовский, вместо того чтобы всем просто перейти на английский.
Что за глупость движет людьми?
Мария ела медленно, брови сошлись над переносицей, спросила сдавленным голосом:
– Значит ли это, что английский язык будет… как бы это сказать точнее, не просто наиболее желательным? И всех в Израиле попросту обяжут перейти на английский?
Стивен кивнул:
– Мария, ты просто умница. Наверное, потому, что жгучая брюнетка?.. Извини, это я неудачно пошутил, как все мы, американцы, грубоваты и прямолинейны в своем юморе. В плане языка заканчивается пропаганда английского, как общего для связи между народами. Когда-то таким посредником выступал латинский, но мы помним, что националисты во всех странах в первую очередь требовали отказаться от латыни и перейти на свой родной… Первым, если не ошибаюсь, был Мартин Лютер, который осмелился перевести Библию на немецкий, с этого все и началось… Так вот, английский язык становится не просто главным из языков, а единственным. Преподавание на всех других языках будет упразднено. А все общества, которые будут возникать в подполье «для изучения родного языка», будут расцениваться как террористические организации. С ними будут поступать соответственно.
Ави впервые нахмурился, Мария смотрела на Стивена, как на воскресшего Гитлера, который за это время многое продумал и теперь строит свою империю с учетом промахов и ошибок прошлого.
– Могучий довод, – произнесла Мария сдавленным голосом. – Это я насчет преимуществ единой всемирной империи…
Стивен кивнул несколько настороженно:
– Вот видишь.
– …только он звучал и раньше, – продолжила она. – Намного, намного раньше!
Он переспросил озадаченно:
– Когда? Неужели еще Рузвельт…
Она покачала головой:
– Это говорил Чингисхан, Аттила, Тимурленг, вообще любой завоеватель. Чингисхан любил похваляться, что на всей завоеванной им империи истреблены банды, что купцы перестали брать с собой охрану. Он был прав: из северных славянских земель можно было проехать через десяток покоренных им стран и ни разу не встретить разбойника. А Хромой Тимур велел высечь на воротах столицы надпись, что в его городах невинная девушка может всю ночь гулять по городу, и никто ее не обидит.
Стивен замолчал в затруднении, Мария вроде бы не спорит, а подтверждает его тезис о необходимости империи, Ави вытер губы салфеткой и поинтересовался грустно:
– Но ведь они сделали безопасным мир? Хотя бы на время своего правления?
Она кивнула:
– Да.
– Тогда Стивен прав?
Ее узкие плечи поникли.
– Не знаю, Ави. Почему-то те режимы – самые кровавые, самые жестокие, самые ненавистные.
Стивен сказал твердо:
– Ненавидимые преступниками! Преступниками и нарушителями.
Она грустно улыбнулась:
– Если бы! Ты настоящий американец, Стивен. Для тебя история мира и цивилизаций начинается с заселения Дикого Запада. Но наш мир считает Чингисхана и прочих создателей всемирных империй… самыми кровавыми деспотами.
Он ел медленно, кусок не лез в горло, хотя понятно же, что сейчас только разыгрывается прелюдия, оба офицера контрразведки, уже понятно, что и Мария оттуда, присматриваются к нему, предпочитая получить максимум сведений вот так, в как будто доверительной и непринужденной беседе, лишь постепенно сужая круг вопросов, пока не останутся традиционные: имя, звание, в какой части служишь, с каким заданием послан…
– Человечество потому не может допустить существования Израиля, – произнес он как можно спокойнее, – что в вашей древней доктрине, от которой вы не отказались, кстати, заложено достижение абсолютной власти Израиля над всеми народами.
Мария огрызнулась:
– А достижение всемирной власти США – это нормально?
Стивен покачал головой:
– Мария, ну что ты, в самом деле!.. Мы об этом уже говорили. Не заставляй меня повторяться снова и снова.
Ави поинтересовался:
– А если бы мы изменили доктрину… в смысле, отказались от доктрины всемирной власти, вы бы оставили нас в покое? У нас совсем крохотный клочок земли, здесь ни капли нефти, здесь только песок да скалы…
Стивен вздохнул, развел руками:
– Сами знаете, не сможем. Израиль должен не только пасть, но исчезнуть с карты мира. Навсегда. Мы помним о мормонах, о вашей способности выживать в любых условиях, для вида принимая даже чужую религию, но тайком осуществлять свои ритуалы… Да и вообще мир становится единым, а вы хотите, чтобы на планете остались только две державы: США и Израиль?.. Даже так: человечество и Израиль?
– Израиль и человечество, – ответил Ави, и снова Стивен не понял, шутит контрразведчик или говорит серьезно. – Стивен, ты ведь не простой турист, верно?
– Верно, – ответил Стивен.
– И не рядовой, – сказал Ави утвердительно.
Стивен улыбнулся:
– В моем-то возрасте…
– В твоем сколько угодно рядовых, – возразил Ави, – но по тому, как ты строишь фразы, я бы сказал, что ты после ряда успешных боевых операций несколько лет провел на службе… уже в правительственных зданиях. И ранг твой достаточно высок.
Стивен кивнул:
– Он достаточен для высокого жалованья, своего дома и ранчо, виллы во Флориде и солидного счета в банке. Это я к тому, что могу содержать семью и кучу детей, обеспечивая их не только всем необходимым, но и… некоторыми предметами роскоши. Но насчет каких-то рычагов… гм… Если бы речь шла о какой-нибудь операции морской пехоты, ну, скажем, по захвату вашего атомного реактора или похищению секретного истребителя, то да, я мог бы оказаться ключевой фигурой. Но в этой ситуации, сам понимаешь, даже военный министр, госсекретарь и даже президент связаны по рукам и ногам ситуацией… а она все ухудшается!
Тяжелое молчание повисло в комнате. Как ни странно, Стивен абсолютно не чувствовал страха, хотя оба контрразведчика понимают, кто он, а израильтяне отличаются той бесчеловечностью, что записана у них в законе: все люди, кроме евреев, – животные, их можно истязать и пытать, не чувствуя вины перед Богом.
– Давление на Израиль в самом деле просто чудовищное, – произнес Ави. – Неужели США в самом деле могут ввести блокаду?.. Я еще понимаю: санкции, но чтоб тотальную блокаду? С моря и суши?
– Боюсь, – сказал Стивен, – что и с воздуха тоже.
Ави покачал головой:
– Неужели будут сбивать? Не могу поверить.
– Если не смогут принудить к посадке, – ответил Стивен, – то почему нет?
Мария сказала горячо:
– Мы выстоим!
Стивен развел руками:
– Как? У вас нет ни капли нефти. Израиль зависит даже от привозной воды!.. Люди начнут покидать страну. Никто из нас препятствовать им не будет, раз уж принимают условия. А фанатики… долго ли продержатся?
Мария сказала яростно:
– Долго! Вечно, если понадобится!
Стивен подумал, сдвинул плечами:
– Не думаю, что вечность. Если правительство США решит, что у вас ведутся какие-то секретные разработки оружия, то введет войска напрямую.
Ави не сводил с него пристального взгляда.
– Ты очень убежденный человек. Убежденный в правоте своего правительства.
Стивен ответил с некоторой досадой:
– Только я ли? А другие? Скажи честно, какую политику должен защищать честный человек в Израиле? Только честно!.. Понятно же, что правительство всячески укрепляет тоталитарное фашистское государство. Понятно и то, что в Израиле неприкрытая национальная и религиозная дискриминация. Арабы, как евреи в фашистской Германии, должны носить опознавательные знаки: в Германии евреи обязаны были носить на рукаве повязку со звездой Давида, а в Израиле арабы на свои автомобили должны поставить белые номера. Ты думаешь, какой-то американец, воспитанный на идеях равенства и справедливости, смирится с этим?
Ави нахмурился:
– Насчет номеров… этому есть объяснение.
– Объяснение всему есть, – ответил Стивен с тоской. – И, конечно же, ни для кого в мире не секрет, что евреев с пеленок воспитывают в ненависти ко всем неевреям, ко всей мировой культуре, всему нееврейскому. Сейчас с Израилем воюют в открытую только их ближайшие родственники, арабы, но не секрет и то, что во всем остальном мире трудно отыскать человека, который бы согласился с доктриной иудейства, что лишь евреи – избранный народ, а все остальные – скоты, быдло.
Мария вспыхнула, сделала протестующее движение, но Ави остановил ее, придержав за локоть.
– Всем в мире понятно, – сказал Стивен с тоской, – почему здесь уперлись в свое превосходство? Если бы Израиль отказался от строительства и укрепления бесчеловечного фашистского режима… что, я говорю газетными штампами?.. А как сказать иначе, когда все здесь основано на расовом превосходстве евреев над всеми остальными народами? Если бы Израиль отказался от своего мнимого превосходства, тогда атаки палестинцев потеряли бы всякий смысл, и те правозащитники, которые сейчас защищают воинствующих арабов, начали бы защищать Израиль. А так не только палестинцы, а весь мир… да, весь мир! Только что не бросается камнями в интифаде, но негодует!
Он видел, что в черных глазах Ави появляется нетерпение, скоро круг вопросов сузится, и уже закончил без всякого энтузиазма, а так, по накатанной:
– Израиль претендует даже на единоличное право распоряжаться городом, который в равной мере принадлежит христианам и мусульманам, – Иерусалимом. Вообще Иерусалим давно уже принадлежит всему человечеству. Если б Израиль решился учредить демократическое общество, принять демократическую конституцию, а самое главное – упразднить возмутительные привилегии евреев перед другими гражданами…
Он вздохнул, ощущая тяжесть в груди. Евреи никогда на это не пойдут. Убрать их чувство превосходства – и ничто больше не помешает ассимиляции евреев с остальным человечеством.
Ави спросил неожиданно:
– Сколько, как ты полагаешь, вас сейчас в Израиле? Я имею в виду, элитных коммандос?
Стивен подумал, сделал ряд вычислений в уме.
– Полагаю, от восьми до десяти тысяч.
Мария ахнула, прижала ладони к губам, на Стивена смотрела с ужасом. Ави кивнул:
– Да, так нам и передали.