— Затраты на коррекцию погоды могут оказаться весьма значительными, — поклонился Сантьяга. — Но раз вы настаиваете, я немедленно прикажу «лас-вегасам» рассчитать…
— Если я решу изменить климат, мне не потребуются услуги твоих аналитиков.
— В таком случае позвольте узнать, для чего вы меня вызвали?
— Ты вроде сам настаивал на аудиенции, — буркнул князь. — Оторвал меня от размышлений…
— Но я планировал говорить о делах, а не об одежде.
Под низко надвинутым капюшоном, скрывающим лицо повелителя, хрюкнуло.
— Говори о делах.
— Хочу сообщить, что события развиваются даже быстрее, чем мы предполагали. Барон Бруджа встречался сегодня с Густавом Луминар.
— А ты рассчитывал, что переговоры пройдут в середине января, — припомнил князь.
— Барон Бруджа заторопился. Я ожидал, что прежде, чем выходить на Густава, барон переговорит со всеми кардиналами Саббат, но этого не произошло. Бруджа имел длительные встречи с пятью из них, еще от двоих получил отказ и больше попыток не предпринимал.
— Хочет говорить с остальными с позиции силы?
— Вероятно — да.
— Ему виднее, — подумав, произнес князь.
— К тому же чем больше лидеров получит хотя бы общее представление о планах барона, тем выше вероятность, что среди рядовых масанов поползут ненужные слухи. Так что поведение Александра меня устраивает.
— И изменение сроков не смущает?
— Ни в коей мере. Вышло так, что я как раз сегодня закончил последние приготовления.
— Дописал диспозицию?
— Переговорил с последними исполнителями.
Сантьяга не стал реагировать на неуклюжую попытку поддеть его: лидер Нави прекрасно знал, что сначала комиссар разрабатывает планы, а затем подбирает исполнителей. Сначала цель, затем средства, и никак иначе.
— Не слишком ли радикально ты собираешься действовать? Все-таки большая часть масанов являются нашими подданными, им может не понравиться очередная бойня.
— Именно поэтому я дистанцируюсь от происходящего, — улыбнулся Сантьяга. — Темный Двор не вмешивается во внутренние дела семьи Масан.
— Это тоже подозрительно.
Деятельный характер комиссара был широко известен, а потому подчеркнутая пассивность могла показаться наблюдателям странной.
— Молчать я собираюсь только на первом, самом кровавом этапе, — объяснил Сантьяга. — А когда основные бои останутся позади, выйду на сцену и примирю оставшихся в живых.
— Наемники?
— Они достаточно опытны, чтобы не оставлять следов.
— В жизни есть место случаю.
— В Кортесе я уверен, — неожиданно жестко отрезал Сантьяга.
— Хорошо. — Князь помолчал. — Все остальные действия будут предпринимать масаны?
— Масаны Саббат, — уточнил комиссар.
— Твои масаны Саббат.
— Как вам угодно.
— Неужели ты не мог использовать только их? Если Кортес провалится, все поймут, что операцию проводит Темный Двор.
— Вы забываете, что речь идет об устранении двух истинных кардиналов. Яна справится. Масаны… не уверен.
— Гиперборейская ведьма… Ты всегда был предусмотрителен.
— Это похвала или констатация факта?
— А если похвала?
— В таком случае я возмущен.
Под капюшоном вновь хрюкнуло, но на этот раз насмешливо.
— Помоги мне подняться.
Комиссар подошел к креслу и подал повелителю руку, в серый рукав вцепилась когтистая лапа, но повелитель Нави не стал вставать на ноги. Он заставил комиссара чуть склониться и громко произнес:
— Когда-то мы думали, что мир принадлежит нам, а потом узнали первую тайну Ключа Трех Рас. Ты помнишь, чем это закончилось?
— Мы разрушили империю асуров. — Глаза Сантьяги сверкнули.
Многие жители Тайного Города уверяли, что ненависть навов к первым разумным обитателям Вселенной бессознательна, что она возникает где-то на генетическом уровне. Они не ошибались.
— Мы разрушили империю асуров, — кивнул князь. — И снова поверили, что мир принадлежит нам. А потом потеряли свою империю. И познали вторую тайну Ключа Трех Рас. И вот уже тысячи лет мы в Тайном Городе. Почему?
— Мы изменились.
— Но на каждом этапе у нас был выбор. Мы сами принимали решения. По собственной воле. И платим за все сами.
— И уничтожили всех, кто пытался встать выше нас.
— Всех, кто имел право встать выше нас.
— Право нужно заслужить, — прорычал Сантьяга. — Быть первым не привилегия, а испытание. Асуры его не прошли.
— Хорошо.
Повелитель навов неожиданно отпустил руку комиссара и даже чуть отодвинулся к противоположному подлокотнику, чтобы оказаться подальше от Сантьяги.
— Зачем мы говорили об этом? — поинтересовался Сантьяга, огорченно разглядывая рукав пиджака: там, где в него вцепился князь, на светло-серой ткани остались следы.
— Ты планируешь изменить мировоззрение целой семьи.
— Я хочу лишь подтолкнуть их. Мы менялись под действием внешних сил, а они не хотят. Пора понять, что мир не терпит подобной дерзости. Сохраниться в первозданном виде нереально. Или они изменятся сами, так, как посчитают нужным, или мир изменит их, но в этом случае решать будут не они.
— Думаешь, они поймут нюанс?
— Лучшие уже поняли. Они примут новую идеологию.
— Ты действительно надеешься, что большинство масанов поступит разумно?
— Мы специально долгое время не трогали Лондон, Нью-Йорк, Рим и еще несколько городов, в которых обитают крупные кланы. Мы позволили большому количеству масанов привыкнуть к мирной жизни. И знаете, она пришлась им по вкусу. В тех городах, где наша активность снижалась, вожаки мятежников начинали поддерживать порядок. Никакого разгула, никакой вольницы, абсолютный режим секретности.
— И в Нью-Йорке?
— Борис Луминар особый случай, — признал комиссар. — Но мы все равно не трогали город, позволяя подданным истинного кардинала привыкнуть к стабильности. Это важно.
— Почему?
— Потому что в самое ближайшее время мы им покажем, как легко можно лишиться этого. Наглядный пример: только что было хорошо, теперь стало хуже. Выбирайте.
— А если они выберут второе?
— Тогда будет еще хуже, — спокойно пообещал Сантьяга. — Я лично проведу в Нью-Йорке самый крупный в истории «поход очищения».
Некоторое время князь молчал.
— Итак, ты убираешь Бориса.
— По моим расчетам, получив ряд чувствительных ударов, в том числе от презираемых им челов, истинный кардинал потеряет авторитет среди подданных и исчезнет, бросив клан на произвол судьбы.
— Борис не исчезнет.
— Исчезнет. Ситуация будет расшатана до предела, поползут слухи, что мы собираемся добить клан, привыкшие к стабильности масаны… я бы не хотел использовать термин «запаникуют», но поверьте, они будут близки к этому состоянию. И станут искать выход.
— Пошлют к тебе парламентеров?
— Не следует унижать проигравших. Нью-Йорк возьмет под крыло новый лидер Саббат. А уж он договорится с нами.
— А новым лидером ты хочешь сделать Александра Бруджу?
— Честно говоря, это самая внятная кандидатура на данном этапе, — вздохнул Сантьяга. — Фигура, конечно, не без недостатков, но уж больно подходящая.
— Получается, ты поможешь Брудже осуществить его заветную мечту. — Комиссар понял, что повелитель улыбается. — Вы можете стать друзьями.
— Не думаю, что зайдет так далеко. В нашем общем прошлом есть несколько неприятных эпизодов, способных омрачить любую дружбу.
Штурм родового замка, например, во время которого барон Александр потерял любимую жену и едва спас дочь. Относительно недавняя — и десяти лет не прошло — смерть старшего из трех сыновей. И раскол клана — в свое время Сантьяга крепко помог Леопольду Бруджа.
— Боюсь, мы никогда не сможем полностью доверять барону.
В настоящий момент Александр оказался в одной лодке с навами, но плыть вместе им предстоит недолго. Последняя фраза комиссара звучала приговором, и князь понял, что терпеть длительное время одного из идеологов Раскола в роли единоличного правителя Саббат Сантьяга не намерен.
— Он это понимает?
— Вероятно.
— И все равно идет за тобой?
— У него нет выхода. Если откажется Александр, я поставлю на Густава.
— Почему бы не сделать этого сейчас?
— Потому что Драконья Игла лондонца уже обещана Захару Треми. Тайному Городу нужен истинный кардинал.
— Хорошо. Когда ты собираешься начинать?
— Я уже начал.
* * *США, Нью-Йорк
15 декабря, среда, 04.16 (время местное)
Сантьяга хорошо разбирался в тех, с кем работал. Точнее, комиссар не работал с теми, кого не читал как открытую книгу, в чьей мотивации он не был уверен или не мог спрогнозировать, как поведет себя агент в той или иной ситуации.
Комиссар понимал, что Иоганну Носферату не понравится поставленная перед ним задача. Из всех принимавших участие в будапештском совещании масанов Иоганн был единственным, кто сам предложил услуги Сантьяге, и не раз доказывал верность. Он был наименее агрессивным, наименее склонным к подлости или удару в спину. Стать провокатором было противно его сути. Но пришлось, потому что комиссар не мог поручить операцию в логове Бориса Луминар только убийцам. Даже среди предателей должен быть тот, кому можно доверять, и этим кем-то выпало стать Иоганну. Сантьяга знал: если Малкавианы по каким-то причинам его подведут, то тихий и не склонный к лишнему насилию Носферату безропотно доделает за них грязную работу.
«У нас не очень сложная задача и не настолько неприятная, как можно было ожидать. Главная опасность в том, где нам предстоит действовать».
«Где?» — не выдержал Йозеф.
«В Нью-Йорке».
Три одиноких охотника — Иоганн решил не брать на опасное предприятие семейных масанов — переглянулись.
«Будем воевать с истинным кардиналом?»
«Не мы».
«А наша задача?»
«Провокация. — Иоганн произнес это твердо, так, словно не видел в задании ничего дурного. Произнес и сразу же развернул карту Нью-Йорка. — Нам построят портал вот сюда, на окраину Центрального парка, к месту встречи драгдилеров».
Единственное, что мог сделать комиссар для облегчения душевных мук самого верного из своих агентов, — подобрать достаточно неприглядный объект уничтожения. Торговцы смертью способны вызвать сочувствие лишь у самых фанатичных челолюбов.
«Портал прикроют?»
«Да. Бойцы Луминара не заметят переход».
«Что делать с торговцами наркотиками?»
«Устранить».
«И все?»
«Нет…»
Совещание Иоганн провел сразу же по возвращении из Будапешта. Затем его бойцы готовили оружие и снаряжение, отдыхали, повторяли последовательность командных действий и свои задачи, запоминали планы улиц. И теперь, стоя в условленном месте на окраине Хельсинки в ожидании портала, Иоганн был уверен, что парни не подведут. Да и сам он успокоился. Свыкся с тем, что придется делать.
— Время!
Перед вампирами завертелся вихрь межконтинентального перехода.
— Ситуация такая: наши приятели, бразильские Бруджа, попросили пощипать Бориса Луминар. Какое-то между ними вышло недоразумение. Платят как обычно: хорошо и вперед. Я не вижу причин отказывать добрым друзьям.
На этих словах Малкавианы, до того слушавшие речь Хосе внимательно и сосредоточенно, заулыбались: в «добрых друзьях» у небольшого клана убийц из Буэнос-Айреса ходили все американские вампиры. Сейчас по заказу Бруджи им предстоит врезать Борису, а полгода назад кардинал Луминар нанимал их, чтобы объяснить кое-что серьезное мексиканским Робене. А до этого Робене оплатили довольно подлый удар по Лос-Анджелесу…
То, что действовать придется против истинного кардинала, Малкавианов не смущало. Их вообще мало что смущало: выходцы из этого клана пользовались заслуженной репутацией слегка двинутых на голову.
— Объясняйте, что делать!
Мигель подошел к висящей на стене карте Нью-Йорка…
— Подожди, белый, не спеши.
Иоганн остановился, и два массивных афроамериканца слегка расслабились: им понравилось, что мужик, только что быстро шагавший к месту встречи уважаемых людей, продемонстрировал послушание. А подойдя ближе, они успокоились окончательно: хлипкий, узкоплечий, лысый, с глубоко запавшими глазами, мужичонка не производил впечатление серьезного противника. Вот только одежда охранников смущала: удлиненная куртка армейского образца, свободные штаны, высокие кроссовки. Все темное, неприметное, по виду — сущий бродяга, но бандиты знали, что так могут одеться и с иной целью.
— Что ты здесь забыл, белый?
— Парк большой, гуляй в другом месте.
— Мне надо туда, — спокойно ответил незнакомец.
С английским у него было плохо, из-за жуткого акцента негры едва разобрали ответ.
— Туда нельзя, — буркнул один из бандитов и в подкрепление своих слов продемонстрировал мужичонке висящий под пальто «узи». — Проваливай.
— Бегите, — тихо предложил лысый.
— Что?
— Бегите, — повторил мужчина.
— Ты что, белый, рехнулся?
— Я? Нет.
Носферату набросились на драгдилеров разом. Сбросили морок, едва Иоганн убил охранников, и, оказавшись в двух шагах от мишеней, открыли сумасшедшую стрельбу из «Desert eagle» — любимого оружия Луминаров, мощных пушек, рассчитанных под патрон.44 «Магнум». У каждого по два пистолета и огромное количество боеприпасов — масаны выносливы и сильны, в специальных поясах унесут столько снаряженных магазинов, что человеку не под силу. О том, что убивают пищу, Носферату не думали: сейчас не время, сейчас надо шуметь и выполнять приказ.
Двадцать четыре человека были расстреляны за шестьдесят семь секунд.
— «Бочка с порохом», — прочитал Луис название клуба. — Начинаем?
— Скоро начнем, — пробурчал Мигель и посмотрел на часы: планы Сантьяги должны выполняться с неукоснительной точностью, Носферату уже пошумели в Центральном парке и отступили, сообщив о проделанной работе союзникам, следующий шаг следует сделать через пять минут.
Малкавианы отправились на операцию всем кланом, двенадцать отлично подготовленных даже по меркам масанов воинов. Но и дело им предстояло сложное: налет на один из клубов Бориса Луминар. И не просто налет, а жестокий удар. Впрочем, воинов в «Бочке с порохом» немного.
Для себя Хосе оставил самое вкусное, самое приятное — Манхэттен. Ну, не весь, конечно, а роскошную пятикомнатную квартиру в одном из дорогих жилых комплексов. Да и не саму квартиру — кто же будет стены высушивать, на самом деле? — а ее хозяйку, известного нью-йоркского адвоката по уголовному праву, видного члена общества и просто красивую женщину тридцати пяти лет Лору Нортон. Малкавиан не задавался вопросом, чем не угодила Сантьяге судебная крыса. Он просто посмотрел на фотографию и понял, что поедет в Манхэттен один.
Хосе считал себя неотразимым мужчиной.
Владелец ночного клуба, сотрудник ночного клуба, завсегдатай ночного клуба — существует ли лучшее прикрытие для боящегося солнца масана? Соседи не спрашивают, почему ты не появляешься на улицах днем, не интересуется, почему ты уходишь из квартиры ночью, а если и интересуются, то: «Нашел неплохую работу, это лучшее, что я могу». И вопросы заканчиваются. Действительно, каждый устраивается как может.
Борис Луминар опутал Нью-Йорк целой сетью ночных клубов. Некоторые предназначались исключительно для масанов: в них базировались боевые отряды клана, в некоторые пускали челов, поили и развлекали. И отпускали живыми — кардинал настоятельно требовал не привлекать к заведениям клана внимания. Именно таким клубом была «Бочка с порохом» — обыкновенным ночным заведением, правда, с необыкновенными хозяевами.
— Внутрь пустите?
Вышибалы, по виду типичные Луминар, мрачно оглядели Мигеля.
— Давно в городе?
— Только приехал.
— А епископ о тебе знает?
— Вот, пришел доложиться.
Вышибалы переглянулись.
— Здесь нет никого из старших.
— Позвоните, — спокойно предложил Малкавиан.
Один из Луминаров поморщился, он явно пребывал в затруднении, не зная, что делать с нахально заявившимся в клуб чужаком.
— Оружие есть?
— Полно! — радостно улыбнулся Мигель и распахнул плащ. Две катаны, два пистолета, два ножа.
— Ого, — буркнул вышибала и машинально сжал рукоять висящего на поясе «Магнума».
— Каким? — с прежней веселостью спросил Малкавиан.
— Что «каким»? — не понял Луминар.
— Каким клинком тебе башку отсечь, кретин?
И, не дожидаясь ответа, нанес первый удар. Быстрый, неожиданный. Разве мог рядовой Луминар тягаться с хорошо подготовленным убийцей? Незаметный даже для масана взмах катаной, и обезглавленное тело стало медленно заваливаться на пол. Следующий удар навсегда успокоил второго вышибалу.
Окончательно развеселившийся Мигель ворвался в зал и несколько раз выстрелил в потолок:
— Все на пол, суки! Ограбление!!
А следующим выстрелом снял диджея.
Перепуганные челы закричали. Несколько находящихся в клубе масанов бросились к незваному гостю, но на помощь вожаку уже спешили остальные Малкавианы. Пятеро через центральный вход, пятеро через черный.
И даже продолжающие орать динамики не могли заглушить грохот выстрелов.
В тщательно охраняемый кондоминиум Хосе прошел, наведя обыкновенный морок, сделавший масана невидимым ни для охраны, ни для видеокамер. Поднялся на нужный этаж, позвонил.
— Кто там?
Малкавиан улыбнулся, голос у Лоры оказался именно таким, как ему нравилось: грудным, уверенным, глубоким. Отличная внешность, отличный голос, что еще надо?