Филиппов пригнулся, чтобы пролезть под свисающей лианой, и вдруг замер, глядя на шедшего впереди Москита. Тот дублировал рукой сигнал впереди идущего Банкета: «Всем стой, осмотреться».
– Что еще там? – опустившись на одно колено и продублировав сигнал дальше пробирающемуся по его следу Дрону, пробормотал Антон и на всякий случай отбросил противомоскитную сетку, которая мешала видеть мелкие детали.
Следующий сигнал обескуражил Филина. Его и не было у спецназовцев, однако, придуманный на ходу назначенным в головной дозор Банкетом, он был понятен. Москит тронул себя за плечо и сделал круговое движение кулаком.
Филиппов наконец протиснулся под лианой и, крадучись, направился вперед. Большие деревья стали реже. Почва под ногами зачавкала. Банкет сидел на корточках, глядя вперед.
– Что случилось? – Антон опустился рядом и проследил за его взглядом.
– Смотри. – Тот показал на несколько срубленных веток. – Судя по всему, не прошло и четырех дней.
Антон увидел лежащий на земле кусок тряпки, несколько стреляных гильз.
– Хочешь сказать, это то самое место, где на Белинду и ее друга напали конголезцы? – догадался Филиппов.
– Возможно, – кивнул он.
Антон обернулся назад и сделал знак «рассредоточиться».
Дождавшись, когда спецназовцы исчезнут среди кустарника и низкорослых деревьев, он приступил к осмотру местности. На пару с Банкетом Антон стал, подобно охотничьей собаке, ходить кругами, только в отличие от нее, – от центра, где напали на след, а не наоборот. Вскоре, перешагивая через поваленное дерево, Антон неожиданно увидел в траве белеющие кости. Он подошел ближе. Это был скелет человека. Все вокруг говорило о том, что здесь толпились люди. И хотя трава, обильно поливаемая дождями, быстро восстанавливалась, Антон легко обнаружил тропу, по которой сюда приходили. Банкет тоже нашел гильзы, причем все они были разными: одни от «АКМ», другие от «М-16».
– Дрон, – окликнул Филиппов сидевшего неподалеку майора. Из-за отсутствия связи все находились в зоне видимости друг друга и контролировали пятачок размером всего лишь в несколько десятков квадратных метров. – Делай последнюю сверку, – приказал он Василию, когда тот подошел и встал рядом.
Спецназовец оглядел кости, отошел немного в сторону, откинул крышку портативного компьютера, который болтался у него на животе, и стал подключать к спутниковому телефону.
– Без связи в этих дебрях – задница, – с тоской проговорил Банкет.
– Это точно, – согласился Антон, размышляя, как поступить.
Если полное радиомолчание позволило им выйти практически к самой базе, то теперь оно лишь создает проблемы и делает невозможным управление группой. Антон вспомнил рассказ Белинды. Взвод охраны насчитывает около тридцати человек. Если учесть, что часть привлечена на поиски женщины, то сейчас здесь не более двадцати. Даже если их обнаружат, попытку уничтожить или заблокировать можно ставить под большие сомнения. Антон подробно расспросил женщину о том, как живут и чем занимаются так называемые морские пехотинцы. Она рассказала, что у них есть небольшой спортзал, но они в него не ходят. Их так изматывают дежурства в условиях субтропиков, что на восстановление сил уходит все остальное время. Вообще, узнав подробности и возраст этих людей, Антон предположил, что они скорее всего наняты из числа резервистов. Он был уверен: все происходящее здесь негласно контролируется на самом высоком уровне, но никакие штатные подразделения американской армии к охране лаборатории привлечены не были. Там работают уже давно «списанные» люди, которые должны оставить этот мир, едва изобилующие в этих краях озера покинут зараженные смертельным вирусом утки. Американцы и англичане широко применяли практику использования в секретных операциях солдат, давно ушедших из армии. Так, например, во времена войны Египта с Сирией спецназ САС, действующий в этой стране, полностью состоял из бывших военных, по всем документам давно потерявших связь с армией.
– В общем, так, – наконец принял решение Антон. – ПУ привести в действие. Говорить коротко, и только на английском.
– Смысла не вижу, – неожиданно возразил Банкет.
Антон обернулся:
– Почему?
– Тренироваться надо было, – стал отстаивать свою точку зрения Банкет. – У нас позывные типично русские. Да и у многих конкретный рязанский акцент.
– Кавказский тоже, – намекая на чеченцев, вставил Дрон, продолжая колдовать над навигатором.
– Зачем скрывать свою принадлежность? – оглянувшись на Дрона, уже более решительно стал отстаивать свою точку зрения Банкет. – Возможно, уже одно известие, что мы здесь, остановит этих уродов. Ведь вся операция потеряет смысл. В этом случае попахивает серьезным конфликтом. На такое можно и ракетным ударом ответить. Да и что они могут, кроме того, что определят частоты и район? Разговор кодируется…
– Я опасаюсь, что кроме камер и датчиков движения здесь понатыканы и мощные микрофоны, – пояснил Антон, всерьез сомневаясь в своей правоте.
– Габбро и по-русски еще не все четко говорит, – с удовольствием продолжал подливать масло в огонь Дрон. – И лейтенанты добавят проблем.
– Хорошо, убедили, – сдался Антон. – Работаем в обычном режиме.
– Я все проверил, – раздался голос Дрона.
Филиппов обернулся. Василий оторвал взгляд от жидкокристаллического монитора.
– Докладывай, – поторопил Антон, уже уверенный, что не ошибся.
– По всему выходит, что до лаборатории менее полукилометра, а это как раз то место, где схватили американку.
– Так, – протянул Антон, вынул из нагрудного кармана гарнитуру и снял шляпу. – Значит, пришли.
– Кто бы сомневался, – расплылся в улыбке Дрон. Вид у него был такой, будто это ему все обязаны тем, что с ходу оказались в назначенной точке.
Филиппов успокоился. Поначалу у него еще были сомнения в том, что Белинда Стоун обманула их и все придумала либо исказила. Но найденные следы недавнего боя указывали на обратное.
Антон щелкнул переключателем гарнитуры:
– Джин!
– На связи.
– Давай с Шаманом ко мне.
Не прошло и минуты, как послышался шум трущейся о ветви кустарника одежды, и перед Антоном возник сначала Джин, потом – Шаман. В группе никто не брился – подобная процедура в условиях тропиков, да еще без акклиматизации, чревата большими проблемами. Поэтому уже к исходу третьих суток никого нельзя было узнать. Однако отчего-то, как всегда, чеченцы обросли сильнее. У Шамана вообще были видны одни глаза. По своему обыкновению они вооружены автоматами Калашникова.
– Джин, вы сейчас оставляете здесь все, что может выдать вашу принадлежность к спецназу России…
– Автоматы тоже? – испуганно захлопал глазами Шаман.
– Такими автоматами вся Африка вооружена, – вздохнул Антон. – Уж они-то точно не вызовут подозрения. Я имею в виду станции, банки с кашей…
Он задумался. Вся одежда была обезличена. Да и на средствах связи отсутствовали все надписи на русском и привычное клеймо «Сделано в России». Форма тоже непонятная. Даже ткань нейтральная, израильская.
– Выдвигаетесь к лаборатории, – продолжил он и протянул Джину составленную со слов Белинды от руки схему местности. – Задача: найти вход в тоннель, который, по словам американки, выведет на территорию лаборатории. Обследовать окрестности. Хотя нет…
– Что такое, Филин? – нахмурился Джин.
Антон мысленно упрекнул себя за опрометчивость. Обычно он сразу отдавал взвешенные и выверенные приказы и распоряжения. Но сейчас вел себя в глазах подчиненных странно. Однако это была не та ситуация, когда можно принимать решения с ходу. Объект хорошо охраняется. Окрестности напичканы радиоэлектронными средствами наблюдения и самой разной сигнализацией – от датчиков движения до ночных видеокамер. Между двумя ограждениями из сетки и колючей проволоки – провода под напряжением и глухой металлический забор. Белинда рассказывала, что иногда там гибли небольшие животные, невесть как попадающие за внешний периметр. Но, с ее же слов, выход на поверхность из подземного хода располагался далеко за пределами этой зоны. Однако теперь и он наверняка под наблюдением. Может, просто с ходу атаковать? В этом случае на их стороне внезапность и напор. Малочисленный гарнизон не должен успеть занять оборону и особо прочно ее удерживать. Вся надежда находящихся здесь людей будет лишь на помощь извне. Взвод Квоса наверняка не готов к атаке спецназа. Минусом такого решения вопроса будет отсутствие информации. Опираться лишь на план, оставленный со слов американки, сложно. Но разведка может «засветиться», и тогда будет уже проблематично что-то сделать.
– К проходу всей группой соваться не будем, – твердо решил Филиппов. – Возможно, нас там уже ждут. Но нервы пощекочем. Так что, Джин, ваша задача – найти этот злосчастный люк и вернуться. Отходи́те сюда, но нас здесь уже не будет. После того как убедитесь, что преследование отсутствует, нагоняете группу. – Он ткнул пальцем в точку, находящуюся в сотне метров с противоположной стороны базы. – Мы будем ждать вас здесь. Но переговорные устройства противнику не светить. Оставите здесь. Когда вернетесь, наденете. Все понятно?
Джин с Шаманом кивнули.
– Дрон, – Антон обернулся к помощнику, – дай им радиостанцию.
– Понял. – Дрон проворно скинул с себя мешок и вынул из кармана две размером с ладонь станции китайского производства, какими обычно пользуются туристы. Одну протянул Джину.
– Может, кому-нибудь из них закрепим на голове камеру? – осторожно предложил Дрон.
– Предложение заманчивое. – Филиппов потер ладони. – Но если янки удастся ее разглядеть, они поймут, что наши горцы действуют не одни.
– На эту мысль может навести и единственная станция, – резонно заметил Дрон. – Тогда и Шаману надо такую же.
– Выдай, – согласился Антон.
– Еще на двести граммов облегчил свой мешок, – обрадовался Дрон, снимая рюкзак.
* * *Прошуршав в тростнике, лодка мягко уткнулась в берег. Не сводя взгляда с силуэта конголезца, Ричард осторожно положил шест. Веревка, которой он связал пленнику ноги, не мешала делать большие шаги, но бежать, даже по траве, он не мог. Поэтому лейтенант не особо волновался, что черномазый убежит. Однако совсем упустил из виду шест. Он лишь на шаг приблизился к конголезцу, как неожиданно тот, делая вид, что тоже кладет шест в лодку, резко двинул им ему в живот.
Охнув, Ричард согнулся. Воздух колючим комом застрял в легких. Лодка резко пошла из-под ног. Он попытался поймать мокрую бамбуковую палку, но конголезец виртуозно убрал ее в сторону. Лейтенант собрал все силы, выпрямился и снова шагнул к нему. Однако негодяй двинул его второй раз, уже в грудь. Ричард не удержался и отступил, зацепился ногой за скамью, установленную на корме, и полетел на спину. Удар о воду был такой силы, что показалось, будто его подбросило, словно мяч. В следующий момент черная и до мерзости теплая вода сомкнулась над головой. Ричард с трудом удерживал остатки воздуха в легких. Спазмы после первого удара в живот вынуждали сделать вдох. Он понимал: это конец. Оттолкнувшись от дна, Ричард встал. К счастью здесь было мелко, всего по пояс.
– Ии-эх! – С шумом он втянул воздух, хватаясь за борт отплывающей от берега лодки. Конголезец все рассчитал правильно, только поздно. Надо было бить Ричарда еще на середине реки, тогда другое дело. А теперь лейтенант может спокойно удержать это корыто.
Конголезец снова размахнулся шестом. Но это уже не было неожиданностью. Ричард подставил руку и в следующий момент поймал шест.
– Получил! – торжественно воскликнул он.
Однако, как выяснилось, лейтенант рано ликовал. Конголезец отпустил свой конец шеста и бросился к корме.
– Черт! – выругался Ричард, пытаясь раскачать лодку. Конголезцу удалось схватить винтовку.
Лейтенант отбросил шест, что было сил подпрыгнул, опираясь о борт рукой, а другой схватил доходягу за штанину и рванул на себя. Но тот лишь присел. Тогда Ричард перехватил за ствол и снова дернул. Силы уже покидали его. Однако и конголезец выдохся. Разбрызгивая во все стороны воду, он рухнул рядом. Ричард двинул ему кулаком в голову – та отлетела, словно у тряпичной куклы. Он ударил еще два раза, пытаясь попасть в висок. Почувствовав, что тело обмякло, Ричард опустил свою жертву с головой под воду и стал держать. Через некоторое время конголезец вздрогнул и затих. Готов. Для верности подержав еще немного, Ричард поднял его из воды, свалил в лодку и оттолкнул что было сил от берега. Если она ни за что не зацепится, до наступления рассвета ее снесет на несколько миль ниже. Пусть ищут. Ричард присел и пошарил по дну руками. По ладони скользнуло что-то мерзкое. Наверное, рыба, успокоил он себя, выпрямившись и тяжело дыша. Сердце билось так, словно он тронул пасть крокодила. Все же приятного мало – щупать руками покрытое слоем ила и гнилых листьев дно. Снова, собравшись с духом, присел. На этот раз с ходу наткнулся на винтовку. Он взял ее за ствол и выбрался на берег. Некоторое время стоял, прислушиваясь к доносившимся со всех сторон звукам. Потом медленно направился в глубь леса. Однако, сделав несколько шагов, наткнулся на плотную стену из веток, лиан и тростника. К тому же здесь было уже совсем темно. Тогда он стал пробираться вдоль берега. Двигаясь на ощупь, быстро выбился из сил, а преодолел всего лишь пару десятков ярдов. Что делать? Ночь окончательно вступила в свои права. В черноте лишь светились ночные жуки и гудели полчища кровососов.
«А какой смысл мне сейчас уходить от этого места? – оглядываясь по сторонам, подумал он. – Разницы нет, пройду я до утра пару сотен ярдов или останусь здесь. В первом случае просто окончательно вымотаюсь, а к утру, когда будет больше возможностей для передвижения, начнет валить сон. К тому же в темноте можно схватить вместо ветки змею. Да мало ли здесь разных гадов?»
Он достал небольшой герметичный фонарь, работавший от нажимного генератора, и несколько раз надавил на рычаг. Желтоватый свет выхватил обступившие со всех сторон стволы мелких деревьев, бамбука и лиан.
– Дебри, – вслух сказал он на русском и усмехнулся.
Отчего-то вспомнил бабушку, которая учила его сразу двум языкам – русскому и французскому. Она всегда говорила, что ее отец, его прадед, одинаково хорошо владел ими. Да и вообще, в старой России среди дворянства это было в порядке вещей. Пусть языки не пригодятся, зато развивают память.
Ричард снял рюкзак, бросил его на траву. Затем присел на корточки и внимательно осмотрел все вокруг себя. Откинув в сторону пару гусениц и придавив несколько муравьев, достал фляжку с керосином, полил им вокруг так, будто очертил круг. После этого постелил коврик и лег. Однако уже через минуту понял, что уже к середине ночи попросту сойдет с ума от звука круживших над ним комаров и москитов.
Теряя терпение, лейтенант расстегнул карман рюкзака, нащупал тюбик со средством против кровососов, открутил крышку и выдавил себе на ладонь. Едкий запах ударил в нос. Он зажмурился и обильно намазал лицо. Потом снял куртку. Морщась от укусов атаковавших спину комаров, обработал снаружи материал. Потом провел руками по штанам. Снова лег, пристроив под головой рюкзак. Несмотря на то что кусать комары почти перестали, гул не давал уснуть. Казалось, над ним сгрудились тучей все насекомые Конго. Не давали покоя мысли о Белинде.
Прошло много времени. Постепенно мысли начали путаться. Перед глазами начали возникать странные видения, которые исчезали от каких-то внутренних толчков, словно он начинал падать. В какой-то момент ему показалось, будто где-то рядом плачет женщина. Ричард резко сел. Липкий и мерзкий пот смешался с репеллентом и попал в глаза. Стало щипать.
– Белинда! – крикнул он и прислушался.
Джунгли ответили эхом самых разных голосов. Где-то высоко вверху с ветки сорвалась какая-то птица и, хлопая крыльями, полетела прочь. Усилились вопли, похожие на крик младенца. Кто-то хохотал. Воспаленный мозг дорисовывал эти звуки, превращая их в человеческую речь и причитания. Ричард понял, что почти бредит и надо уснуть. Уткнувшись в мокрый и скользкий рюкзак, он закрыл глаза. Почти сразу клочок земли, на котором он устроился, стал медленно вращаться, опускаясь все ниже и ниже…
– Ричард! – током пронзил голос Белинды. В тот же момент кто-то потряс его за ногу.
Он вскрикнул и сел. С бедра в заросли юркнул небольшой серый зверек. Сердце билось так, что его раскачивало в такт ударам. По лицу покатились крупные капли. Лейтенант зажмурился от жжения в глазах, вскочил и, не разбирая дороги, сопровождаемый злорадным гулом кровососов, к которым прибавилось несметное количество мелких мух, стал протискиваться к воде. Потом спохватился. Куда он ломится? До берега здесь несколько десятков метров. Морщась, он огляделся и начал пятиться. С трудом вернувшись на место ночного отдыха, бросился к рюкзаку. Практически на ощупь нашел флягу с водой и бинт. Смачивая его водой, протер глаза и лоб. Стало легче. Он сделал несколько глотков, сунул фляжку обратно и стал собираться в путь.
Спустя полчаса мучений Ричард оказался в более доступном для прохода лесу. Здесь преобладали мангры, среди которых высились и гигантские, с кроной высоко наверху, деревья. Среди покрытого сверкающими капельками росы папоротника алели смертельно ядовитые цветы аканта. Звуки стали глуше. Ричард шел, озираясь по сторонам, отчего-то уверенный, что все равно найдет следы Белинды. Отойдя от берега на приличное расстояние, он вновь повернул назад, продолжая идти параллельно руслу. Его движение напоминало волнообразную кривую. Он был уверен: ближе к реке Белинде не позволяли идти непролазные джунгли, а дальше – страх заблудиться. Пока она у реки, это хоть какое-то направление. Неожиданно на глаза попала ветка, упавшая с дерева. Она была сломана пополам. Лейтенант присел перед ней. Оказалось, что изломов было два. Оба находились на расстоянии ширины подошвы человека. Сердце радостно застучало, словно, кроме Белинды, здесь больше некому пройти. Он встал на четвереньки и пополз по набухшей от влаги земле, мало надеясь на удачу. Толстый слой листвы, которая здесь долго не гниет, походил на пружинистый ковер. Ричард посмотрел назад. Вот и следом за ним ничего. Он встал и огляделся. Впереди увидел примятую траву, чуть дальше – сбитый слой листвы. Здесь точно кто-то шел.