– Антон! – снова позвал слезший с перил Васька.
Он отвернулся, и Аля даже обрадовалась – ей нужен был небольшой тайм-аут.
– Смотри! – продолжал вопить Васька. – Меня Лиля научила вальс танцевать! Хочешь, и тебя научит!
На площадке у фонтана Лиля с Васькой топтались в подобии танца, и его с готовностью сменил Антон. Ему с ней совсем неинтересно…
К Але подлетела Ирка:
– Ну как, сказала?
Аля помотала головой и разжала кулак.
– Ой, какой хорошенький! Из кости?
– Наверно, – пожала плечами Аля, поймав себя на мысли, что даже не задумалась, из чего сделана игрушка.
– Откуда он у тебя?
– Подарил тот человек.
– А где он?
– Вон там, танцует.
Ирка вгляделась в неуклюжую пару у фонтана и оживилась:
– А, значит, это все-таки Антон!
Народ стал потихоньку расходиться. На Щукинское, похоже, все решили окончательно забить, но Аля никуда не собиралась уходить раньше Антона. Она даже хотела подойти, извиниться перед Лилей и продолжить начатый разговор, но смелости не хватало – несмотря на все, что она уже успела натворить.
– Это лишь праздник на один день, – пробормотала она. – Праздник под названием «Сегодня-все-можно». Можно пить пиво в парке, рассказывать всем встречным-поперечным о своих чувствах, первой признаваться в любви…
Антон вернулся и уселся рядом.
– Антон!
Он поднял голову.
– Помнишь, я хотела тебе что-то сказать?
– Да.
– Антон! – снова позвала она, и он повернулся к ней с немым вопросом в глазах.
Какая она идиотка! Не стоило вообще начинать говорить, раз такая трусиха!
Пробегавшая мимо Надя остановилась и внимательно уставилась на них. Аля молчала, Антон напряженно смотрел на нее, а Надя с веселым любопытством переводила взгляд с одного на другого. Наконец она изобразила на лице понимающую улыбку и понеслась дальше.
– Антон… Антон, я хочу сказать, что ты мне очень нравишься.
– Я это понимаю, – проговорил он и отвернулся.
Глава 6 Арбат и шнурки
– Народ, уже шесть! – заорал Васька. – Поехали в Щукинское!
И они все-таки поехали.
Последний раз оглянувшись на гостеприимный скверик, Аля догнала Антона.
– Извини, я тебе много глупостей наговорила… – скороговоркой пробормотала она. – Ты на меня не обижаешься?
Он снисходительно посмотрел на нее:
– Я на женщин вообще не обижаюсь.
Когда они вышли из метро, Аля, решив, что терять уже нечего, взяла Антона под руку. Он никак не отреагировал, и она проговорила:
– У меня праздник, мне сегодня все можно.
– Какой праздник? – не расслышал он и усмехнулся: – День рождения Славика, что ли?
– Сегодня все можно, – повторила она.
– Смотря кому, – хмыкнул он.
– Мне! – пояснила Аля, обидевшись на его непонятливость.
– А-а… – неопределенно протянул Антон.
– Можно взять тебя под руку…
– Ну это, так сказать, не было для меня экстраординарным!
– А что сейчас было бы для тебя экстраординарным? – с вызовом спросила Аля, устав от недомолвок.
– Аль…
Она замерла в ожидании ответа, но он лишь перехватил ее руку:
– Пойдем, а то мы отстали.
Они ступили на мощеную улицу со старинными особнячками и уютно светившими фонарями. В голове что-то мелькало, но кусочки никак не складывались в картинку, и Аля простодушно спросила:
– Где мы?
Антон удивленно посмотрел на нее, но все-таки ответил:
– Мы на Арбате.
– Правда? На Арбате? – смутилась она, ругая себя последними словами. Не узнала самую знаменитую московскую улицу! – Давненько я тут не была…
Антон, тактично сделав вид, что не заметил ее бормотания, ударился в воспоминания:
– Вот здесь мы с ребятами из старой школы тусовались. А вот в эту кафешку с парнями со двора ходили…
– А куда ты водил свою девушку? – дрожащим голосом поинтересовалась Аля.
Он усмехнулся:
– Нет, девушек я сюда не водил.
«Девушек!» Значит, их было много… Кто ее только за язык тянул!
Аля вдруг заметила волочащиеся по земле концы своих шнурков и флегматично заметила:
– Антон, у меня шнурок развязался.
Он замедлил шаг:
– Ну, завяжи.
– Ты думаешь, стоит?
Они остановились, Аля отдала ему сумку и попыталась завязать узел, но у нее плохо получалось – шелковая ткань скользила, замерзшие пальцы не слушались, к тому же мешал медвежонок, которого она не выпускала из рук. Кое-как затянув шнурок, Аля поднялась, и они продолжили путь, однако через несколько шагов она заметила, что слабый узел расползся, и снова позвала:
– Антон, ты знаешь, у меня шнурок опять развязался…
Они остановились, и он, ничего не говоря, опустился на корточки и взялся за ее шнурок.
На них оглядывались даже на многое повидавшем Арбате. Але стоило огромного труда не отводить глаза, но радость все же пересилила неловкость, и она гордо смотрела по сторонам. Жаль, весь их народ ушел далеко вперед и не застал эту картину маслом.
Антон поднялся и потянул ее:
– Пошли скорее.
Аля послушно прибавила шаг. Видимо, Антон постарался затянуть узел как следует – край ботинка врезался в ногу, ступать было больно, и она проговорила, задыхаясь:
– Антон, я не могу так быстро.
Он оглянулся и осуждающе заметил:
– Но нас же ждут!
Из-за возни со шнурками они в самом деле сильно отстали и потеряли из вида своих.
– Знаешь, куда идти? – спросила она.
– Нет, – коротко отозвался Антон.
«Странно, ты же тут завсегдатай», – собралась съязвить она, но тут из какого-то переулка вывернула Надя. Видимо, народ нашел Щукинское училище.
– Ну где вы ходите! – набросилась она на них и потащила за собой.
Перед концертом Аля хотела позвонить домой, но у нее разрядился телефон. А она радовалась, что мама ни разу не позвонила, думала, та наконец-то перестала следить за ней как за маленькой! В принципе, она сказала про концерт в Щукинском, но не уточнила, что не зайдет перед этим домой. Из автомата позвонить? Аля огляделась, но никаких автоматов, естественно, поблизости не обнаружила. Ладно, она же предупредила. Мама не должна волноваться.
На входе их встретил Иосиф Петрович и провел без билетов, но толку от этого было мало – Але с Иркой не хватило мест, и они притулились в проходе. Зато Антон с Ромой сидели буквально в двух шагах, Ирка даже сунула на колени Ромы свою сумку. Аля хотела ее одернуть – стоит ли так унижаться! – но передумала. Каждому свое.
Ирка держалась молодцом: хлопала, делилась впечатлениями от происходящего на сцене. Аля словно ничего не видела и не слышала. В ее голове не укладывалось, что так поступает не кто-нибудь, а ее драгоценный Антон, всегда внимательный, вежливый, учтивый – всплыло вдруг в памяти старинное слово.
Какая тяжелая сумка… Не выдержав, Аля бросила ее на пол и без сил прислонилась к стене. Еще немного, и она бы села на пол, но первое действие, к счастью, закончилось. А ко второму свободные места чудесным образом появились: кого-то настолько не вдохновило творчество студентов знаменитой «Щуки», что народ решил уйти.
Аля сидела и разрабатывала планы мести. Как он мог? Да она теперь разговаривать с ним не будет. Что там разговаривать – и не подойдет к нему!
Не подойдет? У нее есть щит с крупно выведенными буквами «Мне сегодня все можно», и глупо потратить такой вечер на дурацкую обиду. Она обязательно припомнит ему все завтра, послезавтра, послепослезавтра, но только не сегодня… Никогда не припомнит, обреченно поняла она, сжала медвежонка так, что ладони стало больно, и, пытаясь отвлечься от мрачных мыслей, стала смотреть на сцену.
– Вот это этюды, да? – восхищалась Ирка, когда они одевались. – Не чета нашим.
Аля, так и не сумевшая сосредоточиться даже на втором действии, не могла поддержать разговор и лишь согласно кивнула. Она охотно верила, что этюды первокурсников «Щуки» рядом не лежали с их доморощенным творчеством, и если Иосиф Петрович хотел продемонстрировать именно это, то своей цели он добился.
Когда они вышли на улицу, было совсем темно. Нет, мама, наверное, точно волнуется, ведь Аля ушла из дома в десять утра, а сейчас почти десять вечера. Телефон у нее не отвечает, и мама может подумать невесть что… Аля снова оглянулась в поисках автомата и, не найдя, успокоила себя: зачем теперь звонить, скоро она сама дома будет.
Они шли по вечернему Арбату. Сейчас они дойдут до метро, и все кончится… Впереди толпился народ, слушавший одну из выступавших на Арбате групп, и они, подойдя поближе, тоже остановились. Кто-то танцевал, бились пустые бутылки, на булыжники мостовой летели горсти монет – словом, было весело.
Але вдруг стало очень неуютно, и она машинально обернулась, ища взглядом Антона. Он стоял рядом и явно чувствовал себя в своей стихии. А она чужая на этом празднике жизни…
Он наклонился к ее уху и тихо спросил:
– Аль, ты домой позвонила?
– Нет… – ошарашенно протянула она.
– Аль, ты домой позвонила?
– Нет… – ошарашенно протянула она.
Откуда он узнал?
Антон вытащил из кармана телефон:
– Звони.
Господи, а она искала автомат и даже не догадалась просто попросить у кого-нибудь телефон! Вечно она все усложняет там, где вопрос не стоит выеденного яйца.
Руки были заняты сумкой, и Аля хотела попросить Антона подержать медвежонка, но потом испугалась, что он не отдаст его обратно, и положила игрушку в карман. Мамин мобильный, как и домашний, оказались заняты. Уж не ее ли разыскивают с собаками?
– Ничего, мне сегодня все можно, – проговорила Аля, возвращая трубку.
Антон лишь улыбнулся в ответ.
– А я сегодня утром с мамой поругалась, – внезапно сказала она.
– По поводу?
– Из-за куртки… – начала Аля, но ее слова заглушила музыка:
– Этот поезд в огне, и нам не на что больше жать,
Этот поезд в огне…
– И нам некуда больше бежать… – услышала она тихий голос Антона.
Але была смутно знакома эта песня, но спрашивать она не решилась, чтобы снова не опозориться.
– Антон, я тебе говорила, что мне сегодня все можно? – проговорила она и тут же обругала себя – сказала пару минут назад!
Он кивнул с легкой полуулыбкой.
– Тогда потанцуем? – выговорила она дрожащим голосом.
Он коротко засмеялся. Повисла напряженная пауза.
– Понимаешь, на Арбате не танцуют.
– Почему?
– Это не принято.
– Почему?..
Он начал терять терпение:
– Ну можешь считать, что мне нельзя… Танцуют, если заказывают песню.
– Пойдем закажем…
Алю толкнул какой-то парень и начал витиевато извиняться. Она несколько раз ответила: «Ничего страшного», – но он все продолжал однообразно просить прощения. Наконец, заметив рядом Антона, он словно обрадовался, что нашел новый объект:
– Извини, брат!
Аля горько усмехнулась – хоть кто-то считает ее его девушкой!
Она уже ничего не чувствовала, навалились усталость и апатия. Группа объявила последнюю песню, и она обрадовалась – наконец-то можно будет уйти. Зазвучали первые аккорды «Yesterday».
– Я не знаю, почему она ушла… – услышала Аля тихий перевод Антона.
Она смотрела ему в глаза – сейчас она отлично видела их сквозь темные очки, – а он грустно улыбался в ответ.
– Наш концерт окончен. Просим всех расходиться, приходите завтра…
Терять Але было нечего, и она снова взяла Антона под руку.
– Я сегодня веду себя ужасно, – пожаловалась она.
– Ну почему же? Может быть, это свобода.
– Свобода! – повторила она. – На один день?
Он ничего не ответил, и она спросила:
– Антон, а можно всегда делать, что захочешь?
– Да… – начал он и запнулся, – но существуют моральные запреты, которые человек считает своим долгом соблюдать…
– А в один прекрасный момент обнаруживается: никаких запретов нет и можно делать, что захочешь, – проговорила Аля и сама удивилась, как будто от ее имени говорил кто-то другой.
Переходя дорогу, они чуть не попали под машину – она ехала, а они шли, и Але было совершенно все равно. Лишь ступив на тротуар, она перевела дыхание и нервно рассмеялась:
– Никогда так не переходила дорогу…
– Боишься машин?
– С тобой – нет.
Его голос сорвался:
– Машины – это слишком ничтожная часть нашей жизни, чтобы обращать на них внимание.
На концерте Аля согрелась, но пока они стояли на Арбате, успела замерзнуть по новой и теперь дрожала от холода.
– Аль, да не мерзни ты, – встряхнул ее Антон.
– Откуда ты знаешь? – смутилась она.
– Ну что же я, ничего не чувствую?
– Может, я не от холода… – совсем смешалась Аля.
– А от чего? – заинтересовался он.
– Все тебе скажи… – еле слышно пробормотала она.
Когда они вошли в метро, Антон спросил:
– Аль, карточка есть?
– Карточка? – она полезла в карман, но он сунул ей в руку карту:
– Держи.
На эскалаторе Надя вдруг во все горло закричала:
– Антон, ты проводишь Алю домой?
Аля чуть не свалилась со ступенек, а Антон послал Наде убийственный взгляд. Не хотела бы Аля, чтобы он когда-нибудь на нее так посмотрел! Но почему она молчит, ведь надо сказать, надо обязательно что-нибудь сказать…
В центре зала они остановились, но Надя не унималась:
– Антон, что ты стоишь?
– Смотрю, как мне ехать, – спокойно ответил он.
– Ты поедешь до Курской, потом до Павелецкой… В общем, с Алей!
Он подошел к ней и тихо сказал:
– Аль, ты не обидишься, если я не поеду тебя провожать? Мне просто сегодня надо…
Она заметила подъезжающий поезд, не дослушав, бросила:
– Пока! – и быстрыми шагами направилась к вагону.
Праздник кончился.
Глава 7 Октябрята – дружные ребята
Следующим утром Аля отыскала свои солнечные очки и положила в сумку. Довольно глупо надевать их в марте, но другие же ходят, и ничего. Медвежонка она по-прежнему таскала в руке, словно боялась, что он куда-нибудь пропадет из кармана.
Аля не чувствовала неловкости из-за вчерашнего дня. Кажется, для Антона не стало сюрпризом ее программное заявление. Поэтому он никак не отреагировал, словно она не в любви ему призналась, а попросила домашку списать… Впрочем, а что она ожидала – он бросится ей на шею с объятиями, поцелуями и криками: «Да-да-да, ты мне тоже ужасно нравишься вот уже целых два дня»?
Не два дня, конечно. Два месяца. Ну да, все началось как раз после каникул. Причем внезапно! Что же случилось? Почему Антон вдруг так щедро одарил ее своими ухаживаниями, а она доверчиво растаяла, как забытое на блюдце мороженое?
До Нового года она не обращала на Антона ровным счетом никакого внимания – ну, болтается в ее команде странноватый оператор. Жаль, после каникул их команды по рекламе расформировали, ведь они проводили столько времени вместе… И все это время она страдала по их режиссеру Ваське, не особенно скрывая свои чувства. Антон тем временем охмурял других девчонок…
Стоп. Ничего подобного Аля припомнить не могла, как ни старалась. Но кого она тогда видела, кроме Васьки? Никаким Антоном она и близко не интересовалась, едва замечая его существование. Видимо, самолюбивого мальчика это задело – самая «не такая, как все» девчонка класса его игнорирует! – и он решил исправить положение. Вот и поехало: сначала концерт на двадцать третье февраля…
«Мне нравится экспериментировать над собой», – всплыли в памяти слова Антона, сказанные на той самой вечеринке. – «И над другими…»
Она – объект нового эксперимента? План сработал на все сто – она даже не дала себе труда задуматься, что это «ж-ж-ж» неспроста, как говаривал Винни-Пух. Радостно клюнула, причем на совершенно пустой крючок. Даже подсекать не пришлось!
Наверное, он не ожидал, что будет так просто. И, добившись моментального успеха, потерял к ней интерес. И она позволит ему наслаждаться победой? Нет уж, насладился вчера, и хватит. Теперь она на эту удочку не попадется… Что-то ее на теме рыбалки конкретно заклинило. Да и хватит уже самокопаться, действовать надо. Нет, наоборот, лучше бездействовать.
Ее решительного настроя хватило ровно до двери в класс – увидев Антона, она поняла, что бездействовать выше ее сил. Может, он приворот на нее сделал?
Аля прошла к парте и только там, почувствовав себя увереннее на своей территории, оглядела класс. Антон о чем-то увлеченно беседовал с Надей, словно и не метал вчера на нее испепеляющие взгляды в ответ на предложение «проводить Алю»… Аля сжала кулак, и медвежонок больно впился в ладонь. Почувствовав ее взгляд, Антон обернулся. Она отвела глаза, вспомнив, что забыла надеть очки, и успев заметить странный значок, приколотый к его куртке.
– Ребята из школы искусств в Щербинке снова приглашают вас в гости, – сказал в конце занятия Иосиф Петрович. – Надеюсь, в этот раз будет больше желающих.
Конечно, больше, заволновалась Аля. Если поедет Антон, то она на край света готова, не то что в Щербинку – знать бы еще, где она находится.
– И еще меня попросили передать, что последнего урока у вас не будет, – на прощание заявил Петрович.
Последним уроком была литература, и кто-то язвительно поинтересовался:
– Опять Марина Станиславовна на курсы повышаться отправилась?
– Не имею информации, – сухо заметил препод.
Собирая книги в портфель, Иосиф Петрович вдруг спросил проходившего мимо Антона:
– Вы что, решили поступить в октябрята?
– Ага, – с удовольствием подтвердил тот.
– Вам подходит, – хмыкнул препод.
Аля, незаметно оказавшаяся рядом, не пропустила из этого диалога ни слова и осталась в сильном недоумении.
После ухода Петровича никто не спешил расходиться. Народ рассредоточился по классу, вяло переговариваясь и строя планы.
– Пойдемте гулять! – звонко предложила Надя.
Погода со вчерашнего дня нисколько не улучшилась, поэтому гулять никто желания не выразил.
– Вчера погуляли уже, – мрачно заметил Васька. – Вы только посмотрите на Алю!