В кровати она плакала, пока не уснула, и никто не разбудил ее ни к обеду, ни к мессе следующим утром. Когда она вновь открыла глаза, на часах было одиннадцать, и за окном по синему небу плыли облака. Она проспала восемнадцать часов.
Насколько помнила Эми, она пропустила воскресную мессу второй раз в жизни. В первый, в девять лет, она находилась в больнице после того, как ей вырезали аппендикс. Выписку назначили на понедельник, и мать просила отпустить девочку на день раньше, чтобы ее могли отвезти в церковь, но врач сказал, что церковь — не лучшее место для ребенка, поправляющегося после хирургической операции.
Эми обрадовалась, что мама не разбудила ее к мессе. Вероятно, решила, что порочной дочери в церкви делать нечего.
И, возможно, правота была на ее стороне.
* * *
В понедельник, двадцать шестого мая, два художника начали разрисовывать большой щит, который возвышался у входа на территорию окружной ярмарки, расположенной за административной границей Ройял-Сити, практически вплотную к ней. Во второй половине дня работу они закончили:
СКОРО СКОРО СКОРО С 30 ИЮНЯ ПО 5 ИЮЛЯ
ЕЖЕГОДНАЯ ЯРМАРКА ОКРУГА РОЙЯЛ
СКАЧКИ БЕЗ УПРЯЖИ ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ВЫСТАВКА АУКЦИОНЫ ДОМАШНЕГО СКОТА ИГРЫ, АТТРАКЦИОНЫ
НА ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЛЛЕЕ БОЛЬШОЕ АМЕРИКАНСКОЕ ЯРМАРОЧНОЕ ШОУ
Часть 2. ШОУ НАЧИНАЕТСЯ…
Глава 9
Через месяц после аборта, в последнюю неделю июня, Эми работала в «Погребке» с девяти до пяти с понедельника по пятницу и с полудня до шести в субботу. В баре постоянно толпились загорелые, полные энергии подростки.
В субботу, в шесть вечера, когда Эми уже собиралась домой, в «Погребке» появилась Лиз Дункан. Выглядела она потрясающе в красных обтягивающих шортах и белой футболке, без бюстгальтера.
— У меня свидание с моим новым дружком — Ричи. Он должен подъехать сюда в половине седьмого. Посидишь со мной, чтобы я не мучилась одиночеством?
— Одинокой ты не останешься, — покачала головой Эми. — Если одна сядешь за столик, к тебе потянутся все парни.
Лиз задумчиво оглядела парней, собравшихся в «Погребке», покачала головой.
— Нет. Если я встречаюсь с парнем, а потом бросаю его, он знает, что снова подваливать ко мне смысла нет. Ничего не обломится.
— И что?
— А то, что большинство находящихся здесь парней не подойдут ко мне, если я сяду одна, потому что я с ними уже трахалась. — Со всеми?
— Ну, почти.
— Ты плохая.
— Вот почему парни меня и любят. Так составишь мне компанию до прихода Ричи?
— Конечно, — кивнула Эми.
Она прошла к стойке с газировкой, налила два стакана колы и вместе с Лиз села в первую из кабинок, с окном на Главную улицу. Автомобиль Лиз стоял у тротуара. Желтая «Тойота Селика». Родители сделали ей такой подарок по случаю окончания школы.
— Знаешь, как я ни стараюсь, не могу представить тебя и Ричи Эттебери парой.
— Почему нет? В школе мы были двумя уникумами. Он — гением класса с ай-кью сто восемьдесят, я — шлюхой класса со ста восьмьюдесятью фамилиями в послужном списке.
— Не понимаю, почему ты так принижаешь себя. Не могла же ты переспать со ста восьмьюдесятью парнями. — Я себя не принижаю, — покачала головой Лиз. — Честно говоря, я этим наслаждаюсь. Нравлюсь себе такой, какая я есть. По-другому жить нельзя.
— Ричи всегда был таким застенчивым.
— Теперь он не застенчивый, — Лиз подмигнула Эми. — Ты и представить себе не можешь, как мне понравилось обучать Ричи всем премудростям этого дела. Поначалу он был таким неуклюжим и наивным! Пришлось поднапрячься. Но он делает большие успехи. Разврат ему очень даже по вкусу.
— Так ты его развращаешь?
— Именно так.
— Звучит мелодраматично.
— Нет. Потому что именно этим я и занимаюсь. Развращаю Ричи Эттебери, мальчика-гения.
— Элизабет Энн Дункан, знойная искусительница, всезнающая распутная женщина из экзотического Ройял-Сити, — в голосе Эми явственно слышался сарказм.
Лиз ослепительно улыбнулась.
— Это я. Знаешь, еще три недели тому назад, когда я начала встречаться с Ричи, он ни разу не курил травку. Теперь каждый вечер не обходится без «косячка».
— По этой причине ты с ним и встречаешься? Только для того, чтобы развратить его?
— Нет, — ответила Лиз. — Это же так интересно, так забавно — открывать для него новый мир. Но пусть он уже многое знает, с ним так приятно проводить время. Он в курсе всего, такой остроумный. И, похоже, знает все обо всем в привычном ему мире. Никогда раньше не встречалась с гением. С ним все иначе.
— Получается, он может протянуть дольше остальных.
— Ни в коем разе, — покачала головой Лиз. — Я полагаю, еще месяц, максимум шесть недель.
Потом бай-бай, Ричи. Каким бы умным он ни был, мне с ним станет скучно. А кроме того, даже если бы я захотела с кем-либо постоянства отношений, чего я не хочу, но даже если бы захотела, мне не нужно ничего постоянного с парнем из этого говняного города. Не хочу, чтобы кто-то удерживал меня здесь, когда придет время уезжать на запад.
— Ты по-прежнему собираешься уехать?
— Черт, конечно. Я поработаю в конторе отца до середины декабря, накоплю деньжат и уйду с работы за пару недель до Рождества. После праздников положу вещички в мой маленький желтый автомобиль и отправлюсь в землю солнца и возможностей.
— В Калифорнию?
— Я остановилась на Вегасе.
— Лас-Вегасе?
— Это единственный Вегас, который я знаю.
— И что ты там будешь делать?
— Торговать этим самым, — Лиз вновь широко улыбнулась.
— Торговать чем?
— Не тупи.
— Я не туплю.
— Тупее не бывает.
— Я не понимаю. Чем ты собираешься торговать?
— Своей задницей.
— Чем?
— Подамся в проститутки.
— Проститутки?
— Господи! Послушай, детка, ты и представить себе не можешь, как много денег может заработать в Вегасе первоклассная девушка по вызовам. За год набегает шестизначная сумма, вот сколько.
Эми недоверчиво смотрела на нее.
— Ты хочешь, чтобы я поверила, что ты собираешься поехать в Вегас и стать там шлюхой?
— Верь во что хочешь, детка. Я просто излагаю факты. И потом, я не собираюсь становиться обыкновенной шлюхой. Шлюха — простонародное слово. Шлюха — это дешевка. Я собираюсь стать личной сопровождающей, интимной компаньонкой джентльмена на вечер. Такие компаньонки дороги, знаешь ли. И я надеюсь быть более дорогой, чем большинство.
— Ты шутишь.
— Разумеется, нет. У меня хороший характер, чертовски милое лицо, длинные ноги, аккуратная попка, узкая талия и вот это. — Она развернула плечи, и большие груди натянули тонкую материю футболки. — Если я научусь не тратить каждый заработанный цент, если смогу удачно инвестировать мои деньги, то к двадцати пяти годам буду стоить как минимум миллион долларов.
— Ты этого не сделаешь.
— Как раз наоборот.
— Ты меня разыгрываешь.
— Нет. Послушай, я же настоящая нимфоманка. Я сама это знаю. Ты знаешь. Практически все знают. Я не могу без парней и люблю разнообразие. Раз уж я все равно трахаюсь каждый день недели, так лучше я буду получать за это деньги.
Эми пристально смотрела на нее, но Лиз не отвела глаз.
— Господи, ты серьезно, — выдохнула Эми.
— Почему нет?
— Лиз, жизнь проститутки не такая уж приятная. Веселого в ней мало. Только одиночество и грязь.
— И кто это говорит?
— Ну… все говорят.
— Они ни хрена не знают.
— Если ты уедешь и сделаешь что-то такое… Лиз, это будет трагедия. Вот что это будет. Ты погубишь свою жизнь, погубишь все.
— Ты говоришь прямо-таки как твоя мать, — презрительно бросила Лиз.
— Да нет же.
— Да, говоришь, — настаивала Лиз. — Совсем как она.
Эми нахмурилась.
— Правда?
— Самодовольно, высоконравственно, с абсолютной уверенностью в собственной правоте.
— Я просто тревожусь за тебя.
— Я знаю, что делаю, — твердо заявила Лиз. — Послушай, если ты — высокооплачиваемая девушка по вызовам, жизнь у тебя — сплошной праздник. И никакого одиночества и грязи. Только веселье и развлечения. Особенно в Вегасе, где не поскучаешь даже минуту.
Эми была в трансе. Она и представить себе не могла, что ее лучшая подруга мечтает стать проституткой. Какое-то время они молчали, пили колу и слушали Боба Сигера. Музыка гремела, как отбойный молоток.
— Знаешь, что было бы здорово? — спросила Лиз, когда песня закончилась.
— Что?
— Если бы ты поехала со мной в Вегас.
— Я?
— Конечно. Почему нет?
— Господи! — Эта идея потрясла Эми до глубины души.
— Послушай, я же знаю, что ты — чертовски лакомый кусочек. Я ничуть не сексуальнее тебя. У тебя есть все то, что будет иметь в Вегасе огромный успех.
— Послушай, я же знаю, что ты — чертовски лакомый кусочек. Я ничуть не сексуальнее тебя. У тебя есть все то, что будет иметь в Вегасе огромный успех.
Эми нервно рассмеялась.
— Действительно есть, — настаивала Лиз.
— Только не у меня.
— Они будут стоять в очереди, чтобы получить шанс забраться тебе в трусики. Послушай, детка, в том городе ты будешь котироваться выше Либрейса и Френка Синатры вместе взятых.
— Лиз, я не смогу этого сделать. Никогда в жизни.
— Ты это делала с Джерри.
— Не за деньги.
— И это глупо.
— И потом, с ним было по-другому. Джерри был моим постоянным бойфрендом.
И что хорошего в постоянстве? — спросила Лиз. — Для Джерри это что-то значило? Он бортанул тебя, как только услышал, что ты залетела. Не выказал ни заботы, ни сочувствия, ни верности, ничего такого, что подразумевает постоянство. Я тебе гарантирую: ни один из мужчин, которых ты будешь сопровождать в Вегасе, не отнесется к тебе с таким пренебрежением.
— При моей удачливости моим первым клиентом окажется маньяк-убийца с мясницким ножом, — улыбнулась Эми.
— Нет, нет и нет, — покачала головой Эми. — Все твои клиенты будут получать «добро» от менеджеров отеля и казино. Тебя будут посылать только к проверенным и богатым клиентам — докторам, адвокатам, знаменитым артистам, крупным бизнесменам… Ты будешь иметь дело с лучшими людьми.
— Тебя, возможно, это удивит, но даже крупный бизнесмен может оказаться маньяком-убийцей с мясницким ножом. Это, конечно, редкость. Я понимаю. Но случается и такое.
— Так сама носи нож в сумочке. Если он поведет себя странно, нанеси удар первой.
— Похоже, у тебя на все есть ответ.
— Я всего лишь девушка из маленького города Ройял-Сити, штат Огайо, — ответила Лиз, — но я же не дура.
— Тем не менее я не думаю, что поеду с тобой в Вегас в конце года. И пройдет очень, очень много времени, прежде чем я решусь на тихое, спокойное свидание безо всякого секса. Ныне я вычеркнула мужчин из своей жизни.
— Ерунда, — отмахнулась Лиз.
— Чистая правда, — настаивала Эми.
— Пока ты сидела тихо как мышка, но это быстро пройдет.
— И не надейся.
— На прошлой неделе ты же сходила к доктору, которого я тебе рекомендовала, — напомнила Лиз.
— И что?
— А то, что ты взяла рецепт на противозачаточные таблетки. Ты взяла бы рецепт, если б действительно собиралась изображать монашку?
— Ты меня уговорила.
— Для твоего же блага.
— Лучше бы я не ходила к этому доктору. Ни таблетки, ни что-то еще не понадобится мне, пока я не начну учебу в колледже. Я собираюсь держаться особняком, сдвинуть колени и никого к себе не подпускать.
— Черта с два, — хмыкнула Лиз. — Через две недели ты будешь лежать на спине, широко раскинув ноги, под одним или другим жеребцом. Максимум через две недели. Я это знаю. Знаю тебя как облупленную. Знаешь, почему я могу читать тебя, как открытую книгу? Потому что ты такая же, как я. Мы с тобой одного поля ягоды. Две горошины в одном стручке. Внешне, разумеется, нет. Но глубоко внутри ты, моя дорогая, точно такая же, как я. Вот почему нам будет так хорошо в Вегасе. Мы отлично проведем время.
Ричи Эттебери подошел к столу. Высокий, тощий, не красавец, но и не урод. С густыми темными волосами и в очках с роговой оправой, чуть похожий на Кларка Кента.
— Привет, Лиз. Привет, Эми.
— Привет, Ричи. Отличная у тебя рубашка.
— Ты действительно так думаешь?
— Да. Мне она очень нравится.
— Спасибо. — Ричи неловко улыбнулся. Взглянул на Лиз большими, коровьими глазами. — Можем ехать?
— Конечно. — Она встала, повернулась к Эми. — Мы собрались в авто кино. Классное, знаешь ли, местечко. — Она похотливо улыбнулась. — И не только для того, чтобы смотреть фильмы.
Ричи покраснел.
Лиз рассмеялась и продолжила:
— Я увижу большую часть фильма, если только системой зеркал изображение спроецируют на потолок кабины.
— Лиз, ты ужасная! — воскликнула Эми.
— Ты думаешь, я ужасная? — спросила Лиз Ричи.
— Я думаю, ты потрясающая. — Ричи решился обнять ее за талию. Он по-прежнему стеснялся, держался скованно, пусть Лиз и познакомила его с сексом и наркотиками.
Лиз посмотрела на Эми.
— Видишь? Он думает, я потрясающая, а он — классный гений, так разве можно твое мнение сравнивать с его?
Эми не могла не улыбнуться.
— Послушай, когда ты снова захочешь начать жить, когда тебе надоест играть сестру Целомудрие, позвони мне. Я тебе кого-нибудь найду. Будем гулять вчетвером.
Эми наблюдала, как Ричи и Лиз вышли из бара, сели в желтую «Селику». Лиз — за руль. И рванула с места в таком визге шин, что все посетители «Погребка» повернулись к окнам, выходящим на Главную улицу.
Покинув «Погребок» без двадцати семь, Эми сразу домой не пошла. Бесцельно больше часа бродила по улицам, не особо поглядывая на витрины магазинов, не особо наслаждаясь теплым весенним вечером. Просто ходила и думала о будущем.
Когда появилась дома в восемь вечера, отец уже ушел в свою мастерскую. Мать сидела за кухонным столом, пролистывала журнал, слушала какое-то ток-шоу по радио. Перед ней на столе стоял ополовиненный стакан с водкой и апельсиновым соком.
— Если ты не пообедала на работе, в холодильнике есть ростбиф, — Эллен не оторвалась от журнала, чтобы посмотреть на дочь.
— Спасибо, я не голодна, — ответила Эми. — Много съела за ленчем.
— Как хочешь, — и Эллен прибавила громкости на радиоприемнике.
Эми поняла, что ее больше не задерживают. Поднялась наверх.
Провела час с Джоем, поиграла с ним в карты. Мальчик был сам не свой. Прежний кипучий, радующийся жизни Джой исчез после того, как мать заставила его избавиться от моделей и постеров монстров. Эми приходилось прилагать немало усилий, чтобы рассмешить брата, и он смеялся, но смех этот казался ей лишь ширмой. Внутреннее напряжение никуда не девалось, и Эми это очень не нравилось, но она не знала, как достучаться до него и поднять ему настроение.
Позже, в своей комнате, она вновь стояла обнаженной перед большим зеркалом. Критическим взглядом оценивала свое тело, пытаясь решить, действительно ли ни в чем не уступает Лиз. Ноги длинные, стройные. Бедра подтянутые, вообще у тела отменный мышечный тонус. Попка круглая, эротичная, очень упругая. Живот не просто плоский, но даже чуть вогнутый. Груди не такие большие, как у Лиз, но идеальной формы, торчащие вперед, с большими темными сосками.
Такое тело определенно создано для секса, для привлечения и удовлетворения мужчин. Тело куртизанки? Или, как сказала Лиз, интимной компаньонки? Ноги, бедра, ягодицы и груди проститутки? Для этого она рождена? Чтобы торговать собой? И податься ей некуда, кроме как в проститутки? Ей суждено проводить тысячи ночей, обнимая потных незнакомцев в номерах отелей?
Лиз говорила, что видит порок в глазах Эми. То же самое говорила и мама. Но мама считала, что порок — это чудовищное зло, которое нужно всеми силами подавлять. Лиз утверждала, что бояться порока нечего, наоборот, надо раскрыть ему объятья. Не было, наверное, двух более разных людей, чем мама и Лиз, но тем не менее обе увидели в ее глазах одно и то же.
И теперь Эми вглядывалась в собственное отражение в зеркале, заглядывала в окна своей души. Заглядывала старательно, но не увидела ничего, кроме поверхности двух темных и красивых глаз. Не смогла увидеть ни ужасов ада, ни благолепия небес.
Она мучилась одиночеством, раздраженная, пребывающая в полном замешательстве. Она хотела понять себя. Более того, хотела найти свое место в мире и впервые в жизни расслабиться, осознать, что теперь все будет хорошо.
Если ее надежды пойти в колледж и стать художницей относились к области фантазий, ей не хотелось затрачивать время и усилия ради того, чтобы занять не положенное ей место. В ее жизни и без того хватало борьбы.
Она коснулась грудей, и соски тут же отреагировали, встали, затвердели, большие, как первые фаланги ее мизинцев. Да, это плохо, грешно, как и говорила мама, но до чего же приятно.
Будь у нее уверенность, что Бог услышит ее, она бы опустилась на колени и попросила Его дать ей знак, святой знак, который позволит уяснить, раз и навсегда, хороший она человек или плохой. Но она не думала, что Бог прислушается к ней после того, что она сделала с ребенком.
Мама говорила, что она — плохая, что в ней живет зло, что она ослабила узду, которая сдерживала это зло. Мама видела в ней порочность. А матери положено знать такое о дочери.
Положено?
Положено?
* **
Прежде чем лечь в постель, Джой пересчитал деньги в банке. За последний месяц он добавил к ее содержимому два доллара и девяносто центов, так что теперь у него было ровно тридцать два (Доллара.