Все крутилось вокруг «Националя». Ни одна живая душа, проживавшая в этом дорогом отеле, не могла бы покинуть его пределы без кредитных карт или наличных, не говоря уже о личных документах. Значит, Джейн вывели оттуда насильно. Но если бы она была в ясном сознании, то нашла бы способ обратить на себя внимание работников гостиницы, стала бы кричать, звать на помощь. Но ничего этого не было, иначе ее запомнили бы и уж наверняка вызвали милицию. Получалось, что Джейн довели до состояния, когда она не владела собой и не понимала, что с ней происходит, или же… или же ее вывели под угрозой чего-то такого, что было для нее хуже, чем то, что с ней сделал ее похититель. Если бы, предположим, у Джейн был маленький ребенок или мать, которая находилась там же, в отеле, то тогда с ней было бы договориться проще простого: вы идете с нами, иначе мы убьем вашего ребенка (мать, сестру, жениха). Но Джейн — одна. Она идет по жизни одна. И ей нравится быть одной. Поэтому ничего подобного с ней никогда бы не случилось.
Но если нападение было, рассуждала Глафира, пока они ехали по необъятной Москве в поисках дома, где, по оперативным данным, должен был проживать Юрий Александров (его вычисляли не только по имени-фамилии, но и по скайпу и электронному адресу), то оно могло произойти только в «Национале». А простой человек туда так просто не войдет. Седов звонил еще раз по просьбе Лизы, и всякий раз они ждали от него интересных подробностей. Но информация была на редкость скупой: никто не помнит, чтобы Джейн Чедвик кто-то спрашивал, никто не видел, чтобы она с кем-то выходила из гостиницы. Хотя саму Джейн помнят хорошо. Было даже устное описание Чедвик, полностью совпадающее с описанием реальной Джейн. Причем девушка, которая заполняла карточку регистрации, заметила, что гостья из Англии вполне сносно, хоть и с сильным акцентом, говорит на русском. Она еще заметила, сказал Седов, что ей, русской, это было особенно приятно, потому что всегда приятно, когда останавливающиеся в гостинице иностранцы разговаривают на русском.
Они приехали в Москву поздним вечером. Огромный город сиял огнями, переливались богатые витрины магазинов, горели подсвеченные лампами чистенькие, аккуратные церкви, мерцала влажная после дождя листва деревьев, и в открытое окно машины вливался густой ночной воздух большого города и запах мокрого асфальта. На стеклах дрожали капли воды, сверкая от электрического света, заливавшего столицу. Лиза сама вела машину. Рядом с ней сидела напряженная, постоянно вертевшая головой Джейн. Глафира устроилась посередине заднего сиденья и во все глаза смотрела на дорогу. Если в начале пути с Юрием разговаривала только Джейн, то потом, чтобы проехать к нему наикратчайшим путем, по телефону общалась с ним Лиза. В паузах между разговорами она чертыхалась и говорила, что лучше бы она пользовалась навигатором, чем колесить по одним и тем же дорогам по три раза, слушая объяснения Юрия.
— Я нервничаю, — не выдержав, призналась Глафира. — А вдруг окажется, что это не Юрий? Ты в лицо-то его знаешь?
— Знаю по фотографии, — ответила Джейн. Она тоже заметно нервничала и, возможно, скрывала то, что и сама боится этой встречи.
— Думаешь, что узнаешь?
— Думаю, что да. К тому же ну не может так случиться, что по адресу, который вам дали в московской милиции, проживает тот самый бандит, который напал на меня. Это просто невозможно.
— А голос? Голос ты его помнишь? Знаешь?
— Вот про голос ничего хорошего сказать не могу. Мы же общались по Интернету. И я никогда не включала видео и звук. Не хотела, чтобы меня видели в пижаме или растрепанную. Не считала это нужным. Вот если бы я переписывалась с парнем, который мне нравится, тогда нам обоим хотелось бы увидеть друг друга. А так… Мы же с Юрием переписывались, как я рассказывала раньше, сначала просто из вежливости, а потом уже это вошло в привычку. Он практиковался в английском, а я в русском.
— Да-да, я понимаю, — сказала Лиза, и машина нырнула в темную подворотню. — Все, девочки, приехали.
Из темной арки мы выехали в довольно прилично освещенный дворик, плотно заставленный машинами. Мокрая изумрудная листва огромных лип роняла на крыши припаркованных авто капли недавно прошедшего дождя.
На крыльце стоял молодой человек в джинсах и белом джемпере. Он всматривался в нашу машину, после чего неуверенным шагом двинулся нам навстречу. Джейн вышла ему навстречу. Приблизительно в двух шагах от него остановилась, после чего, воскликнув «On God, Yuri!», бросилась ему на шею. Она рыдала, как маленькая девочка, потерявшаяся и внезапно нашедшая своего родного брата.
Юрий успокаивал ее, поглаживал, как маленькую, по голове. Лиза с Глафирой тоже подошли к нему, поздоровались.
Симпатичный молодой человек с очень добрым интеллигентным лицом. Глафира, разглядывая его, подумала про себя, что он не мог напасть на Джейн и что это сделал кто-то другой.
— Лиза, Глафира, пожалуйста, пойдемте ко мне. Я ждал вас, приготовил ужин, — сказал он, продолжая поглаживать плечи Джейн. — Если бы вы только знали, как я благодарен вам за то, что вы приняли участие в моей кузине. Просто какая-то невероятная история с ней приключилась. Думаю, нам есть о чем поговорить.
Они поднялись к Юрию в квартиру. Точнее сказать, это была современная студия — практически без стен, с колоннами-подпорками. Кухня, холл, спальня, гостиная — все в одном флаконе. Разве что ванная и туалет раздельные. Высокий потолок, ниспадающие длинные занавески, красивыми складками лежащие на паркетном полу. Толстые ковры, повсюду горящие светильники. Накрытый на четверых стол, покрытый белой скатертью, и аромат жареного мяса.
— Душевненько, — проговорила Глафира в спину Лизе. — Чувствуется, что нас здесь ждали.
Юрий между тем не отпускал от себя Джейн и держал ее за руку, словно боялся, что она снова исчезнет в неизвестном направлении.
— Вот, проходите, пожалуйста. Ужасно рад вас всех видеть, правда. Понимаю, что вы на машине, что устали, что вам хочется, вероятно, принять душ и немного отдохнуть. Пожалуйста, в вашем распоряжении спальни на втором этаже. Это в конце комнаты, видите лестницу?
Узкая винтовая лестница находилась в самом темном углу квартиры. Глафира облегченно вздохнула, представив себе, как сейчас освежится и немного полежит. Хотя бы самую малость — полчасика.
— Вы идите, а я останусь здесь, мне надо поговорить с Юрием, — сказала Джейн.
Лиза и Глафира поднялись на второй этаж, где сразу же, автоматически зажегся свет. Без труда нашли ванную комнату, по очереди приняли душ, закутались в мужские халаты, которые там нашли.
— Нет, это не он напал на нее, — сказала Лиза, заматывая свои мокрые волосы в тюрбан. — Он не похож на идиота. Если бы даже он это и сделал, то не оставил бы ее живой.
Глафира вздрогнула.
— Лиза, что ты такое говоришь!
— Да то и говорю, что этот человек знает цену деньгам, понимаешь? А Джейн должна была приехать в Россию как раз для того, чтобы уладить вопрос с питерским наследством. А кто еще знал о ее визите, учитывая, что она ведет такой уединенный образ жизни? Думаю, что никто! Вот и получается, что если не сам Юрий, то кто-то по его просьбе мог попытаться убить ее, но у него не получилось, она осталась жива. И теперь вот мы привезли ее, получается, прямо ему в пасть!!!
И Лиза, перепрыгивая через ступеньки, бросилась вниз, туда, где был Юрий с Джейн. Глафира поспешила за ней, моля бога, чтобы Лиза не сломала себе шею.
Возможно, увидев их, мирно беседующих за столом, она и посмеялась в душе над своими опасениями, но потом рассудила, что не станет же он второй раз пытаться убить Джейн, когда в доме находятся еще два человека, причем таких, с которыми шутки плохи. В своих телефонных разговорах с Юрием Лиза не скрывала, что она юрист, адвокат и занимается частным сыском и прочими подобными вещами.
— О, я рад, что вы немного отдохнули, — сказал Юрий, ослепляя своих закутанных в халаты гостий добродушной улыбкой. — Пожалуйста, присаживайтесь к столу. Я так много всего приготовил, что не знаю, с чего и начать. Что подавать сначала.
— Мне — водку, — сказала Лиза, усаживаясь рядом с Джейн.
— А я помогу тебе на кухне, — Глафира решила не церемониться с проблемным кузеном и перешла на «ты».
Юрий приготовил салат из морепродуктов, Глафира разложила его на тарелки и поставила на стол. Затем сложила в одно большое блюдо тушеное мясо с овощами. Юрий принес хлеб и бутылки с водкой и вином.
— Джейн, как же я рад тебя видеть! — сказал он дрогнувшим голосом. — Но, помилуйте, все, что вы рассказали мне и о чем поведала мне Джейн, — какой-то кошмар! Она могла погибнуть! И почему ты не дождалась меня в аэропорту? Почему не позвонила?
— Да я звонила! — отчаянно воскликнула Джейн. — И ты ответил мне, что через несколько минут уже будешь у главного входа в Шереметьево! Может, ты спутал аэропорты?
— Да я звонила! — отчаянно воскликнула Джейн. — И ты ответил мне, что через несколько минут уже будешь у главного входа в Шереметьево! Может, ты спутал аэропорты?
— Я не мог спутать, потому что я вполне нормальный взрослый человек. Я вообще никогда и ничего не путаю. Я и был в Шереметьеве.
— Получается, мы разминулись, — вздохнула Джейн, и видно было, что она уже устала от этой темы.
Однако примерно два часа за столом все только и делали, что сопоставляли время в минутах, чтобы понять, как так могло произойти, что они были в одно и то же время в одном и том же аэропорту, но не увидели друг друга. Конечно, могло сказаться, что они никогда не видели прежде друг друга, что называется, живьем, только на семейных фотографиях. Но Юрий и сейчас утверждал, что и на фотографии Джейн выглядела точно так же, как и в жизни. Да и Джейн говорила, что представляла себе Юрия именно таким.
Потом долго говорили о том, что могло произойти в гостинице, после чего было решено немедленно туда отправиться. Лиза едва отговорила их не делать этого, во-первых, потому, что никто не станет отвечать на их вопросы, во-вторых, более продуктивный визит в «Националь» получится, если они будут там с Седовым.
— Послушайте, уже ночь, мы только что приняли душ, к тому же я довольно много выпила… — честно призналась Лиза. — Ну, что, уговорила?
— Да, конечно, — устало улыбнулась Джейн, которая вдруг переменилась в лице и воскликнула срывающимся голосом: — Но кто-то же хотел меня убить!!!
12
2009 г., Москва
— Глаша, я целыми днями один, — говорил Адам в трубку, прижимая ее плотно к уху и пытаясь услышать то, что говорит жена.
Он все еще находился на своем рабочем месте, в баре ресторана «Ностальжи», где работал барменом, и в который уже раз ругал себя за то, что позволил Глафире продолжать работу у Лизы.
— Послушай, я скоро забуду, как ты выглядишь. Забуду твое лицо, улыбку… утром просыпаюсь — тебя уже нет, ты укатила в Москву. Ложусь спать тоже один.
Он перешел совсем на шепот, боясь, что его услышит кто-нибудь из посетителей, сидящих в отдалении за столиками.
— Адам, ну что я могу сделать, если Джейн надо было доставить в Москву? Завтра утром мы поедем в гостиницу, дождемся там Седова, который поможет нам вызволить ее багаж, сумку с кошельком и деньгами. Должны же мы помочь ей!
— Я понимаю еще, если бы вы занимались своими непосредственными обязанностями — поисками убийцы и все такое. Но ваше-то дело — бесперспективное! Вот вернете вы ей завтра деньги и багаж, посадите в самолет — и все! Хорошо еще, если она скажет вам спасибо.
— Адам, я понимаю, что ты имеешь в виду, но вопрос гонорара я не решаю. К тому же мне вообще как-то даже неудобно об этом говорить. Думаю, что и Лиза находится примерно в таком же положении. Понимаешь, она же не сама к нам обратилась за помощью, нам ее подсунула Валя. Вернее, не подсунула, это как-то нехорошо звучит. Адам, ты все знаешь, как было. Зачем спрашиваешь лишний раз?! Человек оказался в беде. У Лизы достаточно средств, чтобы оказать ей помощь безвозмездно. А я работаю у Лизы, и как я могу отказаться от этой поездки? Независимо от гонорара Лиза платит мне зарплату, ты же знаешь. Адам, давай договоримся. Если ты против того, чтобы я работала у Лизы, так и скажи. Знаешь ведь, что я приму решение в твою пользу.
— Но, Глаша. Так не может дальше продолжаться.
— Хорошо, Адам, я вернусь, и мы обо всем поговорим.
— Ты обиделась?
— Нет, я просто расстроилась. В таких условиях мне и самой нелегко будет работать.
— Ну, прости… просто мне тут ужасно скучно. Мне противно стало протирать рюмки, делать коктейли и улыбаться всем подряд.
— Ты можешь пойти учиться в тот же юридический, и у тебя появится новый смысл в жизни.
— Хорошо, я подумаю над этим.
— А пока мог бы поработать у Лизы. У нее очень много дел, и мы с ней просто не справляемся. К тому же мы с ней женщины, а зачастую в нашей работе нужно, чтобы что-то сделал мужчина. Понимаешь? Хочешь, я поговорю с Лизой?
— Да я и так знаю, что она скажет.
— И что же?
— Примет меня на работу.
— Тогда почему такой грустный голос?
— Не уверен, что у меня что-то получится. Я так обленился за этой барной стойкой.
— Зато в людях научился хорошо разбираться.
— Глаша, так хочется тебя обнять…
— Мне тоже. Знаешь, Адам… Не хочу тебя расстраивать, но сдается мне, что планы Джейн изменились.
— В смысле? Она решила переехать на постоянное жительство к нам, в Россию?
— Нет. Завтра мы поедем в гостиницу за ее вещами. Но, поскольку целью ее визита сюда явились все же наследственные дела, и Юрий, и Лиза, да и она сама теперь, когда уже все страшное как бы миновало, собираются в Питер.
— И Лиза?
— Вообще-то она говорит, что у нее два суда на этой неделе, что работы невпроворот. Но и Джейн одну оставить боится.
— И что же, ты собираешься сопроводить эту парочку?
— А что делать? Ведь, если на нее напали из-за питерского дома, из-за этого наследства, которое они должны поделить с Юрием, то где гарантия, что на Джейн не нападут еще раз?
— Глаша, может, мне приехать в Питер?
— А кто тебя заменит в баре?
— Я договорюсь с Сашкой, он выручит.
— Честно говоря, я об этом не могла и мечтать!
— А где мы там будем жить?
— Я все уточню и тебе перезвоню. Но, думаю, что в этом наследственном доме и остановимся. Джейн рассказывала, что это старинный и очень красивый особняк с множеством комнат. Видишь, еще недавно, когда у нее на душе кошки скребли, ей было не до наследства, у нее ведь в Лондоне полно недвижимости, а теперь, когда стало получше, засобиралась в Питер. Что ж, это ее право.
— Но в таком случае она должна заплатить вам за работу.
— Возможно, что и заплатит, — неуверенно предположила Глафира.
— Ладно, солнышко, ты извини, что потревожил тебя так поздно. Спокойной ночи. Завтра еще поговорим. Целую тебя, Глашенька.
13
2009 г., Москва
— Глаша, ты спишь?
Глафира подняла голову с подушки. Рядом с кроватью, где она спала, она увидела в голубоватых сумерках Лизу в пижаме.
— Лиза? А ты чего не спишь?
— Услышала, как ты с кем-то разговаривала.
— С Адамом.
— Понятно. Не хочешь послушать, о чем наши голубки воркуют?
— В смысле?
— Джейн сон потеряла, все никак не может наговориться с Юрием. Вот я и решила прояснить ситуацию и установила «жучок», да такое место удачное выбрала — все видно и слышно. Пойдем ко мне, запремся.
В спальне, где было постелено Лизе, на ее кровати стоял раскрытый светящийся ноутбук. Глафира, сгорая от любопытства, устроилась на коленях на мягком ковре, облокотившись на кровать, и уставилась на экран. Рядом уселась и Лиза.
— Вот сейчас-то мы все и узнаем…
На экране было видно, как за столом сидят Джейн и Юрий и беседуют.
— Тсс. Давай слушать.
— А о чем они говорили, пока меня не было? — Глафира хотела быть в курсе всего, что успела узнать Лиза.
— Джейн нас расхваливала, говорила, что, если бы не мы, ее не было бы уже в живых.
Глафира обратилась в слух.
— Ты сама должна решать, ехать нам или нет. Все зависит от твоего состояния, — говорил приглушенным голосом Юрий. Он — это было видно даже на экране компьютера — раскраснелся и был возбужден. — Я слышал, что ты сказала при Лизе, что готова поехать в Питер. Но я же понимаю, в каком состоянии ты находишься. Разве тебе сейчас до этого? Вот соберешься с силами, и поедем.
— Но я сказала им, что этот дом — наше наследство. И мне не хотелось бы, чтобы они нас сопровождали.
— Наследство? Да, ты напрасно им это, конечно, сказала. Лиза — юрист, она может предложить тебе свои услуги. Я наводил о ней справки, она адвокат, причем первоклассный, и ее услуги стоят очень дорого, и у нее нет практически ни одного проигранного дела. Так что тебе, можно сказать, даже повезло. Если она предложит тебе свои услуги, отказываться будет не очень-то вежливо. Получится, что мы ей не доверяем.
— Тогда надо сказать, что ни в какой я Питер не поеду, что поживу какое-то время здесь, в Москве, проведаю своих родственников, погуляю…
— Думаешь, поверит?
— Но ведь это же мое дело — возвращаться домой или нет. Вот и скажу, что остаюсь в Москве. Поблагодарю за помощь, заплачу им. Знаешь, они чудесные девушки. Но теперь, когда я с тобой, в безопасности, думаю, я со всем могу справиться сама.
— Вот и отлично.
— Значит, отправим их домой, а сами поедем в Питер, да?
— Конечно! Когда еще представится такой случай? Я узнал из Интернета. Я же писал тебе, помнишь, в прошлом году, что этот особняк выставлен на продажу. И цена — просто астрономическая. Мы с тобой должны осмотреть его.