– Вы уверены?
– Почти. Все равно иного выхода нет.
– Хорошо, действуйте. Но осторожно. Этот Безногий, оказывается, еще тот субчик. Если он решит, что мы ему… не совсем друзья, все, что предназначалось Злюхину, полетит в нас. И это будут, прямо скажем, не розы или лавры…
***
– А про меня ты все помнишь? - с затаенной надеждой на ответ «нет» спросил Сема Пережевалкин.
За укромным столиком в его кабаке собрался своего рода «военный совет». Потягивая водку, здесь сидели Зигфрид, Професор, Курдюк с Зинкой Пропастью на коленях, сам Сема и его приятель доктор Пофиговский - главный специалист Лохудринска по абортам, венерическим болезням и циррозу печени.
– Помню, Сема, ты мне еще сотню малахаев должен, - печально ответил Зигфрид.
– Девяносто два, - вздохнул Пережевалкин.
– Фрагментарное выпадение памяти, - многозначительно взглянув на собравшихся, поставил диагноз Пофиговский.
– Как такое может произойти? - солидно, как ученый ученого спросил Професор. - Ведь если это послетравматическая потеря памяти, он все подряд должен забыть. Так?
– Посттравматическая амнезия, - доктор насладился звучанием умного словосочетания, - многообразна…
Зигфрид, восхищенный эрудицией Пофиговского, подлил ему еще водки. Доктор благосклонно кивнул и выпил, буркнув, как и положено врачу, «за ваше здоровье» (вроде как пожертвовал своим ради здоровья ближнего).
– Ты помнишь, чем тебя били? - уточнил Сема.
– Я вообще ничего такого не помню, - неуверенно ответил Зигфрид. - И синяков нет.
– Как же тогда эта… амено… зия? - удивилась Зинка.
– Вот и я говорю - как? - поддержал ее Професор.
– Значит, амнезия уважаемого капитана имеет иную этиологию, - снова блеснул доктор. - Давайте, сударь, проведем простейший тест…
– Давайте, - поспешно согласился Безногий, наливая ему еще полстакана.
– Год вашего рождения?
– Двадцать четыре два ноля.
– Девичья фамилия матери?
– Безрукова.
– А отец, стало быть, Безногий? Семейка… - ухмыльнулся Курдюк, за что тут же получил тычок в зубы от Зинки.
– Какого числа вы улетели с Лохудринска?
– Седьмого апреля.
– А прибыли на Бастманч?
– Девятого.
– Где вы были восьмого с девяти до одиннадцати?
– На Смердяево.
– Сколько причалов на астероиде Смердяево?
– Один…
– Шесть! - возразил Курдюк.
Зинка хотела снова шлепнуть его по жирным губам, но толстяк перехватил ее руку и преданно вылупился на Зигфрида.
– Вот вам и результат, - заявил Пофиговский, проглотив честно заработанные полстакана. - Вы не были на Смердяево.
– А где же я был?
– Либо где-то в другом месте, либо вообще - нигде.
– Как это? А груз, а менеджеры злюхинские? Их тоже не было?
– Не было, - доктор улыбнулся. - Это ложная память. Кто-то очень красиво промыл вам мозги, милостивый государь.
– А груз? - растерялся Безногий.
– А груз к вашему кораблю прицепили так же, как и «приняли на работу». В рамках ложной памяти. Вы помните, что это делали монтажники на Смердяево, а в действительности это сделали…
– Федералы! - грохнул ладонью по столу Професор. - Говорил же я - подвох!
– А что, такое возможно… ну, с мозгами? - удивился Курдюк. - А как?
– А берут такой здоровенный шприц, вставляют в ухо и ка-ак надавят на поршень! - Зинка вставила указательный пальчик толстяку в ухо и резко надавила.
Курдюк охнул и свалился под стол. Пропасть залилась звонким смехом, но Професор ее приструнил:
– Это, между прочим, опасный прием из арсенала войскового спецназа. Ты, случаем, там не служила?
– Ну что ты, милый! - Зинка ловко перебралась на колени к горбуну. - Или ты меня боишься?
Професор неожиданно покраснел и смутился. С его внешностью и страшным немигающим взглядом этот юношеский румянец не вязался. Однако основным объектом внимания был Зигфрид, и о професорском смущении все быстро забыли.
– Разработкой специальных приборов для манипуляций с памятью и личностной матрицей человека занимаются особые закрытые институты. Широкой общественности о них известно крайне мало, - пустился в рассуждения Пофиговский, - но сам факт их существования ни для кого не секрет.
Безногий неожиданно ощутил, что в голове происходит нечто странное. В его мозгу будто что-то забурлило, и мощное течение (с водочным запахом) вынесло на поверхность мысленного моря незнакомое словосочетание явно технического характера. Какое отношение оно имеет к теме беседы, капитан не понимал или не помнил, но отмахнуться от всплывшей невесть откуда подсказки не смог.
– Мозгоклюй Корабельный Мозгоклевательный, - выпалил Зигфрид.
Кроме доктора, все посмотрели на капитана с недоумением. Пофиговский же смотрел с интересом.
– «МКМ-1»? Есть такой прибор. Как раз для мозговой промывки, - врач задумчиво поднял бровь и заглянул на пустующее дно стакана.
Там мгновенно забулькала новая порция консультационного гонорара.
– Точно! «МКМ-1»! - согласился Безногий, прикладываясь прямо к горлышку. - Только я не помню, где это слышал.
– Раз «корабельный», значит, на корабле, - подал голос Професор. Он разрумянился пуще прежнего и произносил слова как-то отстраненно, словно витал в облаках. Зинка на его коленях тоже почему-то притихла. Она сидела, не шевелясь и ошалело улыбаясь. Взгляд ее плавал и ни на ком конкретно не останавливался. Что происходило у них на стуле, понять было невозможно.
– «МКМ», хм… Тогда нет ничего удивительного в том, что вы начинаете кое-что вспоминать, - сделал вывод доктор. - Мозговой Калибратор Модифицированный создает довольно прочные блоки, но их разрушает…
Он выразительно постучал по стакану.
– Маня, водки! - мгновенно сориентировался Пережевалкин. - Будем Устиныча лечить!
– Нет, за раз этим не вылечишься, - возразил Пофиговский.
– Ну хотя бы за надежду на выздоровление выпьем, - парировал Сема.
– А за сколько можно вылечиться? - спросил Зигфрид.
– Думаю, три-четыре интенсивных курса по десять дней…
– Запросто!
– Перерыв между курсами должен составлять не меньше трех недель! - строго предупредил врач.
– Первый курс пройдешь у меня! - заявил Пережевалкин. - Бесплатно!
– Но я бы посоветовал воспользоваться тем же «МКМ-1» и вернуть себе память в полном объеме без такой серьезной нагрузки на печень. Цирроз, знаете ли, не дремлет…
– А если мне не удастся раздобыть такой прибор?
– Тогда раздобудьте хотя бы кристалл, на который записаны стертые фрагменты. Его можно вставить в обычную бытовую стереовидеоквадроаудиосистему и просмотреть свои воспоминания заново, как объемный фильм. Это, конечно, займет слишком много времени, но лучше уж так, чем никак.
– Вспомнить незабытое! Назло врагам! - грозно рыкнул тщедушный Сема.
– Скорее - запомнить незабытое заново, - сомнительно приукрасил мысль Пофиговский.
– Значит, кристалл, - Безногий нервно почесался. - А где искать?
– У Бандерского в конторе, где же еще? - произнес каким-то совсем уже размякшим голосом Професор. - Это его бойцы тебе черепушку перекроили, точно - к бабкам не ходи.
– Задачка… - Зигфрид совсем скис. - Контора земной разведки - это не Бастманч, туда так просто не проникнешь. Тут особый талант надо. Да и если проникнешь - где там этот кристалл искать? Он, поди, в самом толстом сейфе спрятан.
– Медвежатник нужен, - солидно бросил Сема. Сам он никогда в криминальных делах замешан не был, но «по долгу службы» кое в чем разбирался. Через его кабак ежедневно проходили десятки самых достопримечательных личностей.
– Это, господа, лежит вне пределов моей компетенции, - щегольнул напоследок терминологией Пофиговский.
Благодарный Зигфрид ему все равно налил.
– Сем, что, ни одного на примете?
– Как назло! - Пережевалкин обеими руками взъерошил шевелюру, но так ничего и не придумал.
– «Гундос» нужен, - из-под стола промямлил очнувшийся Курдюк.
– Какой еще «гундос»? - удивился Зигфрид.
– Професор его знает…
– Мерзони, - елейным голосом поведал горбун. - Ублюдиан Мерзони. Лучший медвежатник Галактики. Он тебе и проникнет, и выкрадет… Только ставки у него…
– Ну, дело-то святое! - укоризненно сказал Пережевалкин.
– А любому гундешманцу на это плевать. Для них чем хуже землянам, тем лучше. Если повезет, его можно будет на бартер какой-нибудь вытянуть, но тут никаких гарантий. Я с ним давно уже не виделся. Может, он вообще завязал.
– Лучший медвежатник Галактики? - усомнился Безногий. - Вряд ли.
– А позвольте полюбопытствовать, - задумчиво встрял Пофиговский, - каковы критерии такого… титулования?
– В смысле - почему лучший? - Професор усмехнулся. - Девятьсот сейфов на его счету, половина - категории А-10… это высшая, теоретически не вскрываемая… Ну и не поймали его до сих пор.
– Что, ни разу не сидел?! - изумился Сема.
– Что, ни разу не сидел?! - изумился Сема.
– Я же говорю - лучший!..
***
– Агент Бляйман докладывает: капитан догадался, кто повинен в его амнезии, и собирается выкрасть у нас кристалл со своими воспоминаниями. Даже решил нанять для этого гундешманского вора Ублюдиана Мерзони, - Сбондин положил рапорт на стол генерала.
– Выкрасть? Очень интересно. И что вы намерены предпринять?
– Я намерен передать эту информацию через надежных посредников Злюхину…
– Кому? - удивился Бандерский.
– Якову.
– Про кристалл?
– Нет, про Мерзони. Я думаю, Злюхин не упустит такой шанс. Платить Безногому нечем, и он постарается нанять Мерзони в обмен на какую-нибудь услугу. Я уверен, что эту «услугу» придумает Яков.
– А этот… гундешманец… он согласится?
– Злюхин умеет убеждать. При его капиталах научиться этому несложно.
– Ну вы и закрутили, Федор, - Бандерский пошевелил губами, словно проговаривая все предложенные подполковником ходы. - Это… это прямо… детектив какой-то…
– У нас все получится, - позволил себе чуть-чуть улыбнуться Сбондин. - Охота на Злюхина вступила в завершающую фазу, вот увидите, скоро он сядет…
***
С виду Ублюдиан Мерзони был самым обычным зеленым гундешманцем. Ну разве что быстрым в движениях и с постоянно бегающими глазками. Прибыл он рейсовым экспрессом, в вагоне «эконом-класса», и не выделялся из разношерстной толпы пассажиров решительно ничем. Если б не зоркий глаз Професора, никто из «членов военного совета» его бы даже и не заметил.
– Хорошо выглядишь, - здороваясь с горбуном, сказал гундешманец. - Бледненький такой, почти зелененький…
– Это от тебя отсвечивает, - буркнул Професор.
На самом деле он был скорее «синеньким» от сердечной перегрузки. Потому что, начиная с позавчерашнего вечера, когда «совет» принял решение обратиться к Мерзони, не вылезал из Зинкиной постели. Скрытые внутренние резервы Професора настолько поразили Пропасть, да и его самого (до этого о близости с женщинами он знал лишь теорию), что друзьям стоило немалых трудов вырвать горбуна из Зинкиных объятий, а затем хотя бы временно вывести его из любовного транса, чтобы он помог с опознанием Ублюдиана в толпе приезжих.
– Ну, о чем будет разговор? - Мерзони обвел хитрым взглядом делегацию.
В ней, помимо Професора, были Зигфрид, сердобольный Сема и Курдюк. Зинка восстанавливала силы дома, а Пофиговский стриг купоны с подцепивших «французский насморк» морячков в своей больничке.
– О делах, - солидно ответил Професор и, взяв Мерзони под руку, неторопливо повел в сторону «Лошади Пережевалкина».
От вокзала до кабака было недалеко, около сотни метров, но, когда серьезные договаривающиеся стороны перешагнули порог гостеприимного заведения, все было решено.
– Капитан! - махнул рукой Професор. - Иди подписи под контрактом ставить.
– Что, уже? - удивился Безногий.
– Э-эх, мелкота… - разваливаясь в кресле (по такому случаю принесенном Семой из собственного кабинета), протянул Мерзони.
– Да нет, - мягко вступился за капитана горбун. - Зигфрид у нас, в натуре, волк. Только космический. А в нашем раскладе он просто не при делах.
– Ну мне волки и нужны, - вальяжно процедил Ублюдиан. - Слушай, Професор, а ведь ты тоже грешил!
Он прищурился (в смысле сомкнул одну пару век, а две других чуть-чуть опустил) и погрозил горбуну пальцем.
– Это по молодости, - Професор ухмыльнулся. - Но было. Гонял. Себульбу, во всяком случае, сделал, как сосунка.
– Да-а, это была гонка что надо, - посмаковал Мерзони. - А может, тряхнешь стариной? Что тебе проценты за посредничество? Так, мелочевка! А тут дело на… не будем уточнять, на сколько миллионов, но доли тебе на всю жизнь хватит. Даже если будешь каждый день баб менять и корабли покупать.
– Баб? - Професор на мгновение смутился и бросил короткий взгляд на дверь в служебные помещения. Там у Зинки была арендована комната.
– Ну или одну будешь каждый день в новые шелка наряжать, - сориентировался Ублюдиан. - Дом ей отгрохаешь, детишек настрогаете… десять… и всем на университеты хватит.
Гундешманец Мерзони был очень даже не промах. Зигфрид понял это еще на вокзале. Професор клюнул. Это было очевидно.
Безногий представил, как на балконе роскошной пятиэтажной виллы гоняет чаи професорское семейство: румяная Зинка, десять разновозрастных детишек - по пять каждого пола - и сам Професор. Он покачивается в кресле-качалке, одетый в шелковый халат, с трубкой из вишневого дерева в одной руке и с газетой «ТоргашЪ» в другой. Он сыт и счастлив… Зигфрид усмехнулся и снова включился в разговор.
– «Крысти Мышбис»? - горбун хрюкнул. - А по Сэму ли тюрбан? Не сильно ты пасть раззявил? Это ведь не просто аукцион, а целая система. В том числе - охранная.
– Гастролеры, - презрительно фыркнул Ублюдиан. - Бродячий цирк это, а не аукцион. Ни места постоянного у них нет, ни подвалов, где «шестой сундук еще не полон». Ну как, скажи мне на милость, можно организовать качественную охрану места, которого нет? Щелкнем его, как орех! Я щелкну! Вам и делать ничего особенного не придется. Полетаете на скутерах своих, шухеру наведете, да и все дела.
– А подробнее? - Зигфрид подвинулся ближе к столу.
Мерзони выразительно посмотрел на Сему и Курдюка. Те потупились и ушли к стойке.
– Ювелирный аукцион «Крысти Мышбис» гастролирует по Галактике. Это изобретение вашего досточтимого миллиардера Злюхина. Бабок он поднимает на этом шоу - устанешь грузить. Но нас волнует не наличность, а жемчужина его коллекции - «Звезда с одним лучом»…
– Яков? - Безногий поморщился. - Что-то часто я с ним пересекаюсь.
– Кто ж виноват, что все самое привлекательное в нашем мире захапал этот сучий потрох? - гундешманец вздохнул, словно от зависти.
– А жемчужина что, черная? Или большая?
– Жемчужина в переносном смысле, - пояснил Мерзони. - На самом деле это бриллиант…
– Ого!
– Вот именно - ого! - «гундос» подался вперед. - Уникальный бриллиант, капитан!
– Черный, - ухмыльнулся Зигфрид.
– Нет, - Ублюдиан невозмутимо откинулся на спинку. - Просто его вес измеряется не каратами…
– А гундешманскими фунтами…
– Не угадываете… Он измеряется вашими парижскими килограммами. Десять килограмм сто тридцать пять и три десятых грамма.
– Сколько?! - Глаза у Зигфрида полезли на лоб, но остановить их продвижение к залысинам он был не в силах.
– Десять кило, - повторил Мерзони. - Э-э… Семен, голубчик, а нет ли у тебя в запасниках абсента?!
Услышав тонкий намек гостя, Сема затрусил в подсобку. Спустя пару минут он вернулся и с вежливой улыбкой поставил перед Ублюдианом стакан и бутылку ультрамаринового пойла. Безногий к тому времени как раз вышел из ступора.
– Это где ж такие кимберлитовые трубки зарыты? Бриллиант! А сколько же в нем было до обработки?!
– Сейчас это неважно, - промочив горло стаканом абсента, заверил Мерзони. - Сейчас главное придумать - как слямзить «Звезду»?
– Да-а… - Зигфрид все еще не отошел.
– Ну, не томи, - не выдержал даже Професор. - План давай!
– Буквально вчера аукцион прибыл на Супертрах, и пробудет он там ровно полгода. Потом его перебросят на Супербах, а еще через полгода на Супертрахбах… В рекламных проспектах это подается как грандиозный тур лучшей ювелирной коллекции Галактики по всем мировым столицам. Сначала три столицы суперманоидов, потом вроде как Гундешман, Марс и под занавес - Земля. Везде параллельно с показами будут проводиться торги, но «Звезду с одним лучом» на продажу выставят только на Земле. Это будет, так сказать, кульминация шоу. На сколько маленьких бриллиантиков за тридцать шесть месяцев можно распилить один десятикилограммовый кусман, я думаю, понятно и без пояснений.
– А если хватятся?
– То увидят, что «Звезда» стоит себе в подставке, на прежнем месте.
– Так ты же ее…
– Во-первых, мы ее… А во-вторых, вместо нее встанет почти неотличимый дубликат. Его вырастили по подробным снимкам в одной подпольной лаборатории у вас на Земле. Где-то в заснеженной тайге, чуть южнее Душанбе…
5
Вторая суперманоидная столица Супертрах была такой же планетой-мегаполисом, как и две другие. Различия были почти незаметны, поскольку заключались в деталях вроде климата и узкой специализации меньшинства населения. Большинство лодырничало везде.
Первая столица - горячий Супертрахбах специализировался на деловой жизни. Там кипел и пузырился мир бизнеса: банки, биржи, офисы крупных компаний. Третья планета от щедрого Суперсолнца (как скромно величали свою звезду суперманоиды) - Супербах - была миром прохладным и серьезным. Там имелись производительные силы: высокотехнологичные производства, инженерные компании, научно-исследовательские центры. Затесавшемуся посерединке Супертраху, с его умеренно теплым климатом и обилием морей, досталась роль кузницы кадров и культурного центра. Кроме замечательных курортов, здесь процветали университеты, театры, выставки, концертные залы, клубы, стереовидеокомпании, продюсерские центры и… аукционы. Последних здесь было такое множество, что казалось, будто аукционная торговля выделена супертрахцами в особый вид модного искусства. Откуда же, как не с Супертраха, было начинать свое турне злюхинскому шоу «Суперновая»?