Булат подошел к Кате и взял из ее рук пакеты.
– Иди работать.
– У вас глаз!.. И вообще, кто просил?
Отставник тронул пальцами нижнее веко.
– Ничего. Я тебя встречу.
Он оглянулся на Колобка. Того уже окружили сердобольные прохожие. Кто-то лил ему на руки минеральную воду, а он размазывал ее по лицу.
– Теперь мне точно пора. – Булат подтолкнул девушку к магазину. – Жди, я к закрытию подойду.
Он дошел до перекрестка, спустился в подземный переход и оказался на другой стороне улицы. Кирилл оглянулся и увидел патрульный автомобиль ДПС, стоявший рядом с «Ниссаном».
Вернувшись домой, Булат бросил пакет в кресло, направился в ванную комнату и взглянул в зеркало. Левый глаз практически заплыл и покраснел. В уголке нижнего века уже скопилась синева.
– То ли еще будет к утру! – Он с горечью вздохнул.
Кирилл знал, что прошло слишком много времени, чтобы пытаться льдом или холодным компрессом как-то сгладить последствия. Но сидеть сложа руки и ждать, когда глаз совсем почернеет, тоже нельзя. Как и любой офицер спецназа, Булат немного разбирался в медицине, поэтому для него не составило труда удалить кровь из века. Нашлась в доме и гепариновая мазь.
К закрытию магазина он уже стоял напротив выхода. Катя не заставила себя ждать.
– Что я натворила! – ужаснулась она, разглядев синеву под его глазом. – Хотя уже лучше, чем днем.
– Ты лучше скажи, полиция что здесь делала? – Он осторожно взял ее за локоть и повел по тротуару.
– Эти два отморозка сказали, будто я назначила им встречу, а когда они приехали, то мой дядя стал их избивать.
– Что дальше?
– Дальше все просто. Сотрудники полиции отправили парней на медицинское освидетельствование и пошли искать меня. Я, естественно, рассказала им, как все было на самом деле. Тут появился наш начальник службы безопасности. Узнав, в чем дело, он заявил, что участок улицы, где все произошло, попадает в зону видеонаблюдения. Полицейские посмотрели запись и сняли копию. На ней отчетливо видно, как парни нападают на меня. Потом подходишь ты, получаешь в глаз и падаешь…
– Понятно. – Кирилл поморщился. – Чем все закончилось?
– Полицейские сказали, что передадут материалы следователю, который ведет мое дело. По всей видимости, это станет основанием для их изоляции.
– Правильно, давление на потерпевшую. Ты вот что, дай мне свой телефон. Я должен быть уверен в том, что все будет нормально.
Глава 10 Расправа
Тарас стянул маску с прорезями для глаз и рта и с удовольствием утер потное лицо.
Профессор лежал на полу между сиденьями. Черный пакет, надетый на его голову, надувался и опадал в такт дыханию.
– Что с ним теперь делать? – спросил Лелик.
– Сначала подпишет кое-что, а потом в расход, – спокойно ответил Гончарук.
Несмотря на шум, Арон Александрович услышал это, стал мычать и ерзать.
– Усмирите его! – приказал Гончарук.
Лелик с силой двинул пленнику ногой в голову. Рахильский затих.
Тарас ничего толком не понимал.
На сиденье рядом с водителем забрался Ливчук, а в салон протиснулся Тит.
Депутат сдвинул маску на лоб, повернул голову и спросил:
– Все на месте?
– Все, – хором ответили бойцы, и микроавтобус тронулся.
За городом водитель прибавил газу, однако тут же стал притормаживать.
– Что там еще? – недовольно проворчал Гончарук, пытаясь выглянуть вперед.
– Милиция, – лаконично ответил водитель.
– Чтоб им пусто было! Езжай! – приказал Гончарук.
– Надо тормознуть, могут стрелять начать, – возразил водитель.
Едва микроавтобус встал, Ливчук высунулся в окно.
– Чего надо?
С улицы донесся чей-то голос.
– Кто твой командир? – громко спросил Ливчук.
Тарас был наслышан о подвигах этого человека, но до сих пор не сталкивался с ним вот так близко. В народе депутата давно считали психопатом и тихо ненавидели за нетрадиционную ориентацию.
Милиционер что-то ответил.
– Ты что, не узнаешь меня? – сорвался на фальцет Ливчук. – Я же сейчас тебя здесь похороню!
Милиционер догадался, кто перед ним, и отшатнулся от микроавтобуса.
– Вперед! – скомандовал Ливчук водителю.
Вскоре они съехали с шоссе, оказались на узкой лесной дороге, проехали с километр и свернули с проселка. По корпусу микроавтобуса зловеще заскребли ветки деревьев, но вскоре он остановился.
– Выходим! – скомандовал Гончарук.
Сидорук, сидевший в конце салона, с шумом поднялся и бесцеремонно наступил на Рахильского. Раздался стон.
– Терпи, казак, атаманом будешь! – язвительно гаркнул Шуфрич.
– Живее! – приказал Гончарук.
Рахильского усадили на сиденье, сняли пакет и расстегнули наручники.
Гончарук пошлепал его по щекам.
– Ты меня видишь?!
Некоторое время Рахильский смотрел Гончаруку в лицо. К нему возвращалась способность думать. Он начал ритмично вздрагивать, словно пытаясь попасть в такт музыке, слышной лишь ему одному.
– Пошли! – Гончарук выбрался из микроавтобуса, Тарас проследовал за ним.
Едва пассажирский салон покинул Лелик, как туда забрался Ливчук. В руках он держал какую-то папку. Дверца плавно закрылась.
– Он что, допрашивать его будет? – спросил Гончарука Тарас.
– А что этот умник может рассказать? – Гончарук осветил лицо зажигалкой, раскуривая сигарету. – Сейчас оформит безвозмездную передачу нам в собственность своего имущества, да и все…
Спустя полчаса Рахильского выволокли из микроавтобуса. Следом выбрался Ливчук.
На ходу укладывая в папку какие-то документы, депутат подошел к Гончаруку и сказал:
– Дальше без меня.
– Все сделаем, как сказали, – заверил его Гончарук.
Лес заслонял свет луны, и поэтому сразу несколько человек зажгли фонарики.
Рахильского потащили вглубь леса.
– Ногами двигай! – прикрикнул Шуфрич.
Тот замычал, уронил голову на грудь, но все же попытался сделать несколько маленьких шажков. Однако боевики волокли его так быстро, что этим он лишь затормозил их движение.
– Хватит, пришли, – вскоре заявил Гончарук.
Рахильского прислонили спиной к дереву и осветили лицо.
Он зажмурил заплывшие глаза и простонал:
– Что все это значит? Мне обещали, что как только я подпишу все бумаги, меня отпустят.
– Кто обещал? – удивился Гончарук и посмотрел по сторонам.
– Ливчук, – прошептал Рахильский.
– Так он тебя и отпустил, – сказал Гончарук. – К нам.
– За что? – ужаснулся Рахильский.
– Не за что, а почему. – Гончарук придавил комара, севшего ему на шею.
– Почему? – проблеял Рахильский.
– Да потому, что ты еврей и друг Коломского.
– Разве из-за этого убивают? – отчего-то удивился Рахильский.
– Радуйся, гад, что хотя бы такая причина есть, – раздался из темноты голос Шуфрича. – Других сейчас вообще просто так отправляют на тот свет.
– Ковальчук! – крикнул куда-то в темноту Гончарук.
– Здесь мы, – раздалось совсем близко.
Лучи фонарей собрались в одной точке, и взору Тараса предстали двое парней из их группы. Он вспомнил, что за час до выезда они вышли из школы, где боевики маялись в ожидании наступления темноты, прихватили с собой лопаты и уселись в видавший виды джип. Теперь ясно зачем. Куртки они сняли, зеленые майки чернели на груди от пота.
– У вас все готово?
– Да, – ответил за двоих Ковальчук и стряхнул с плеча комаров.
Порываясь увидеть, кто стоит позади него, Рахильский засучил ногами и вывернул шею. Наконец ему это удалось. Лопаты в руках боевиков привели его в ужас, и он завыл.
– Замолчи! – прикрикнул на него Гончарук, перевел взгляд на Тараса и приказал: – Упокой его!
– Не буду, – решительно сказал тот.
– Почему? – вскинулся Гончарук.
– Я офицер.
– И что? – Даже в темноте было видно, как лицо Гончарука вытянулось от удивления.
– Очень дорожу этим. – На всякий случай Супруненко сделал шаг в сторону от Шуфрича, стоявшего сбоку. – Если убью, перестану им быть.
Кто-то направил ему в лицо фонарь. Он прикрылся рукой.
– А что, командир, давай его вместе с этой гнидой и закопаем? – раздался чей-то голос.
Однако Гончарук пропустил эти слова мимо ушей, посмотрел на Шуфрича и распорядился:
– Тащите еврея к могиле и кончайте!
– Может, живьем закопать? – неожиданно предложил Иванчук, если верить его рассказам, внук оберштурмбаннфюрера СС.
Парни вновь подхватили под руки воющего Рахильского и поволокли к могиле. Вскоре из темноты донеслись ужасающие хрипы и всхлипывания. Тарас понял, что боевики задушили пленника.
– Тебе повезло, – когда все стихло, проговорил Гончарук, глядя на Тараса. – Только утром меня попросили отправить тебя в зону антитеррористической операции как военного специалиста. А так я здесь же и разобрался бы с тобой. Но ты не радуйся, я бумагу отправлю о неблагонадежности.
– Вот заладил! – Тарас зло сплюнул и отвернулся.
Он не переставал размышлять о побеге. Но была одна проблема – семья. Это единственное, что до сих пор здесь его удерживало. Стоит уйти, и страшно подумать, что будет с Олесей и сыном.
Глава 11 Страшная правда
С утра Федор Степанович испытывал странное чувство. С одной стороны, он тихо радовался устранению свидетеля его неосторожных рассуждений о будущем Украины и президенте. С другой – испытывал страх, что повис на крючке у Ливчука. Тот, конечно, придушил еврея в укромном месте, но зачем-то попутно грохнул его жену и охранника. Хорошо, что додумался устроить инсценировку ограбления. Главными подозреваемыми теперь были все уцелевшие охранники, которых, как выяснилось, Рахильский отпускал на ночь. Но Федора Степановича очень беспокоило то обстоятельство, что депутат привлек к этому мероприятию целую команду.
«Может, поставить ему условие всех уничтожить? – думал Федор Степанович, проснувшись ранним воскресным утром. – Нет, не пойдет он на это, слишком дорожит своими нацистами».
Звонок спутникового телефона, который ему вручил лично Коломский, заставил Морочко вздрогнуть. Этого номера не знал никто, кроме олигарха. К тому же Коломский заверил подполковника СБУ, что канал связи засекречен.
Федор Степанович не сомневался в том, что за деньги сейчас можно все, тем более на Украине. Коломский способен купить целиком батальон радиоэлектронной борьбы вместе со специалистами. В отличие от президента он не скупился в средствах на содержание своей небольшой армии. СБУ, в котором работал Федор Степанович, могло лишь тихо завидовать возможностям аналогичной службы этого человека.
«Неужели он что-то пронюхал?» – поднимаясь с кровати, подумал Федор Степанович и трясущимися руками натянул на себя клетчатые шорты.
У них с олигархом была договоренность, что тот делает звонок, предупреждая, что нужно пообщаться, и дает подполковнику время уйти в безопасное место. Через пять минут вызов повторяется. Точно так же делал и Федор Степанович. Коломский старался не афишировать свои связи с СБУ, которую в народе давно прозвали филиалом ЦРУ.
Морочко взял аппарат с сигарообразной антенной и направился вниз.
– Доброе утро, Федор Степанович! – Охранник отложил на журнальный столик газету и встал с дивана.
– Как прошла ночь? – на ходу спросил Федор Степанович, ловя себя на мысли о том, что вопрос этот по меньшей мере глупый.
Раз он проснулся целым и невредимым, то и так ясно, что ничего не случилось.
– Нормально! – отрапортовал охранник.
На улице было свежо и тихо. Трава серебрилась бисеринками росы.
Федор Степанович надавил на кнопку автоматического набора номера и приложил аппарат к уху.
После двух гудков раздался бодрый голос Коломского:
– Привет, старина!
Он говорил на русском языке, поскольку украинского не знал, да и не собирался его учить. В отличие от быдла, проживающего на юго-востоке страны, от олигархов не требовали владения державной мовой.
– Доброе утро! – ответил Федор Степанович. – Как здоровье?
– Не дождетесь! – отшутился Коломский. – Вообще-то, такой вопрос, слетевший с уст сотрудника СБУ, может насторожить кого угодно.
– Неужели?
– Встретиться надо, – перешел к делу Коломский. – На моей территории. Причем сегодня.
– Что-то случилось? – Федора Степановича вновь охватило волнение.
– Почему ты так решил? – удивился Коломский. – Без моего ведома в этой стране мало что происходит.
Лихорадочно размышляя, как быть, Федор Степанович стал теребить подбородок пальцами свободной руки.
– Хочешь сказать, что можешь игнорировать мое приглашение? – попытался угадать его однокашник.
– Как ты мог такое подумать? – охрипшим от волнения голосом спросил Федор Степанович. – Просто вот так, нахрапом, к тебе же не поедешь. Нужна легенда. Думаешь, о моих встречах с тобой не докладывают наверх?
– Перестань забивать голову всякой ерундой. Жду звонка.
Федор Степанович отключил телефон, переложил его в другую руку и вытер о шорты вспотевшую ладонь. Если бы не убийство четы Рахильских, то этот звонок нисколько не взволновал бы подполковника СБУ. Однако сейчас он испытывал страх. Как бы то ни было, Морочко руками Ливчука ликвидировал человека из близкого окружения олигарха. Вдруг информация об этом уже дошла до Коломского? Как быть, если это так? Что он предпримет?
Федор Степанович вернулся в дом, стремительно поднялся в свой кабинет, закрыл изнутри дверь на ключ и принялся ходить из угла в угол, перебирая в голове возможные причины встречи. Он не мог поверить, что олигарх уже знает, кто стоит за убийством. Все же подполковник СБУ должен был предвидеть все варианты развития событий, даже самые невероятные.
Постепенно он пришел к выводу, что если олигарх что-то пронюхал, то запираться не стоит. Обычно Коломский действует наверняка и предпочитает слухам проверенную информацию. Попытка обмануть его может закончиться гораздо хуже, чем признание. Нужна серьезная причина, из-за которой ему пришлось отправить историка на тот свет.
Связь с русскими теперь отпадает. С Коломским это не пройдет. Сослаться на личный приказ президента? Тоже не лезет ни в какие ворота.
Неожиданно в голову Федора Степановича пришла мысль все свалить на американцев. Они приказали ему ликвидировать рупор украинской демократии, чтобы создать некий образ мученика в глазах народа. А что, самый подходящий вариант!
Коломский не побежит разбираться с янки, поскольку знает, что они-то уж точно не скажут правду. Он не пойдет на конфликт с представителями страны, которая может в любой момент прикрыть ему доступ к сбережениям, хранящимся на Западе.
– Неважно выглядишь, – констатировал Коломский, разглядывая Федора Степановича, сидевшего напротив.
– Работы много, – уклончиво ответил тот. – Сплю мало, постоянное напряжение. – Он не выдержал пристального взгляда олигарха и уставился на трехуровневый коттедж, стоявший среди деревьев. – Хорошо здесь. Кстати, чей это дом?
– Мой, – спокойно ответил Коломский. – Я его только вчера купил. За ночь мои люди здесь все перетрясли, поэтому можно говорить на любые темы, не опасаясь, что подслушают твои коллеги или русские.
– Когда ты назначаешь место встречи, я спокоен. – Федор Степанович улыбнулся. – Хорошо тут. Лес, чистый воздух, птички…
– До водохранилища двести метров, – добавил Коломский и неожиданно подался вперед. – Ты почему даже не заикнулся о Рахильском?
– Я знаю не больше твоего. – Морочко пожал плечами.
Однако вышло это как-то неуверенно, со стороны могло показаться, что он просто поежился.
– Ты не в курсе, куда он мог деться?
– Над этим у нас сейчас только ленивые не ломают голову. – Федор Степанович хотел взять со стола стакан с водой, но непроизвольно опрокинул его и вскочил со стула. – Надо же!
Вода лужей растеклась по столу.
– Что это с тобой? – Коломский удивленно вскинул брови.
– Ничего, – отряхивая штаны, ответил Федор Степанович. – Ты из-за этого меня вызывал?
– Неужели торопишься?
– Нет. – Федор Степанович сел. – Но хотелось бы ближе к делу.
– Думаю попросить тебя заняться поисками.
– Это прерогатива милиции, – попытался открутиться Федор Степанович. – Налицо банальный грабеж.
– Не скажи. – Олигарх задумчиво покачал головой.
– Кстати, а что говорит охрана? – окончательно успокоившись, спросил Федор Степанович. – Насколько мне известно, обеспечением его безопасности занимались твои люди.
– Ты меня, наверное, путаешь со следователем. Займись этим вопросом.
– Да как же я займусь? – Федор Степанович растерялся. – У меня совсем другие функции.
– Тебе ничего не стоит, например, просто поговорить с коллегами из контрразведки. Если это дело рук СБУ, то там наверняка владеют информацией.
– У нас сейчас не приветствуются контакты между сотрудниками разных ведомств, – проговорил Федор Степанович. – Шпиономания!..
– Ой! – Коломский скривился. – Только не надо мне тут лапшу вешать!
– Чтобы я начал проявлять интерес к убийству, мне необходимо указание сверху, – заявил Федор Степанович. – В противном случае возникнут вопросы.
– Ты сказал «убийство»! – поймал его на слове Коломский. – Почему? Ведь тело не найдено!
– Самого Рахильского нет, но жена и охранник мертвы, – нашелся Морочко.
Коломский открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут в беседке, словно тень, возник его помощник. Щуплый, седой и сгорбившийся очкарик виновато шмыгнул носом и посмотрел на Федора Степановича. Взгляд этого тщедушного человечка отчего-то нагнал страху на подполковника СБУ.
Данный субъект откликался на прозвище Феликс. Оно, как ни странно, пошло не от фамилии или имени, а от арифмометра, механической вычислительной машинки. Федор Степанович помнил такие. Специальными маховиками задавались разные задачи, потом проворачивалась рукоять, и в окошке появлялись результаты математических вычислений. Она работала по заранее просчитанным алгоритмам, выдавала точный результат, была надежной и не зависела от электрического питания.