– Кто там?
– Никита Сергеевич, открывайте, это Гиревой.
Дверь открылась, и мы оказались в большом неубранном помещении, похожем на гараж. Сходство с гаражом было еще и в том, что вокруг лежали в беспорядке какие-то детали. Частью они были в упаковке, а частью разбросаны вдоль стен. Антон, глядя на все это, поморщился, но уверенно пошел в глубь помещения, поманив меня за собой.
В конце «гаража» имелись две двери, одна представляла собой ворота, другая была обычная, ведущая в довольно уютную комнату с офисной мебелью, где и сидел Никита Сергеевич.
– О! Какие люди! – Скопов встал и оказался ниже меня ростом. Он носил очки с фотохромными линзами серо-лилового цвета. Никита Сергеевич протянул мне руку, я хотела пожать ее, но он ловко повернул мою ладонь вниз, нагнулся и поцеловал пальцы. При этом очки сползли ему на кончик носа. Я сразу подумала о том, что очки он носит недавно, но сразу выбросила эту мысль из головы, как ненужную.
«Какие церемонии, – удивилась я, – интересно, он всем женщинам целует руки или только тем, что работают частными телохранителями?»
Это немного меня развеселило, и я улыбнулась.
Скопов понял мою улыбку по-своему и улыбнулся в ответ. Улыбка была откровенной, но в лице замдиректора было что-то не так. Я стала присматриваться, но освещение в офисе было тусклым и я не смогла хорошенько разглядеть, что именно. Скопов, продолжая удерживать мои пальцы, перевел взгляд на Гиревого.
– Здорово, Антон!
– Добрый день, Никита Сергеевич. Горлов прислал меня узнать, как идут наши производственные дела.
– Хорошо сказано. Особенно мне нравится слово «наши». – Ни одной ноткой в голосе Скопов не выдал своей неприязни к Антону. Но я это почувствовала кожей. Замдиректора по производству ненавидел заведующего аптечной сетью. Почему? Что послужило поводом для таких отношений? Ведь не Скопова сместили с должности, а Гиревого, и неприязнь к удачливому сопернику должен был испытывать последний. Но Антон держался скромно, с достоинством и пропустил мимо ушей ехидное замечание.
– Производственные дела мои, и только мои, – продолжал Никита Сергеевич, – «нашими» их имеет право называть только Андрей Николаевич.
Так вот в чем дело. Скопов просто ставит на место Гиревого, напоминая ему о его теперешней должности. Грубо и бестактно. Ничего себе заместитель у Горлова!
Гиревой долгим взглядом посмотрел на Никиту Сергеевича:
– Никита Сергеевич, директор прислал меня узнать, как идут ВАШИ производственные дела. Меня, как заведующего аптечной сетью, интересует, когда поступит в продажу первая партия «Доктора Гора». Теперь я правильно выразился? – Антон смотрел прямо в глаза Скопову.
Тот нисколько не смутился и предложил нам пройти в цех. Мы вышли из кабинета и последовали за Скоповым. Тот открыл двойную дверь, расположенную рядом офисом, и жестом пригласил нас войти. За дверью было огромное помещение, в одном углу которого стояли столики с компьютерами и микроскопами, а в другом, отгороженном хромированными перилами, – линия для производства продукции в бутылках. Сейчас линия не работала: рабочих в цеху не было. Рядом с линией стоял стол с аккуратно сложенными коробками, в которых, как я поняла, была готовая продукция. Антон вслух подсчитал коробки, что-то умножил в уме и спросил:
– Это все?
– А что, этого мало? – В голосе Скопова слышался вызов. Интересно было смотреть на этого маленького человечка, спорящего с высоким и стройным Антоном Гиревым.
– Думаю, да, – сказал Антон, – у нас больше двадцати аптек в Тарасове и еще пять в Энгельсе.
– Но реклама еще не вышла, – заметил Никита Сергеевич.
– Реклама должна была выйти еще неделю назад. По дороге сюда я не видел ни одного билборда, да и по радио ничего не слышно.
– Антон, давай так: я не лезу в твою аптечную сеть, а ты не лезешь в производство бальзама. Все что ты хотел – это увидеть первую партию «Доктора Гора». Ты ее увидел. Что теперь ты от меня хочешь?
– Думаю, нужно переправить готовую продукцию ко мне. Я займусь ее реализацией, – невозмутимым тоном сказал Антон.
– Какие проблемы? Забирай. – Никита Сергеевич не двинулся с места.
– А документы? – спросил Гиревой.
– Документы сейчас будут. Заберешь коробки и получишь накладную. – Скопов стоял посредине цеха в позе Наполеона.
«Ему бы на голову треуголку», – подумала я, глядя на этого невзрачного маленького человечка.
– Хорошо. Грузчики есть?
– Грузчиков нет.
– Почему?
– Сегодня у ребят выходной: закончились бутылки.
Антон смерил взглядом штабель коробок, что-то прикинул в уме и взял одну из них в руки.
– Она не тяжелая. Женя, – обратился он ко мне, – поможешь перетаскать в машину?
– Да, конечно, – откликнулась я, не чая выбраться из этого мрачного захолустья. Одно меня смущало: Скопов все время старался встать так, чтобы его лицо оставалось в тени. Когда оно случайно попало в полосу света, я заметила дефекты кожи. Я не специалист по кожным болезням, но такие рубцы могла оставить либо оспа, либо похожее на нее заболевание.
Я взяла одну коробку. Она весила не больше трех килограммов, и я уверенно взяла еще две.
– Заставлять женщину таскать тяжести, – как бы про себя заметил завпроизводством.
– Ничего, я привычная, – сухо проговорила я, беря коробки на грудь, – не развалюсь. – Мне почему-то очень хотелось сказать Скопову какую-нибудь пакость. Маленький, серый как мышь и с таким апломбом говорящий о «своем» производстве. Он произвел на меня неприятное впечатление. И что в нем нашел Андрей Николаевич? Почему он снял с должности грамотного и воспитанного специалиста и поставил на место замдиректора этого неотесанного выскочку? Здесь что-то не так. Либо Горлов что-то мне недосказал, либо он сам не знает, что творится в его фирме. Может, я нужна ему не как телохранитель, а как детектив? Но я не работаю частным детективом! Я – телохранитель! Мой подопечный заболел, и единственным интересом, приведшим меня в это бунгало, была бутылочка «Доктора Гора», необходимая моей любимой тетушке.
Я вынесла коробки на улицу, поставила на землю и стала ждать Антона. Вскоре появился и он, несущий сразу пять. Он подошел к своей машине, открыл багажник, и мы уложили в него принесенные коробки.
– В салон класть не буду. Пусть Скопов позаботится о транспорте. Черт возьми этого Никиту Сергеевича! Неужели трудно организовать доставку? Сейчас столько фирм предлагает перевозки, а мы тут сами таскаем на себе товар… – Антон горячился все больше и больше и наконец, плюнув на землю, как рязанский мужик, сказал: – Женя, в багажник поместится еще… раз, два… Три коробки. Больше я брать не буду. Ты возьмешь товар? А я тогда по-быстрому подпишу накладную, и мы отсюда уедем. – В глазах Антона была мольба.
– Конечно, возьму, – произнесла я и послушно пошла обратно в бунгало. Там, под пристальным взглядом Скопова, я взяла еще три коробки и отнесла их в машину. Багажник был забит доверху. Я закрыла его и стала ждать Антона. Он появился минут через пять, размахивая какими-то бумагами.
– Скопов хочет с тобой поговорить, – сообщил он.
– О чем? – недоумевала я. Мне не хотелось возвращаться обратно.
– Иди, беседуй, Женя, а я тебя подожду.
Мне ничего не оставалось делать, как вернуться в комнату, служившую Скопову офисом.
Когда я вернулась в бунгало, Никита Сергеевич уже поставил для меня кресло рядом со своим. Он предложил мне сесть, и когда я это сделала, сел сам и взял мою руку в свои. Он долго говорил о себе, о своей карьере, о Горлове, о его планах на будущее, – в общем, обо всем том, что касалось бизнеса, и ни слова о личностях. Мне этот разговор порядком надоел, но я поймала себя на том, что начинаю чувствовать симпатию к этому серому человечку.
Он больше не казался мне зарвавшимся выскочкой. Я вспомнила, что многие великие люди не обладали ни высоким ростом, ни приятной внешностью. Но где-то в глубине души я чувствовала, что все это имеет какую-то цель. Скопов налаживает со мной отношения. Зачем? Кстати, а почему Горлов поставил его заместителем по производству? Я задала этот вопрос вслух.
– Потому что, кроме медицинского, у меня есть еще и техническое образование. Сначала я по настоянию отца окончил политехнический университет, а потом решил все начать сначала. Медицина меня всегда привлекала.
Ответ был исчерпывающим. Горлов был рад, что встретил человека, хоть что-то понимающего в производстве. Немного смущало состояние цеха, но Скопов только начинает. Возможно, в недалеком будущем здесь все изменится. Мое настроение стало меняться. Я до такой степени увлеклась его рассказом, что высвободила руки, вынула телефон и сфотографировала его во время речи.
Его реакция была моментальной. Он выхватил у меня телефон и удалил свое фото.
– Не нужно, Женя, – сказал он строго, – я нефотогеничный.
Он отдал мне мобильник, но я насчет снимка мало беспокоилась: в моем смартфоне была функция восстановления файлов. Я извинилась, спрятала телефон и собралась уходить. Никита Сергеевич меня не задерживал. Только сказал на прощание, чтобы я была острожной с Гиревым. Я спросила почему, на что он ответил:
Он отдал мне мобильник, но я насчет снимка мало беспокоилась: в моем смартфоне была функция восстановления файлов. Я извинилась, спрятала телефон и собралась уходить. Никита Сергеевич меня не задерживал. Только сказал на прощание, чтобы я была острожной с Гиревым. Я спросила почему, на что он ответил:
– Ненадежный человек. Работает на два фронта. Мало ли, что у него на уме.
Я поблагодарила Скопова за предупреждение, простилась и вышла на улицу, где меня в машине ждал Антон. Конечно, последнее предупреждение я восприняла скептически, потому что уже достаточно хорошо знала Антона. Но осадок остался, и я, сев рядом с ним в машину, стала исподтишка его разглядывать.
Антон тронулся с места и спросил:
– Куда тебя везти?
– В офис. Там на стоянке мой «фольк».
– Хорошо, это по пути. Что тебе говорила эта серая мышь?
– Что ты – плохой человек, – вырвалось у меня, и я об этом тут же пожалела, потому что мои слова вызвали у Антона целую бурю эмоций. Я не думала, что он на такое способен. Он ругался на чем свет стоит и поминал лихом Скопова.
– Вот. Человек первый раз к нему приехал, а он уже тянет его в свой лагерь. Женя, скажи честно, он тебе понравился?
– Мне он показался забавным.
– Это только начало. Если ты встретишься с ним еще раз, будь осторожна.
– Почему? Чего я должна опасаться?
– Он применяет НЛП. Ко всем без разбора. У меня есть подозрение, что Горлов находится в психологической зависимости от него. Так что постарайся поскорее выбросить из головы все то, что он тебе говорил.
Я сказала «угу», достала телефон и восстановила фотографию Скопова. Неплохо было бы узнать о нем побольше. Меня смущало только теперешнее мое отношение к этому человеку. Умом я понимала, что люди такого сорта никогда не были мне по душе. Одновременно я чувствовала к Никите Сергеевичу какую-то материнскую нежность. Если к концу дня это не пройдет, придется идти к психологу. Благо у меня есть знакомая, которая помогает несчастным, попавшим в подобные ситуации.
Антон увидел, что я сделала, надул губы и всю дорогу молчал. Я не стала объяснять ему свои действия, потому что сама не знала, чем они вызваны. Хотя фото может пригодиться, если подозрение падет на Скопова. И если честно, я уже убедилась, что среди высокообразованных людей тоже есть проходимцы.
Мы уже подъезжали к офису, когда Антон наконец прервал молчание.
– Женя, завтра Андрей Николаевич появится на работе?
– Не знаю, он мне ничего не говорил. Но я все равно приду: кто знает, может быть, он отлежится денек и снова примется восстанавливать лабораторию?
– Да уж, там теперь работы хоть отбавляй. А тут еще я со своими запросами. Ну не виноват я, что мои лаборанты скоро уйдут на целую неделю. И что теперь, заказы неделю не принимать? – Антон посмотрел на меня, словно ожидал ответа.
Я пожала плечами, не зная, что сказать.
Антон подъехал к дальней стоянке и остановился.
– Дальше мне нельзя, сама знаешь, я теперь – пария. – Он горько усмехнулся.
– Я тоже паркуюсь на этой стоянке, – сказала ему я. – А вот и моя машина, – я открыла дверцу и вышла, – до свидания.
– До свидания, – эхом отозвался Гиревой, захлопнул за мной дверцу и выехал со стоянки.
Я постояла, подумала и решила сходить к Ольге, поделиться впечатлениями о Скопове. Всю дорогу до приемной меня преследовали его слова о будущем благоденствии «Фармалюкса». Я открыла знакомую дверь, но никого за ней не нашла. В приемной было пусто: документов на столе не было, компьютер был выключен, а занавески задернуты.
Постояв немного, я решила зайти в соседний кабинет спросить, куда ушла Ольга.
– А она отпросилась у шефа и сказала нам, что заболела, – сказала мне миловидная девушка с острым носиком. – Может, от Андрея Николаевича заразилась?
Я тоже не исключала такой вариант событий, поэтому с легким сердцем спустилась вниз и пошла на дальнюю стоянку, к своему любимому «фольку».
* * *Я уже подъезжала к дому, предвкушая сытный обед, когда раздался звонок от Бодрова.
– Женя, приходи, дела у меня, – произнес он и повесил трубку.
Я глубоко вздохнула и развернула машину, чтобы ехать в городской отдел полиции. Нет, это, конечно, очень хорошо, что Валерий Петрович получил разрешение покопать старые дела. И очень интересно посмотреть, какие преступления проходили через лабораторию Горлова. Но голод давал о себе знать: мне пора было подкрепиться. Неизвестно, сколько времени мы просидим над делами. Может, все закончится за полчаса, а может, я зависну в горотделе до самого вечера. Ну, будь что будет. Я остановилась, чтобы купить шаурму и чашку кофе. Быстро проглотив все это, снова села за руль и уже без приключений добралась до места.
В кабинете у Бодрова дела лежали буквально везде: на столе, на сейфе, на подоконнике и даже на свободных стульях.
– Привет, Охотникова, – поздоровался он в ответ на мое «добрый день», – вот полюбуйся, сколько в Тарасове отравителей. Впрочем, не все здесь отравители. Есть и просто убийцы, есть аферисты, в общем, давай смотреть по порядку. – Он освободил один стул и предложил мне присесть. Сам он сел в свое кресло, предварительно выдвинув его на середину комнаты, и взял первую попавшуюся папку.
– Вот было очень простое для Горлова дело. Антифриз. Мужу-алкоголику надоели упреки жены. Он связал ее и залил ей в глотку антифриз. Потом закрыл квартиру и ушел пьянствовать. Когда вернулся, женщина была еще жива, и он залил ей еще порцию.
– И что, он во всем признался? – Мне было жутко слушать эту историю. Какой цинизм!
– Признался. Когда протрезвел. А вот еще одна история. – Валерий Петрович взял еще одну папку. – Здесь все с точностью до наоборот. Жена отравила мужа мышьяком. На суде она с пеной у рта доказывала, что сделала это случайно.
– Валерий Петрович! Мне, конечно, интересно покопаться в ваших делах, но меня интересуют те люди, которые могли бы нанести вред Горлову. А пьяница муж вряд ли сможет добраться до Андрея Николаевича, чтобы лишить его жизни. Ему такое в голову не придет. Тем более ему наверняка дали срок и в Тарасове он не появится минимум лет семь.
– Больше. Ну что ж, давай посмотрим, чем прославились другие преступники. Вот цианистый калий. Где только достали? – Бодров полистал дело. – Этот не пойдет. Убийство на почве ревности. Следующий! – Валерий Петрович взял еще одну папку. – А вот это уже интереснее… Нет, не то. Жестокое обращение с животными. Аконит.
– А что это такое? – Я что-то слышала об аконите, но прочно забыла.
– Растение такое, растет на болотах. Его в древности применяли для истребления крупных хищников.
– Валерий Петрович, а среди этих папок есть дела, где фигурируют опасные преступники?
– Среди закрытых дел? Есть пара рецидивистов, но там не яды, а наркотики. Если только наркотики не подпадают под категорию «яд».
– То есть вы хотите сказать, что преступники, чьи дела помог раскрыть Горлов, ему самому не угрожают?
Бодров подумал-подумал и наконец сказал:
– Вашему Горлову нужно больше внимания уделять своему окружению. Конечно, выявлять яды тоже опасно, но не настолько, насколько это представляется с первого взгляда. Фамилия Горлова нигде не фигурирует, только в акте. Преступник, дело которого он помог раскрыть, не знает, кто делал анализы. К тому же не всякий будет искать именно того человека, который обнаружил яд. Обозленный преступник может убить следователя или прокурора, но убить лаборанта? Это уже слишком.
– Кого же тогда боится Андрей Николаевич? – задала я наболевший вопрос.
– Каждому бизнесмену есть кого опасаться, и Горлов – не исключение. Угрожать может конкурент, связанный с мафией, в руководстве может оказаться аферист, среди работников фирмы может быть «засланный казачок». Да много еще чего бывает. Кстати, хочешь посмотреть преступников в розыске?
Конечно, я хотела посмотреть, кого еще не успела поймать наша доблестная полиция.
Бодров сложил дела стопкой на одном из стульев и позвонил кому-то, сказав, чтобы их забрали обратно в архив. Через минуту открылась дверь и двое полицейских вынесли все дела из кабинета. Бодров вынул из-под стола тряпку и протер столешницу.
– Ну вот, кажется, и все. Помочь я тебе не смог, хотя очень хотел. Дела все, как видишь, мелкие, такого преступника, который бы хотел отомстить Андрею Николаевичу, мы не нашли. Единственное, что я могу тебе предложить, это посмотреть лица преступников в розыске. – Бодров полез в стол, достал оттуда пачку листков и разложил их веером на столе. – Вот, полюбуйся, – сказал он, поворачивая листы так, чтобы мне было удобно смотреть.
Передо мной лежали четыре фото и один фоторобот.
– Вот этого разыскивают за убийство жены с целью обогащения, – Бодров показал на первую фотографию, – а еще за распространение наркотиков и подделку документов. Этот человек способен на все: на обман, аферу, подлог и даже отравление. Он может сменить личину и появиться в самом изысканном обществе, а может прикинуться нищим и исчезнуть прямо из-под носа полиции. Опасный человек.