– Вам батюшка Мефодий жаловался на что-нибудь? Ну, может, упоминал, что преследует его кто-то, угрожает? – прищурился Андрей.
– Он немногословным был. Все в себе держал. Но за несколько дней до убийства папку с какими-то документами мне на сохранение дал. Я в нее и не заглядывал. Зрение-то у меня плохое, а очков нет.
– Папку? – напрягся Ларин.
– Да. Дал ее и сказал: «Если не станет меня, ты эту папку отцу Никодиму в Москву передай». Так ведь и до того демоны добрались, – всплеснул руками отшельник. – Вот хранится она у меня до сих пор, а что с ней делать, не знал до сегодняшнего дня.
– А я могу на нее взглянуть? – осторожно поинтересовался Ларин.
Старик покривил губами, словно бы раздумывал – стоит ли показывать папку лжепослушнику или нет, а затем неожиданно перевел разговор на другую тему:
– А вы когда назад собираетесь?
– Сегодня, конечно же, – удивился странному вопросу Андрей.
– Сегодня невозможно. Последний рейсовый автобус в город уже ушел, – ошарашил своего гостя отшельник Серафим. – А вы небось и не посмотрели, что расписание на днях изменили, – выказал он странную осведомленность в мирских делах. – Ну, ничего страшного. Сможете у меня в скиту переночевать, а завтра утром уедете.
Оставаться на ночь в этой глуши Ларин, естественно, не собирался. В конце концов, можно было поймать попутку.
– Мне бы на папочку взглянуть, – напомнил Андрей.
– Вы уж не обижайте старика. – Отшельник склонил голову набок. – Видите, какое у меня большое хозяйство. А я уже стар, трудно одному со всем этим справляться. Будьте добры, помогите мне. А утречком я вам папочку и покажу, – прозвучала просьба как явный шантаж.
Ларин оказался в безвыходном положении.
– Из меня огородник никакой. Да и пчеловод тоже, – сразу же предупредил он.
– А вы мне дров заготовите. Знаете ли, холодно ночами стало, годы не те. Очаг топить-то нечем. Пойдемте со мной. Я вам все покажу. – Отшельник поднялся и побрел по тропинке вдоль изгороди, за которой жужжали в своих ульях трудолюбивые пчелы.
Как оказалось, жилье монаха – а был это небольшой сруб четыре на четыре метра – находилось в добром километре от реки. И Андрей невольно поймал себя на мысли, что, будь ему столько же лет, сколько этому старику, он вряд ли бы смог преодолевать каждый день такие расстояния, да к тому же еще и пропалывать огород. Но, похоже, отец Серафим был слеплен из особого теста и, судя по всему, намеревался прожить на этом белом свете как минимум столетие. И глядя на него, охотно верилось, что так оно и будет. Ведь живут же век и более тибетские монахи. А значит, и русским под силу.
* * *Смеркалось. А надоедливые комары все никак не могли напиться крови – садились и садились на лоснящуюся от пота спину. Однако покусанный с ног до головы Ларин не обращал на них никакого внимания и сосредоточенно делал свою работу – разрубал топором толстые березовые колоды на поленья. И за три часа беспрерывной работы рядом с Андреем уже выросла приличной высоты гора из дров.
«Докатился. Вместо того чтобы коррупционеров на чистую воду выводить – в монастырь послушником пошел да еще волонтером к отшельнику записался, – размахивая топором, возмущался про себя агент тайной организации. – Как там, в Библии, говорится: ударили по одной щеке, подставь другую. Все к этому и идет. Скоро вообще в тряпку превращусь. Эх, вместо перестрелок – молитвы, вместо погони на автомобилях – смирение, вместо явок-паролей – старославянская тарабарщина, и морды ни одной не разбил. В миру легче жить, чем в монастыре».
– Славно потрудились. Ну а теперь и отдохнуть надобно, – наконец бросил с порога отец Серафим. – Проходите ко мне в скит.
С чувством выполненного долга Ларин с размаху засадил топор в одну из колод, накинул куртку и прошел в скромное жилище монаха. Осмотрелся. Две лежанки, низенький столик, табурет, печка-буржуйка в углу, икона Пресвятой Девы Марии на стене.
– Время уже позднее. Спать пора, – с этими словами старик лег на одну из лежанок, накрылся одеялом и отвернулся к стенке.
«Хоть бы чайком угостил», – зевнув в ладонь, подумал Андрей.
Несмотря на непривычную для него обстановку, Ларин отключился моментально. Все же колка дров отняла у него много сил. Но посреди ночи неожиданно проснулся и увидел такую картину: отец Серафим спал, сидя на табурете. Затем вдруг встрепенулся, перекрестился и начал молиться.
«Наверное, это у них семейное. Один брат на клумбе… другой… Впрочем, какое мне до этого дело? Возьму завтра папку с документами – и в город». – Андрей перевернулся на бок и погрузился в сон.
Проснулся, когда стало светать, и обнаружил, что отца Серафима в ските нет, хотя спал он чрезвычайно чутко. Ларин сперва не придал этому большого значения. Мало ли где он мог быть. Может, на пасеку пошел или в лес за грибами отправился. Андрей потянулся и поднялся. За окнами моросил дождик.
Вскоре Андрей вышел на улицу, надев куртку с глубоким капюшоном. Было прохладно. Ему хотелось как можно скорее получить желаемое. Ведь и так много времени ушло, считай, впустую на «акклиматизацию» в монастыре. А хотелось действовать. Андрей двинулся к лесу, ведь именно туда вела дорожка из примятой травы. Он не ошибся, вскоре между деревьев показалась фигура мрачноватого отшельника. Но стоило вглядеться, как стало понятно, что монах возвращается не один. Его сопровождали двое мужчин.
– Вот черт. Этого еще не хватало, – выругался Ларин.
Уходить было поздно. Он стоял на открытой местности. И его наверняка уже давно приметили. Немного успокаивало то, отшельник шел спокойно и даже приветственно махнул Ларину рукой. Мол, погоди, сейчас подойду и все объясню.
Однако тревога у Андрея нарастала по мере приближения троицы. Вот они уже вышли из леса. Сомнений не оставалось – монаха конвоируют.
От опушки леса, не прячась, шли двое мордоворотов: веснушчатый блондин и кряжистый качок, оба в черных кожаных куртках. На вид типичные уголовники, только что без татуировок. Тот из них, что был на голову ниже своего товарища, деловито наворачивал на ствол волыны глушак и присматривался к Андрею.
До Ларина долетел спокойный голос отца Серафима.
– Он безобидный. Юродивый к скиту прибился. Не пугайте его, добрые люди. Он все равно ничего не знает…
Явно имелся в виду сам Андрей. Вооруженный бандит ухмыльнулся и опустил пистолет стволом к земле. Отец Серафим приблизился к Ларину, протянул ему лукошко, из которого выглядывали оранжевые шляпки подосиновиков.
– Сын мой, занеси в дом и возвращайся, – проговорил монах довольно громко, а затем шепотом, слышным одному только Ларину, скороговоркой добавил: – Ничего не делай, и все будет хорошо. Я знаю, как их одолеть.
Андрею почудилась в его голосе такая уверенность, что он решил подчиниться монаху, хотя при возможности он бы смог и справиться с бандитами даже голыми руками. К тому же они и впрямь принимали его за юродивого, прибившегося к скиту. Отец Серафим обладал умением убеждать.
Веснушчатый для начала обыскал Ларина. Не нашел ничего из оружия и облегченно вздохнул. Он проследил за тем, как Андрей занес в дом лукошко.
– Эй, старик, документов в доме точно нет? – подозрительно спросил высокий бандит.
– Я же монах. Мне врать Бог запрещает, – миролюбиво ответил старец. – Папки в доме нет, я сам отведу вас к тому месту, где ее прячу. Не надо бы вам ее в руки брать. Кровь на ней. Бог накажет.
Ларин опешил. Отшельник так спокойно говорил о том, что собирается отдать документы убитого священника бандитам. Отец Серафим тут же строго взглянул на него и добавил вновь специально для Андрея:
– Все в руках Божьих. Захочет он сделать тайное явным – сделает. И никто ему не в силах помешать. Подчинимся и мы Его воле.
– Ты, старик, мне зубы не заговаривай. – Веснушчатый потряс пистолетом перед лицом монаха.
Тот лишь усмехнулся Андрею.
– Господь – опора наша и спасение. Кого ж нам бояться?
Нет, воистину Серафим обладал каким-то сверхъестественным даром вроде гипноза. Ларин ему повиновался, так велико было ощущение того, что отшельник знает, что делает.
– Пошли…
Отец Серафим спокойно побрел вперед. Бандиты шли следом. Ствол пистолета неотрывно смотрел на Андрея. Дождик уже перестал моросить, из-за леса выглянуло солнце…
– Все будет хорошо. Все случится по Божьей воле. Только Ему дано право карать и миловать, – приговаривал отшельник, неторопливо шагая по тропинке, а улучив момент, вновь шепнул Ларину: – Ничего не делай, сын мой. И все будет хорошо.
«Черт, – выругался в мыслях Андрей, но тут же попросил в мыслях у Всевышнего прощения за то, что не сдержался. – Надеюсь, он знает, что делает. В конце концов, вмешаться можно будет в любой момент».
Вскоре показалась и пасека отшельника, засеребрилась быстротечная речка.
– Вот мы и пришли, – миролюбиво произнес Серафим. – Ищущий да обрящет, спрашивающий да…
Вскоре показалась и пасека отшельника, засеребрилась быстротечная речка.
– Вот мы и пришли, – миролюбиво произнес Серафим. – Ищущий да обрящет, спрашивающий да…
– Где папка?! – выкрикнул веснушчатый.
– Здесь, здесь. За мной идите.
Спокойствие монаха бесило бандитов, но рук они не распускали, боялись, что сильный духом отшельник передумает расставаться с документами, тогда из него и каленым железом не выбьешь тайну. Андрей пока вел себя смирно, ему удалось притупить бдительность бандитов. Те почти перестали обращать на него внимание.
– Папку давай!
Отец Серафим прошептал Ларину:
– А теперь не двигайся, если жить хочешь.
Прозвучало это не как иносказание, а как самый дельный совет. Чувствовалось, что именно так и следует поступить. Андрей замер, пока еще не понимая, что задумал отшельник.
Серафим подошел к одному из трех ульев, снял крышу, заглянул внутрь.
– Нет, не здесь, – проговорил он и перешел ко второму.
Процедура повторилась.
– И здесь нет.
Андрей слышал гудение потревоженных пчел, которые стали вылетать из открытых ульев.
– А вот здесь есть. – Отец Серафим открыл третий улей и достал папку.
Самую обычную, канцелярскую, с матерчатыми завязками. Глаза у бандитов заблестели.
– Сюда давай, – веснушчатый протянул руку.
– Надо, сам возьми, – предложил монах. – Если Господь попустит, получишь.
Бандит сделал шаг к отшельнику, но возле того уже густым грозно гудящим роем кружили пчелы, словно обороняли своего хозяина. Еще один шаг, и пара пчел ужалила веснушчатого. Тот грязно выругался и бросился к монаху. Папку он успел схватить. Но пчелы тут же густо облепили его голову, превратив ее в шевелящийся мохнатый шар.
– Твою мать… – раздался отчаянный вопль.
Веснушчатый завертелся волчком, замахал руками, но ничего не мог поделать с жалящими насекомыми. Папка полетела прочь.
– Не желает Господь, чтобы папка вам досталась, – спокойно проговорил Серафим.
Второй бандит рванулся к папке, подхватил ее. Пчелы тут же набросились и на него.
– А-а-а-а, – разнесся над лугом крик.
Ларин стоял и боялся пошевелиться. Понимал, что против пчел человек бессилен. Тут уж не помогут ни приемы рукопашного боя, ни даже автомат.
Бандит с папкой совсем обезумел от боли. Он принялся палить из пистолета налево и направо – вслепую. Но какой вред могут принести рою пули? Никакого! И тут шальная пуля ударила отца Серафима в грудь. Он закатил глаза, приложил руку к сердцу и медленно осел на землю.
Уголовники даже не заметили этого, они уже не видели ничего, кроме пчел.
– К реке давай! – закричал веснушчатый, ему удалось замотать голову курткой, но было уже поздно, забившиеся под нее пчелы жалили одна за одной. Бандиты прыгнули в реку. Но и в ней они не нашли спасения. Разъяренные пчелы кружились над поверхностью воды, и стоило человеку вынырнуть, как они вновь набрасывались на него. Быстрое течение сносило орущих, матерящихся бандитов за поворот реки.
Гудели пчелы. Ларин, стараясь не делать лишних резких движений, склонился над отшельником. Крови на черной рясе практически не было видно. Отец Серафим, безусловно, был уже мертв. По широко раскрытому остекленевшему глазу неторопливо проползла пчела.
Ларин огляделся. Заветная папка, успевшая побывать в руках двух убитых священников, плавала в тихой заводи. У самой воды валялся и оброненный убийцей пистолет с глушителем.
Ларин выдернул из колоды топор, хотя не до конца представлял себе, чем он ему поможет в сложившейся ситуации, и побежал к воде.
* * *Утреннее солнце едва пробивалось через густые кроны деревьев. Весело чирикали, перелетая с ветки на ветку, юркие птички. На натянутой между двух сосен паутине сидел огромный паук. Пойманная в его сети пчела жужжала, дергалась, пытаясь вырваться из плена. Но коварный хищник не спешил расправляться со своей жертвой. То ли пока не проголодался, то ли получал удовольствие от ее мучений, то ли ждал, когда она погибнет.
Ларин сложил ладони ковшиком, зачерпнул из речки воду и сполоснул лицо. Затем поднял с камней намокшую канцелярскую папку, которая, казалось, вот-вот разлезется в руках, и развязал узелок. К его большому удивлению, хранящиеся в ней документы особо не пострадали – вода успела намочить лишь края и уголки листов, не добравшись до текста. Основную же часть влаги впитал в себя картон.
– Ну, хотя бы здесь подфартило. – Андрей отбежал к лесу, укрылся в нем и принялся изучать содержимое папки.
Это были ксерокопии каких-то бухгалтерских отчетов, в которых фигурировали немалые суммы денег. Но разобрать, что скрывается за шести– и семизначными цифрами, человеку непосвященному было не под силу. Ведь никаких толковых пояснений, расшифровок, печатей с названием организации, фирмы или предприятия к ним не прилагалось. Лишь иногда встречались сокращения, типа «потр.», «изр.», «пол. пр.». Но «потрачено на что», «израсходовано на что», «получено прибыли за что» – не уточнялось.
– Прямо секретные материалы какие-то, – почесал за ухом Ларин. – Так-так, а это уже интересно. – Под руку агента тайной организации по борьбе с коррупцией попался нестандартный широкоформатный лист бумаги, сложенный вчетверо. – Карта, что ли, какая-то? – предположил он. – Ладно, чего гадать? Смотреть надо. – И Андрей торопливо развернул его на коленях.
Как оказалось, это была не карта, а отксерокопированный план какого-то двухуровневого строения, своей планировкой отдаленно напоминающего подземный паркинг. Но вряд ли это была парковка. Уж слишком нестандартными были помещения. Они разнились не только размерами, но и формами. Одно было квадратным, другое прямоугольным, остальные и вовсе бесформенными, как «комнаты» в пещерах. Да и соединяющие их проходы были узки и извилисты, отчего складывалось впечатление, что это строение спроектировали не архитекторы, а сама матушка-природа.
– Надо будет Дугину показать. – Ларин аккуратно сложил план, скрутил его трубочкой и засунул во внутренний карман куртки.
Набрякшая водой картонная канцелярская папка за ненадобностью полетела в орешник. Андрей собрал в стопку ксерокопии бухгалтерской отчетности и уже хотел было сунуть их за пазуху, как сзади хрустнул валежник.
– Полиция! Стой, где стоишь! – раздался у него за спиной возглас.
Неужели его собираются взять «на понт»? Нет, это было исключено. Андрей и сам когда-то служил в правоохранительных органах, он мог по интонации голоса, манере говорить отличить фальшивого полицейского от настоящего. И сейчас он имел дело именно с последним.
– Подними руки над головой! – скомандовал из-за его спины мужчина в штатском и тут же предупредил: – Только без выкрутасов. Иначе буду стрелять.
Ларин взглядом зафиксировал топор. Тот лежал всего в паре метров от него. Прыгни, и он твой. Ну а дальше дело техники: резкий разворот, удар обухом по вытянутой руке противника, в которой тот держит «табель», пальцы разжимаются, оружие падает на землю, и вновь удар – только на этот раз кулаком и в морду, полицейский в отключке, можно давать деру. Но все это в теории. Практика же часто преподносит неожиданные и не очень приятные сюрпризы. К тому же Андрей не знал, кто ему противостоит: неопытный участковый или какой-нибудь прожженный службой оперативник, который может сыграть на опережение, разгадав его задумку. И тогда его песенка будет спета.
Тот, кто стоял у Ларина за спиной, словно бы прочитал его мысли:
– Даже и не думай. У меня реакция отменная. Так что давай делай то, что я тебе сказал. Только не забывай о моем предупреждении.
Испытывать судьбу Андрей не стал. Но прежде чем повиноваться требованию незнакомца, решил уточнить:
– Это ничего, что я в одной руке стопку бумаг держу? Может, их лучше положить?..
– Замолкни, – прошипели ему в ответ. – Руки подними!
– Понял… не дурак… – как бы заторможенно произнес Ларин, глядя на то, как гнется на сильном ветру молодая березка, – я понял… сейчас… сейчас…
И тут случилось то, чего мент ну никак не мог ожидать. Андрей вроде как и начал поднимать руки, но внезапно отпрыгнул в сторону, бросив в полете через плечо стопку ксерокопий, приземлился на землю и моментально откатился за пень. Перед глазами дезориентированного противника закружились в хороводе листы бумаги. А один из них даже прилип к его лицу, закрыв обзор. Страж правопорядка мотнул головой, пытаясь сбросить его. Но дувший в его сторону ветер основательно припечатал мокрую ксерокопию к фэйсу.
Этой заминкой и воспользовался Ларин. Он буквально выпрыгнул из-за валуна и к тому времени, пока полицейский успел смахнуть приставший к лицу лист рукой, молниеносным ударом ноги выбил из его пальцев табельный пистолет – тут же, от греха подальше, отфутболил оружие в сторону. Затем последовал сокрушительный хук в челюсть, который задумывался Андреем как «контрольный», но он не только не вырубил опера, а еще и разозлил его. Последовала серия ответных ударов. Парочку из них Ларину удалось блокировать, но один, под дых, он все же пропустил. Закашлялся. Отступил назад.