Магхерн вставил новую энергетическую батарею и вновь вернулся на позицию. Двух минут солдатской службы хватило, чтобы заболела спина. Для докера было тайной, как гвардейцы Стального легиона проводили полусогнувшись целые дни, да ещё и сражались. Он стрелял в далёкие силуэты неуклюжих громил, которые бежали, не имея практически ни направления, ни цели — как если бы охотились по запаху и потеряли его. Некоторые из всплывших стай устремились к источнику лазерного огня и были повержены в безрассудных атаках. Часть орков, оказалась хитрее, большинства сородичей, они остались сзади и заряжали тяжёлые орудия. Эти твари выпускали пронзительно визжащие ракеты по закрепившимся линиям пехоты, взрывая штабели ящиков и круша стены складов.
Доки медленно, но верно, окутывал низкий стелящийся дым от уничтоженных субмарин и горящих зданий.
— Скоро мы сменим позицию, — крикнул через плечо Андрей. Слова оказались пророческими. В приливной волне и с грохотом металла о камни подлодка орков врезалась в берег всего в тридцати метрах от них. Морская вода окатила пригнувшихся докеров. Двери вылетели во взрыве, и из севшего на мель корабля донёсся рёв зелёнокожих.
— Это слишком далеко от хорошей новости, — нахмурился за респиратором Андрей, когда бросился обратно в укрытие и прицелился в вылезшего первым орка. Тот рухнул, как подкошенный, когда резкий луч впился в морду и вышиб затылок.
Магхерн и остальные присоединили стрельбу к огню штурмовика. Но всё новые ксеносы изливались из субмарины. Теперь зелёнокожие могли перейти в рукопашную — они учуяли ближайшую группу людей за баррикадами и потоком лазерного огня.
— Сэр… — один из мужчин запнулся, его глаза расширились и покраснели. — Сэр, они приближаются…
— Я это знаю, да. — Ответил Андрей, ни на секунду не прекращая стрелять.
— Сэр…
— Пожалуйста, заткнись и продолжай стрелять, да?
Твари добрались до грузовых ящиков. От них разило кровью, дымом, едким потом и чуждой грибной порчей. Витые мускулы позволили оркам преодолеть баррикады, и они обрушились на докеров — вместо укрытия контейнеры стали ловушкой.
Удары лазерных разрядов отбрасывали десятки зелёнокожих назад. Но к остаткам первой волны присоединилась вторая, и твари ворвались в ряды портовых рабочих, стреляя из скрап-пистолетов и рубя тяжёлым топорами.
— Отходим! — крикнул Андрей, ведя огонь из усиленного лазгана в упор, расчищая путь сквозь начавшуюся рукопашную. — Бегом!
Но докеры уже впали в паническое бегство.
— Да за мной, идиоты! — заорал штурмовик, и, о чудо, это сработало. Работяги, которым хватило выдержки не побросать лазганы, последовали за солдатом сквозь воцарившийся хаос, и снова начали стрелять.
Треть отряда Андрея осталась в укрытии из контейнеров и распорок кранов. Неспособные убежать от захватчиков рабочие вопили. Штурмовик мгновенно ощутил неуверенность в оставшихся с ним, на несколько секунд, вопреки всякой логике, одни застыли, не желая стрелять в умирающих друзей, а других сковал ужас и изумление при виде резни.
— Они уже мертвы! — ладонью в перчатке Андрей ударил Магхерна сбоку по голове, вернув бригадира к действительности. — Огонь!
Этого оказалось достаточно, чтобы развеять чары. Лазерные разряды вновь обрушились на сражающихся чужаков.
— Отступайте только, когда нужно перезарядить оружие! А до тех пор стойте и стреляйте!
Андрей безмолвно выругался, отдавая приказ. К ним уже приближались орки в лавине зелёной плоти, лезвий топоров и ободранной брони. Вокруг отступающего отряда пылали и содрогались доки, а всё новые субмарины с грохотом выбрасывались на берег. Сквозь дым штурмовик на миг разглядел вдали другой отряд работяг — они в ужасе бежали из рукопашной, в которой их рубили на куски.
То же самое ожидало и его разношёрстный отряд, и Андрей выругался снова. Он надеялся, что дела у Домоски шли лучше.
"Какое дурацкое место для смерти".
На расстоянии километров к северо-западу от Хельсрича под песками пустошей раздался внезапный и беспрецедентно громкий лязг тяжёлых механизмов.
Юрисиан, Владыка кузни ”Вечного Крестоносца”, медленно, в изнеможении поднялся на ноги. В глазах стояли слёзы — редкое зрелище у человека, который не плакал более двадцати десятилетий. Боль в голове оглушала, а навалившийся приглушённый жар не имел ничего общего с физическим недомоганием.
Теперь, когда чувства снова сфокусировались на основной задаче, технодесантник почувствовал запах сервиторов. Оборачиваясь, чтобы рассмотреть их, Юрисиан уже смог обонять вонь разложившейся органики. Они были мертвы уже недели — от голода. А он и не заметил. После первых же часов больше месяца назад выяснилось, что сервиторы бесполезны, их внутренние вычислительные процессоры не поспевали за вечно эволюционирующим кодом. Юрисиану пришлось работать одному, всё время проклиная Гримальда.
Новый глубокий тяжёлый удар механизмов вернул внимание Владыки кузни к происходящему. От долгого периода бездействия болели все суставы, как механические, так и человеческие. Юрисиан четыре недели простоял словно статуя, разум бодрствовал, а тело сгорбилось и в напряжении застыло у панели управления.
Он не спал. Храмовник помнил, что несколько раз его измученный сфокусированный разум едва не выключился, и что он почти потерял контроль над кодом. Медленно двигающиеся мысли не успевали за шифром, как и сервиторы. В эти мгновения панической спешки технодесантник боролся, подавляя сегменты разума строгой медитацией, он действовал медленнее, но хотя бы оставался в сознании.
Юрисиан уставился на огромные двери перед собой.
ОБЕРОН
Это написанное огромными буквами слово, похожее скорее на предупреждение, чем на надгробную надпись, пылало внутри Владыки кузни.
Заключительный громкий удар возвестил, что открылся последний внутренний замок. Концентрированный пар хладогента устремился в коридор из систем запечатывания двери. Он пах хлором — не ядовитым, но затхлым после столь долгого пребывания в охлаждённом состоянии, когда дверь была в покое и запечатана. С шумом рокочущих и содрогающихся механизмов ворота начали открываться.
— Реклюзиарх, — произнёс в вокс Юрисиан и ужаснулся, услышав, каким слабым и скрипучим стал голос. — Защитные системы взломаны. Я внутри.
Глава пятнадцатая Баланс
Сначала в зале ничего не было видно. Ничего кроме беспроглядной тьмы, которая была слишком черна даже для линз визора Юрисиана. Храмовник шепотом сменил фильтры: инфракрасное и тепловое видение, вместе с эхолокатором, который искажал тихие звуки сканера движения. Владыка кузни лично, с величайшим почтением к духу-машины доспеха, добавил эти усовершенствования.
И именно последний из фильтров дал результат. Перед взором предстали размытые очертания, был услышан стрёкот внутренних механизмов. Шарниры. Шестерёнки. Псевдомускулы. Шум был столь же знаком Юрисиану, как и звук собственного дыхания, но было что-то странное в нём, что-то сбивающее с толку.
Суставы. Владыка кузни слышал скрежет суставов.
Что-то было не так. Статические помехи в углах визора свидетельствовали о вмешательстве и помрачении сознания сильнее, чем тьма, более чёрная, чем должна была быть от простого отсутствия света. Храмовник напрягся — манипуляция была хитрой и едва заметной.
Юрисиан поднял болтер в крепких руках, водя оружием слева направо во мраке. В глазных линзах продолжали прокручиваться фильтры. Наконец, монокль целеуказателя скользнул на хрусталик глаза — своеобразное механическое подражание миганию ящерицы.
Уже лучше. Не достаточно, но всё же лучше.
— Я Юрисиан, — обратился он к созданию перед собой, как только твёрдо сфокусировал на нём зрение. — Владыка кузни ”Вечного Крестоносца”, флагмана Чёрных Храмовников.
Существо не ответило. Оно было размером с человека и неприятно пахло древними механизмами.
По всей видимости, создание когда-то было человеком или хотя бы отчасти органическим. Горбатое, облачённое в изношенную ткань — деформированные выступы под материей предположительно скрывали дополнительные конечности или улучшения. Оно прятало лицо, не желая или не будучи способным поднять взгляд.
Юрисиан опустил болтер. Серворуки, вытягивающиеся из установленного на спине силового генератора, по-прежнему сжимали оружие, нацелив на существо в мантии перед собой. Храмовник заговорил в вокс-передатчик шлема, позволяя духу брони переводить человеческий язык в универсальный — прямо в простой машинный код. Основную программу для общения, которую технодесантник постиг за долгие десятилетия обучений и тренировок на Марсе, родном мире механикус.
— Личность — Юрисиан, — запульсировал код, — из астартес.
Ответ содержал запутанный шифр, слова и значения, которые накладывались друг на друга. Он был похож на машинный сленг, эволюционировавший из вирусной программы, что запечатывала двери. На произношение создания, независимо от того, что оно такое было, повлияли сотни лет проведённые в изоляции.
— Утвердительно, — ответил Юрисиан на базисном коде. — Я вижу тебя. Твои помехи необходимо убрать. Они больше не нужны.
Существо распрямилось, встав с четверенек. Теперь оно достигало нагрудника Владыки кузни, хотя и оставалось на расстоянии с дюжину метров. Оружие в серворуках Храмовника отслеживало все движения.
Создание произнесло новую порцию запутанного акцентированного кода.
— Утвердительно, — снова ответил Юрисиан. — Я уничтожил запечатывающую программу.
На это раз ответ существа пришёл на более простом коде. Рыцарь прищурился от такого развития событий. Как и вирусная программа в дверях зала, создание приспосабливалось и работало с новой информацией на более высоком уровне, чем стандартные конструкции механикус.
— Это святилище ”Оберона”.
— Я знаю, — технодесантник рискнул посмотреть по сторонам, анализируя все возможности в искусственной тьме. Монокль целеуказателя был не в состоянии проникнуть в темноту дальше, чем на несколько метров. Мерцающие помехи снова начали собираться в уголках глазных линз.
— Убери помехи, — Юрисиан вновь поднял болтер, — или я уничтожу тебя.
Против желания в голосе проявились эмоции. Быть под таким воздействием было оскорбительно, также было недостойно и бессмысленно оставаться в зависимости от милосердия врага.
— Я страж ”Оберона”. Твоё присутствие — незначительная угроза для меня.
Юрисиан ощутил гнев на языке — горький и металлический. Палец напрягся на толстом спусковом крючке болтера.
— Убери помехи. Это последнее предупреждение. — Статика затмевала обзор подобно тысяче насекомых, которые накапливались на линзах. Он уже едва мог различить силуэт, когда хранитель механикус приблизился.
— Отрицательно, — ответило существо.
Спустя секунду за настоящими руками, отвечая на импульсы мозга, серворуки угрожающе подняли топор и остальное оружие — почти как паукообразный хищник из мира-смерти, который увеличивался в размерах, предостерегая жертву.
На последнюю угрозу рыцаря существо отреагировало резко и с осуждением на машинном языке, насыщенном цифровыми уравнениями.
— Тогда умри.
Их спас один из чёрных рыцарей.
Он обрушился с неба на врагов в протестующем завывании двигателей. Огонь вырвался из прыжкового ранца, когда Храмовник приземлился среди ксеносов — тёмный силуэт стремительно двигался в очертаниях пламени.
Андрей быстро отскочил назад, приказав отряду укрыться в относительной безопасности опрокинутого грузового погрузчика.
— Не вздумайте прекращать стрелять, — закричал штурмовик, перекрывая инопланетный рёв и грохот тысяч лазганов. Он сомневался, что хоть кто-то услышит приказ, но докеры открыли стрельбу сразу, как только скользнули в укрытие.
Храмовник рубил направо и налево цепным мечом, отсекая зловонную инопланетную плоть от уродливых тел. Болт-пистолет грохотал в унисон, вгоняя заряды размером с кулак в тела зелёнокожих, разрывая тварей на куски. Андрей уже видел раньше астартес в бою, и делал всё возможное, чтобы не снижать скорострельность, помогая самоубийственной храбрости рыцаря. Но некоторые из его подопечных разинули рты и опустили оружие в благоговейном страхе.
Возможно, выругался штурмовик, они полагали, что астартес сможет справиться без посторонней помощи.
— Продолжайте стрелять, чтоб вас! — завопил легионер. — Он умирает ради нас!
Преимущество яростной неожиданной атаки длилось недолго. Орки обратили внимание на смертельную угрозу в своих рядах, схватились за примитивные топоры и начали палить в упор из пистолетов. Некоторые в ярости попадали друг в друга, а те, что отстали или находились вдали от рукопашной, были уничтожены лазерным огнём отряда Андрея.
Храмовник вскрикнул — искажённый воксом гневный вопль пробрал насквозь каждого человека, кто его услышал. Цепной меч выпал из чёрной руки, безвольно повиснув на цепи, что сковывала оружие с предплечьем.
За спиной потрясённого воина, один из немногих оставшихся зелёнокожих, вырвал копьё из поясницы рыцаря. Тварь торжествовала не более секунды: жгучее копьё яркой вызывающей мигрень энергии испарило морду орка и разметало содержимое черепа ксеноса по броне рыцаря. Андрей перезарядил лазган, даже не отводя взгляда от рукопашной.
Храмовник восстановил равновесие, а удар сердца спустя сжал руку на урчащем цепном мече. Рыцарь нанёс ещё три диких удара, вырывая куски плоти и разбивая броню ближайшего орка, прежде чем остатки стаи ксеносов пронзили его копьями и опустили на землю. Оторванный от доспеха прыжковый ранец рухнул вниз. Со звериной эффективностью твари вдавливали лезвия в сочленения брони и использовали свою огромную силу, чтобы повергнуть астартес на колени. Пистолет Храмовника поднялся в последний раз, и обрушил болт в грудь ближайшего ксеноса, снаряд воспламенился и взорвался, забрызгав остальных орков нечеловеческой запекшейся кровью.
Последние трое зелёнокожих были убиты отрядом Андрея, и рухнули рядом с побеждённым рыцарем. Перед докерами предстал островок жуткого спокойствия посреди сердца бури, в то время как остальная часть порта продолжала пылать.
— Трон, — прошипел штурмовик, — оставайся здесь, да?
У Магхерна даже не было времени, чтобы согласиться, как солдат перепрыгнул через рокритовую платформу, пригнулся и направился к телу рыцаря.
— Что он делает? — спросил один из рабочих.
Магхерн решил узнать ответ лично. Начальник доков двинулся за штурмовиком, прилагая все усилия, чтобы подражать бегу согнувшись, которым передвигался Андрей. Что-то горячее и злобное пронеслось рядом с ухом Томаза, как будто пролетело ядовитое насекомое. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что ему чуть было не снесли голову случайным выстрелом.
— Что ты делаешь? — опустился рядом со штурмовиком на колени докер.
Андрею действия казались очевидными. Пальцами в перчатках штурмовик искал под подбородком шлема рыцаря защёлку, замок или разъединительный механизм. Трон, должно же быть хоть что-то…
— Смотрю, жив ли он, — рассеянно пробормотал солдат. — Есть! Нашёл.
Тихо, почти неслышно шипя из-за грохота лазганов, разошлись затворы замка, и безыскусный шлем отсоединился от доспеха. Андрей снял его и вручил Магхерну. Шлем оказался примерно в три раза тяжелее, чем ожидал докер, а ведь Томаз и так думал, что он немало весит.
Рыцарь был ещё жив. Лицо залила текущая из носа и сжатых зубов кровь — она покрыла плёнкой глаза и затемнила черты. Говорили, что кровь астартес сворачивалась за секунды. Здесь всё было по-другому, и Андрей сомневался, что это хороший знак.
— Не могу пошевелиться, — прорычал Храмовник. Голос, вырывающийся из горла, был мрачен. — Позвоночник. Сердца. Останавливаются.
— Я знаю, что в вас есть что-то, — Андрей быстро посмотрел по сторонам, удостоверяясь, что поблизости нет опасности. — Что-то важное внутри вас, то, что должны получить назад ваши братья, да?
— Прогеноиды, — дыхание рыцаря было столь же грубым, как и ворчание цепного меча. Огромная, облачённая в керамит рука воина бессильно схватила броню штурмовика.
— Я не знаю, что это такое, сэр рыцарь.
— Геносемя, — Храмовник сплёвывал кровью, когда с усилием произносил слова онемевшими губами. Взгляд был пуст, глаза полуприкрыты и закатились. Было понятно, что рыцарь ничего не видел. — Наследие.
Андрей кивнул Томазу. — Помоги мне сдвинуть его. Не спорь. Важно, чтобы его братья нашли тело. Важно для их обрядов.
— Император… — прохрипел рыцарь, — Император защищает.
С этими словами рука, державшая Андрея за броню, медленно легла на крест на нагруднике воина.
Взгляды встретились, и докер вместе с солдатом потащили мёртвого рыцаря.
Мы погибаем.
Мы погибаем, рассеянные по километрам доков, среди людей, оторванные от единства братства.
— Надень шлем, — обращаюсь я к Неро через плечо. — Не позволяй людям видеть тебя таким.
Со слезами на глазах наш целитель подчиняется приказу. Список павших рыцарей передаётся с наручного экрана на ретинальный дисплей. Я слышу по воксу, как дрожит его голос.
— Анаст погиб, — произносит апотекарий, добавляя очередное имя к поступившим раньше.
Я наклоняюсь вперёд, порывы ветра скребут по поверхности доспеха, теребят свитки пергамента и табард. Мы на высоте нескольких сотен метров и готовимся обрушиться на тварей внизу. Реактивные турбины ”Громового ястреба” гудят слабее, когда мы начинаем снижаться.