Гримальд прищурился и заскрипел зубами. Он почти повторил слова как приказ. Но его остановила не тактичность, а дисциплина. Внутри Гримальда кипел гнев. Но он не был простым рыцарем, чтобы позволить возобладать над собой эмоциям. Как капеллан, он придерживался более высоких норм. Подавив раздражение в голосе, он просто сказал:
— Поговорим об этом позже. Я вижу ваше напряжённое состояние в последнее время.
— Как пожелаешь, реклюзиарх, — ответил Кадор.
Приам открыл глаза и сделал две вещи. Он потянулся за своим мечом — всё ещё привязанным цепью к запястью — и процедил сквозь сжатые губы:
— Вот сволочи. Они попали в меня.
— Каким-то нейронным оружием. — Неровар все ещё сканировал раненого. — Оно нанесло удар по твоей нервной системе через интерфейсы, которые идут от доспеха.
— Отойдите от меня, — произнес поднимающийся на ноги мечник. Неровар протянул руку, которую Приам отпихнул. — Я сказал отойдите.
Гримальд отдал рыцарю его шлем.
— Если ты закончил с одиночной разведкой, то можешь в этот раз остаться с Неро и Кадором.
Пауза, которая наступила после слов реклюзиарха, была полна горечи Приама.
— Как пожелаешь. Мой повелитель.
Когда мы вышли из потерпевшего кораблекрушение судна, вставало тусклое солнце, изливая слабый бесполезный свет на облачное небо.
Остальные мои воины — сто рыцарей крестового похода Хельсрич — собрались в пустошах рядом с металлическими остатками корабля.
Три ”Лэндрейдера” и шесть ”Носорогов" всё ещё сотрясали воздух своими фыркающими работающими на холостом ходу двигателями. На какой-то миг мне показалось, что эта жалкая охота прошлой ночью насмешила даже наши танки.
На моём визоре прокручивались отчёты по убийствам — доклады командиров отделений об успешной охоте. Простая ночная работа, не более, но смертные за городскими стенами получили первую кровь, которую они так сильно желали.
— Ты не доволен, — сказал по воксу, обращаясь только ко мне, Артарион.
— Слишком мало очищено от грязи, слишком мало очищено от грехов.
— Долг не всегда славен, — сказал он, а я задумался, не намекает ли он этим на наше изгнание на поверхность этого мира.
— Полагаю, что это ядовитый намёк ради моей же пользы?
— Возможно. — Артарион взобрался в ”Лэндрейдер”, продолжая говорить изнутри. — Брат, ты изменился после того, как унаследовал мантию Мордреда.
— Ты несёшь чушь.
— Нет. Выслушай меня. Мы поговорили: Кадор, Неро, Бастилан, Приам и я. И мы слышали о чём говорили другие. Мы должны принять эти изменения и исполнить свой долг. Твоя тьма расползается на весь крестовый поход. Все сто воинов опасаются, что от пламени в твоём сердце остались одни тлеющие угли.
Секунду его слова казались правдой. Моя кровь похолодела. Сердце замёрзло в груди.
— Реклюзиарх, — раздался сквозь помехи голос в воксе. Я не сразу его узнал — мои мысли были заняты словами Артариона.
— Это Гримальд, говори.
— Реклюзиарх. Трон Бога-Императора… Это действительно началось, — голос полковника Саррена казался полным благоговения и почти нетерпеливым.
— Уточни, — говорю я ему.
— Весь Линейный флот Армагеддона отступает. Флот астартес следует за ним. На мгновение шторм помех заглушил голос полковника, — …обрушились на систему орбитальной обороны. Уже прорвали. Началось.
— Мы возвращаемся в город. Были сообщения с ”Вечного Крестоносца”?
— Да. Планетарная вокс-сеть пытается обработать наплыв информации. Мне переслать сообщение вам?
— Немедленно, полковник.
Я захожу внутрь и закрываю боковой люк ”Лэндрайдера”.
Всё внутри танка заполнено слабым полумраком аварийного освещения. Я стою вместе с отделением и хватаюсь за верхний поручень, когда танк рывком двинулся вперед.
Наконец, после соединения нескольких каналов связи и щелчков в воксе, я услышал слова Верховного маршала Хелбрехта — брата, рядом с которым я сражался десятилетиями. Его голос отчётливо звучал даже на низкокачественной записи — передавая ощущение его присутствия.
— Хельсрич, это ”Крестоносец”. Нас отбросили от планеты. Орбитальная война проиграна. Повторяю: орбитальная война проиграна. Гримальд… приготовься, когда услышишь эти слова. Я доверяю тебе, наследник Мордреда. Надвигается ад, брат. Нет числа флоту Великого Врага, но вера и гнев позволят тебе исполнить долг.
Я ругаю его, еле сдерживая ярость. Я приношу безмолвную клятву никогда не простить его за изгнание… Обрекающее меня на бесполезную смерть.
За словами Хелбрехта я слышу какофонию ужасающего обстрела. Глухие взрывы, жуткие оглушительные удары — когда отправляли сообщение, щиты ”Вечного Крестоносца” уже были пробиты. Я не могу вспомнить в нашей истории ни одного врага, который смог нанести флагману Храмовников такие повреждения.
— Гримальд, — он произнес моё имя с холодной торжественностью и его последние слова обидно ранят меня.
— Умри достойно.
Глава шестая Высадка
Гримальд в гневе наблюдал за Хельсричем.
Они пронзали утренние облака — раздувшиеся транспорты приземлялись, окутанные после входа в атмосферу и повреждений от непрерывного огня орбитальной обороны языками пламени.
Прежде чем вспахать землю, пылающие скитальцы включали двигател торможения, снижая скорость. Они появлялись из-за горизонта или опускались из разреженных облаков далеко за городом. Те немногие, что проплывали над головой, попадали в радиус действия защитных платформ города и подвергались ужасающему артиллерийскому обстрелу такой силы, что быстро проливались огненными обломками на город внизу.
Реклюзиарх стоял вместе с командным отделением, опираясь кулаками на край стены, наблюдая за скитальцами, приземляющимися в северных пустошах. Имперские истребители всех типов и моделей быстро проносились между неторопливыми транспортами, используя всё своё вооружение — с минимальным результатом. Корабли были слишком велики, чтобы оружие истребителей как-то им повредило. Всё больше инопланетного хлама пронзало жёлто-ядовитые облака — истребители ксеносов спускались со своих космических кораблей-носителей. Барасат и эскадрильи "Молний" перехватывали их в воздухе, нанося удары, подобно гудящим насекомым.
По всему городу, почти заглушённая канонадой орудий, завывала сирена, её прерывали автоматические объявления, требующие, чтобы каждый человек взял оружие и отправился на отведённую ему позицию.
Стены.
Во время начальной фазы защитники Хельсрича должны стоять на стенах и быть готовыми отразить архаичную осаду. Сотни тысяч солдат и ополченцев непрерывно дежурили на стенах, высоких как титан.
Несколько наглых десантных кораблей орков вздумали приземлиться в городе. Платформы на шпилях, пушки на стенах и артиллерийские батареи на вершинах башен уничтожили тех, кто попытался это проделать. Более удачливым удалось набрать высоту, уйти из-под огня и избежать крушения в пустошах. Большинство же было разорвано в клочья неослабевающим огнём, разбито на части и сброшено в пламени на землю.
Заранее отобранные и дислоцированные по всему улью гвардейцы выдвигались к поверженным скитальцам, уничтожая всех уцелевших ксеносов. Команды пожарных во всём городе боролись с огнём, распространяющимся из сбитого хлама.
Гримальд оглядел стены, вокруг вольно стояли тысячи человек в униформе — все в цветах охры Стального легиона Армагеддона. Но это был не 101-й Саррена. Подразделение полковника осталось в командном центре, некоторые взводы развернули и в городе для охраны ключевых объектов.
Слова Артариона всё ещё горели в голове капеллана.
— Братья, — произнёс он в вокс. — Ко мне.
Рыцари приблизились — Неровар безмолвно наблюдал за высадкой; Приам уже обнажил меч и положил его на плечо; Кадор демонстрировал непреклонную решимость; Бастилан был мрачным и молчаливым; Артарион держал знамя Гримальда и был единственным не надевшим шлем. Казалось, ему доставляли удовольствие тревожные взгляды человеческих солдат, увидевших его изуродованное лицо. Время от времени он ухмылялся им, демонстрируя металлические зубы.
— Надень шлем, — тихо прорычал Гримальд. Артарион, посмеиваясь, подчинился.
— Мы должны поговорить, — сказал Гримальд.
— Ты выбрал необычный момент для этого, — отозвался Артарион. Стена снова задрожала у них под ногами, когда турели выпустили очередной залп по скрап-крейсеру ксеносов, что покачивался в небе.
— Город пробудился в своём долге, — провозгласил Гримальд. — Настало время мне сделать тоже самое.
Рыцари стояли и смотрели, как ксеносы высаживались на равнинах в нескольких километрах от улья. Даже с такого расстояния Храмовники могли разглядеть орды зелёнокожих, которые хлынули из приземлившихся кораблей и начали группироваться в пустошах.
Одновременно приходили доклады по воксу, в которых говорилось об аналогичных приземлениях к западу и востоку от города.
— Говорите, — потребовал Гримальд, обращаясь к молчавшим братьям.
— Что ты хочешь услышать от нас, реклюзиарх? — ответил Бастилан.
— Правду. Ваши взгляды на этот обречённый крестовый поход и его начало.
Корабль орков, несколько минут дрейфовавший вверху, стал медленно, мучительно и важно снижаться в пустоши. Он вспахал сухую землю, выбросил хвост пыли за собой и заставил задрожать фундаменты Хельсрича.
Одобрительные крики раздались на стенах — тысячи солдат приветствовали увиденное.
— Мы удерживаем крупнейший город на планете вместе с сотнями тысяч солдат, — сказал Кадор, — и многочисленными опытными офицерами гвардии и ополчения. И у нас есть Инвигилата.
— Ты так думаешь? — спросил Гримальд, наблюдая за пожаром на сбитом корабле. — Ты думаешь, что это хотя бы половина необходимого для отражения предстоящей нам осады?
— Нет, — ответил Кадор. — Мы пришли сюда умереть, но не это главное. Главное в том, что у города уже есть командная структура.
Бастилан вклинился в разговор. — Ты не генерал, Гримальд. И тебя направили сюда не для этого.
Гримальд кивнул, его мысли унеслись в прошлое — от пожара в пустошах, к воспоминаниям о бесконечных встречах с командующими в штабе, когда смертные просили о его присутствии.
Он считал, что его долгом было находиться там и управлять всей ситуацией в улье. Когда он сказал об этом братьям, те ответили улыбками и ругательствами.
Капеллан наблюдал, как увеличиваются толпы зелёнокожих, когда всё больше и больше транспортов приземлялись. Корабли чужих затмили небо — настолько их было много. Подобно стальным жукам они заполнили все пустоши вокруг, выгружая войско воинов-ксеносов.
— Это был мой долг — изучить каждого человека, каждое оружие, каждый метр этого улья. Но я допустил ошибку, братья. Высший маршал послал меня сюда не командовать.
— Мы знаем, — ответил тихо Артарион, его кожу покалывало от изменений в интонации Гримальда. Тот говорил почти как раньше.
— До этого момента, до того, как я лично увидел врага — я не собираюсь безропотно умирать здесь. Я был… в ярости… на Хелбрехта, который изгнал меня сюда.
— Как и все мы, — признался Приам, его голос был сдобрен усмешкой, как и лицо.— Но мы высечем легенду здесь, реклюзиарх. Мы заставим Высшего маршала помнить тот день, когда он отправил нас сюда на смерть.
Хорошие слова, подумал Гримальд. Отличная речь.
— Он всегда будет вспоминать тот день. Но не его надо заставить запомнить крестовый поход Хельсрича. — Капеллан кивнул на огромную армию. — А их.
Гримальд посмотрел сначала налево, затем направо. Стальной легион стоял организованными шеренгами, наблюдая за сосредоточением врагов, высадившихся на равнины. Когда его взгляд вернулся к противнику, он не смог сдержать улыбку, расплывшуюся на лице.
— Это Гримальд из Чёрных Храмовников, — заговорил он в вокс. — Полковник Саррен, ответь мне.
— Я здесь, реклюзиарх. Командующий Барасат докладывает…
— Позже, полковник. Позже. Я смотрю на врага, их десятки тысяч, и с каждой минутой их приземляется всё больше. Они не будут ждать высадки своих развалюх-титанов. Эти животные жаждут резни. Первая атака начнётся на северную стену через два часа.
— При всём уважении, реклюзиарх, как они достигнут стены без поддержки титанов?
— Реактивные ранцы долетят до стен. Лестницы позволят подняться. Артиллерия пробьёт бреши. Они сделают всё, что смогут, как только будут готовы. Эти твари были взаперти в громоздких транспортах многие недели, а то и месяцы. Не ожидайте смысла. Ждите безумие и ярость.
— Понятно. Я буду держать в боевой готовности эскадрильи Барасата для налётов на вражескую артиллерию.
— Я предложил бы тоже самое, полковник. И ворота, Саррен. Мы должны следить за воротами. Стена сильна в той же степени, что и ее слабейшее место. Они придут к северным воротам со всем, что имеют.
— Подкрепления готовы сменить позицию на…
— Нет.
— Прошу прощения?
— Слушай меня. Мне не нужны подкрепления. Со мной пятнадцать рыцарей и целый полк Стального легиона. Я буду предоставлять уточнённые данные по мере развития ситуации. — Гримальд выключил вокс прежде чем Саррен смог продолжить спор.
Несколько минут Храмовник наблюдал за сосредотачивающимся вдали врагом, слушая разговоры ближайших гвардейцев. Люди вокруг него носили отличительные знаки 273-го Стального легиона. На их наплечных эмблемах была изображена чёрная отвратительная птица, сжимающая в когтях Имперскую аквилу.
Реклюзиарх закрыл глаза, вспоминая совещания по личным данным, которые он вытерпел. 273-й. ”Стервятники пустыни”. Ими командует полковник Ф. Натет. Его заместители майоры К. Йохан и В. Орос.
В отдалении нарастал громкий вой. Он еле-еле достигал ушей защитников — его заглушала стрельба орудий на стенах, и всё же он был. Тысячи и тысячи орков ревели боевые кличи своей расы.
Они бросились в атаку.
Пошли на штурм рядом с рычащей трясущейся техникой; военными транспортами, украденными у Империума и затем превращённые в хлам в стиле инопланетного ”усовершенствования”; грохочущими танками, которые уже издалека стали обстреливать стены; даже огромными вьючными животными размером с разведывательных титанов, с паланкинами из металлолома на спине заполненными воющими орками.
— У нас, есть шестнадцать минут, прежде чем они войдут в зону поражения установленных на стене орудий, — сказал Неровар. — Двадцать две, прежде чем они достигнут ворот, при движении с текущей скоростью.
Гримальд открыл глаза и вздохнул. Люди переговаривались между собой, и даже несмотря на то, что они были подготовленными ветеранами, генетически усовершенствованные чувства Гримальда ощущали сильный запах пота и кислое дуновение страха из их респираторов. Никакой смертный не мог остаться равнодушным перед опустошительной грохочущей ордой. Даже без огромных боевых машин первый штурм орков был впечатляющим.
Город был готов. Враг приближался. Пришло время встретить то, ради чего он был сюда изгнан.
Гримальд стал подниматься на стену.
Дул сильный ветер — атмосферное возмущение из-за множества приземлившихся тяжелых транспортов — но, несмотря на мощную бурю, теребившую шинели человеческих солдат, Гримальд оставался непоколебимым.
Он шёл по краю стены — достав и активировав оружие. Катушки генератора сверху ствольной коробки в плазменном пистолете ярко вспыхнули, а булава-крозиус искрился смертоносной силой. Когда реклюзиарх двигался, взгляды солдат следовали за ним. Ветер рвал его табард и свитки пергамента, прикреплённые к броне. Он не обращал внимание на ярость стихий.
— Вы видите это?— спокойно спросил он.
Сначала, ответом была тишина. Гвардейцы нерешительно переглядывались, испытывая неудобство от присутствия капеллана и от его поступков.
Все взгляды теперь устремились к нему. Гримальд указал булавой на наступающие орды. Тысячи. Десятки тысяч. А это только самое начало.
-Вы видите это? — прорычал он людям. Ближайшие ряды отшатнулись назад от почти оглушительно громкого механического голоса из шлема-черепа.
— Отвечайте!
Он получил в ответ несколько робких кивков. Да, сэр… — произнесли некоторые из них, безликие ораторы в масках-респираторах.
Гримальд повернулся к пустоши, уже тёмной от беспорядочных рядов врага. Сначала, из его шлема раздался низкий, искажённый воксом смех. В течение нескольких секунд он хохотал — смеялся под пылающим небом, указывая крозиусом на врагов.
— Вас это оскорбляет, как и меня? Это то, что они смогли выставить против нас?
Он повернулся обратно к солдатам, прекратил смеяться, но даже несмотря на смягчение динамиками шлема, передал презрение в своём голосе.
— Это то, что они послали? Этот сброд? Мы защищаем один из самых больших городов на планете. Ярость его орудий обрушивает всех врагов в пламени с небес на землю. Мы стоим едиными в нашем множестве — нашему оружию нет числа, наша чистота несомненна, и сквозь наши сердца вместе с кровью струится храбрость. И они так атакуют нас?
— Братья и сёстры… Легион нищих инопланетных подонков ползёт к нам через равнины. Простите меня, когда наступит момент, и они будут скулить и потеть под нашими стенами. Простите меня, когда я прикажу вам тратить боеприпасы на этих ничтожеств.
Гримальд взял паузу, наконец, опустил оружие и повернулся спиной к захватчикам, словно ему наскучило само их существование. Всё его внимание было сосредоточено на солдатах внизу.
— Я слышал, что многие люди произносят шёпотом моё имя, с тех пор, как я прибыл в Хельсрич. Я спрашиваю вас теперь: Вы знаете меня?