Родилась 30 сентября 2007 года
Умерла 27 ноября 2010 года
Навсегда в наших сердцах…
В правом верхнем углу небольшая фотография девочки. У нее такие же темные волосы, как и у Дрю, на лице большая улыбка, а голубые глаза блестят.
Она была восхитительна.
Я смотрю на Дрю и вижу, что он уставился на ее фотографию, засунув руки в карманы пиджака. Выражение лица мрачное. Полное печали. Я хочу утешить его, хочу обнять и прошептать, что все будет в порядке, однако я не чувствую, что ему это нужно.
Ведь он должен сделать то, ради чего приехал. Дрю рассказал мне, пока мы ехали. Ему нужно всего лишь несколько мгновений, когда ему не придется ничего делать, кроме как смотреть на ее могилу и думать о ней. Он хочет поговорить с Ванессой в своих мыслях.
Я согласилась, потому что кто я такая, чтобы судить о его способе просить прощения? Мы все скорбим по-своему. Лично я не хотела бы приходить сюда, особенно учитывая, что его сестра умерла в таком юном возрасте.
Любопытство вновь охватывает меня, но я пытаюсь его игнорировать. Я действительно хочу знать, как она умерла. Не знаю, почему это так сильно меня беспокоит, но все в этой семье так чертовски скрытны. Эта маленькая деталь является ключом, и я хочу его получить.
Мне необходимо его получить.
Дрю судорожно вздыхает, и я больше не выдерживаю. Подходя ближе, хватаю его за руку и сжимаю, давая понять, что я рядом, если ему что-то понадобится. Дрю притягивает меня к себе, обвивая рукой мои плечи, и следующее, что я помню: он крепко меня обнимает, уткнувшись лицом в мои волосы. Он так сильно сжимает меня в своих объятиях, что я едва могу дышать.
Но я ему это позволяю. Ему необходим комфорт. Да и мне тоже.
– Это моя вина, – слышу, как он бормочет в мои волосы. – Я присматривал за ней, пока папа отвечал на телефонный звонок. А потом… потом я ушел.
Колющее ощущение пробегает вниз по моему позвоночнику, однако стараюсь держаться непринужденно, чтобы Дрю не догадался, что его слова меня беспокоят. Ведь мне хочется, чтобы он открылся мне, не держал все в себе.
– Это был несчастный случай. – Не имею ни малейшего понятия, права ли я, ведь мне никто ничего не рассказывал, но мне кажется, это подходящие слова. – В этом нет ничьей вины.
– Нет. – Дрю отстраняет меня от себя, его голубые глаза сверкают, пока он смотрит на меня сверху вниз. Его тело вибрирует от волнения, и он проводит дрожащей рукой по своим волосам.
– Адель рассказала тебе, что произошло? Ну?!
– Я… нет, – качаю я головой, задыхаясь, когда Дрю хватает меня за плечи и немного встряхивает. – Она ничего мне не рассказывала. Только то, что Ванесса умерла.
Дрю отталкивает меня, чертыхаясь, и я спотыкаюсь, ошеломленная, что он так со мной поступил. Каллахан уходит, опустив голову и быстро шагая, и я следую за ним, растерянная и сердитая, желая, чтобы я никогда не приходила с Дрю в это ужасное, угнетающее место.
– Куда ты идешь? – кричу я, пыхтя и шмыгая носом из-за ветра и холода, а также очень злясь, что его длинные ноги дают ему огромное преимущество.
– Мне нужно побыть одному.
– Дай мне отдышаться, – ворчу я, увеличивая скоростью – Знаешь, ты не можешь вечно избегать этого жесткого дерьма, – говорю я ему.
Дрю поворачивается ко мне, его лицо искажают столь противоречивые эмоции, что я его не узнаю, словно передо мной совершенно другой человек.
– Ты меня не знаешь. Я не избегаю этого дерьма. Я, блядь, живу в нем каждый проклятый день своей жизни.
Я даже опешила от его вспышки, он снова показывает свои эмоции, несмотря на то, что Дрю выплескивает весь свой гнев и смятение на меня, это должно быть для него полезно, верно?
– Знаешь, тебе не нужно справляться с этим одному. Это нормально – скорбеть и говорить о ней.
– Я скорблю, а также понимаю, что виноват. Виноват в том, что моя младшая сестра упала в бассейн и утонула. Я должен был оставаться снаружи и присматривать за ней, но не сделал этого. Я думал, ворота были закрыты… – Дрю запускает обе руки в волосы, сжимая темные пряди, пока смотрит на меня невидящим взглядом. – Это моя вина. И ее тоже.
– Ее? Ты имеешь в виду Ванессу? – Она была практически младенцем! Как он мог такое сказать?
– Нет, блядь, конечно, нет. Ее вина. Боже. – Его голос прерывается всхлипом, и я понимаю, что слезы текут по его щекам. Видя их, видя, как он горюет… это заставляет мое сердце сжиматься от боли, но я боюсь к нему подходить. Боюсь, что он меня оттолкнет, а этого я не выдержу. Дрю скорбит в одиночестве, думая, что, так или иначе, это все его вина. Его и кого-то еще.
Я так растеряна. И, честно?
Я боюсь спросить.
– Расскажи мне, что случилось? – требую, решив быть храброй и столкнуться с этим лицом к лицу. – Как умерла твоя сестра?
Пока мы возвращаемся к могиле Ванессы, Дрю яростно стирает слезы со своего лица. Даю ему немного времени, присаживаясь на скамейку рядом с могилой. Ветки деревьев над моей головой раскачиваются от ветра, и я дрожу под своим слишком тонким пальто, наблюдая, как Дрю начинает расхаживать прямо передо мной.
– Я был во дворе. Проводил время с отцом и наслаждался солнцем. Были каникулы в честь Дня Благодарения, на улице было теплее, чем обычно. А я был на высоте после так хорошо проведенного первого года в команде, – его голос срывается, и Дрю выглядит задумавшимся. – Адель не было большую часть дня, она покупала подарки к Рождеству. Адель попросила моего отца присмотреть за Ванессой. Мы играли с ней, она носилась туда-сюда по заднему двору, хихикая без остановки. Знаешь, ей потребовалось некоторое время, прежде чем проникнуться ко мне теплом, потому что я не часто бывал дома, однако всегда завоевывал ее внимание, когда возвращался.
Ничего не говорю, позволяя Дрю воспользоваться этим временем, чтобы рассказать свою историю. Ему необходимо выпустить это наружу, и неважно, насколько болезненно для него будет вновь переживать этот день. Я бы предпочла успокоить его и сказать, что мы поговорим об этом в другой раз, но когда?
– У моего отца зазвонил телефон. Он работал над большим слиянием, на которое ушли месяцы, и вынужден был ответить на звонок. Папа сказал мне следить за Ванессой, не позволяя ей пропасть из виду, и, конечно, я сказал, что присмотрю. – Дрю издает дрожащий вздох и закрывает глаза. – Мы играли в прядки – она искала меня, мы смеялись, я ее дразнил. Я знал, что папа был не так уж далеко – мне было слышно, как он разговаривал по телефону.
И тут неожиданно в дверях появилась Адель и попросила меня… попросила меня пройти с ней в дом. Я сказал ей, что не могу, мне нужно присматривать за Ванессой, но Адель убедила меня, что с сестрой все будет в порядке. Мой отец был рядом. Он был там, клянусь, был. Так что я ушел, и… Ванесса упала в бассейн, каким-то образом попав за заборчик, который его окружал. Оказалось, папа ушел на передний двор, но тогда я об этом не знал. Он не понял, что оставил Ванессу одну. Я думал, он за ней присматривает, а папа думал, что за ней присматриваю я…
Дрю разваливался. Буквально рухнул на землю на колени перед могилой сестры, его плечи подрагивают, пока он склоняется над надгробием, словно в молитве.
– Я сожалею. Я облажался, и мне так чертовски жаль.
Я подошла к нему, опустилась на колени и обняла его, поскольку это лучшее, что я могла сделать. Он повернулся ко мне, обвил руками мою шею и прижавшись лицом к моей груди. Я почувствовала влагу от его слез на своей коже и начала гладить его по голове. Мои пальцы запутывались в его волосах, пока я изо всех сил старалась его успокоить.
И так мы просидели долгие, тихие минуты. Тело Дрю дрожало от эмоций, когда он тихо плакал на моей груди. Я позволила ему, ощутив, что слезы и печаль проникли в меня, заплакала вместе с ним. Слезы, которые лились из меня, соединили меня с Дрю, и я почувствовала его кровоточащие раны, его горе и необъятную боль.
Знаю, это не все, что его отравляет. Чувствую, здесь нечто большее, гораздо большее, но Дрю сдерживается, опасаясь, что я буду волноваться. Или, того хуже, плохо о нем думать.
Это связано с Адель. И, думаю, я знаю, что это.
Просто к такому я еще не готова.
Глава 13
«Люди, которые знают нас лучше всех,
могут навредить больше всего»
– Дрю Каллахан.
День 6 (Черная пятница). 23:00
Дрю
Я отчаянно пытался потеряться в Фэйбл, ведь только так я мог забыться.
После кладбища мы перекусили фастфудом и вернулись домой. Мы практически не разговаривали, да я и не смог бы поддержать беседу, даже если бы попытался. Я опустошен, как эмоционально, так и физически, и Фэйбл это знает. Она не давит, не просит никаких объяснений, если не сочтет это необходимым.
Например, когда она спросила о том, что произошло в день смерти Ванессы. Трудно поверить, но было так хорошо выпустить все это из себя. Я никогда и ни с кем не говорил о смерти сестры. Ни с родителями, ни с кем-то другим. Держал это в себе в течение двух лет, и стоило только начать говорить, как все нахлынуло, будто плотина прорвалась.
Я плакал. Оплакивал. Рассказал свою историю и был так чертовски благодарен, когда Фэйбл не дрогнула, не стала осуждать. Она просто поддерживала меня и позволяла плакать, будто я – какой-то большой ребенок.
Черт возьми. Я отказываюсь осуждать себя, корить за проявление чертовых эмоций. Я оставил младшую сестру без присмотра, и имею полное право плакать и беситься, если захочу.
Мы проспали оставшуюся часть дня. Вместе. Свернувшись в моей кровати. Наши руки переплелись, одеяло накинуто сверху. Всю вторую половину дня и большую часть вечера, мы оставались в таком положении. Я знал, нам обоим это нужно. Ведь пока мы были здесь, в Кармеле, ни один из нас особо не спал.
Мы уезжаем завтра. В день двухлетней годовщиной со дня смерти сестры. Конечно, я рад убраться отсюда, но не уверен, что ждет нас с Фэйбл по возвращению домой.
Боюсь того, что я могу сделать. Того, что она может сделать. Того, что мы оба можем натворить, чтобы все испортить.
Экран моего телефона засветился, и я знаю, кто это, даже не глядя. Мой отец или Адель, – последние люди, с которыми мне хочется разговаривать. Быстро поднимаюсь и сажусь, дотягиваясь до мобильника. Лампа на комоде в другом конце комнаты все еще включена, излучая тусклый свет. Взглянув на экран, вижу, что не ошибся – пришло сообщение от папы. Но как только я собираюсь его прочитать, телефон начинает звонить. Опять же, отец.
– Извини, я так тебе и не перезвонил, – сразу же говорю я, чувствуя себя неудобно. Ему тоже тяжело, и мне не следует закрываться от него, не зависимо от того, насколько легко он сам это делает.
– Не смей бросать трубку. – Блядь, это Адель.
– Чего ты хочешь? – шепчу я, стараясь изо всех сил не разбудить Фэйбл, но она ворочается под одеялом, поворачиваясь ко мне спиной.
Не могу понять, проснулась она или нет, но я не намерен разговаривать с Адель, пока Фэйбл может нас услышать. Плохо уже то, что я рассказал ей, что случилось с Ванессой. Ни в коем случае не могу вывалить на Фэйбл еще больше.
– Ты ведь пойдешь завтра с нами? На могилу Ванессы?
– Я уже сходил. Сегодня.
Адель молчит, и я отвечаю ей тем же. Мертвая тишина затягивается. Но я не собираюсь говорить первым. Я устал торговаться с этой женщиной. Все зашло слишком далеко.
– Ты ходил с ней?
– Да, с ней.
– Как ты смеешь приводить ее на могилу моей маленькой девочки? – шипит Адель.
– Она моя сестра, черт побери. И я имею полное право приводить свою девушку на ее могилу.
– Она не твоя… Боже, – Адель, кажется, задыхается, говоря это. – Завтра пойдешь с нами. Ты нужен мне там.
– Я не могу, завтра мы уезжаем. Именно поэтому я сходил сегодня. – Не совсем правда, но это объяснение срабатывает.
– Ты разочаруешь своего отца, – Адель понижает голос, кажется, будто она напевает мне: – Ты же не хочешь разочаровать его, не так ли? Ты же такой хороший мальчик, Эндрю. Всегда делаешь то, что я говорю, то, что прошу.
Из-за ее слов моя кожа покрывается мурашками. Закрываю глаза, делаю глубокий вдох и молюсь о том, чтобы не рассыпаться на части. Снова. Я безостановочно пьянел от эмоций, с тех пор как мы сюда приехали. Я, конечно, знал, что все будет плохо. Однако не ожидал, что настолько.
– Я не пойду с вами, Адель. Пришло время разорвать узы. – И прежде, чем она успеет сказать что-то еще, я отключаюсь.
Смотрю на Фэйбл и вижу, что она снова повернулась ко мне лицом, а ее зеленые глаза пристально следят за каждым моим движением. Мой желудок опускается вниз, интересно, как много она услышала.
– Она достает тебя? – тихо спрашивает Фэйбл.
Я киваю, не говоря ни слова.
Скинув с себя одеяло, она встает на колени, подползает и кладет руки мне на плечи. Лицо Фэйбл так близко, и ее взгляд опускается на мои губы. Вижу, как быстро вздымается ее грудь, чувствую утешительную теплоту ее прикосновения. Эта девушка, она просто...
Делает все это ради меня.
Но я не знаю, как облачить все это в слова и сказать ей.
– Спасибо тебе за сегодняшний день, – говорит Фэйбл, удивляя меня.
Нахмурившись, протягиваю руку и заправляю прядь ее шелковистых волос ей за ухо.
– Это мне следует благодарить тебя за все, что ты для меня сделала.
– Да, конечно. – Робкая улыбка появляется на губах Фэйбл. – Но я хотела поблагодарить за твою честность. За то, что рассказал о своей сестре и поделился со мной частью своей жизни. Знаю, это было нелегко.
Моя рука задерживается на ее мягкой щеке, нежно лаская большим пальцем.
– Спасибо, что поехала туда ради меня. Выслушала. – Держала в своих объятиях, позволяя выплакаться.
Фэйбл заползает на меня, располагая ноги по обе стороны от моих бедер. Я автоматически хватаю ее, скользя руками по ее идеальной заднице, и притягиваю ближе. Боже, так удивительно чувствовать Фэйбл подобным образом – находиться так близко, что между нами не поместился бы и листок бумаги.
– Дрю, – шепчет она мягко, пока наклоняется и прижимается в нежном поцелуе к моим губам. – Это наша последняя ночь здесь. Вместе.
От этой мысли мое тело пронзает боль. Вот все. Завтра вечером мы вернемся назад в нашу размеренную жизнь. Я не могу дождаться, когда эта пытка закончится, когда я покину этот дом, однако мысли о том, что там, в реальности, Фэйбл уже не будет моей фальшивой девушкой…
Причиняют боль. Гораздо больше, чем я могу признать.
Провожу рукой по спине Фэйбл и скольжу под свитер, чтобы ласкать голую, гладкую кожу. Дрожа от моего прикосновения, она наклоняется, и ее волосы падают, рассыпаясь и закрывая наши лица, а губы замирают в дюйме от моих. Я знаю, чего она хочет.
И я хочу того же.
Откинув голову на спинку кровати, хватаю затылок Фэйбл и притягиваю ее к себе, наши губы встречаются в мягком, долгом поцелуе. Обвожу языком контур ее верхней губы, затем нижней, смакуя сладкий, опьяняющий вкус. Тихий стон срывается с ее губ, и я углубляю поцелуй, усиливая хватку на затылке, и исследую ее рот своим языком.
Потребность в ней, Фэйбл Магуайер, так сильна, что я больше не могу с ней бороться. Я никогда не чувствовал ничего подобного. Воспоминания о ночи, проведенной вместе, заполняют меня. Фэйбл столь самозабвенно привела меня к оргазму, не прося ничего взамен. Хочу то же самое сделать для нее. Дать ей все, чего она хочет, в чем нуждается. Хочу быть с ней. Хочу, чтобы наши обнаженные тела сплетались всю ночь напролет.
Мы проспали весь день до поздней ночи. И мне нужно убедиться, что Фэйбл действительно хочет этого. Хочет меня...
– Ты не голодна? Мы же только что проснулись, – говорю я после того, как чуть не развалился на части от ее поцелуя, мои губы покалывает, и они уже жаждут вернуться к Фэйбл. Думаю, таким образом я предоставляю ей возможность отступить, не знаю... Глупо, но мне не хочется, чтобы мы зашли слишком далеко только для того, чтобы Фэйбл потом отступила.
Я знаю, что готов. Но готова ли она? По-настоящему?
Отстраняясь от меня, Фэйбл тянется к краю свитера и стягивает его через голову, бросив на пол. На ней простой белый бюстгальтер с кружевной отделкой и крохотным белым атласным бантиком в центре. Такой невинный и милый на вид. Однако мои мысли явно не так невинны, пока я разглядываю ее, размышляя, как, не слишком давя на Фэйбл, я смогу избавиться от этого проклятого лифчика.
– Я изголодалась по тебе, – шепчет Фэйбл. Ее глаза светятся, опухшие губы блестят от нашего поцелуя. – Сними рубашку, Дрю.
Без колебаний нахожу подол рубашки и срываю ее, бросив рядом на кровати. Взгляд Фэйбл ни на секунду не отрывается от моих глаз, пока она сливается со мной: ноги, облаченные в леггинсы, оборачиваются вокруг моей талии, а руки обхватывают мою шею. Фэйбл погружает свои пальцы в мои волосы, и я закрываю глаза, впитывая ее запах, ощущая тепло женского тела так близко к своему. Соприкосновение ее обнаженного тела с моим дарит невероятные ощущения, и бюстгальтер Фэйбл – единственное препятствие. Плотная атласная ткань побуждает меня двигаться дальше, пока ее грудь, вздымаясь, прижимается к моей.
Когда наши губы находят друг друга, я захлебываюсь эмоциями, которые вызывает во мне эта девушка. Я хотел ее несколько дней. Черт, да я жаждал такой страсти уже много лет, но всегда был слишком напуган, чтобы это принять.
Но теперь я принимаю. Благодаря своей девушке на неделю.
Благодаря Фэйбл.
Фэйбл
У Дрю Каллахана действительно самое красивое и мужественное тело, какое я когда-либо видела, и, мне стыдно признаться, но мой взгляд довольно часто падал на его мужское достоинство.