Волкова у самого входа в подвал перехватил Сахно, отвечавший за электронную систему охраны периметров, большого и малого.
– Александр Петрович, срочно! – крикнул он, размахивая руками.
– Что там? – Волков недовольно остановился.
– Кажется, проникновение! Множественное!
– Кажется или проникновение?
– Посмотрите сами.
– Что я пойму в ваших приборах? Вы должны сказать – оно или нет?
– Просто такого еще не было. На высоте от ста до пятисот метров…
– Птицы?
– Масса тел от тридцати до ста килограммов.
– Ага. И числом?
– От десяти до двадцати пяти.
– Это интересно. Пойдемте.
Пульты системы охраны располагались в зеленом вагончике, стоявшем позади ангара. В вагончике было полутемно. У прозрачного жидкокристаллического экрана метр на полтора сидела рябая на одну щеку девушка-оператор по имени Кира.
– Давай запись, – сказал Сахно.
Волков посмотрел, как на экране отображается нарушение внешнего периметра какими-то летающими объектами, слишком крупными для птиц и слишком мелкими даже для самых легких самолетов. Объекты засекались не радарами, не стоило привлекать к себе внимание военных, да еще в пограничной зоне, а чувствительными массдетекторами и – не по всей протяженности – видеокамерами.
– Хоть одна камера есть там поблизости? – недовольно спросил он.
– Да, одна есть, но далековато… – Сахно что-то искал в меню на маленьком экранчике ноутбука. – Сейчас попробуем вытащить хоть что-нибудь.
С большого экрана пропали диаграммы – зеленые на черном, – и появилась картинка: вершины деревьев, полуприкрытое облаками небо, две кружащие птицы – не разобрать, какие именно.
Потом появилась пульсирующая и чуть движущаяся зеленая рамочка – хотя глаз все еще ничего не замечал.
– Увеличь, – сказал Волков, не оборачиваясь.
Появилось размытое и дрожащее: светлая дугообразная полоска и под ней – маленькое темное пятнышко. Волков несколько секунд пристально смотрел на нее.
– Параплан, – сказал он наконец. – Разлетались… Что ж ты говоришь – до ста килограммов? Все сто двадцать должны быть…
– Давно не калибровали, – сказал Сахно. – И вообще сегодня все барахлит.
– Это да, – согласился Волков. – Думаешь, остальные – такие же?
– Ну… скорость та же, масса та же, направление примерно одно…
– Понятно. Занеси их в игнор и продолжай наблюдать. Подозреваю, что сегодня к нам еще полезут.
Он вышел из пультовой и медленно побрел ко входу в ангар. Сейчас, когда значительная часть его миссии подходила к концу, он чувствовал болезненное опустошение, вялость, странное желание тянуть с развязкой как можно дольше и как можно дольше ничего не предпринимать…
Устал. Надо немного встряхнуться. Заставить себя встряхнуться. А потом – последнее усилие…
И тогда все. Может быть даже – совсем все. Волков не строил особых иллюзий и был готов к самому суровому финалу.
Отец, тихонько сказал он внутри себя, отец, я иду. Накажи меня так, как считаешь нужным, но яви свою божественную справедливость…
Вот что значит «время идет не так, как у вас». Групповой полет парапланеристов (вернее, паралетчиков, поскольку аппаратики были с моторами, – но этот термин почему-то не привился) клуба «Дедал» был запланирован еще полгода назад, долго шли согласования с пограничниками и военными – ну это как водится, – однако именно его Иткураита и Ирина Тойвовна (которую на самом деле звали Инари, но в советском паспорте когда-то записали Ирина, и так оно и осталось) использовали для прикрытия проникновения Марины и отряда волонтерок на территорию, контролируемую Волковым; причем как-то так получилось, что это они подсказали дедаловцам и саму идею полета, и район, где он будет проходить, и, так сказать, цель экспедиции: пересечь самую обширную и самую аномальную из аномальных зон севера России, провести какие-то замеры – ну и так далее…
Пользуясь этим групповым перелетом, Маринка и еще шестнадцать молодых хельви проскочили на большой, почти предельной для человека, высоте над внешним периметром и чудовищно замерзшие, но не обнаруженные системами охраны опустились в лес километрах в пяти от ангара.
Радары пограничников этот полет зафиксировали, но появление и исчезновение нескольких быстролетящих объектов просто занесли в журнал, даже не сообщая наверх о феномене; подобное случалось по нескольку раз в месяц; аномальная зона, чего уж там…
32
– Летать?!! – не могла поверить Маринка. – Как это – летать?
– Примерно вот так, – усмехнулась Рагнара, раскинула руки в стороны, чуть согнула левую ногу в колене – и поднялась над землей на полметра. Потом, как бы скользя с воздушной горки, она полетела вперед и вбок, коснулась земли и побежала несколько шагов. – Ты все знаешь, вождь. Покопайся в памяти…
Летать оказалось совсем просто.
– Попробуй сейчас, – сказал Джор.
Из батарейного отсека торчали связанные изолентой аккумуляторы от сотовых. Их клеммы Джор соединил медной проволочкой и подвел питание к мегафону.
Я нажал кнопку и, еще ничего не сказав, понял, что агрегат работает. Какое-то содрогание передалось через ручку.
– Раз, – сказал я, и басом отдалось от стен: «РРРА…»
Я отпустил кнопку и сказал:
– Отлично. Теперь делаем так…
Мы делали так: Артур открывал очередную дверь магнитной карточкой и распахивал ее, а я, не входя внутрь, жутко ревел в микрофон: «Хярту-руока-тавара-ними…» – ну и так далее. И охранники тут же делались тихи и смиренны. Джор связывал их полипропиленовым шнуром, целую бухту которого он нашел в автомастерской, отбирал снаряженные магазины, а автоматы разбирал и детали разбрасывал. Так мы прошли три помещения: уже упомянутую мастерскую, склад с забитыми чем-то стеллажами и совершенно пустую комнату, длинную и узкую, как вагон, – а в четвертом в ответ на мою реплику двое в синих халатах вдруг не только не присели на колено, но вовсе наоборот – прыгнули куда-то на стол, за стол и там попытались затаиться – правда, регулярно выпихивая друг друга в проход. Здесь стояли несколько столов, лабораторные шкафы, химический стол с вытяжкой…
Джор просто подошел к ним, взял за шкирки, легонько стукнул головами и приволок к нам.
Отряд наш мог устрашить кого угодно. Во-первых, мы были чудовищно грязные, растрепанные, оборванные. На одежде многих запеклась кровь. При ярком свете это было особенно хорошо видно. Во-вторых, мы были обвешаны оружием с головы до ног. Автоматы у всех, кроме Артура, заткнутые за пояса магазины, гранаты на ремнях и в карманах. Наконец, мы были разъярены и бесстрашны…
Враг наш оказывался гнусным слабаком, а наше дело было правое. Это сочетание обычно и приводит и к ярости, и к бесстрашию, и заодно ко всякой дряни.
И даже смерть Ульфура не притупила ярости. Наоборот – мы попробовали крови, и кровь та была сладкой.
…Это было как раз в автомастерской – в первом помещении, занятом нашим отрядом. Ульфур, как и еще трое выворотней, замер в позе покорности, и Джор, весь побелев, подскочил к нему и пнул в голову – как по мячу. Наверное, он убил его этим первым ударом, но и все остальные стали пинать и колотить мертвое ватное тело, а потом Артур встал на колени и бил труп по голове рукояткой пистолета, пока удары не стали мягкими, как в подушку… Это тебе за Хайяма, это тебе за Илью!.. Это тебе за нас!..
Мне кажется, я стоял в стороне. А кровь на руках… ну, кровь. Как-то попала…
Итак, Джор приволок двоих, которые явно не были выворотнями, а простыми работягами. И, честное слово, я их спокойно поставил бы к стенке, если бы они вздумали играть в молчанку. Но они, конечно, не молчали.
Через пять минут у нас был план всего сооружения – два подземных этажа, постройки вокруг ангара, два надземных этажа в ангаре…
– А вот этот зал в центре – он что, на все этажи? – уточнил я, хотя и так было видно.
– Это даже не зал, – торопливо сказал один из лаборантов, Митя. – Это такой внутренний дворик, над ним сдвижная крыша. И там наверху что-то вроде телескопа…
– Просто зеркало, – сказал другой, Равиль. – Вогнутое зеркало.
– Зачем?
– Не знаю.
– Я тоже не знаю, – тут же встрял другой. – Этим всем сам хозяин ведает. Ну и пара человек приближенных…
– А сколько вообще народу в комплексе? – спросил я.
– Когда как. Сорок – пятьдесят, бывает и семьдесят. Половина работяг, половина охранников. Где он берет такую жуть…
– А сейчас?
– Не знаем, нам не докладывают… – И тут же получил подзатыльник от Джора. – Да не знаю я, правда! Сидим тут безвылазно…
– И что делаете?
– Магнитные поля замеряем. В основном – Земли, его возмущения. Гематитовой жилы – тут неподалеку проходит. Камня этого дурацкого…
– Что за камень?
– Ну тот, внизу. Черный такой. Он время от времени начинает выдавать всякие коленца – то все к нему магнитится, то наоборот… Аномалия, короче.
– Что за камень?
– Ну тот, внизу. Черный такой. Он время от времени начинает выдавать всякие коленца – то все к нему магнитится, то наоборот… Аномалия, короче.
– И что сейчас?
– Сейчас магнитится. Все сильнее.
– Где приборы?
– Да вот они…
Приборами были два стареньких ноута. Равиль откинул экран одного – тот тут же засветился, появились два циферблата, похожие на автомобильные спидометры. Обозначения были непонятны, стрелки дергались.
– Так, ребята, – сказал я. – А есть ли у вас тут связь на случай общей тревоги?
– Ну да… – Лаборанты почему-то переглянулись. – Интерком. Можно вызвать кого-то конкретного, можно – послать сообщение для всех.
– И как это делается?
– А вот…
Пульт интеркома – такой серенький обычный офисный телефон, даже с трубкой, только кнопки продолговатые и в один ряд, а внизу такая же кнопка, сдвинута относительно остальных, и подписано: «общий вызов» – прямо-таки тянул к себе, но я почему-то замешкался. Задача получалась слишком простой…
И все равно я сделал это. Нажал кнопку, наклонился и проревел: «Хярту-руока-тавара-ними-херрани-сотури-хи-палвотат – каикки-элаимет!!!» Потом обернулся на своих. Поправил автомат, кивнул: пошли.
– А этих? – спросил Джор, кивнув на лаборантов, которые мгновенно сделались белее мела.
– Свяжи.
Он дал им по башке, чтобы отключились, связал и заткнул рты.
И я повел свой маленький отряд дальше – прямо в зубы дракона.
Ага, и чтобы не возникало вопросов: в универе неплохой тир, и на военке все парни осваивают и обращение с оружием, и стрельбу. Плюс по желанию и девушки – в частности, Патрик. Артур занимался спортивной практической стрельбой из пистолета и до экспедиции дал Вике несколько уроков. Собственно, я когда-то в свой разведвзвод попал, будучи подготовленным не лучше. Да нет, чего там – хуже.
В общем, никогда не держали серьезного оружия в руках только Аська и Валя. Я им наскоро показал, как держать и на что нажимать, поставил обеим переводчик огня на стрельбу одиночными, предупредил, что будет громко, – и велел в случае чего падать и палить просто поверх голов или в потолок, дабы угнетать психику противника.
Волков почувствовал, что происходит что-то не то, едва коснувшись ручки входной двери. Это было как слабый укол током; или где-то провели ножом по стеклу; или…
Тем не менее он вошел, остановился, прислушался – не столько ушами, сколько пухнеме, неразумным кусочком души, который он по многовековой привычке всегда носил перед собой и вокруг себя, пуская на разведку в места, могущие быть опасными. Потеря пухнеме ничем не грозила, через малое время он отрастал снова – как щупальца у осьминога. И сейчас Волков почти сразу понял: да, что-то происходит, да, кто-то сумел перехватить у него плеть подчинения, но не знает, как самому пустить ее в ход…
Значит, ведьмы все-таки пробрались внутрь, подумал Волков. Оказались хитрее. Он улыбнулся. В этой партии, какой бы ход ни сделали ведьмы, мат поставит он. Ну, так сошлось. Будем считать, повезло.
Стараясь ничем себя не выдавать, он по своей лестнице поднялся на второй этаж и через апартаменты прошел в лабораторию. Ему никто не встретился – да в общем-то и не должен был встретиться. В лаборатории, как и положено, дежурил один лаборант. Щит лежал в камере, и истекающие из него ветвящиеся жгуты энергии уже напоминали молнии.
– Почти сто пятьдесят процентов прироста, Александр Петрович, – сказал лаборант. – Правда, скорость прироста снижается, скоро начнется плато…
– Как скоро?
– Двадцать минут. Возможно, полчаса.
– Отлично. Через полчаса и начнем. Как долго продлится плато?
– Точно невозможно сказать, слишком много уникальных переменных… Грубо – от часа до трех. Могут быть локальные подвижки вверх и вниз, но общий тренд горизонтальный. Скорее, ближе к трем часам, чем к часу… нет, все-таки неопределенность очень велика, так что… Тут какое-то странное объявление по интеркому было. Я ничего не понял, но…
– Ничего особенного. Это наши гости развлекаются. Сейчас я пойду с ними поговорю…
В «предбаннике» лаборатории на полу в позе покорности сидели два охранника. Ага, подумал Волков, вот вы что придумали… ну, по-своему остроумно. Простенько, конечно, но остроумно. Пусть пока так и остается.
Осторожно ступая, он спустился на первый этаж.
– Оба-на, – сказал я.
Очередная дверь, по виду совершенно такая же, как все остальные, взяла да и не захотела открываться. Что тут по схеме? А, ну да, «запретная зона». Никому туда хода нет, кроме особ, приближенных к императору.
– Может, взорвем ее на фиг? – предложил Джор.
Я заколебался. Взорвать хотелось – вихрь разрушения только раскручивался во мне, – однако вполне понятная боязнь заниматься незнакомым взрывным делом в довольно тесном и запутанном помещении, из которого в случае чего и выход-то не так просто найти… нет, мы лучше повременим. Нормальные герои всегда идут в обход, часто повторял наш подполковник Калиновский, и мы таки да, шли в обход. Мы храбро прячемся, говорил он же, и мы храбро прятались и сидели в секретах по трое-четверо суток, не замеченные никем, даже местными собаками и мальчишками…
– Не сейчас, – сказал я. – Быстро обойдем, что доступно, а там посмотрим.
И тут дверь открылась сама.
33
Не знаю, кого думал увидеть Волков – но явно не нас. А я, хоть и знал, что рано или поздно мы на него наткнемся, вдруг почему-то не выстрелил… я даже знаю почему: я был знаком с ним, я разговаривал, между нами возникли какие-то отношения… в общем, я промедлил. Долю секунды. Этого хватило: он протянул руку, схватил мой автомат за ствол и сильно дернул на себя – настолько сильно, что лопнула антабка, а руки мне отсушило, это было все равно что со всей дури хватить ломом по бетонной свае. Автомат, мне кажется, разлетелся на составные части – впрочем, тут я не уверен, потому что дверь тут же захлопнулась.
– Уй, ма… – пробормотал я, глядя на руки, которые все-таки оказались на месте, хотя я их не чувствовал. – Отходим, ребята…
Мы отошли до поворота, и там Джор под моим чутким руководством поставил растяжку: две СШГ, соединенные тонким шнуром, и к каждой гранате привязан килограммовый аммонитовый патрон. Я думаю, если бы Волков в эту растяжку попал, то мало бы ему не показалось. Но и он наверняка знал любимую бормоталку подполковника Калиновского…
Валя отдала мне свой автомат, сказав, что вместо этого будет таскать патроны. Все трофейные автоматы мы разбирали и разбрасывали по углам, а магазины забирали с собой, и набралось их уже больше двадцати.
– Конечно, у него не один выход из этого своего отсека, – сказал Джор. – Но разделяться мне бы не хотелось…
Я разглядывал план.
– По идее, – сказал я, – нам нужно Волкова или грохнуть, или хотя бы не пропустить вот в этот центральный зал. А пройти он туда может или отсюда, или отсюда. Ну, или через подвал. Все перекрыть мы точно не сможем…
– Надо прорываться наружу и уходить, – сказал Артур. – Пусть он тут хоть что…
– Нет, – сказал Джор. – Если ему дать опомниться… Да вы что, ребята. Пыли от нас не останется, не то что костей. Забыл лесовоз? Костян, может, все-таки взорвем ту дверь?
– Я знаю, что надо взорвать, – сказал я.
И тут стало темно.
Нет, не погас свет. Лампы как светились под потолком, так и светились. Только они больше ничего не освещали. Свет существовал как бы сам по себе, а все остальное – само по себе. Будто воздух стал черным…
И раздался голос. Отовсюду сразу, но больше – сзади, заставляя оборачиваться.
– Дети. Вы заигрались, но я вас прощаю. Все могут идти домой. Кроме Константина. Вы зря его послушались. Он использует вас в своих целях, о которых ничего не говорит. Спросите его, где ваша подруга Марина. Спросите и послушайте, что он ответит. Я жду пять минут, большего времени вы не заслуживаете. Положите оружие и выходите в дверь, я покажу ее. Через пять минут двери не станет. Отсчет пошел.
И застучал метроном. А в черном воздухе вдруг обозначился контур двери. Как в моих видениях…
– Что он там намекал на Марину? – повернулся ко мне Артур. – И действительно, где она?
– Я думаю, он нес пургу, просто чтобы нас развалить, – сказал я. – А где Маринка… я не знаю. Когда я видел ее в крайний раз, она прошла инициацию и… в общем, ее собирались сделать верховным вождем. А потом меня выкинуло оттуда – прямо в зверинец.
– И там ты нашел петушиное слово, – задумчиво проговорил Артур.
– Ну… в общем, да.
– Чего-то ты не договариваешь, – сказал Артур.
– А у нас что, есть время? Конечно, чего-то не договариваю. Но уж не потому, что хочу обмануть.
– А почему? – встряла Вика.
– Да говорю же – времени нет! И потом, поймите… мы ведь здесь ничего не знаем наверняка! Все такое… наугад, на ощупь, по интонациям… не знаю, как объяснить… это не город, это не наш мир, это черт знает что! Мы когда туда по тропе шли…