– Значит, они работают по теории, – сделал вдруг вывод генерал. – Тогда напрашивается вопрос: бандиты из леса могут знать теорию и методологию работы разведки?
– Не должны бы, – вяло согласился я.
– И я так думаю, – сказал генерал. – И теперь думаю, что мы правильно сделали, что не поторопились и не стали «брать» и водителя, и человека с сумкой. Но отследили и того, и другого. Кстати, они сошлись в одной квартире, и она теперь под наблюдением.
– Если есть возможность вести негласный контроль, «брать» их было нельзя, – согласился я. – Это сократило бы работу «уголовке», и следаки могли бы отчитаться о раскрытии дела, но обрубило бы основные «хвосты». А нас должны интересовать именно они. И саму Асият трогать нельзя. Она вернется домой, и с нее потребуют отчета. Кто-то заявится к ней, чтобы спросить. Это уже «хвост» банды. А кто знает, дадут ли что-то полеты на мотодельтаплане? Может так статься, что Асият будет нашей единственной зацепкой.
– Так точно, Тридцать Первый. Я рад, что ты со мной согласен. Вот теперь у меня все. Отдыхай… Или чем ты там занимаешься?
– Пока мне готовят мотодельтаплан, я, товарищ генерал, учусь без коньков кататься. Вернее, кувыркаться. Фигурное кувыркание.
– По суперлубриканту?
– Так точно.
– Катайся. Если я выберу время, заеду посмотреть. Тоже хочу научиться. Я в детстве фигурным катанием занимался – на коньках, конечно. Может, и без них сгодятся старые навыки…
* * *Ко мне торопливо возвращался от ангара капитан Волоколамов, и потому я пошел не за трансформаторную будку, где продолжала занятия группа, заодно перекатывая по желудку обед, чтобы не откладывался в организме жирком, а навстречу Никифоровичу. Капитан торопился и выглядел озабоченным.
– Дельталет без нас улетел? – спросил я, когда мы встретились.
– Хуже, товарищ подполковник. Что-то там с бригадиром случилось. Поехал домой за металлическим профилем, чтобы выполнить наш заказ, заехал по дороге в магазин хлеба купить… Рядом с магазином его, говорят, то ли избили, то ли убили. Напарник сказал. Я сейчас сбегаю к дежурному, тот получил данные от ментов. Потом доложу коменданту и скажу пару слов бригаде рабочих – на случай, если менты допросить их приедут, чтобы не разбегались далеко.
Честно сказать, мне эта ситуация совсем не понравилась. Не то чтобы я увидел какую-то связь между нашей операцией и внешней помехой к ее осуществлению. Просто я привык всегда проверять и учитывать подобные помехи, чтобы разобраться, где случайность, а где злой умысел.
– Иди к группе, занимайся. Я сам к коменданту схожу.
Здание комендатуры находилось в другом конце городка. Светило солнце, и впечатление создавалось такое, будто весна готовится сесть на нос. Поэтому прогуляться было приятно. Но мешали невеселые мысли. Мда, пробный полет снова откладывается… Все другие направления поиска уже были задействованы и давали результат. А спецназ ГРУ оставался на казарменном положении, почти ни в чем не участвуя, не считая визита к матери предполагаемого дельтапланериста. Было даже обидно: хотелось и свой профессиональный уровень показать, и репутацию службы поддержать.
Комендант был на месте, как сказал дежурный, и я сразу прошел в кабинет.
– Здравия желаю, товарищ полковник.
– Здравствуй, Тридцать Первый. Добавил ты нам хлопот…
– Дело наше военное хлопотливо, – обтекаемо ответил я. – Краем уха я уже слышал, что произошло. Хотелось бы узнать подробности.
– Подробности я сам не знаю. Слышал только, что наш бригадир сцепился по какому-то поводу с неким азиатом – то ли узбек, то ли калмык, то ли еще кто-то, свидетели определить не смогли. Еще в магазине у них перепалка началась. Вышли вместе. Свидетели говорят, азиат его кулаком в грудь ударил, у бригадира пошла кровь из горла. Упал на спину, и все…
В грудь ударил? А вот это сообщение меня сразу насторожило.
– Ударил кулаком в грудь? Кулаком или основанием ладони? Вот так? – спросил я, показывая, как наносится подобный удар.
– Я там не присутствовал, – сухо ответил полковник, сам расстроенный происшедшим. – Хочешь узнать, поезжай в ментовку. Там расскажут.
– Это серьезный вопрос, товарищ полковник. И, вполне вероятно, имеет отношение к нашей операции. Кстати, подобный удар в этой операции уже присутствовал. Правда, в Москве и вчера; тем не менее слишком много совпадений, чтобы оставить это дело без внимания. Можно взять «уазик», чтобы не гонять «КамАЗ»?
Я хотел было даже позвонить генералу, чтобы он указал коменданту на важность моей миссии. Но тот и сам долго не думал.
– Скажи дежурному, что я разрешил. Потом расскажешь мне подробности.
От коменданта я отправился к группе, чтобы предупредить о своем срочном отъезде. И едва успел это сделать, как к нашей казарме подъехал «уазик». Я поспешил к машине…
* * *Дежурный по городскому отделу полиции никак не мог понять, что привело к ним этого подполковника спецназа ГРУ. Он, возможно, даже не понял, что я представляю спецназ ГРУ. И вообще мне сначала показалось, что он знает русский язык настолько плохо, что не в состоянии понять мои вопросы. Оказалось, понимает и просто размышляет, имею ли я право знать то, что желаю узнать. Не найдя ответа на свой вопрос, дежурный позвонил начальнику и доложил ситуацию. Тот через дежурного пригласил меня к себе на второй этаж. По дороге я позвонил генералу и доложил ситуацию.
– Я сейчас позвоню туда, – пообещал генерал.
Позвонил он, видимо, сразу же, потому что начальник райотдела даже из кабинета вышел, чтобы меня встретить, хотя обычно эти мелкие чинуши на Северном Кавказе считают себя царьками и ведут себя соответственно. Я много раз сталкивался с задранными носами мелких местных начальников разного уровня, всегда испытывал желание хорошенько ткнуть эти носы в пол. К сожалению, моя должность не позволяет этого делать…
Начальник местного горотдела был готов поить меня чаем, пока не придет следователь. От чая я отказался, да и следователь пришел почти сразу – немолодой капитан с умными глазами и очень угрюмым грубым лицом.
– Вообще-то все дела, связанные со «сто пятой статьей»[7], ведет Следственный комитет, – объяснил капитан, вполне сносно владеющий русским языком. – Я веду только предварительное следствие, осмотр места происшествия, опрос свидетелей; и все прочее выполняется как оперативные действия. В этот раз задержать убийцу по горячим следам не удалось. Свидетели говорят, что он спокойно и даже неторопливо ушел пешком вверх по улице. Дежурная машина была на месте через пять минут после происшествия и сразу выехала в указанном направлении. Никого найти не удалось. Выделили два наряда с машинами, опрашивали жильцов близлежащих домов, не проживает ли у кого-то из них человек с азиатской внешностью, или, может быть, кто-то просто видел такого человека на улице… Никаких следов. Подозреваю, что за углом стояла машина, в которую убийца и сел. Там действительно стоял какой-то автомобиль – женщина, проходя мимо, видела. Красного цвета, темно-красного, почти бордового. Это все, что она смогла сказать о машине, потому что не разбирается в них.
– Город у вас небольшой, – сказал я, – наверное, люди знают всех представителей азиатской внешности, что здесь живут.
– Есть у нас такие. И строители-узбеки работают, и таджики на кирпичном заводе, и ресторан есть «Узбекская кухня». Много калмыков, поскольку Калмыкия недалеко, а простые люди могут легко спутать калмыка с узбеком. Мы еще не успели проверить, но обязательно сделаем это. В любом случае Следственному комитету придется помогать. На нас это, думаю, и возложат.
– Что говорят свидетели? – поинтересовался я. – На какой почве возникла ссора?
– Вот это совсем непонятно. Дело в том, что одна женщина видела, как они вместе входили в магазин и разговаривали вполне по-дружески. Так ей показалось, по крайней мере. Погибший встал в очередь, перед ним было человек пять. А его напарник, похоже, куда-то торопился и стал ругаться на всех подряд. Причем ругался очень грубо. Погибший сделал ему замечание. Тот не отреагировал, он просто рвался поскандалить. Причем не с погибшим, а с женщинами из очереди. Там ни одного мужчины не было. Одна из них ответила ему – и чуть не получила удар в лицо. Тогда погибший, которого в этом магазине все знали, поскольку он живет рядом, подхватил под руку своего спутника и вывел на улицу. Снаружи тоже было много свидетелей. Но разговор между мужчинами никто не слышал. А потом последовал удар, и все.
– Кто-то может описать удар? – спросил я настойчиво. – Были там мужчины? Могут сказать, профессионально он нанесен или нет?
– Один мужчина был неподалеку, жену ждал, она в магазин зашла. Он азиата со спины видел. Говорит, тот сначала левой рукой оттолкнул пострадавшего от себя, потом правой ударил в грудь. После этого повернулся и спокойно пошел за угол. Неторопливо так… И по сторонам с вызовом поглядывал, словно спрашивал, кого еще ударить. Но на погибшего не оборачивался.
– Кто-то может описать удар? – спросил я настойчиво. – Были там мужчины? Могут сказать, профессионально он нанесен или нет?
– Один мужчина был неподалеку, жену ждал, она в магазин зашла. Он азиата со спины видел. Говорит, тот сначала левой рукой оттолкнул пострадавшего от себя, потом правой ударил в грудь. После этого повернулся и спокойно пошел за угол. Неторопливо так… И по сторонам с вызовом поглядывал, словно спрашивал, кого еще ударить. Но на погибшего не оборачивался.
– Бил с размаха?
– Нет, коротко. Ударом, которым и убить-то, кажется, нельзя. Но корпусом вперед подался. Свидетель показал, как…
Следователь изобразил удар кулаком. Вообще-то этот удар можно выполнять и так, только в этом случае легко повредить сам кулак. И потому обычно он наносится основанием ладони. А место такое, что разницы нет, какой частью руки нанесен удар. Главное, чтобы он был резким и с обязательным доворотом бьющей поверхности. Этот доворот, похожий на ввинчивание руки в тело противника, дает значительную и ощутимую дополнительную резкость. Но, судя по показу, удар был нанесен именно такой. А это почерк профессионала, причем обладающего высокой степенью тренированности. Я вот, например, тренируюсь постоянно, но наносить этот удар так, чтобы он стал смертельным, не могу. Не получается. Хотя знаю людей, умеющих так бить. В общем, если работал профессионал, то бил он целенаправленно, стремясь убить, и уходил спокойно, зная, что дело свое сделал. Причем убийца и его жертва пришли в магазин вместе и выглядели по крайней мере приятелями. Если бы один намеревался убить другого, он бы мог сделать это и раньше, и позже, и вовсе не обязательно на виду у посторонних людей, способных потом его опознать. Не боялся… Значит, был уверен, что не опознают. Не смогут еще раз увидеть, чтобы опознать. То есть, несмотря на знакомство с нашим бригадиром, его убийца был человеком не местным и, скорее всего, не намеревался больше показываться в городе. Впрочем, мои предположения мало что могли дать следствию, и я даже не стал их высказывать. Все равно они будут искать. И пусть ищут. Обычно любой поиск, даже неудачный, дает значительный побочный результат. Например, когда в городе объявляют операцию «Перехват» и, чтобы найти какое-то определенное лицо, «трясут» всех подряд. А попутно находят несколько человек, что давно уже числятся в розыске; обязательно реквизируется определенное количество оружия, наркотиков и прочего в этом роде.
– Вскрытие уже проведено?
– Я только-только прочитал заключение. Смерть наступила в результате разрыва аорты. Одновременно была проломлена грудная клетка. Причем так проломлена, что ребра ушли в грудь. Даже если бы аорта выдержала, сломанные кости все равно нанесли бы человеку травмы, не совместимые с жизнью.
– Это почти все, что я хотел узнать, – сказал я.
– Почти – это значит, что не все… – верно заметил капитан полиции.
– Да. Среди вещей убитого должна быть трубка мобильника. Я сегодня видел, как он разговаривал. Была трубка?
– Есть такая, – согласился следователь.
– Могу я попросить вас на время уступить ее мне? Мы по своим каналам проверим все сегодняшние звонки погибшего. Может быть, сможем и на убийцу выйти.
– Все номера стерты, словно он сегодня не звонил. И не только сегодня. Я не знаю, сколько записей хранит его трубка, но нет ни одного звонка – ни входящего, ни исходящего номера. Я уже смотрел.
– Мы сумеем проверить, – пообещал я.
– Через оператора? – спросил капитан. – Для этого требуется решение суда. А у вашей службы нет следственных функций. Суд не даст вам такого решения. Это лучше оформлять через прокуратуру.
– Официальные каналы – хорошо, но они всегда слишком медленны, – заметил я. – Мы имеем возможность пользоваться неофициальными.
– Мне бы ваши возможности, товарищ подполковник, – мрачно сказал капитан. – Не уступите хоть один канал? Просто по-дружески…
– Обращайтесь напрямую в Управление космической разведки ГРУ, – посоветовал я. – Может быть, они войдут в положение и помогут вам, хоть и не уверен в этом. Но лично я буду обращаться именно туда.
– Пойдемте спустимся на первый этаж. Трубка у меня в сейфе. Одно условие – возврат.
– Думаю, смогу вернуть ее вам через несколько часов.
– Я, скорее всего, уеду. Оставьте у дежурного. В том же конверте, в котором получите. Конверт можно не заклеивать.
– Договорились, – сказал я и на прощание протянул руку начальнику горотдела.
Тот попрощался со мной очень вежливо. Должно быть, очень уважает московских генералов. Тем более если они представляют ФСБ…
* * *Чтобы не разговаривать с генералом из машины в присутствии водителя, я сошел с крыльца, где стояло несколько полицейских, и, остановившись в стороне, набрал номер. На сей раз генерал ответил не сразу.
– Слушаю тебя, Тридцать Первый.
– Почерк тот же самый, что и в Москве. У убитого разрыв аорты и сломана грудная клетка. Концы ребер углубились в грудь. Врач-патологоанатом в заключении написал, что если бы аорта и выдержала бы удар, ребра нанесли бы организму травмы, не совместимые с жизнью. Убийца знал, что делает. Это специалист.
– Ночью в Москве, сегодня у нас… – проворчал генерал. – Летун…
– Предполагаю, что это разные люди, товарищ генерал. Более того, когда в рамках одной операции мы дважды встречаемся с одним и тем же ударом, нанесенным разными людьми, я считаю, что мы имеем полное право предположить, что имеем дело с какой-то группой коммандос, хорошо обученной и профессионально работающей.
– Значит, думаешь, что мы имеем дело не с простыми бандитами?
– Я в этом уверен, товарищ генерал.
– Мне бы твою уверенность, когда я буду руководству докладывать, – тяжко вздохнул мой собеседник. – А докладывать пока нечего… Ты-то хоть когда летать начнешь?
– Сегодня, – пообещал я твердо. – При любом раскладе, если только не перероют канавами футбольное поле в комендантском городке, я взлечу. Но это будет еще не поисковый, а пробный полет. Я давно не летал; и к технике нужно привыкнуть, и напарника проверить. Он с дельталетами вообще дела не имел, только с простыми дельтапланами. Однако и это можно доложить. А ночью мы еще раз проверим сарай Абдурагимовых – настоящий там дельтаплан или нет, вчера не было возможности рассмотреть все в деталях. Это – подготовительная работа. Можно так и докладывать, что таковая ведется полным ходом. Это поймут.
– Ладно. Коли что будет, звони.
– Что-нибудь будет обязательно. Я взял у следователя трубку убитого; сейчас озадачу свое командование просьбой выйти на Управление космической разведки, чтобы проверить все разговоры с этого номера. Тогда, может, и результат появится…
Часть вторая
Глава первая
1Первое, что я сделал после разговора с генералом и еще до того, как сел в машину, не получив возражения на возможное обращение к своему командованию, я позвонил командиру своей бригады, чтобы согласовать с ним возможность обращения к командующему спецназом ГРУ полковнику Мочилову. По большому счету, хотя отдельные мобильные офицерские группы и приписаны к конкретным бригадам спецназа, подчиняются они самому командующему и участвуют в операциях, которые всегда проходят под контролем московского управления. Но принцип субординации никто не отменял даже в спецназе, хотя у нас он не имеет такого ярко выраженного значения, как в линейных армейских частях. И потому согласовать звонок к командующему было необходимо. Иначе командир бригады будет считать, что я прыгаю через его голову… Я позвонил. Комбриг не стал вдаваться в суть моих объяснений, зная, что все полностью я ему по телефону не смогу выложить, и потому прервал меня в самом начале фразой: «Есть необходимость – звони». Только после этого я набрал по памяти номер командующего, с которым был хорошо знаком, поскольку Мочилов несколько раз лично командовал операциями, в которых я принимал участие. И в этот раз все произошло просто. Полковник был в курсе наших дел, поинтересовался, опробовал ли я мотодельтаплан, и спросил номер телефона, который требовалось проконтролировать.
– Вообще-то они обычно контролируют разговоры в настоящем времени. Боюсь, мне придется обращаться в компьютерное отделение, чтобы хакеры забрались в данные оператора. Это настолько необходимо?
– Так точно, Юрий Петрович, это необходимо.
– Хорошо. Придумаем что-нибудь. На прошлой неделе была аналогичная ситуация, только там были старые разговоры, десятидневной давности. Но смогли отыскать номера. Сами разговоры не записывались, но все номера регистрировались. Возможно, здесь получится то же самое. От себя обещать ничего не могу. Что смогут специалисты, то и сделают.