– Невеста? – поразился Валентин. – Простите, но это бред! И потом, я не настолько глуп, чтобы обманывать ваш фонд, меня предупредили о тщательной проверке. Кроме того, я стараюсь не лгать людям без особой на то причины. Имей я серьезные отношения с какой-то женщиной, непременно указал бы это в анкете, написал бы: «Предполагаю вступить в брак».
– Вам знакома Олеся Беркутова? – в лоб поинтересовался я.
Валентин вздернул брови.
– Откуда…
– А вот и легкий перекус, – затараторила Ангелина Степановна, вкатывая в гостиную сервировочный столик, – сейчас мы с вами поедим, поболтаем. Ах, как хорошо, что Валечка получит стипендию!
Внук говорливой бабушки бросил на меня умоляющий взгляд, я кашлянул и нарочито официальным голосом произнес:
– Уважаемый Валентин Евгеньевич, поскольку беседа с кандидатом должна носить строго конфиденциальный характер, думаю, будет лучше продолжить ее на нейтральной территории.
– Пойдемте в мою комнату, – моментально отреагировал Валентин.
– А чаек? – обиженно протянула Ангелина.
– Позднее, бабуся, – натянуто улыбнулся внук.
Мы переместились в просторное помещение, где все стены были увешаны полками с книгами.
– Огромное спасибо, – с явным облегчением произнес Валентин, едва переступив порог, – понимаете, и мама, и бабушка слишком любят меня, отсюда возникают проблемы.
– Так кем вам приходится Беркутова? – вернулся я к прерванной теме.
– Сейчас никем.
– Но ранее имелась связь?
Валентин сел на диван.
– Попробую объяснить. Простите, у вас есть мама?
– Да, – улыбнулся я.
– А отец?
– Он давно умер, сейчас у меня отчим.
– Ну, тогда вам легче, – вздохнул историк, – а я единственный мужчина в семье. Не то чтобы мать и бабушка были против моей женитьбы, поймите правильно, они желают мне счастья, но слишком активно. Любая представительница дамского пола, приведенная мною один раз в гости, второй раз тут не появляется. Мама с бабушкой не проявляют агрессии, но они так ведут беседу… В особенности Ангелина Степановна, что… в общем…
– Я очень хорошо это понимаю, – закивал я, – а потом вас пытаются познакомить с так называемыми подходящими девушками?
– В точку, – засмеялся Валя, – что, и вы в подобной ситуации были?
Я развел руками.
– Маменька не так давно второй раз вышла замуж, но мне легче не стало. Никак не придем к консенсусу. Мои дамы ей не по сердцу, а от ее кандидаток я в ужасе. Впрочем, попадись мне на жизненном пути истинная любовь, я не обратил бы внимания на мать. Но пока ничего похожего не случилось.
– Вот-вот, – воскликнул Валя, – мы просто близнецы! Я принял решение более не знакомить своих девушек с родственницами, просто в шпиона превратился. С Олесей дело обстояло так. Ноготь у меня на руке загноился, было очень больно, ну просто сил терпеть не нашлось…
Я поудобнее устроился в кресле и мысленно погладил себя по голове. Молодец, Иван Павлович, очень ловко подвел господина Олежко к нужной теме. И замечательно, что я представился Ангелине Степановне сотрудником фонда. Впрочем, я не знал о стипендии, но случайно угодил в точку, и Валентин сейчас, не заподозрив подвоха, подробно рассказывает об Олесе.
Промучившись с пальцем до обеда, Валентин пошел в поликлинику, хирург легко вскрыл нарыв и крикнул:
– Яна, сделай перевязку.
В кабинет вошла некрасивая, толстая девица и принялась возиться с бинтами. Врач ушел принимать другого пациента, а Валентин терпеливо ждал, пока неумеха Яна замотает его палец.
Вдруг в кабинет впорхнула стройная девушка, показавшаяся на фоне уродливой Яны совершенной красавицей.
– Долго еще? – с легким недовольством поинтересовалась она, – смена уже закончилась.
– Вот, – пропыхтела Яна, – палец! Никак не получается, подожди, Олесь, ща!
Красавица подошла к раковине, тщательно вымыла изящные руки и велела медсестре:
– Иди переодевайся, копуша, я сама повязку наложу!
Яна умчалась, Валентин посмотрел, как ловко Олеся управляется с его раной, и не утерпел, сказал:
– Похоже, вы намного опытнее, чем Яна.
– Верно, – кивнула Олеся, – причем не только на работе, у меня все в жизни лучше получается!
Разговор затянулся, и из поликлиники Валентин с Олесей ушли вместе. Лечебное учреждение находится рядом с институтом, где преподает Валя, поэтому историк, чтобы не возбуждать сплетен, живо увел новую знакомую подальше.
Вот так начался их роман, и Валентину показалось, что он встретил женщину своей мечты, но уже через месяц с глаз упали розовые очки. Олеся оказалась плохо воспитанной, авторитарной, капризной, грубой и вдобавок лгуньей. Она сказала Валентину, что служит медсестрой в поликлинике, но потом выяснилось, что она домработница.
Не сочтите Валентина снобом, но крутить любовь с горничной он не собирался, медсестра еще куда ни шло, хотя тоже не тот социальный слой. До встречи с Олесей Валя имел отношения лишь с равными себе по статусу, образованию и материальному положению дамами. А тут шаг вниз. Правда, Олеся была хороша собой, обладала житейской смекалкой, ошибочно принятой Валей сначала за острый ум. Но потом он разобрался, что к чему. Историка начали коробить простонародные замашки любовницы, ее жадность, непредсказуемые реакции. В общем, Валентин решил разорвать отношения. Будучи человеком мягким, он сказал Олесе:
– Я уезжаю в командировку.
– Ой, я буду скучать, – заныла надоевшая баба.
Валя угостил Олесю кофе и ушел, мысленно потирая руки. Десять дней он не звонил «любимой» и каждый раз нажимал на кнопку отбоя, увидев на дисплее мобильного номер ее телефона. Наивный Валентин полагал, что Олесе станет понятно: отношения закончились. Но девушка оказалась упорной. Некоторое время она не беспокоила любовника, а потом Валя ответил на очередной звонок и услышал знакомый голос:
– Милый! Слава богу! А то я уж волноваться начала! Куда ты подевался?
– Ты звонишь не со своего телефона! – ляпнул ошарашенный Валя.
– Ага, батарейка села, – весело подтвердила Олеся, – у Янки взяла, у своей лучшей подруги, у толстухи. Ну, во сколько встретимся в городе? Или ты приедешь вечером на квартиру?
– Сегодня я занят, – отбился Валентин.
– Значит, завтра.
– Увы, не могу.
– В воскресенье!
– У меня лекции весь день.
– В выходной?
– Да, то есть нет, вернее, у нас воскресник, – выдернул хвост из мышеловки преподаватель.
– Ой, хочешь, я поеду с тобой, окошки помогу помыть? – предложила Олеся.
– Нет! – взвыл Валя.
– Когда же мы увидимся?
– Никогда! – отбил преподаватель.
Из трубки понеслись всхлипывания.
– Милый, ты меня бросаешь? За что? Я так люблю тебя! Обожаю! О! Нет! Извини, если я тебя обидела! Дорогой, не оставляй меня! Прошу! Я умру!
Валентину стало не по себе, и он мягко предложил:
– Давай останемся друзьями!
– О! Почему?
– Мы сможем иногда общаться!
– Что я сделала тебе плохого? – рыдала Олеся.
– Ничего, – быстро сказал Валя.
– Тогда мы снова будем вместе?
– Нет, – набравшись храбрости, ответил историк.
– О! Почему? – словно попугай повторяла Олеся.
И тут Валентин проявил малодушие, ему не комфортно стало в роли обидчика и гада. До сих пор все разрывы с пассиями проходили гладко, историк спокойно сводил общение на нет, а дамы не предъявляли ему никаких требований. Удивительную настойчивость проявила лишь одна Олеся.
– Что? Что я сделала, – стонала она, – мой милый, что тебе я сделала?
Ну прямо Цветаева!
– Ты замечательная, – покривил душой Валентин, – но у меня есть мама, я рассказывал про нее.
– Татьяна Карловна против наших отношений?
– Да, – соврал он.
На самом деле его матушка и не слыхивала об Олесе, сын не откровенничал с ней, что, учитывая его возраст, неудивительно.
– Что я ей сделала? – продолжала в том же духе Олеся.
– Мать хочет иметь обеспеченную невестку, – понес откровенную чушь Валентин.
Разговор уже доставлял незадачливому любовнику подлинное страдание. Он окончательно обозлился на Олесю и дал себе честное слово никогда не связываться с девушками не своего круга. Интеллигентная женщина уже давно бы обиделась и швырнула трубку, а эта ревет белугой.
– Милый, – простонала Олеся, – хорошо! Я докажу! Значит, если я стану богатой, никаких преград к свадьбе не будет?
– Да, – сгоряча ляпнул Валентин и прикусил язык.
– Йес, – заорала Олеся, – не переживай! Беру все на себя!
Валентин положил ногу на ногу и посмотрел на меня.
– Представляете, какой я идиот?
– Просто вам трудно быть жестоким, – ответил я.
– Мне не следовало будить в Олесе несбыточные надежды на брак, – мрачно вздохнул Валентин, – но, слава богу, вроде она поняла ситуацию.
– Больше вам не звонила?
Валентин щелкнул языком.
– Как бы не так! Каждый вечер! Хорошо хоть перестала на свидание звать. Я измучился, цедил ей сквозь зубы: «Да. Нет. До свидания», но ей, извините за сленг, было по барабану. То ли она делала вид, что не понимает, то ли на самом деле такая несообразительная. Затем звонки прекратились. Я, грешным делом, обрадовался, ан нет!
– Как бы не так! Каждый вечер! Хорошо хоть перестала на свидание звать. Я измучился, цедил ей сквозь зубы: «Да. Нет. До свидания», но ей, извините за сленг, было по барабану. То ли она делала вид, что не понимает, то ли на самом деле такая несообразительная. Затем звонки прекратились. Я, грешным делом, обрадовался, ан нет!
Валентин потер щеки руками.
– Буквально на днях она сообщила мне: «Теперь я богата, имею дом в Подмосковье, деньги! Я сделала это! Татьяна Карловна будет довольна!»
– Ты сделала это! – в ужасе воскликнул Олежко, которого ошеломила весть о неожиданном обогащении дурехи.
– Да, – заорала Олеся, – да, да! Мы можем пожениться! Я принесу в приданое коттедж и нехилую сумму! Вот!
И тут Валентин не выдержал:
– Отвяжись, – заорал он, – за все сокровища мира я не пойду с тобой под венец! Конец! Я тебя не люблю! Точка!
Глава 17
– Значит, любовник девицы не в курсе случившегося? – уточнила Нора, выслушав мой рассказ по телефону.
– Абсолютно, – заверил я, – он ни о чем не знает, Олеся просто сообщила ему о полученном богатстве. Валентин – интеллигентный человек, из хорошей семьи, слегка мягкотел, нерешителен, но ведь это не преступление. Побаивается женской части семьи, не намерен жениться, но и монахом жить не может, поэтому старается заводить ни к чему не обязывающие связи. Особых средств не имеет и очень рад, если у любовницы находится место для интимных встреч, гнездышко, где можно оттянуться, а потом вернуться под крылышко к маме и бабушке. Он просил не говорить им об Олесе, кстати, о смерти девушки он не знает.
– Кого-то мне этот Валентин напоминает, – усмехнулась Нора.
Я сделал вид, что не услышал ехидного замечания, хотя хотелось ответить:
– Некоторое сходство между нами есть, но вы неправы, незнакомая мне Татьяна Карловна и Ангелина Степановна не похожи на Николетту, а я, в отличие от историка, не аморфен.
Нора прокашлялась и поинтересовалась:
– Ты сказал ему о кончине Олеси?
– Нет.
– Правильно, – одобрила хозяйка, – значит, у нее, кроме дома, имелась съемная квартира.
– Да.
– Где?
– Я не нашел повода спросить.
– Хорошо, – протянула Нора, – интересненько, интересненько. Значит, так! Вечером ты приедешь домой и отчитаешься еще раз, я пока пораскину мозгами. Да, забыла сказать – Олеся скончалась от инсульта!
– Разве он может случиться у молодой особы?
– Угу, – буркнула Нора, – бывает всякое.
– Значит, смерть не криминальная, – обрадовался я.
– Ваня, – оборвала меня хозяйка, – кати к Маше Беркутовой и вытряси из нее адрес съемной квартиры Олеси.
– Думаете, она его знает?
– Конечно.
– Но…
– Ваня! Выполняй без лишних слов, – рявкнула Элеонора и отсоединилась.
Я сунул трубку в держатель на торпеде. Мой «Ниро Вульф» в своем репертуаре! Не желает никого слушать. Элеоноре принадлежит гениальное высказывание: «Одна голова хорошо, а вторая пошла вон со своими советами». Такая позиция чревата ошибками, я бы сейчас лучше отправился на поиски Яны, той самой толстухи из поликлиники. Найти подругу Олеси не составит труда, медучреждение, как упомянул Валентин, находится рядом с его институтом. Навряд ли во всех кабинетах сидят тучные девушки по имени Яна. С Машей у Олеси хороших отношений не сложилось, а вот Яна, вероятно, в курсе делишек подруги, но я всего лишь «ноги», а «голова», то бишь Нора, приказала мне ехать к Беркутовым.
Дверь мне распахнула баба Катя, не успел я раскрыть рот, как старуха с негодованием заговорила:
– Ну? Явились! Молодец! Теперь увидите дело во всей красе! Любуйтесь!
Не дав опомниться, пенсионерка проволокла меня по коридору и распахнула дверь комнаты Беркутовой. Я чуть не умер, запах в спальне был невыносимым.
Баба Катя захлопнула створку и навалилась на нее спиной.
– Во! Красиво? Зачем ей «трешка»? Бросила мать гнить и носа не кажет!
– Маши нет дома?
– Верно подмечено.
– Где же она?
– Хрен ее знает, – пожала плечами пенсионерка, – гуляет!
– Может, она на работу ушла! – предположил я.
– Ага, со вчерашнего дня, – засмеялась старуха, – в ночное!
– Маша вчера вечером не вернулась?
– Йес! – заорала бабка по-американски. Видать, сериалов насмотрелась.
– Она часто так поступает?
Пенсионерка уперла руки в бока.
– Врать не стану. До сих пор всегда приходила! За полночь порой, но явится.
– А сейчас испарилась без следа?
– Мать бросила, вонь по всей квартире идет, – возмущалась баба Катя, – вы там начальству доложите: шалава она! Такой просторные хоромы во вред!
– Непременно, – пообещал я и, стараясь не дышать, выбрался на лестничную клетку, вынул мобильный и сообщил Норе: – Маша не ночевала дома, и ее до сих пор нет.
– Ладно, – буркнула хозяйка, – разберусь. Зря ты к Беркутовой помчался, следовало искать Яну. Сестры особо не дружили, не словил ты, Иван Павлович, мышей.
– Виноват, исправлюсь, – отчеканил я.
Тот, кто работает в непосредственной близости от начальства, сейчас поймет меня. Любые промахи босс, как правило, списывает на подчиненных, зато все замечательные идеи, рожденные на совещаниях коллективным разумом, лягут в копилку шефа. Даже если он, порядочный человек, докладывая своему начальству, употребит множественное местоимение: «МЫ разработали план», то все равно получится: он молодец. Это он, начальник, так здорово подобрал коллектив и организовал работу, вот по какой причине отдел фонтанирует креативными предложениями!
– Яну найти легко, – давала инструкции Нора, – рули к институту, где преподает Валентин. Семь футов тебе под килем! Шевелись, Ваня!
В медицинском учреждении на рецепшен сидел мужчина, одетый в ярко-оранжевый халат.
– Вам Яну? – равнодушно переспросил он.
– Да-да, – закивал я, – такая полная девушка!
– У нас одна Яна, – спокойно перебил меня администратор, – Валуева. Вам она нужна?
– Абсолютно точно, – подтвердил я, впервые услышав фамилию девицы.
– Валуева на бюллетене.
– Не дадите ее домашний телефон?
– Нет.
– Пожалуйста!
– Не положено, – меланхолично отозвался служащий.
Я вынул из кошелька купюру.
– Окажите христианское милосердие, мне очень надо.
Дядька цапнул ассигнацию со скоростью удава, заглатывающего кролика, повозил «мышкой» по коврику и по-прежнему бесстрастно сказал:
– Записывайте. Вам только телефон или адрес тоже?
– Если можно, все данные, – обрадовался я.
– Якиманка… – не повышая тона, начал диктовать администратор.
На телефонный звонок девушка не отреагировала, может, спала или вышла в магазин. Я сел за руль и покатил на Якиманку. Если Яны нет дома, я найду чем заняться, схожу в замечательный книжный магазин «Молодая гвардия» – пороюсь на полках. Очень люблю перелистывать новые издания, вдыхать аромат типографской краски и предвкушать встречу с увлекательным чтением.
Составив план действий, я добрался до квартиры медсестры и принялся жать на звонок. Хозяйка не торопилась открывать. Я, абсолютно не расстроенный откладывающимся свиданием, а скорее даже обрадованный, повернулся к лифту и хотел уже спуститься на первый этаж. «Молодая гвардия» тут в паре шагов, дойду до магазина пешком.
– Этта вы трезвонили? – рявкнули за спиной.
Я обернулся – в проеме беззвучно распахнувшейся двери маячила тумбообразная фигура, замотанная в махровый халат нелепой детской расцветки, на голубой ткани тут и там виднелись кошачьи морды с торчащими усами.
– На хрен ломиться, – продолжила негодовать Яна, – если я не открываю, значит, не желаю!
– Простите, я не хотел вас беспокоить.
– Ха, чуть палец о звонок не сломал! Кто вы ваще такой?
– Мне ваш адрес дал Валентин, – соврал я, – помните его?
– Конечно, нет, – скривилась Яна, – я столько уколов делала! Вам срочно? Если надо сейчас к больному идти, то двойной тариф.
– Слава богу, в нашем доме все здоровы.
– Тогда чего приперся?
– Вы разрешите войти?
– Еще че захочешь? Какавы с пирожными? Вали отсюда, пока я милицию не позвала!
– Яна, подождите!
– Че?
– Вы знакомы с Олесей Беркутовой?
Толстуха чихнула.
– Ну!
– Нам надо поговорить!
– Топай отсюда!
– Вы ведь дружили с Олесей!
– И че?
– Неужели не хотите помочь?
– За фигом ей моя помощь, – удивилась Яна, – у Олеськи ща сплошной шоколад!
– Так вы ничего не знаете?
– Че?
– Где Олеся?
– Дома небось, – растерянно ответила Яна, – мы, правда, поссорились чуток и не разговариваем. А че?
– Олеся умерла, – скорбно произнес я.
Яна сделала шаг назад.
– Не догоняю, – пробормотала она, – кто? Олеська?
– Да, – кивнул я.
– Померла?
– Да.
– Вау! Под машину попала! – взвизгнула Яна.
– У Олеси случился инсульт, – уточнил я.