Майор Ступников сидел в прежней позе за своим столом. Его волосы казались растрепанными больше прежнего, да и беспорядок в кабинете стал еще более вопиющим. Второй полицейский, краснощекий толстяк, стоял перед окном, поливая алоэ в горшке из маленькой пластмассовой леечки оранжевого цвета.
– Задержанная доставлена! – отчеканил молодой человек, который привез Оксану, и беззвучно удалился.
Ступников ее молча разглядывал.
– Это что – обязательно было так обставлять? – спросила Оксана, когда молчание стало невыносимым. – Я бы пришла к вам сама, если уж это так необходимо! Хотя не вижу в этом такой надобности. Прошлый раз я вам рассказала все, что знала...
– Нет, Оксана Николаевна! – зловеще заговорил наконец майор. – Вы рассказали нам далеко не все!
– Что за тон? – возмутилась Оксана. – В чем вы меня обвиняете?
– Покажи ей, Мухин! – майор повернулся к своему краснощекому напарнику.
Тот с важным и значительным видом поставил свою леечку, вытер руки платком, подошел к своему столу и достал из ящика какой-то обгорелый лоскуток. Передав этот лоскуток майору, он сел за свой стол и выжидательно уставился на Оксану.
– Гражданка Карасева, вам это знакомо? – строго проговорил Ступников, разгладив лоскуток и показав его Оксане.
– Что это? – Оксана наклонилась над столом, разглядывая обгорелую тряпочку.
Края ее почернели, но в центре можно было угадать прежний серо-коричневый цвет, и даже удалось разглядеть наклонную латинскую букву «L».
– Так как – узнаете? – повторил майор. – Или нужно освежить вашу память?
– Не знаю... кажется, это обрывок сумки... – предположила Оксана. – Возможно, это была сумка фирмы «Luis Vuitton»...
– Ну вот, она вспомнила! – подал голос толстяк Мухин. – Даже без нашей помощи вспомнила!
– Верно, это обрывок дорожной сумки «Luis Vuitton», – одобрительно проговорил майор, как будто похвалил отличницу за правильный ответ. – У вас ведь была именно такая сумка, Оксана Николаевна?
Оксана замешкалась, и Мухин, вскочив из-за стола, выпалил:
– Бесполезно отрицать! Проводник сообщил нам, что у вас была именно такая сумка.
– Да я и не отрицаю. – Оксана пожала плечами. – У меня была похожая сумка, возможно, это клочок от нее... а почему это так важно?
– Почему это так важно? – повторил майор, выразительно переглянулся со своим напарником и продолжил мягким, доверительным голосом: – Оксана Николаевна, вы нам по-прежнему не хотите сделать никакого признания? Честное слово, этим вы сэкономили бы время и себе, и нам! Не хотите?
– Мне не в чем признаваться! – отрезала Оксана. – Не понимаю, чего вы от меня хотите!
– Не понимаете... – протянул майор. – Да все вы понимаете!
Он побарабанил пальцами по столу и проговорил совсем другим тоном – сухим и неприязненным:
– Все это время работали наши эксперты. Они разобрали остатки обгоревшего вагона, в особенности тех трех купе, которые особенно сильно пострадали. Они буквально по кусочкам собрали багаж пассажиров, которые ехали в этих трех купе. И большую часть сумок и чемоданов удалось восстановить. То есть понятно, все вещи разорваны взрывом, обгорели, сильно повреждены, но их удалось реконструировать. Все, за одним исключением.
Майор замолчал, выжидающе глядя на Оксану. И она наконец не выдержала и спросила:
– За каким же именно исключением?
– За исключением вашего багажа! – ответил вместо шефа Мухин. – От вашего багажа осталось всего два маленьких клочка ткани – этот и... и еще один.
– И что же это значит? – растерянно спросила Оксана, пытаясь понять, к чему ведут полицейские.
– Это значит, гражданка Карасева, – жестко проговорил майор, – это значит, что ваш багаж находился в самом эпицентре взрыва. А проще говоря – именно в вашем багаже находилось взрывное устройство.
– Чушь какая-то... – пробормотала Оксана. – Я что, по-вашему, похожа на террористку?
– А что – вы думаете, все террористки ходят, до глаз закутавшись в черный платок? – включился в разговор краснощекий Мухин. – Если бы все было так просто! Нет, Оксана Николаевна, они замечательно умеют маскироваться!
– Кроме того, – майор неодобрительно покосился на своего помощника, – кто вам сказал, что в этом поезде совершен именно террористический акт? Мы, конечно, рассматриваем разные варианты, но на данный момент наиболее вероятным представляется заказное убийство, так что мы ищем не террориста, а убийцу-контрактника...
– А на убийцу я, значит, похожа... – протянула Оксана, но на этот раз на ее слова не прореагировали.
– И хочу обратить ваше внимание еще на один очень важный момент, – снова заговорил Мухин.
На этот раз майор Ступников его не прервал, видимо, у них было заранее условлено, кто и в какой момент будет произносить очередную реплику.
– Мы сказали, – продолжил Мухин, – что от вашего багажа остались два клочка ткани. Этот и еще один...
Мухин произнес эти слова зловещим тоном и замолчал. Видимо, он ждал, что Оксана зарыдает, забьется в конвульсиях и во всем признается под давлением неопровержимых улик. Она, однако, только недоуменно пожала плечами:
– Ну, два клочка или один – какая разница?
– А такая, Оксана Николаевна, – подхватил Ступников, – такая разница, что на втором клочке ткани наши эксперты обнаружили частицы пластита. Знаете, что это такое?
– Взрывчатка, – уверенно ответила Оксана.
– Она знает, – обрадовался Мухин, переглянувшись с шефом, – еще бы ей не знать!
– Еще бы мне не знать, – согласилась на этот раз Оксана. – Еще бы не знать, если эту взрывчатку упоминают в каждом боевике или триллере! Да если вы спросите любого современного ребенка в детском саду, он вам и то сразу же скажет, что такое пластит!
Полицейские снова переглянулись, на этот раз разочарованно.
– Тем не менее пластит, найденный в вашей сумке, – это улика, и очень серьезная улика, Оксана Николаевна! – произнес майор после затянувшейся паузы. – В сочетании с тем, что вы очень своевременно ушли из вагона, якобы на встречу с каким-то мифическим Логиновым, это может послужить веским доказательством вашей вины!
– Логинов – не мифический... – возразила Оксана, но тон ее был неуверенный.
– Но его не оказалось в списке пассажиров! – перебил ее Мухин. – Как вы это можете объяснить?
– Не знаю... однако сами посудите – если бы я была причастна к этому взрыву, я придумала бы более убедительное объяснение.
– А может, вы именно на это и рассчитывали... – начал майор, но в это время на его столе зазвонил телефон.
Он поднес трубку к уху и произнес недовольным тоном:
– В чем дело? У меня допрос...
Тут же выражение недовольства на его лице сменилось выражением испуганной преданности. Он вскочил, вытянув свободную руку по шву, и пролепетал:
– Да, Валентин Романович... так точно, товарищ генерал... слушаюсь... немедленно... так точно!..
Майор аккуратно положил трубку на рычаг и проговорил, косясь на телефон:
– Сверху звонили. У нас это дело отбирают. Дальше его будет вести другая организация. Смежники... И ее отбирают... – он бросил взгляд на Оксану.
– Как отбирают? Почему отбирают? – забормотал Мухин. – Мы ее почти что раскололи...
– Ты что, Мухин, не понял?! – прикрикнул майор на подчиненного. – Сверху звонили! Генерал звонил!
Ответить Мухин не успел.
Дверь кабинета открылась, и в него вошел молодой человек с невыразительным, незапоминающимся лицом, в хорошо отутюженном костюме неопределенного цвета.
– Вам звонили, – проговорил он тусклым, блеклым голосом, не утруждая себя приветствием, а может, у них так полагалось. – Где подозреваемая?
– Вот она, – в один голос ответили полицейские, показав на Оксану.
Пришелец окинул ее равнодушным взглядом, взял за локоть и вывел из кабинета. Оксана пошла за ним, как сомнамбула, машинально переставляя ноги.
На улице их ждала черная машина, за рулем которой сидел еще один мужчина в костюме, удивительно похожий на первого.
Оксану усадили на заднее сиденье, и машина рванулась с места.
На этот раз Оксана даже не пыталась разговаривать – она знала, что не получит ответа. Да, собственно, ей и не хотелось разговаривать.
Что она могла спросить? Куда везут? Да какая разница, все равно очень скоро она это узнает. Но что с ней происходит? Было такое впечатление, что она, как муха, запуталась в вязкой липкой паутине и не может из нее выскочить.
В ее сумке нашли взрывчатку! Этого не может быть, эти два майора нарочно ее подставляют!
Нет, тут же поняла она, у них не хватило бы ни ума, ни фантазии. Стало быть, все так и есть, пластит был в ее сумке. Но она точно знает, что не клала его туда, она же не ненормальная, в конце концов! Тогда кто его туда положил?
Оксана усилием воли заставила себя успокоиться и рассуждать здраво.
Дорожная сумка у нее не очень большая, она ехала всего на один день, так что взяла только вещи, необходимые в поезде, да еще белье, пару запасных колготок, зубную щетку, крем для лица...
Что еще? Кое-какие нужные бумаги, рукопись нового автора – чтобы просмотреть, если будет время. В общем, вещей немного. Сумку она оставила в шкафу у девочек из отдела пиара, когда забежала к Лиде Яковлевой отдать посылочку от ее мамы. В принципе кто-то мог в сумку залезть. Но дело в том, что перед уходом из издательства она положила в сумку папку с бумагами и точно знает, что в сумке не было ничего постороннего. Сколько там было этого пластита, надо думать, не миллиграммы, раз три купе разнесло... Она бы заметила пакет.
Да что тут думать, ясно же, что пластит ей в сумку подбросил этот самый Андрей Логинов, или как там его зовут на самом деле... Подстроил встречу, заболтал разговорами, и, пока она, как полная дура, спала в машине, он и сунул ей взрывчатку. Сумка стояла рядом с нею на заднем сиденье.
Но зачем? – мысленно простонала Оксана. То есть сказал же тот Мухин или Ступников, в общем, один из них, что это было заказное убийство. Туманов кому-то помешал. А для чего тогда этот Андрей (черт бы его побрал) назначил ей встречу в вагоне-ресторане? Да чтобы свалить все на нее! Менты так и подумали, их реакцию просчитать нетрудно! Нужен виновник – так вот же он, то есть она, готовенькая, на блюдечке с голубой каемочкой...
Ее горькие мысли были прерваны, потому что машина остановилась возле известного всему городу мрачного темно-серого здания. Оксану высадили, провели в подъезд и долго вели по бесконечным коридорам.
Наконец ее втолкнули в просторный кабинет, и сопровождающий своим бесцветным голосом проговорил:
– Подозреваемая доставлена.
– Свободен! – отозвался человек, стоявший возле окна спиной к двери, и спутник Оксаны исчез.
Она огляделась.
Этот кабинет был гораздо просторнее кабинета майора Ступникова, но главное – в нем царил полный порядок.
Большой письменный стол был почти пуст – на нем стояла только лампа под зеленым абажуром, лежала тонкая пластиковая папка и стоял открытый ноутбук. Пол кабинета был застелен зеленым ковром, на стене висел портрет худощавого человека с бородкой клинышком.
Как уже сказано, хозяин кабинета стоял у окна спиной к двери, поэтому Оксана не видела его лица.
– Может быть, хоть вы мне объясните... – начала она и замолчала, не закончив свою фразу, потому что фигура мужчины, его редеющие волосы серо-мышиного цвета показались ей смутно знакомыми.
– Что именно? – осведомился он, повернувшись к ней.
И ее подозрение превратилось в уверенность.
Лоб с залысинами, бесцветные водянистые глаза. Она знала этого человека, они жили по соседству и время от времени случайно сталкивались. Он выгуливал черного пуделя.
– Это вы... – проговорила Оксана с облегчением.
До этой минуты она чувствовала, что столкнулась с бездушной машиной, с системой, которая перемелет ее в муку, в пыль. На то она и машина, чтобы не замечать отдельного человека.
Но теперь у машины оказалось человеческое лицо – пусть не слишком приятное, но все же человеческое. У него есть собака, он выгуливает ее дважды в день, покупает продукты или газеты. Значит, он человек, а не винтик бездушной машины, значит, ничто человеческое ему не чуждо, с ним можно разговаривать, ему можно что-то объяснить... Они здороваются при встрече, они почти знакомы...
– Это вы... – повторила Оксана. – Слава богу...
– Да, это я, Оксана Николаевна! – отозвался мужчина, и его голос показался ей странным.
Собственно, голоса его она раньше толком не слышала, он едва кивал ей при встрече и отводил глаза. Или говорил «здравствуйте» так тихо, почти шептал.
Сначала Оксана вообще не обращала внимания на этого человека, отличала его только из-за собаки. Потом запомнила, ведь они регулярно сталкивались во дворе... Он ей поможет, не может не помочь...
– Вы знаете, что со мной произошло, – заговорила она быстро, торопливо. – Я ехала в поезде из Москвы и оказалась там во время взрыва... и теперь люди из полиции решили сделать из меня козла отпущения... то есть козу... – Она запуталась, смутилась и покраснела. – Ну, вы понимаете, что я хочу сказать!..
– Да, я понимаю! – подтвердил хозяин пуделя. – Продолжайте, я вас слушаю! И присаживайтесь, пожалуйста, – он кивнул на стул с другой стороны стола, сам же уселся в кресло.
– В общем, только на том основании, что во время... инцидента я ушла в вагон-ресторан, они решили обвинить меня в этом... происшествии. Я пыталась им что-то объяснить, но они меня даже не слушали! Они нашли, на кого все свалить, и решили, что дело можно закрыть... но теперь, я уверена, вы разберетесь!
Она замолчала, почувствовав, что слова ее совсем не те и тон не тот, что она говорит суетливо, сбиваясь и путаясь, что так нельзя вести себя на допросе, что никто ей не поверит. Нужно взять себя в руки, меньше говорить и отвечать на его вопросы уверенно и четко. Но он пока что не задает никаких вопросов. Он смотрит на нее, не отводя глаз, и в глазах этих что-то такое...
По-прежнему водянистые, они иногда темнели, как вода в глубоком колодце. Таком колодце, где и дна никогда не достать. Если только не сбросят туда злые люди...
Усилием воли Оксана отогнала от себя видение – она падает в глубокий черный колодец, и стены его потихоньку сужаются, так что непонятно, достигнет ли она дна с ледяной маслянистой, дурно пахнущей водой или застрянет на полдороге. И неизвестно, что хуже...
Она поерзала на стуле и села прямо, опираясь на спинку.
– Скверная история! – проговорил мужчина, не сводя с Оксаны пристального, изучающего взгляда. – Действительно скверная. Вы ушли в вагон-ресторан... допустим, в этом нет ничего противозаконного, хотя момент был очень неудачный...
Он полистал тонкую пластиковую папку.
– Вот именно, – неуверенно подхватила Оксана, которой не понравился его взгляд. – Вот именно, ничего противозаконного... я просто хотела поесть...
– Просто поесть? – повторил он недоверчиво. – Но вы же утверждали, что у вас была назначена встреча с каким-то Логиновым?
– Ах, ну да, он хотел со мной поговорить о своей работе...
– ...с каким-то Логиновым, которого не было в списке пассажиров? Которого на самом деле не существовало?
– Ну, он так представился... – Оксана почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. – Уверяю вас, я ничего не выдумываю...
На этот раз голос ее прозвучал жалко, она ничего не могла с этим поделать.
– Но Логинов – это так, это мелочь, незначительная деталь! – продолжал мужчина, неспешно наклоняясь к ней, как паук приближается к мухе, попавшей в его паутину, – медленно, неторопливо, зная, что она никуда не денется.
– Логинов – это деталь, хотя и важная... но вот ваша сумка... точнее, ее отсутствие... да еще следы пластита на уцелевшем фрагменте... Скверная история!
Теперь глаза его были совсем близко, и в глазах этих, куда Оксана уставилась против воли, было явное и нескрываемое торжество. Да что там торжество, там был самый настоящий восторг.
Восторг победителя.
Оксана испугалась и подумала, что лучше бы она имела дело с двумя майорами – Ступниковым и Мухиным, с теми хоть было все ясно. А от этого непонятно чего ждать.
Он все смотрел и смотрел, так что Оксана вскочила со стула и отступила, она не могла больше выносить этот взгляд.
Он тоже неторопливо вышел из-за стола и подошел к Оксане вплотную, взяв ее за руку.
Его руки оказались холодными и влажными, как оттаявшая рыба. И глаза... странное выражение этих бесцветных глаз по-прежнему действовало на нервы.
– Скверная история! – Мужчина покосился куда-то в угол кабинета, с явным разочарованием выпустил руку Оксаны и отступил от нее на шаг. – Но вы правы, Оксана Николаевна, я во всем разберусь. Это мой долг, больше того – это моя обязанность!
Он отступил еще на шаг, посмотрел на нее в упор, и на лице его на неуловимую долю секунды промелькнула странная плотоядная улыбка.
– Но только, Оксана Николаевна, от вас тоже очень многое может зависеть! Очень многое! Если вы пойдете навстречу следствию – следствие тоже пойдет... навстречу!..
Его губы шевельнулись, вытянулись в трубочку и опять обмякли, как два розовых слизняка.
– Вы меня понимаете? – проговорил он вкрадчиво.
– Нет, я не понимаю... – ответила она вполне искренне.
Она его действительно не понимала, не понимала всех этих недомолвок, всех этих странных, то ускользающих, то торжествующих взглядов и еще более странных телодвижений.
Впрочем, смутная догадка начала уже брезжить в глубине ее сознания – но эта догадка была настолько дикой, настолько неожиданной, что она не могла принять ее всерьез...
– Не понимаете? – переспросил он странным высоким голосом. – Или не хотите понимать? Я вам еще раз повторяю – вы должны пойти мне навстречу, и тогда я смогу вам помочь! Если же вы не хотите со мной искренне сотрудничать – это только доказывает вашу вину! Со всеми вытекающими отсюда последствиями!
Оксана удивленно взглянула на него – и смутная догадка начала превращаться в уверенность.