Оксана удивленно взглянула на него – и смутная догадка начала превращаться в уверенность.
Так вот что значили все его странные ухмылки, все его долгие взгляды! Она-то, дура, не поняла его намеков, его взглядов! Ее смутило то, что во взгляде его не было обычной похоти, а только торжество паука, который поймал наконец муху в свои сети и твердо уверен, что она никуда больше не денется.
А оказалось, что ничто человеческое ему не чуждо! Да лучше бы он был винтиком, деталью бездушной машины!
– Так что, Оксана Николаевна, мы с вами как будто поняли друг друга? – повторил он, не сводя с нее пристального взгляда. – Вижу, вижу, что поняли! Так что теперь все зависит исключительно от вас, от вашей доброй воли!
Он снова подошел к ней, схватил ее руку. В глазах его горел лихорадочный огонь, уже нисколько не удивлявший Оксану.
Она поняла, что все эти слова он говорит просто так, чтобы не молчать, на самом деле он прекрасно знает, что у нее нет выбора, что она в полной его власти.
Она резко отняла у него руку.
Он шумно вздохнул, словно проснулся, суетливо потер руки, вернулся к столу, взял там листок бумаги, что-то на нем быстро написал и снова подошел к Оксане:
– Я понимаю, что здесь не очень подходящее место для... сотрудничества со следствием. Но это не беда, у нас есть специальные квартиры... вот адрес одной из них! – Он протянул ей листок, при этом снова опасливо покосился в угол комнаты, и Оксана поняла, что там установлена видеокамера.
– Запомните этот адрес! – проговорил он настойчиво.
Она послушно взглянула на листок, прочитала: «Греческий проспект, дом семь, квартира четырнадцать».
– Запомнили?
Оксана растерянно кивнула, и мужчина, щелкнув зажигалкой, поджег листок, бросил его в пепельницу, а когда бумага догорела, аккуратно размял пепел.
– Вы придете туда сегодня же, в восемь часов вечера, и там мы с вами... обо всем договоримся. Только я хочу, чтобы вы не строили лишних иллюзий. Если вы не придете – я буду считать, что вы не хотите сотрудничать со следствием. Со всеми, как говорится, вытекающими! В этом случае я распоряжусь, чтобы вас арестовали, поместили в камеру и начали готовить к следственным действиям. Думаю, вы поняли, что в моих силах убедительно доказать вашу вину...
– А если я приду?
– Если вы придете – это будет прямым доказательством вашей доброй воли! Мы с вами поработаем и выясним, кто на самом деле заинтересован в том, чтобы следствие зашло в тупик, кто хочет подставить вас в качестве главной подозреваемой...
– И в этом случае вы меня не арестуете? – прямо спросила Оксана.
– А зачем? – мужчина развел руками. – Арест – это крайняя мера, она употребляется в том случае, если следователь считает, что подозреваемый имеет намерение скрыться или иным способом воспрепятствовать следствию. Если же вы готовы искренне сотрудничать...
– Да, но как я могу убедиться, что вы меня не обманете?
– Что? – мужчина посмотрел на Оксану недоуменно.
Но она твердо встретила его взгляд. Теперь, когда она уразумела наконец, чего он от нее хочет, страх уступил место презрению.
– Ну, допустим, я приду на эту вашу конспиративную квартиру со всеми, как вы выразились, вытекающими – а вы меня все равно арестуете и оставите на роли главной подозреваемой? Где у меня гарантии, что этого не случится?
– Как вы можете так думать?! – Он выпятил грудь, прошелся перед ней самодовольным индюком. – Я не такой человек, чтобы нарушать свое слово! Не такой человек!
– Знаете, мне попадались разные люди... – возразила Оксана. – Некоторые выглядели вполне прилично, а на поверку оказывались непорядочными...
– Но я не такой! – повторил он. – Я – человек слова! Кроме того, я вас сейчас отпущу, а это, мне кажется, само по себе подтверждает мои добрые намерения. Ведь из полиции вас выпускать вовсе не собирались, больше того, чтобы заставить вас во всем признаться, вас хотели запереть в камеру с уголовницами... уверяю вас, это удовольствие ниже среднего! Так что, Оксана Николаевна, вы должны признать, что со мной иметь дело гораздо приятнее, и сделать из этого соответствующие выводы!
Оксана вскинула голову и встретилась с ним глазами.
«Сволочь, – говорил ее взгляд, – не верю тебе ни на грош. Ты – мерзавец и собаку свою бьешь».
«А куда ты денешься? – ответствовал он также глазами. – Прибежишь как миленькая, выбора у тебя нет».
Он вернулся к столу, достал из ящика какой-то бланк, расписался на нем и протянул Оксане:
– Вот ваш пропуск, Оксана Николаевна! Вы свободны... но не забывайте, что теперь все зависит от вас!
Оксана молча взяла пропуск и повернулась к двери.
Затем снова обернулась и проговорила с усилием:
– И вот еще что... я не знаю, как вас зовут.
– Да, действительно... – Мужчина смущенно улыбнулся. – Я вам не представился... меня зовут Игорь Иванович.
Он нажал кнопку на столе, дверь открылась, и на пороге безмолвно возник тот незаметный парень, который перед тем привел сюда Оксану. Или его брат-близнец.
– Проводи Оксану Николаевну к выходу! – приказал хозяин кабинета.
* * *Проснулся брат Бернар оттого, что его тряс собственный секретарь.
– Достопочтенный брат, уже поздно! Вас дожидаются новые доносчики!
Инквизитор сел на кровати, тупо оглядывая свою комнату и в ужасе вспоминая события минувшей ночи.
Что это было – кошмарный сон, или он и впрямь побывал на ночном шабаше, отплясывал с ведьмами, колдунами и оборотнями и был удостоен аудиенции самого Князя Тьмы?
Брат Бернар отослал секретаря, умылся. При этом придирчиво осмотрел свое тело – не осталось ли на нем каких-то следов ночного путешествия?
И впрямь, расчесывая волосы, он увидел на гребне несколько жестких черных волосков, точно таких, какие были у козла, доставившего его ночью на шабаш.
Так что – все это было правдой? Выходит, его душа навеки погублена и после смерти его ждет всепожирающее адское пламя? После того как он посвятил всю свою жизнь служению Церкви, непримиримой борьбе с ересью?
Он вспомнил старую ведьму, которая дала ему кувшинчик с волшебной мазью, и с ненавистью подумал, что это она, мерзкая еретичка, виновна в его падении и она должна понести за это заслуженное наказание. Это она, она подтолкнула его к недозволенному Церковью поступку, это по ее вине он перенесся на шабаш...
И тут инквизитор снова вспомнил Всевидящий Глаз, восседающий на каменном троне, вспомнил громовой голос, воскликнувший в ответ на его просьбу:
– Она будет твоей! Она будет в полной твоей власти!
Прежде чем принять новых доносчиков, брат Бернар вызвал к себе капитана ландскнехтов и приказал сей же час отправиться к городским воротам, схватить старуху, обитающую в лачуге, притулившейся к стене слева от ворот, и немедленно доставить ее к нему на допрос.
– И не вступать с ней в разговоры! – предупредил инквизитор капитана. – Подлая ведьма хитра и изворотлива!
Капитан отправился исполнять приказ, но вернулся менее чем через час, весьма озадаченный.
Брат Бернар, который в это время записывал показания булочника Дроссельмайера против соседа-аптекаря, оторвался от допроса и строго взглянул на ландскнехта:
– Где же ведьма?
– Прошу меня простить, досточтимый брат инквизитор, – почтительно ответствовал воин, – но ее нет!
– Что, хитрая ведьма успела сбежать? – раздраженно спросил инквизитор. – Вы ее упустили?
– Осмелюсь доложить, мы ее не упустили... в указанном вами месте нет никакого жилья, нет никакой лачуги, соответственно, нам некого было хватать...
– Что ты несешь? – переспросил инквизитор. – Видно, ты не понял моих указаний... ее лачуга расположена возле самой стены, слева от городских ворот!
– Там нет никакой лачуги, – упрямо ответил капитан.
– Я вижу, тебе нельзя поручить даже самое простое дело! – Рассерженный инквизитор оставил доносчика на своего секретаря, накинул плащ поверх сутаны, кликнул собаку и покинул дом, приказав ландскнехтам следовать за собой.
Быстрым шагом дошел он до городских ворот, повернул налево, туда, где накануне наткнулся на ведьмину хижину, – но там не было и следа человеческого жилья. Словно ищейка, брат Бернар метался вправо и влево, вглядывался в стену, в следы на земле – но ведьмино жилище отсутствовало. На его месте лежал только большой, заросший мхом камень.
Черный пес инквизитора уселся возле этого камня, запрокинул голову и жутко, протяжно завыл. Перепуганные ландскнехты попятились, крестясь и бормоча слова молитвы.
Брат Бернар опустился на колени перед камнем, вгляделся в него и различил кривые полустертые буквы:
Брат Бернар опустился на колени перед камнем, вгляделся в него и различил кривые полустертые буквы:
«Гертруда».
– Здесь похоронена знахарка! – раздался рядом с ним звонкий детский голосок.
– Какая знахарка? – инквизитор поднял глаза и увидел рядом чумазую босую девочку лет пяти. – Какая знахарка, милое дитя? – повторил он вопрос, стараясь не напугать ребенка.
– Старая тетенька, которая лечила людей травами... – ответила девочка, испуганно косясь на Милорда. – Дяденька, а твоя собачка не кусается?
– Она кусает только еретиков! – успокоил ее монах. – А как она выглядела, эта старая тетенька?
– Я не знаю, – честно ответила девочка. – Я ее никогда не видела, она умерла до того, как я родилась. Мне рассказывала про нее моя мама, эта знахарка жила здесь, когда мама была такая маленькая, как я сейчас... дяденька, подари мне монетку!
– Держи, милое дитя! – Инквизитор протянул девочке пфенниг, она попробовала его на зубок, спрятала в рукав и с важным видом удалилась, сунув грязный палец в рот.
* * *Оксана не помнила, как прошла по бесконечным коридорам управления, как миновала вахту.
Она пришла в себя уже на улице, когда подняла руку, чтобы остановить машину. Рядом с ней тут же остановился видавший виды «Фольксваген», но Оксана вспомнила, как герой какого-то боевика наставлял свою подругу, что нельзя садиться в первую подъехавшую машину.
Прежде это казалось ей полной ерундой, в любом случае не относящейся лично к ней, но после всех последних событий она пересмотрела свои взгляды и решила, что береженого бог бережет.
– Проезжай! – сказала она водителю «Фольксвагена» и на всякий случай отошла в сторону.
Тот пожал плечами, а Оксана пошла вдоль по улице, обдумывая свое положение.
Положение это было безрадостным.
Сначала ее задерживает полиция, ее прямо обвиняют в причастности к взрыву в поезде, называют не то террористкой, не то наемной убийцей.
Потом ее забирает у полиции еще более серьезная организация – и тут она сталкивается с соседом по дому, который ее нагло домогается и недвусмысленно дает понять, что только от него зависит ее судьба, что он может ее казнить или помиловать. И что помилует он ее только в том случае, если она придет на свидание с ним в какую-то конспиративную квартиру.
Она вспомнила его водянистые глазки, его холодные влажные руки – и вздрогнула от омерзения.
Только не это...
Но он прямо сказал ей, что если она не придет на свидание – он ее арестует и сделает все возможное, чтобы посадить по обвинению в организации взрыва в поезде...
Что же делать?
И так, и так плохо...
Оксана снова подняла руку – и рядом с ней тотчас же остановилась большая черная машина. Задняя дверца открылась, Оксана села – и с удивлением увидела, что рядом с ней уже сидит мрачный тип в коротком черном пальто.
Оксана вздрогнула.
Переднее сиденье рядом с водителем тоже было занято – там сидел коренастый парень с бычьей шеей и бритым затылком. Он повернулся к Оксане и дурашливым голосом проговорил:
– Ку-ку!
Оксана попыталась выскочить из машины, но мрачный мужчина положил тяжелую руку ей на плечо и негромко процедил:
– Сидеть!
Сказано это было таким тоном, что Оксанина душа провалилась в пятки, в глазах потемнело, и она поняла, что неприятности для нее только начинаются.
«Ничего себе влипла! – подумала она. – И вроде, как умная Маша, пропустила первую машину, но это ничуть мне не помогло... вот и верь после этого героям кинобоевиков!»
– Что вам от меня нужно? – пробормотала она, когда справилась со своим голосом.
Сосед ничего ей не ответил. Он повернулся к водителю и скомандовал:
– Пошел!
Машина сорвалась с места.
Оксана прикрыла глаза, вжалась в спинку сиденья и попросила неведомую высшую силу, чтобы все происходящее с ней оказалось сном и она проснулась у себя дома.
Но нет – открыв глаза, она увидела перед собой бритый затылок типичного «братка».
Что же это такое? Когда же это кончится? Сперва полиция, потом спецслужба, а теперь вот эти...
Новые похитители явно не относились к правоохранительным органам, уж больно криминальный у них вид.
Но им-то что от нее нужно?
Оксана повернулась к своему мрачному соседу и проговорила самым жалобным голосом, на какой была способна:
– Дяденька, вы меня, наверное, с кем-то перепутали! Отпустите меня, дяденька!
Он снова не удостоил ее ответом, и ни один мускул на его лице не дрогнул.
Машина свернула на Суворовский проспект, затем на одну из Советских улиц и въехала в арку двора.
Здесь она затормозила перед крыльцом, и Оксану вывели наружу.
Она растерянно огляделась. Двор, куда ее доставили, был аккуратно вымощен гранитной плиткой, в центре его стояла кованая скамейка, на которой сосредоточенно курили двое парней в одинаковых темных костюмах, тут и там виднелись медленно поворачивающиеся камеры видеонаблюдения.
Металлические ворота, через которые они только что въехали, закрылись, отгородив их от внешнего мира.
Мрачный тип схватил Оксану за локоть и втащил на крыльцо. Оксана едва держалась на ногах и, если бы мужчина не поддерживал ее, свалилась бы, как тряпичная кукла.
Дверь перед ней распахнулась, и ее втолкнули в просторный, ярко освещенный холл.
Прямо напротив входа стоял худощавый брюнет с черной щетиной на щеках. Доставивший Оксану мрачный тип обратился к нему:
– Вот она. Доставлена, как приказано, в целости и сохранности.
Брюнет окинул Оксану равнодушным взглядом, кивнул и коротко бросил:
– Свободен!
Затем он взял Оксану за локоть и повел куда-то по коридору.
Вскоре они остановились перед лифтом.
Брюнет нажал на кнопку, дверцы лифта плавно раздвинулись, они вошли в него, и кабина заскользила – не вверх, как ожидала Оксана, а вниз, под землю.
Двери лифта снова открылись, и Оксана с провожатым оказалась в таком же коридоре, как первый. Они шли по нему минут пять и наконец вошли в почти пустую квадратную комнату. Из мебели здесь был только привинченный к полу стул, на который небритый брюнет и усадил Оксану, после чего удалился.
Оставшись одна, Оксана огляделась по сторонам.
Впрочем, разглядывать здесь было нечего: кроме стула, в комнате не было никакой мебели, только ровные стены, выкрашенные депрессивной бледно-зеленой краской, да несколько ярких люминесцентных светильников на потолке. Впрочем, была еще одна деталь: в углу, на высоте человеческого роста, в стене была небольшая решетка, видимо, закрывающая вентиляционное отверстие.
Оксана встала со стула (ноги ей, к счастью, не связали), подошла к этой решетке и заглянула в нее.
За решеткой было темно, и отверстие слишком маленькое – в него не пролез бы не только взрослый человек, но даже ребенок.
Зато из этого отверстия доносились голоса. Видимо, какой-то случайный фокус системы вентиляции.
– Шеф, ее доставили! – проговорил грубый, хриплый голос.
– Ну, пойдем посмотрим на нее... – отозвался мягкий баритон, каким, должно быть, разговаривал со своим хозяином Кот-в сапогах.
Голоса за решеткой затихли, и Оксана кинулась на свое место.
Она едва успела сесть на стул. Буквально в следующую секунду дверь комнаты распахнулась, и в нее вошли два человека: уже знакомый ей небритый брюнет и полноватый мужчина лет сорока в солидных золоченых очках.
– Это она? – осведомился этот последний, разглядывая Оксану как редкое насекомое.
Он оказался обладателем того самого кошачьего баритона. И сам он был похож на кота – на большого, самодовольного сиамского кота в золоченых очках.
– Так точно, – по-армейски четко ответил брюнет.
– Где деньги? – спросил похожий на кота тип, подойдя вплотную к Оксане.
– Деньги? – переспросила она удивленно. – Какие деньги?
– Не валяй дурака! – крикнул брюнет, зайдя с другой стороны, и угрожающе взмахнул рукой. – Отвечай, где деньги?
– Не гони лошадей, Константин! – поморщился мужчина в очках. – Лучше принеси нам стулья. Разговор предстоит долгий.
Брюнет послушно удалился.
Мужчина в очках наклонился к Оксане и мягко, доверительно проговорил:
– Ты же видишь, что это за человек? Я тебе советую – лучше сразу скажи, где деньги, пока не поздно! Пока он не увлекся процессом... он ведь как акула – если почувствует запах крови, становится сам не свой... я сам его иногда боюсь!
– О каких деньгах вы говорите? – растерянно спросила Оксана. – Я ничего не понимаю...
– Зря ты так... – Мужчина вздохнул и развел руками. – Я тебе хотел помочь, но ты не понимаешь хорошего отношения... это нехорошо!
Дверь снова открылась, вернулся брюнет с двумя стульями.
Оба мужчины сели напротив Оксаны. Очкастый глубоко вздохнул и снова спросил:
– Где деньги?
– Пожалуйста, объясните, о чем вы! – взмолилась Оксана. – Сначала меня допрашивали в полиции, потом в какой-то спецслужбе... Но они хотя бы объясняли, что им нужно, их интересовали подробности взрыва в поезде... ни о каких деньгах они не говорили...