- Ну, что же вы, товарищи военные? Простой храм взорвать не можете!
- Да это скала, а не храм! Скорей деревню разрушим, чем он шелохнется!
- По машина-ам!..
- Ну вот, уехали… Ломами его теперь, что ли?
- А с иконами что делать?
- Как что? Рубить и в костер!
- Капитон, начинай!
- Да что же вы делаете, ироды?! Креста на вас нет!!
- Окаянные-е-е!..
Поговорить с Ником Максу так и не удалось.
С улицы, где проходили поминки, вышло множество людей - было даже удивительно, как их мог вместить маленький дом бабы Поли, и направились прямо к церкви.
- Это еще что за Первомай в конце июня? – не понял Макс и, одевшись, вместе со всеми поспешил к односельчанам. Стас с друзьями тоже не стали долго ждать и первыми прибежали на площадь.
Зрелище впечатляло.
Впереди толпы шел отец Тихон, от которого старались ни на шаг не отставать старушки. Позади – рядом с Андреем, который показывал всем свои огромные кулаки, и задумчивым Григорием Ивановичем воинственно вышагивал Юрий Цезаревич. Отец Стаса держался в стороне и смотрел на всё это грустными глазами.
Около церкви шествие остановилось.
Отец Тихон поднялся на небольшой пригорок, покачал головой, увидев везде заросли крапивы, груды битого кирпича, осколки бутылок, мусор, и с надеждой посмотрел на ждущих его слова людей:
- Ну что, земляки, решим?
- А чего решать? – перебивая друг дружку, загомонили женщины.
- Восстановим, батюшка!..
- Вам бы только языками молоть! – накинулись на них мужчины.
- Вы, что ли, восстанавливать будете?
- Тут же – сплошная разруха!
- Конечно, ломать проще было! – не оставались в долгу женщины.
- Теперь стройте!
- Так будем или нет, земляки? – поднял руку, останавливая спор, отец Тихон. – Нужна церковь Покровке?
- А это ты у Бога своего спроси! - с издевкой посоветовал Юрий Цезаревич.
- И спрошу!
Он вдруг стал необычайно серьезен, широко, истово перекрестился, поклонился храму, неслышно шевеля губами…
И тут…
Стас поначалу и не понял, что произошло. Только вдруг кто-то закричал:
- Смотрите, смотрите!..
Потом толпа разом пришла в движение и все, словно по команде, стали поднимать головы.
Стас проследовал глазами за взглядами людей и увидел – на совершенно чистом, безоблачном небе… радугу! Огромная, от востока до запада, сияя всеми красками, она стояла прямо над храмом!
- Господи, прости нас, грешных! – в испуге перекрестилась старушка, говорившая на поминках о мальчике, который помогал взрослым снимать с храма крест. И все женщины, как одна, заголосили:
- Господи, помилуй!
- Видал? – подтолкнул Стаса Ваня. – Ленка, гляди!
- Ага! – ничего не понимая, кивнул Стас.
А Лена и без того стояла, не отводя от радуги восторженных глаз.
- Вот это фокусы без цирка! - присвистнул Макс.
- Ничего особенного! Обычное оптическое явление, ну, может, немного аномальное… - пытался объяснить директор школы.
Но никто его и не слушал.
Старушки крестились и падали на колени.
Женщины плакали и тоже опускались рядом с ними.
Мужчины оставались стоять, но какие-то растерянные, притихшие. Даже дядя Андрей сник и разжал свои огромные кулаки.
И только директор школы обещал принести учебник по физике и доказать всем, что в этом нет никакого чуда.
Он так увлекся, что даже не слышал, как отец Тихон спросил, все ли за то, чтобы с завтрашнего дня приниматься за работу. Поэтому получилось так, что решение было принято единогласно.
- Дело за малым! – обратились к главе деревни мужчины. - Назначай бригадира, «мэр»!
Тот покосился на директора школы и уклончиво ответил:
- Завтра, завтра, мужики!
- Ты что, не слыхал, что завтра уже работать? Прямо сейчас назначай!
- Кого?! Нет у меня свободных бригадиров…
Дядя Андрей снова сжал кулак и показал его «мэру»:
- А это – видел?
- Погоди, Андрей! – остановил его Григорий Иванович и так, чтобы его слышали все, спросил: - Нет руководителя, так я могу взяться за это дело!
- Как! И ты, Брут?! – заморгал директор школы.
- Нет, я не Брут. Но и ты ведь не Юлий Цезарь! – усмехнулся Григорий Иванович и повысил голос: - Ну что, земляки, берете бригадиром бывшего вице-губернатора области?
- А что, и возьмем!
- Дело говоришь!
- Ну, вот и порешили! – подытожил отец Тихон и, сходя с пригорка, добавил: - Завтра и начнем! А теперь давайте я благословлю вас на благое дело!
- Это еще зачем? – недоумевая, спросил Стас, глядя, как отец Тихон крестит целующих ему руку людей.
- Так положено! – строго ответил Ваня. - Баба Поля говорила – когда батюшка благословляет, это, считай, Сам Бог благословил! И руку не ему, а как бы Христу целуют!
Все женщины и двое-трое мужчин благословились у отца Тихона, и он заметил ребят.
- А, мои благодетели! – узнавающе кивнул он Максу и Стасу с друзьями. – Что стоите? Подходите!
Ваня с Леной не подошли – подбежали к отцу Тихону.
Стас тоже ткнулся губами в его руку.
Следующим был Макс.
Отец Тихон не стал дожидаться, когда тот переборет себя, чтобы поцеловать у него руку, и просто осенил его сверху крестным знамением, даже не касаясь головы.
Макс неожиданно покачнулся и непременно упал, если бы не могучие руки дяди Андрея, который вовремя подхватил и встряхнул его.
- Пить уже начал? Смотри у меня! – показал он Максу свой огромный кулак.
- Нет… что ты, дядя Андрей! – заплетающимся голосом стал возражать тот, и Стас расслышал, как, отходя, Макс пробормотал: - Вот это да… ну и ударчик!
То и дело оглядываясь на отца Тихона, Макс взобрался на мотоцикл, посадил на заднее сиденье Нину и, действительно, виляя, как пьяный, поехал по дороге.
Без Нины Стасу сразу же стало скучно.
Радуга вскоре исчезла.
Люди, возбужденно переговариваясь, начали постепенно расходиться.
Отец Тихон, хотя было заметно, как он устал, терпеливо отвечал на все вопросы.
К Стасу неслышно подкрался Ник и умоляющим голосом напомнил о своей просьбе.
Стас, оживившись, заверил его, что до вечера всё сделает в лучшем виде. Только бы отец поскорей освободился!
А тот, вместо того, чтобы уходить, дождавшись, когда отец Тихон, наконец, остался один, подошел к нему, пощупал пульс и тоже стал о чем-то разговаривать. Заметив Ника, он нахмурился и, кивая на него, судя по всему, стал жаловаться на то, что уже ничем нельзя помочь этому несчастному парню.
А Ник тем временем, не замечая никого на свете, торопил Стаса достать димедрол, обещая за таблетку двести, триста, пятьсот долларов!
И когда он потерянно шел к своей роскошной машине, его неожиданно догнал голос отца Тихона:
- Никита! Да-да, это я тебе говорю! Ты не мог бы довезти меня до медпункта?..
Глава вторая
1
- Крапивница… - медленно повторил Стас и задумался.
- Па! А от чего дают анальгин?
- От боли.
- А валидол?
- От сердца.
- А… димедрол?
- По показаниям врача. Чаще всего, от аллергии.
- А как определить, что у человека аллергия?
- Очень просто: у него насморк, кашель, слезятся глаза, а еще красная сыпь по телу, как при ожоге крапивой. Она так и называется – крапивница!
- Крапивница?!
Стас так и замер, услышав последнее слово, а родители зашептались:
- Что это с нашим?
- Как что? Неужели ты не понимаешь? Это у него - генетически! В меня! Врачом будет!!!
- О, Господи! Два врача в одном доме - это выше моих сил… Тогда уж пусть сразу на психиатра идет!
- Крапивница… - медленно повторил Стас и задумался: «Нику нужен димедрол… мне - доллары… крапивы во дворе сколько угодно… и, если я…»
Он, не колеблясь ни секунды, соскочил со стула.
Со стены за ним внимательно наблюдали министры и генералы. Они смотрели на него с уважением и интересом. Только Деций, став опять отцом медицины – Гиппократом, казалось, качал головой, не одобряя задуманного.
Стас, с самым невинным видом, прошел через родительскую комнату. Отец с мамой сразу прервали разговор о нем и стали беседовать о чем-то своем. На кухне он увидел резиновые перчатки, в которых убиралась по дому мама, и сразу понял, что это именно то, что ему нужно.
- Ма! Тебе перчатки не нужны? - закричал он.
- Нет, а… что?
- Я возьму, ладно?
- Зачем?
- Да так, поубираюсь немного… во дворе!
- Да так, поубираюсь немного… во дворе!
- Конечно, бери, сынок!.. – послышался радостный мамин голос, который тут же сменил озадаченный - папин:
- Чего это с ним?
- А ты не понимаешь? Это у него – генетически, но только – в меня!
2
- Горе ты мое городское! – подбежав к сыну, заохала мама.
Спор родителей, в кого больше уродился их сын, разгорелся с новой силой. Прихватив перчатки, Стас с хитрой улыбкой прикрыл за собой дверь и торопливо вышел из дома. Оглядевшись с крыльца, он с удовольствием отметил, что крапивы во дворе – сколько угодно! Чтобы не вызвать подозрений родителей, удивленные лица которых поочередно появлялись в окне, Стас принялся старательно выдергивать сорняки, все больше и больше приближаясь к вожделенной крапиве.
Издалека ее листья казались ему долларовыми бумажками. Но когда он, уже изнемогая от усталости, вспотевший, в одних шортах, подошел к ним совсем близко, крошечные иголочки на них выросли до величины игл самых больших шприцов... Стас озадаченно покачал головой и, прикидывая, с чего начать, посмотрел на крапиву.
Особенно много ее было у забора, за которым виднелась соседская банька. Здесь, даже в такую жару, стояла лужа. Осторожно, чтобы не поскользнуться, Стас подошел к самым зарослям крапивы. Сняв перчатку, он пугливо дотронулся до самого маленького листка и ойкнул.
- Д-да… - Стас осмотрел быстро краснеющее пятно на пальце и озадаченно покачал головой. – За такое отец больше таблетки не даст… Надо сделать веник и пару раз хлестнуть себя по плечам!.. Заодно, как говорил Григорий Иванович, и волю потренируем!
Стас решительно надел перчатки, крепко ухватился за самый большой куст крапивы, что было сил рванул на себя и… потеряв равновесие, полетел в самую гущу крапивы…
Словно миллион искр от огромного, обжигающего костра сверкнул перед его глазами.
Ослепленный Стас, уже не обращая внимания на то, что стебли крапивы хлещут его по спине и животу, всхлипывая, выполз из зарослей.
Встав у сарая на ноги, он посмотрел на себя – грязного, с животом и руками, краснеющими прямо на глазах и, уже не радуясь мысли, что заработал больше, намного больше тысячи долларов, заковылял к дому.
Родители встретили его хвалебными голосами. Однако, тон их сразу же угас, а благоговейное выражение лиц сменилось неподдельным ужасом. Стас, следуя за их взглядами, перевел глаза на свой, весь покрытый красными пузырями живот и едва не взвыл от страха и жалости к самому себе.
- Таблетки дайте… - протягивая дрожащую руку, слабым голосом жалобно попросил он.
- Что?! – не понял отец.
- Димедрол…
- Какой димедрол? Какие таблетки?!
Отец бросился к себе, и в родительской комнате остро запахло лекарствами.
- Горе ты мое городское! – подбежав к сыну, заохала мама. – Ты что, крапивы от сорняков отличить не мог?
Стас захныкал, пытаясь оправдаться, и замер, глядя на появившегося с огромным шприцом отца.
- От такой аллергии одно только средство – укол! Причем – горячий! – заявил он, приближаясь к сыну.
Димедрол, доллары и недавнее падение в крапиву были мгновенно забыты Стасом. Все ее жала не стоили одного этого папиного шприца!
После укола, страдая от боли и разочарования, он лежал в кровати, вновь и вновь переживая весь ужас случившегося.
- Добегался! – ворчал за стеной отец. – Куда спокойнее было, когда он сидел дома и читал.
- Читал? - переспросила мама, и послышались ее быстрые, удаляющиеся шаги.
- Ты куда?
- Я сейчас!
Шаги мамы вернулись и осторожно приблизились. Стас открыл глаза и увидел, как она положила что-то на подоконник.
- Ч-что это? – вяло поинтересовался он.
- Твоя тетрадь!
- Откуда?.. Где ты ее нашла?..
- В кустах под окном лежала. Ветер, наверное, сдул!
«Ага! Этот ветер – Максом называется… - невесело усмехнулся про себя Стас. Подумав о Максе, он вспомнил весь сегодняшний день, пруд и удивился, что Ник до сих пор еще не пришел за димедролом.
«И хорошо, что не пришел! – с облегчением подумал он. – Мои знают, что Ник – наркоман… я просил димедрол… что бы тогда я сказал?..»
3
Ник оглянулся и услышал то, чего меньше всего мог ожидать…
А Ник, тем временем, сидел рядом с лежащим на постели отцом Тихоном и, в свою очередь, тоже думал о Стасе.
Он лихорадочно прикидывал, успел уже тот выпросить у отца димедрол или еще нет. Всего через стену от него был процедурный кабинет, где этого лекарства было более, чем достаточно, да и не только его, но и кое-чего покрепче, чего он жаждал сейчас больше всего на свете. Но крепкие решетки на окне и огромный замок на двери лишали его всяких надежд.
Была, правда, одна идея – но настолько безумная, что Ник боялся даже думать о ней. И он ерзал на табуретке, не зная, куда себя деть. И к Стасу было уже пора… и эта комната притягивала его, словно магнит…
Из далекой Америки или Англии ему позвонил по мобильному телефону отец. Ник ответил, но долгого разговора не получилось. Игорь Игоревич сразу понял, что у сына ломка, и быстро прекратил разговор.
Отец Тихон, искоса поглядывая на парня, что-то ловко вырезал ножичком из небольшого кусочка дерева. Наконец, он закончил работу и положил на тумбочку, где стояла, прислоненная к стакану с букетом ромашек, картонная иконка – аккуратный маленький крестик…
- Не могу без дела сидеть! – пожаловался он, пряча нож в ящик тумбочки, в котором, как успел заметить Ник, лежало еще несколько заготовок. - Нравится?
- Ничего! – пожал плечами Ник.
- Хочешь, подарю?
- Зачем? Надо будет – мне отец золотой купит! А то, как и у вас, в рубинах!
Ник кивнул на крест отца Тихона и осторожно спросил:
- А вам сейчас больно?
- Сейчас нет.
- А вообще – бывает?
- Если честно, то да!
- И обезболивающее вам дают?
- Да не без этого.
- А… успокаивающее?
- Тоже несколько раз предлагали!
- Сильное?
- Куда уж сильней – почти наркотик!
- А… вы?
- Отказался! – улыбнулся отец Тихон.
- Почему?! – во все глаза уставился на него Ник.
- Боюсь привыкнуть!
- А вы не отказывайтесь!
И тут Ник, путаясь в словах, стал говорить о том, на что все это время надеялся без всяких шансов на успех:
- Вы попросите, вам дадут! А вы - мне! Я… сейчас же съезжу за фельдшерицей, она приедет, и… Ну, что вам стоит? Мне плохо… очень…понимаете? Я больше так не могу! Я этого не выдержу!! Да что вы можете понимать?! А-аа... – обреченно махнул он рукой, направился к двери и вдруг услышал за спиной:
- Постой!
Ник, не оборачиваясь, взялся за ручку двери.
Стой, тебе говорят! – уже громче повторил отец Тихон.
Ник оглянулся и услышал то, чего меньше всего мог ожидать:
- Хорошо, я согласен.
- Вы? – веря и не веря, бросился он к отцу Тихону. - Согласны?!
- Да. Но – только при одном условии.
- Да я все, что угодно! – забормотал Ник, доставая трясущимися руками доллары. – Вот!.. вот!.. берите…
- Нет, деньги оставь себе! – остановил его отец Тихон. – Я просто хочу помочь тебе…
- Тогда я поехал? – снова рванулся к двери Ник.
- Куда? Ты забыл про условие! – напомнил отец Тихон.
- Нет! Почему? Я помню! И… что же я должен делать?
- Ты должен дать мне слово…
- Что это в последний раз? – перебил отца Тихона Ник. – Конечно, дам! - Он поймал на себе пристальный взгляд священника и опустил голову: - Но вы же сами понимаете, что я не сдержу его…
- Ты дашь слово, - словно не слыша его, повторил отец Тихон, - что просто побудешь здесь полчаса.
- И все?!
- Нет. И по-честному откажешься от своей просьбы, если тебе станет легче.
- А если не станет?
- Тогда я сам поеду с тобой к фельдшеру и попрошу сделать тебе укол. Ты прав, она мне не откажет!
- Ага, я все понял! – нахмурился Ник, и уголки его губ задергались. - Вы думаете, что я успокоюсь за это время? Но это же ломка! Как вы не понимаете? Она не пройдет, пока не принять дозы!..
- Пройдет, - тихо, но твердо сказал отец Тихон. - И прошу тебя потерпеть всего полчаса.
- А не обманете?
- Ну, чем мне тебе доказать… - покачал головой отец Тихон и вдруг улыбнулся: - А хочешь, я тебе свою тайну открою?
- Тайну? – распахнул глаза Ник.
- Да, почему я приехал в Покровскую? А ты, если я не сдержу своего слова, вправе будешь рассказать ее всем!
- Да не надо мне вашей тайны… - проворчал Ник, сникая под открытым взглядом отца Тихона.
- И, тем не менее, я расскажу. У нас ведь целых полчаса. Но только ты сделаешь все, что я попрошу!