Идиот! Разве так делают предложение женщине?! Это не просто глупо, а даже унизительно! Как, как он сказал? Если не можешь трахаться со мной без печати, то ради бога, я поставлю ее в твоем паспорте! Пускай не так, но смысл тот же. Он сам-то хоть понял, что сказал? Кажется, да, потому что до самого вечера больше глаз не казал. И нужные бумаги от него Кристина получала через посыльных. И ему указания передавала через них же.
Обиделся или виноватым себя чувствует? Думай теперь, Кристиночка, а то тебе больше подумать не о чем! У тебя подруга пропала, хоть в розыск объявляй ее, а тут Шипов с предложением руки и сердца. И все ради чего?! Ради того, получается, чтобы она его в свою койку пустила!
Нет, с этим надо что-то срочно делать. Ситуация какая-то вокруг нее нездоровая складывается. Позавчера один пришел с предложением переспать только потому, что теща считает его недостойным ее дочери. А Кристину, напротив, считает достойной своего зятя, он и пришел попробовать, а вдруг получится.
Сегодня второй – с другим предложением, но тоже будь здоров!
С ней что-то не то, это ясно. Не просто же так мужики ей подобные вещи говорят и считают себя правыми на все сто. Может, все потому, что она уже очень взрослая девочка и с ней особо не церемонятся?
Ах, как Симкиных советов не хватает, угораздило ее пропасть именно сейчас!..
– Мне надо с тобой поговорить, – позвонил Шипов в самом конце рабочего дня по внутреннему телефону.
– Хорошо, – кивнула она с благосклонной улыбкой, будто он видеть мог, а сама тут же насторожилась.
Не дай бог снова разговор о чувствах своих начнет, она тогда сбежит точно.
Ей все не нравилось в его разговорах. Всё!
Он ее любит очень сильно, но как-то так, что другим это заметно, а ей нет. И даже жениться на ней готов, причем лишь для того, чтобы Кристина ему спать с собой позволила. Так-то не обязательно, так-то он вроде бы и не спешит.
Всё не взаправду как-то, не по-настоящему!
– Дура! – послышался ей тут же из ниоткуда Симкин насмешливый голос, будто она за спиной ее сидит теперь в мягком креслице за шкафом, где Кристина иногда отдыхает и кофе пьет. – Фейерверки чувств обычно в слепом неведении случаются. Когда тебе шестнадцать или немногим больше. Когда не обжигалась еще, не закостенела на потерях. А перед твоим рациональным мышлением, Тиночка, любой романтик сникнет…
Ах, как же ее не хватало сейчас Кристине, как не хватало!
Сергей вошел в ее кабинет уже в куртке, с барсеткой под мышкой. Встал в дверях и вопросительно глянул на часы.
– А ты что, домой не собираешься?
– А? А что, пора?
Она проследила за его взглядом, четверть седьмого, можно и домой, только одной туда ой как не хотелось. И Сережу позвать тоже неудобно.
Поехали, сказать ему, за чувствами твоими понаблюдаю. Так, что ли? Так он снова заведет разговор о ЗАГСе, чтобы соблюсти приличия. А ее такие разговоры, невзирая на все ее рациональное мышление, коробят. И что бы там Симка ни утверждала, влюбленного романтика с букетом помятых ромашек и шальным блеском в глазах иногда хотелось и Кристине.
– Пора. Собирайся, я подожду тебя в машине, – раскомандовался вдруг Сергей.
– Так, а свою машину я куда дену?
– Я распорядился, ее отгонят в подземный гараж, – снова удивил он ее.
– А… А утром как я на работу поеду? – Кристина смотрела на него во все глаза, не в силах понять, что происходит.
– Утром я тебя отвезу.
– То есть?! – Она совершенно опешила. – Ты хочешь сказать, что останешься у меня?! Но я не хочу замуж!
– Я понял. Но я все равно у тебя останусь. – Он смотрел на нее без улыбки, исподлобья и нетерпеливо дергал ногой. – И прости меня, Крис, за мое идиотское предложение. Больше такого не повторится.
– Хочешь сказать, замуж больше не позовешь?
Она попыталась с задором независимой девчонки улыбнуться, но вышло кисловато, и сердечко предательски екнуло.
Вот и еще один претендент на руку и сердце отступает в тень. И ему она отбила охоту своей холодностью. Как же тогда может случиться папа у ее детишек, если все они от нее сбегают? Мама бы ее сейчас просто разорвала за отсутствие женского такта и интуиции, способствующей продолжению рода человеческого.
– Нет, не стану, – пообещал Шипов с холодком и развернулся, чтобы уйти.
А она тут же погасила кислую улыбку, повесив губы скобочкой, и язык ему в спину показала, но он заметил, потому что обернулся внезапно, чтобы глянуть на часы. И гримасничанье ее заметил. И проговорил с улыбкой:
– На таких условиях больше не позову. Собирайся…
Он ушел, а на нее вдруг напало раздражение. Почему? Потому что он разочарование ее заметил, когда отказался в жены брать? Или потому, что как-то незаметно инициатива в их не оформившихся до конца отношениях перешла к Сергею? С какой стати? Пришел, понимаешь, приказал собираться. Распорядился уже насчет машины. А ее спросил? Ночевать у нее собрался. А может, она не хочет? Может, это все лишнее и не для нее?
Он должен объясниться!
Он и объяснился, кратким сухим протокольным языком, и после этого ей совершенно точно расхотелось жить. Прежней жизни уже не будет, это она поняла сразу, стоило ему замолчать. А как она станет жить со всем этим дальше…
Да никак!
Она будет всю оставшуюся серую и неказистую свою жизнь мучиться и страдать от сознания того, что вовремя не вмешалась, не сделала того, что должна была сделать. Что не уберегла, не спасла, что вообще ничего не сделала! А могла и должна была сделать!
– Я тебе не верю!!! – с невероятной злостью прошипела Кристина и ударила Сергея по щеке, потом еще и еще раз. – Это неправда!!! Я тебе не верю!!! Ты сволочь, гад! Это все ложь, подлая, ты просто мстишь мне! Ты просто хочешь сделать мне больно, гад!!!
Он не прятался от ее ударов, не пытался уклониться или закрыть лицо руками. А она все молотила и молотила его по щекам, плечам, груди и шипела, шипела. А потом сбилась, закашлявшись. Надсадила горло своим зловещим шепотом и закашлялась. Долго кашляла, до слез, страшно выпучив глаза, высунув язык и судорожно глотая воздух. Он достал из ее сумочки носовой платок и вытирал ей рот и щеки, как ребенку.
Кашель стих внезапно. Кристина вырвала у него носовой платок и убрала в сумочку. Тщательно застегнула ее на все замочки, крючки и липучки, хотя никогда раньше так ее не запирала. Хлопотно было в магазине том же доставать кошелек или лезть в нее за телефоном. Повернулась к Сергею, смотревшему на нее со строгим состраданием. Погладила его по горящим от ее пощечин щекам, тронула подбородок.
– Колючий, – зачем-то проговорила, рассеянным движением прошлась по его губам, они были сухими и горячими. Снова коснулась его щетины. – Колючий…
– За день отрастает, – виновато проговорил Сергей, поймал ее руки, сложил их ладошка к ладошке и попросил тихонько: – Тиночка, поплачь, милая. Поплачь, пожалуйста!
Она замотала головой, зажмурившись. Уткнулась лбом ему в шею, задышала часто-часто.
– Я не могу, Сереж, не могу! Не могу плакать, мне орать хочется во все горло! И…
Он не дал ей договорить. Усадил прямо, пристегнул ремнем и поехал куда-то очень быстро, по узким безлюдным улочкам города, безбожно нарушая скоростной режим. Она не знала, куда они едут. Да и все равно было, лишь бы не думать и не говорить.
Потом вдруг стало очень темно. И в ледяном синеватом свете его дорогих фар ничего, кроме грязной дороги, видно не было. Только масляно поблескивающая грязная дорога и непроглядная чернота, плотным сгустком обступавшая их машину.
Ехали они не очень долго. Сергей начал притормаживать, потом свернул куда-то и остановил машину. Выбрался на улицу, обошел вокруг машины, открыл ее дверцу и снова скомандовал:
– Выходи.
– Зачем? – Кристина поежилась, на улице было очень холодно и сыро, а она только начала согреваться.
– Выходи, Тина, я прошу тебя.
Он силой выволок ее с сиденья. Оказывается, они приехали на заброшенную стоянку дальнобойщиков. Кристина вспомнила это место. Они как-то проезжали мимо с Симкой, когда направлялись летом на загородный пляж.
– Зачем ты привез меня сюда? – Она обхватила себя руками, пытаясь согреться, холод снова начал пробивать ее до костей.
– Посмотри на меня. – Сергей ухватил ее за плечи и встряхнул слегка. – Тина, посмотри на меня!
Она подняла глаза и посмотрела. Свет фар освещал лишь крохотную площадку, до его лица он не доставал.
– Смотрю, и что? – Она глумливо ухмыльнулась. – Только ни черта не вижу. Зачем ты привез меня сюда?
– Ори, Тина! Ори во все горло!!! – вдруг заговорил он громко и торопливо и все время дергал и дергал ее за плечи, да так сильно, что голова ее моталась из стороны в сторону. – Ори, если плакать не можешь!!! Слышишь меня?!
– Отстань, – вяло запротестовала она, пытаясь вырваться, он не отпускал. – Отстань от меня. Мне плохо. Отпусти!
– Я не отпущу тебя, пока ты не выплачешь свое горе. Ты должна это сделать, иначе оно осядет в тебе и не отпустит очень долго, Тиночка, плачь!
– Я не отпущу тебя, пока ты не выплачешь свое горе. Ты должна это сделать, иначе оно осядет в тебе и не отпустит очень долго, Тиночка, плачь!
– Я не могу плакать. – Губы у нее задрожали, стало еще холоднее, и от этого, наверное, больно сделалось в спине под левой лопаткой. – Я не могу! Пусти меня, я не хочу…
Он послушался и отпустил, но лишь для того, чтобы ударить ее. Не больно, нет. Он щелкнул ее кончиками пальцев сначала по одной щеке, а потом по другой. Она отшатнулась от неожиданности, высокие каблуки ее сапог заскользили по жирной грязи, и, не удержавшись, Кристина упала на спину.
– Ты!!! – взвизгнула она, барахтаясь в грязи. – Ты ударил меня!!! Ненавижу!!! Ты гнусное чудовище, ненавижу-ууу!!! А-ааа, сволочи все-еее!!! А-ааа!!!
Он не подходил и не помогал ей подняться. Смотрел, вжав голову в плечи, как она ползает на коленках по грязи, орет, снова падает на спину и снова орет. И все ждал, когда она утихнет. Когда кончатся ее силы и немного схлынет боль от потрясения, страшным вестником которого он стал.
Кристина выдохлась через пятнадцать минут. Доползла до большущего колеса, оперлась о него спиной, замолчала и дышала с открытым ртом, зажмурившись, какое-то время.
– Сережа, – позвала потом едва слышно.
– Что, милая? – Он присел перед ней на корточках.
– Помоги мне, – прошептала она с глубоким всхлипом.
– Конечно, помогу. – Он протянул к ней руки, намереваясь поднять.
– Нет. Помоги мне пройти через все это! Я должна… Я должна сама ее увидеть, понимаешь?!
– Кристина, это очень страшно, – предупредил он и передернулся, вспомнив труп, который ему сегодня показали в морге.
– Пусть так, я хочу.
– У нее же есть мать, Кристина! – повысил Шипов голос. – Она может выполнить эту необходимую процедуру. Зачем тебе это делать?! Ты просто не представляешь, что там…
– Что?
– Что от нее осталось!
– И что?
– Почти ничего!
Кристина подтянула коленки и попыталась встать. Сергей поддержал, и, уже стоя на ногах, она потребовала сначала воды, потом салфеток. Долго мыла руки, лицо, сапоги, заставив его светить фонариком на каблуки. Стащила с себя пальто, свернула его и зашвырнула в кусты.
– Зачем? Можно было бы отдать в химчистку, – заметил он со вздохом.
– Не хочу, – подвернула испачканные грязью манжеты водолазки. – Куплю новое.
– Хорошо, – кивнул он со смирением и снова заговорил с ней с раздражающей ее мягкостью: – Сейчас мы поедем к тебе домой, ты примешь ванну, я сварю тебе кофе. Или кофе не нужно, лучше коньячку, да? Рюмку коньяку и баиньки.
– Да, мы сейчас едем ко мне домой, – странно спокойным голосом согласилась Кристина и полезла в машину. – Там я принимаю ванну, переодеваюсь, и мы едем в морг опознавать труп Серафимы.
– Но!
– Никаких но, Сережа. Лучше меня ее никто не знал. Мать не в счет. Они давно уже не общаются почти. А я… Я знаю и помню все до единой ее родинки. И маникюр ее знаю, если придется опознавать по нему. И вообще, вопрос решенный, поехали! – так же спокойно, не повышая голоса, опротестовала Кристина, и он понял, спорить бесполезно.
Она не позволила ему помочь ей вымыться. Уперлась ладонью ему в грудь, когда он поплелся следом за ней в ванную, и вытолкала.
– Но Кристина! – возопил Шипов с обидой.
– Не сейчас, Сережа, не сейчас. – Она все же оставила ему надежду. – Ты мне и в самом деле лучше кофе пока свари.
Она выхлестала полкофейника, уставившись в одну точку. Сергей молча сидел за столом напротив, пытаясь подсунуть ей бутерброд или хотя бы половинку печенья. Бесполезно, Кристина норовисто трясла головой и от всего отказывалась.
– Значит, Костя пропал, – выговорила она, сосредоточив свой взгляд на госте. – Это абсолютно точно?
– Да, его мать и брат тоже ищут его. Я побывал сегодня у него дома, после того, как узнал адрес.
– Молодец, – похвалила Кристина деловито. – Костя пропал, Сима тоже. Может это быть как-то связано с той самой беговой дорожкой, на которой Сима повстречала того легкоатлета, с которым должна была встретиться в субботу? Запросто! Тем более что бегать там ей порекомендовал наш Константин. Константин Маркин, который вдруг неожиданно берет отпуск после того, как Сима не выходит на работу, и так же неожиданно пропадает в неизвестном ни матери, ни брату направлении… Сима, говоришь, нашлась?
Он кивнул и только хотел заговорить, как она его тут же перебила. Понятно, слушала только себя.
– И нашлась по кускам. По предварительному заключению, девушка попала под поезд. Нашли ее на железнодорожных путях в сорока километрах от города. Так? Я ничего не путаю?
Он кивнул. Добавлять хоть что-то смысла не было, она все равно его не слышала.
– Когда ее нашли? В субботу вечером?
– Да. В субботу. Вечером.
– Так, так, так… – Кристина сделала последний глоток из чашки и снова потянулась к кофейнику. – В субботу вечером… Стало быть, сообщить Косте, если он соучастник преступления, могли как в субботу, так и в воскресенье. А он, видимо, не знал, раз явился на работу, и обеспокоился лишь после телефонного звонка. Нужно узнать, кто ему звонил. Слышишь, Сережа?
– Слышу, постараюсь. Но… – он обеспокоенно потянулся к ней через стол, тронув пальцами ее щеку. – Но ты должна понимать, Крис, что это может оказаться ложным следом.
– Нет, все началось именно с него! – с уверенностью отозвалась Кристина и отстранилась. – Он, и никто больше, завлек Серафиму на гравийную дорожку.
– Как он мог это сделать?
– Он сказал ей, что там занимается по утрам команда легкоатлетов. Все, как на подбор, красавцы, – со вздохом призналась Кристина. – Симка тут же помчалась в магазин, купила себе новый спортивный костюм и субботним утром уже рысила мимо заброшенного летнего театра. Там она и встретила того красавца с необыкновенно вылепленными скулами, сильными загорелыми руками и шикарным торсом. Звонка от него и ждала.
– Ох, господи!!! – выдохнул с силой Сережа и покачал головой с укоризной. – Извини, конечно, но подруга у тебя была…
– Не смей так говорить о ней! – ткнула Кристина пальцем Сергею в грудь. – Не смей говорить о ней в прошедшем времени!!! Пока я сама не увижу… Кстати, нужно будет пробить и Симкин телефон. Она определенно ждала звонка от этого красавца либо сама собиралась звонить ему. Телефонами они точно обменялись. Вот тебе будет такое задание на завтра, Сережа: узнать, кто или кому звонил Константин. Кто или кому звонила Сима. И… И все отсюда вытекающее. Понятно?
– Понятно, – он грустно усмехнулся. – Думаешь, все так просто? Это конфиденциальная информация. Ее только с санкции прокурора выдают интересующимся гражданам. И граждане эти обычно с полномочиями и с погонами.
– Ага, то-то тебе санкция потребовалась, когда ты место жительства Костика искал, да! – фыркнула Кристина и тут же прищурилась в его сторону с недоверием: – Я что-то не пойму, мы с тобой в одной лодке или как?
– Да в одной, Крис, в одной, – неуверенно забормотал Шипов, выбрался из-за стола, подошел к ней и потянул ее с места, тут же начав прижиматься к ней всем телом и шептать на ухо: – Только не жди от меня слишком многого, миленькая. Я же не бог! Все, что от меня зависит, я, конечно же, сделаю, но…
– Так ты любишь меня или нет? – спросила она с усмешкой, снова барьером выставляя между собой и им локти.
– Люблю, конечно, люблю! – заспешил он с ответом и поцелуями, которыми начал тыкаться ей в шею, стягивая с нее воротник махрового халата. – Знала бы ты, как я тебя люблю!
– А вот если любишь, – решила она спекульнуть на его чувствах, – то сделаешь для меня все! Даже невозможное! А теперь едем…
Глава 4
Раньше он не любил понедельники. Не больше, конечно, чем субботы, когда вынужден был давиться тещиным пирогом с рыбой и луком, но все равно не любил.
Приходилось выдергивать себя из сонной воскресной неги, вскакивать с утра пораньше, мыться, бриться – все второпях, чтобы Светкино время не занимать. Потом проверять форму, вдруг жена что забыла погладить. Завтракать иногда не успевал, это когда она все же забывала что-то погладить. Собирать сына, если Светка не успевала, везти его в садик. Непременно где-то что-то его задерживало, и он почти всегда опаздывал по понедельникам. И почти всегда получал от начальства нагоняй. Унизительно обещал, что этого больше не повторится, но в следующий понедельник все повторялось. Было за что любить этот день недели? Нет, конечно. Суматоха одна и нервотрепка для разнежившегося за воскресенье организма.
Утро сегодняшнего понедельника Карпов, думал, не дождется. Впервые за долгие годы супружества Глеб возненавидел воскресный день. Он не знал, куда себя девать. Светка замкнулась после субботнего визита к матери и его бегства к тещиной соседке. Не разговаривала ни вечером в субботу, ни в воскресенье с утра.
Глеб особо не настаивал. Пару раз обратился с вопросом, нарвался на гробовую тишину в ответ и странный блуждающий взгляд и тоже замолчал.