В 9.00 подполковник Голубятников с сержантом Выдриным и небольшой группой охраны вышел из КШМ и направился в обход позиций всех боевых подразделений. Погода выдалась ненастная. Тучи буквально висели над городом, грозя в любую минуту обрушиться на землю мокрым снегопадом. Было слякотно, грязно, неуютно. Ветер дул хоть и слабый, но пронизывал насквозь. Обход командир батальона начал с седьмой роты. При подходе к зданию КНП, небольшому одноэтажному дому, группа управления подверглась обстрелу из пулемета со стороны прибрежного квартала западного берега Сунжи. Пришлось добираться до командного пункта роты перебежками. Десантники открыли ответный огонь, но они не видели цели, стреляли наугад по звуку очередей. Стрельба боевиков прекратилась. Голубятников вошел в дом, где его встретил командир седьмой роты капитан Лоскунов. Выслушав доклад и сделав несколько замечаний по поводу организации караульной службы, комбат присел на стул у большого круглого старого стола. Взглянул на Выдрина, стоявшего у тумбочки, принесенной в главную комнату откуда-то из соседних комнат.
– И что стоим, Сережа? Чего ждем?
– Приказа ждем, товарищ подполковник, – ответил сержант.
– Приказа? Ну что ж, слушай приказ. Развернуть радиостанцию и вызвать сюда командиров девятой и разведывательной рот!
Комбат разложил на столе карту. Лоскунов спросил:
– Может, товарищ подполковник, чайку организовать? Или кофе?
– Кофе? – переспросил Голубятников. – Откуда у тебя кофе?
– Да тут мои орлы в загашнике нашли. И кофе растворимый, и соленья разные, и пятилитровую канистру коньяка, а главное – два ящика тушенки. Нашей, армейской. Видно, кто-то из боевиков бывшему хозяину продал.
– А ты уверен, что запасы продовольствия оставлены второпях? И они не отравлены?
– Насчет солений не знаю, тушенка запечатана, кофе же еще вчера и сегодня с утра пил. Дерьмовый, конечно, напиток, дешевка, но сойдет для разнообразия.
– То-то я смотрю, физиономия у тебя какого-то непонятного, неживого цвета... Ты чувствуешь себя как?
– Да нормально. А что физиономия? Нормальной была.
Капитан подошел к обломку зеркала, начал внимательно рассматривать лицо.
– Вроде, в порядке все, товарищ подполковник...
– Да? – улыбнулся Голубятников. – Ну, значит, мне в полумраке показалось. Кофе оставь для себя, раз ты такой его любитель, а мне прикажи сделать чайку, покрепче и погорячее.
– Капитаны Телинский и Боревич сейчас подойдут, – доложил Выдрин.
– Ты предупредил их, что со стороны берега «духи» постреливают?
– Никак нет, но они сами все знают.
– Ладно, чай будешь?
– Не откажусь.
Комбат окликнул Лоскунова, направившегося к двери на кухню:
– Юра! Связисту тоже чаю!
– Всем хватит. Боец большой чайник кипятит.
После чаепития Лоскунов присел рядом с комбатом. В дом вошли Телинский и Боревич. Голубятников сдвинул кружки на край стола и тут же начал ставить задачи:
– Так! В первую очередь нам необходимо выбить противника из прибрежного квартала. Этим займется разведывательная рота. Твоя задача, Миша, – Голубятников взглянул на Телинского, – овладеть этим кварталом, сбросив «духов» к чертовой матери в Сунжу.
– Если будет кого сбрасывать.
– Естественно. Овладев прибрежным кварталом, занимаешь оборону, проводишь разведку моста. Выясни, в сохранности ли он, можно ли по нему перебрасывать людей, в том числе на броне. Потом организуешь наблюдение за противоположным берегом, за районом, который тебе предстоит захватить.
Голубятников повернулся к командиру седьмой роты.
– Ты, Юра, прикрываешь разведчиков. Как только разведрота овладеет восточным берегом и займет оборону, уходишь в дом культуры и меняешь там нарофоминцев. Теперь задача девятой роте. После того, как разведчики возьмут прибрежный квартал, а седьмая рота займет позиции в ДК, по моей команде начинаешь захват второго района. Действуешь не спеша, крайне осторожно, под прикрытием бойцов Лоскунова и Телинского. При необходимости, в случае сильного сопротивления противника, применим артиллерию, согласовав до этого совместные действия с батареей. Овладение районом начинаешь с проведения разведки. Подбери две группы, проинструктируй, чтобы в засаду не попали. – Голубятников взглянул на часы. – Сейчас 9.40. Разведроте до 10.00 перегруппировать силы, в 10.10 провести разведку ближних домов и участков прибрежного квартала, и в 10.30 приступить к овладению «зеленкой». Если вопросов нет, вперед!
– КНП батальона во время действий роты будет находиться там, где и сейчас? – уточнил капитан Телинский,
– Да. Но как только выбьешь «духов» из прибрежного квартала, перенесем его на другую позицию, поближе. Для этого подберем какой-нибудь крепкий, большой дом.
Командиры рот поднялись и вышли из здания. Голубятников вернулся на КНП. Подумав, приказал Выдрину вызвать командира зенитно-ракетной батареи. Старший лейтенант Шульгин прибыл сразу после того, как командир разведроты доложил о том, что перегруппировка подразделения проведена. Голубятников указал зенитчику на стул за столом:
– Присаживайся, Юра! Смотри на карту. Районы восточного берега видишь?
– Вижу, конечно.
– Где находится дом культуры?
– И ДК, и мост восточнее.
– Через несколько минут разведрота начнет действия в прибрежной «зеленке». Как только она займет плацдарм и перейдет к обороне, седьмая рота Лоскунова уйдет в ДК, а затем ребята Боревича пойдут во второй квартал. Боевики прекрасно понимают, что захватом плацдарма на западном берегу Сунжи действия батальона не ограничатся; посему они наверняка попытаются поддержать огнем своих собратьев во втором квартале, а в дальнейшем установить контроль над мостом. «Духам» нельзя допустить быстрый прорыв наших войск на восточный берег. Значит, что?
– Значит, – ответил старший лейтенант Шульгин, – «духи» должны организовать пару опорных пунктов в близлежащих к мосту домах, чтобы оттуда вести огонь и по наступающим взводам девятой роты, и по подразделениям, что будут прорываться на восток.
– Или сформируют подвижную, хорошо вооруженную группу, которая, маневрируя по «зеленке», будет иметь возможность вести интенсивный огонь по нашим подразделениям.
– Или так, – согласился Шульгин.
– Ну, допустим, их обстрел девятой роты что-либо существенно не изменит, а вот если «духи» откроют огонь по разведроте в момент перехода на восточный берег, то ребят они могут положить. И в данной ситуации артиллерию по опорным пунктам или мобильной группе «духов» мы применить не сможем, так как разведчики войдут в контакт с противником. Другое дело – твои зенитные установки. Из них можно любые опорные пункты разрушить и уничтожить крупную банду прикрытия. Понимаешь, к чему я клоню?
– Так точно!
– В общем, так. Как только девятая рота войдет во второй район, ты вот сюда, – Голубятников сделал карандашом отметку на карте, – слева и справа от дороги, ведущей к мосту, поставишь два своих БТРД с зенитными установками. И при появлении противника, будь то в опорных пунктах или на открытой местности, валишь его. И остаешься на этих позициях до моей дополнительной команды. Ведешь огонь по всем замеченным целям на том берегу за мостом.
– Понял! Это дело! Хрен у нас «духи» постреляют. Порвем в клочья!
– Это хорошо, что у тебя такой боевой настрой... А ну-ка, дыхни в кружку!
Шульгин, ничего подобного не ожидавший, изобразил недоумение, смешанное с возмущением:
– Да вы что, товарищ подполковник, думаете, я выпил?!
– Дыхни, сказал.
Командир батареи отодвинул кружку.
– Ну и нюх у вас! Ну, принял на грудь чуть-чуть коньяка, граммов семьдесят, не больше. И то исключительно для согрева и профилактики простуды.
– Значит, не пьянства ради, а здоровья для?
– Так точно!
– Что так точно? – повысил голос Голубятников. – Батальон выполняет боевую задачу, а ты коньяк жрать?
– Так клянусь, совсем капелюшечку! Ну чего мне будет с каких-то семидесяти граммов?
– Чтобы я поверил в семьдесят граммов? Да никогда. Ни один офицер – по крайней мере, в нашем батальоне – меньше ста пятидесяти граммов за присест не пьет. И без разницы, коньяка, водки или спирта. Но не это главное. Главное то, что ты нарушил приказ. И я обязан отстранить тебя на время от командования батареей. И отстранил бы, если б ты выпил в одиночку. Но и в одиночку у нас не пьют. Значит, и Шуманов с Рыбиным приложились. Так?
Шульгин отвернулся.
– Я к кому обращаюсь, старший лейтенант?
– Да ну что вы, в самом деле? С кем пил, когда пил, сколько... На боевую готовность батареи это не влияет, и подразделение готово к выполнению поставленной задачи.
– Ну, гляди, Шульгин... Ты мне за прикрытие моста головой ответишь!
У командира батареи отлегло от сердца. Он знал, как крут бывает комбат, несмотря на его кажущуюся доброжелательность.
– Так точно, товарищ подполковник, отвечу!
– Так точно, товарищ подполковник, отвечу!
– Ступай, гусар, и смотри, чтобы ни капли больше!
Старший лейтенант Шульгин вылез из КШМ.
– Я и не заметил, что Шульгин приложился, – сказал начальник штаба.
– Я тоже, вот только запашок был от него.
– Это от вынужденного безделья.
– Да, офицеры в батарее боевые, отчаянные, в огонь и воду пойдут без всяких сомнений и драться будут до последнего – а мы их в тылу держим. Да и наш Шуманов под стать Шульгину и Рыбину... Ладно! Задачу они, понятно, выполнят, в этом я уверен, но и промолчать не мог. Пусть знают, что попали на крючок. Злее воевать будут. Так, что у нас по прибрежному кварталу?
И тут, словно услышав на расстоянии слова комбата, на связь вышел командир разведроты капитан Телинский:
– Докладываю: разведка обнаружила несколько небольших опорных пунктов противника; замечены мелкие, по три-четыре человека, мечущиеся по «зеленке» ближе к реке группы. Готов к штурму прибрежного квартала.
– Вперед! – приказал Голубятников.
Он взглянул на часы. 10.30. Разведчики работали строго по графику. Минуты две стояла тишина, затем вся северо-западная прибрежная зона взорвалась автоматными очередями, разрывами ручных гранат, выстрелами гранатометов.
– Похоже, разведка встретила серьезное сопротивление, – прокомментировал Кувшинин.
– Ты по интенсивности стрельбы судишь?
– Ну да...
– Так это больше седьмая рота шумит. Она прикрывает разведку, вот и бьет изо всех стволов по участкам перед наступающей разведротой.
Стрельба у реки стихла так же неожиданно, как и началась. Только отдельные очереди и разрывы гранат свидетельствовали о том, что бой еще продолжался. Но недолго. В 11.50 на связь вышел командир разведроты.
– Докладываю: рота поставленную задачу выполнила. Противник, удерживавший прибрежный квартал, уничтожен.
– Но я продолжаю слышать стрельбу на твоем направлении...
– Это два боевика отстреливаются в сарае у реки. С минуты на минуту и с ними будет покончено.
И действительно, через минуту стрельба со стороны реки стихла.
– Что с мостом? – спросил Голубятников.
– А вот с мостом проблема. Разрушен мост.
– Подорван боевиками?
– Нет, похоже на то, что в него угодила бомба. Характерные от попадания авиабомбы разрушения.
– Что за разрушения?
– Прямо посредине провал, обрушение конструкций. Вдоль перил по одному, по двое еще пройти можно – пешком, я имею в виду. Техника не пройдет.
– Ты сейчас где находишься?
– Как раз в крайнем доме первой береговой линии, непосредственно у моста.
– Я иду к тебе!
– Будьте осторожны. С той стороны в укрытиях наверняка затаились снайперы.
– Повторяю, иду к тебе!
Комбат взял автомат. Поднялся и сержант Выдрин, собирая радиостанцию.
– Отставить! – сказал Голубятников. – Ты остаешься здесь, держишь связь с полком, я скоро буду!
Комбат в сопровождении двух бойцов седьмой роты двинулся по району. До указанного Телинским дома добрался без приключений. И только возле самого здания в яблоню ударила пуля снайпера с того берега. Комбат заскочил в дом и прошел в большую комнату, где находился Телинский.
– Откуда виден мост?
Капитан показал на проем окна.
– Вот отсюда он просматривается хорошо. Только через триплекс, товарищ подполковник.
– Понятно, что не через телескоп.
Комбат приник к триплексу. Смотрел на мост около минуты, потом отошел за стену.
– Да! Мост для переброски войск непригоден. Не понимаю, за каким хреном авиация бомбила мосты, дороги, эстакады, зная, что город будут занимать войска?
– Вы у меня спрашиваете?
– Нет, Миша, не у тебя... Так, передавай команду своим занять оборону квартала, организовать караульную службу и особенно внимательно следить за противоположным берегом – за районом, который придется занимать твоей роте.
– Это все уже выполняется. Вопрос, как будем переходить на ту сторону? Вброд невозможно, глубоко и течение сильное; понтонов, как я понимаю, нам никто не подкинет, а по мосту нельзя – всех бойцов на нем оставим.
– Решим! Найдем выход. – Комбат повернулся к связисту Телинского, находившемуся в доме: – Связь с седьмой ротой!
Солдат вызвал капитана Лоскунова.
– Я – Аркан! Выдвигайся к ДК, меняй соседей. Замену провести быстро, без проволочек, и тут же выделить личный состав для прикрытия действий Рыбака.
Уточнив Телинскому задачу, комбат вернулся к КШМ. Поднявшись на борт командно-штабной машины, приказал Выдрину:
– Срочно связь с командиром полка!
– Что, занял плацдарм по всему западному берегу? – сразу же поинтересовался Бортнов и разочарованно протянул, как только услышал от комбата, что тот едва успел разобраться с первым районом: – Медленно, Голубятников, очень медленно.
– Как можем!
– Что с мостом?
– А вот с мостом очень большая проблема.
– В чем дело? И не говори, что по ходу действий батальона «духи» смогли взорвать его.
– Нет, «духов» мы к нему не подпустили.
– Так в чем же дело?
– Мост разрушен в результате попадания авиационной бомбы.
– Что? Как бомбы?
– Вот так. Наша доблестная авиация вывела его из строя.
– Ну, твою мать!..
– Я одного не пойму. Если авиация разрушила мост, а летчики, бомбившие район, этого не заметить не могли, более того, скорее специально били по мосту, а значит, зафиксировали попадание в цель, – то почему об этом не известно нашему командованию?
– Как же меня все задолбало! Хрен его знает, почему мы не знаем, что мост разрушен. Я знаю другое: этот мост до сих пор является стратегически важным объектом, через который планируется переброска крупных армейских частей. И еще я знаю, что твой батальон захватывает плацдарм, имея главной целью установление полного контроля над мостом и обеспечение переброски по нему войск. А теперь все планы летят к чертям собачьим. Как это назвать, если не скотством?
Командир полка крепко выругался. Голубятников впервые слышал, чтобы полковник Бортнов так матерился. Немного успокоившись, тот спросил:
– Насколько сильно разрушен мост? Вы-то его использовать можете?
– Поверху нет, снизу – надо прикинуть, посмотреть, оценить.
– Прикидывай, смотри, оценивай! Батальону продолжать выполнение поставленной задачи. И сегодня, Аркан, чтобы западный берег был захвачен. И никаких оправданий не приму!
– А я и не стараюсь оправдываться...
Закончив связь, Голубятников раздраженно спросил начальника штаба:
– Что у нас седьмая рота?
– Вышла к ДК, приступила к смене нарофоминцев.
– Медленно, Сережа!
– Тебя Бортнов завел? Да шли бы они, эти начальники, не владеющие обстановкой, сам знаешь куда... Нам поставлена задача, вот и будем ее выполнять. Займем плацдарм, организуем оборону, а что станут делать с мостом, не наша проблема!
– Верно! Но все по-глупому идет. А это бесит!
– Пора бы и привыкнуть, командир...
– Надо просить замены! Хватит, навоевались. Пусть другие повоюют, если этот бардак можно назвать войной. Тем более что главные задачи мы решили.
– Кто ж нас отпустит?
– Ладно... – Голубятников налил из фляги воды, выпил ее одним глотком. – Ты вот что, Сергей, передай Боревичу, чтобы начал потихоньку выдвигаться на исходные позиции. А лучше сам дойди до него, посмотри, что к чему. И еще: мне нужна информация о состоянии нижней части моста, опор, металлических и бетонных конструкций, балок, пролетов... Пусть этим займется Телинский. Но только после того, как девятая рота перейдет через мост, а до этого разведке поддерживать огнем бойцов Боревича.
В 13.00 капитан Лоскунов доложил о том, что седьмая рота сменила нарофоминцев в доме культуры. Бойцы батальона подполковника Реброва ушли на запад. Седьмая рота рассредоточилась на позициях и готова поддержать огнем действия подразделения капитана Боревича. О готовности прикрыть девятую роту доложил и Телинский.
Голубятников вызвал Боревича и приказал начать захват южного района. В 13.30 девятая рота в полном составе вошла в район. И буквально спустя десять минут на связь вышел командир зенитно-ракетной батареи старший лейтенант Шульгин. Он доложил о том, что два БТРД с зенитными установками заняли ранее указанные позиции и контролируют подходы к мосту со стороны восточного берега. Комбат с Выдриным перешли на КНП разведроты, в один из домов первого района. Оттуда Голубятникову были хорошо видны боевые порядки наступавших десантников. Святослав понимал, что противник вряд ли окажет мало-мальски серьезное сопротивление в восточном районе, но столкновений с боевиками ждал. Однако восточный район десантники взяли на удивление почти без боя. Не обращая внимания на отдельные мелкие стычки с небольшими группами противника, девятая рота заняла свой район.
В 15.00 на связь вышел капитан Боревич.
– Территорию хорошо зачистил? – спросил Голубятников. – А то, как стемнеет, начнут вылезать из щелей бородатые ребята с «Мухами» и пулеметами, да бить по твоим позициям с тыла...