— Дайте-ка мне посмотреть его, — Грего взял пушистофон и отнес его к столу. Осмотрев его снаружи, он взял отвертку и открыл крышку. Механизм, казалось, был в порядке. Он вытащил маленькую батарейку и заменил ее другой, которую нашел в столе шефа, и отдал пушистофон Мейлину.
— Дайте его какому-нибудь Пушистику, только не Бриллианту. Пусть он скажет что-нибудь.
Мейлин передал пушистофон одному из Пушистиков, которых Лански и Эгтерс захватили в хранилище драгоценностей, и что-то спросил у него. Тот, держа пушистофон у рта, ответил вполне разборчиво. Три или четыре человека воскликнули: “Что за черт!” или что-то вроде этого.
— Бриллиант, тебе не нужна эта вещь, в которую говорят. Говори сам, как Большое существо, — сказал Грего. — Ты уже несколько раз говорил как Большое существо. Теперь ты можешь говорить, как они.
— Как ты? — спросил Бриллиант.
— Как он это делает? — спросила миссис Пэндервис. — Их голоса вообще не слышны.
— Вы думаете, когда села батарейка, он начал копировать те звуки, которые привык издавать с пушистофоном? — спросил Мейлин.
— Вероятно, так. Он слышал себя и учился управлять голосом, чтобы самому имитировать эти звуки. Держу пари, он уже неделю говорит так, а мы ничего об этом не знаем.
— Держу пари, он и сам этого не знал, — сказал Джек Хеллоуэй. — Мистер Грего, как вы думаете, он может научить этому других Пушистиков?
— Интересно, трудно это или нет? — спросил Мейлин. — И знает ли он сам, как у него это получилось?
— Мистер Грего, — вмешался в разговор сержант полиции со все еще включенного экрана связи. — Шеф спрашивает, вы пойдете в хранилище проверять содержимое чемодана?
— Есть ли там кто-нибудь, кто сможет сделать это без меня?
— Ну, капитан Лански, но…
— Тогда закройте хранилище; я не стану этого делать. Черт с ними. Я проверю завтра. Сейчас я занят.
Глава 22
— Как вы думаете, пятьдесят солей за карат будет достаточно? — спросил Виктор Грего.
Беннет Рейнсфорд взял со стола зажигалку и стал ее озабоченно рассматривать, а потом раскуривать трубку, которая, кстати, в этом совсем не нуждалась. Теперь он ближе узнал Виктора Грего и понял, что тот ему нравится. Но он все еще присматривался к нему. Грего был олицетворением Непривилегированной Компании Заратуштры, а Компания отнюдь не была филантропическим институтом.
— По-моему все нормально, — согласился Джек Хеллоуэй. — Когда я был изыскателем и сам добывал солнечные камни, вы мне платили примерно так же.
— Но пятьдесят, Джек. По ценам черного рынка Земли дают тысячу солей за карат.
— Бен, здесь не Земля. Земля в пятистах световых годах отсюда, до нее лететь шесть месяцев. Думаю, мистер Грего сделал нам хорошее предложение. Нам остается только положить деньги в банк. Остальное сделает Компания.
— Каковы будут примерные месячные расходы на добычу камня?
Грего пожал плечами.
— Ну, я не могу этого сказать. Пусть скажет Джек. Как вы думаете?
— Это зависит от того, какое оборудование и сколько вы будете использовать. Если это что-то подобное моим инструментам, то у вас получится соотношение — один солнечный камень на тонну кремния.
— Мы можем обрабатывать в месяц много тонн кремния, а, по описаниям Джека, этот рудник будут разрабатывать также и наши внуки. Знаете, правитель, сделайте специальное заявление о том, что все векселя вскорости оплатят Пушистики.
— К этому надо присмотреться; это не должно стать источником политического взяточничества. Теперь в течение месяца надо провести выборы кандидатов на конституционный съезд. Выбрать человека и наделить его полномочиями, чтобы он мог постоянно охранять права Пушистиков, — он подумал, что можно рассчитывать на Виктора Грего и тот во всем ему поможет.
* * *Гус Бранхард наливал из бутылки в стакан, который держал Лесли Кумбес. Добавив пятьдесят граммов льда на пятьдесят граммов виски, тот сказал быстро:
— Этого достаточно, благодарю, — и сам долил содовой. — И Хьюго Ингерманн совершенно невиновен, — с отвращением произнес он.
— Ну, не виновен в бизнесе с Пушистиками и в покушении на хранилище драгоценностей Компании, — согласился Гус, добавляя виски в свой стакан. Когда Бранхард смешивал коктейль, он всегда добавлял туда виски, лед и содовую… — Что же касается его жизни, это, вероятно, единственные пункты, по которым он не виновен. Но он не ускользнет безнаказанно, — Бранхард прихлебнул из своего стакана, и Кумбес внутренне содрогнулся: у этого человека, должно быть, бронированный желудок.
— Допросив этого типа под детектором лжи насчет бизнеса на Пушистиках и похищения солнечных камней, мы получили множество доказательств касательно его связей с людьми Вакстера, агентством Боулбая, поставляющем девочек по заказу, призовыми бойцами Хенсена и мускулистом сбродом Лакортье. Я вышел против него с дробовиком: я насел на него с обвинениями, и некоторые из них больно ударили по нему. И даже если я не смогу изобличить его в чем-нибудь, он будет лишен права заниматься адвокатской деятельностью. В этом я совершенно уверен. И эта его партия Планетарного процветания лопнет, произойдет утечка радиации, будет мощный взрыв, и она уничтожит себя и всех вокруг. Каждый назовет ее Партией убийц Пушистиков, и каждый, кто хоть как-то связан с ней, немедленно отойдет от нее. Если мы будем работать вместе, мы создадим хорошую Конституцию усыновления и примем великолепные законы. Мы можем надеяться на правителя Рейнсфорда и на Виктора Грего в том, что они признают эту Конституцию и эти законы и будут считать их “хорошими”?
— Можем, — ответил Бранхард. — У нас в запасе есть несколько месяцев, прежде чем начнется вторжение эмигрантов и захват территории планеты. И Бена Рейнсфорда беспокоит это так же, как и Виктора Грего. Лесли, если вы пойдете в суд и подадите иск с требованием нанести на карту все незанятые земли Компании и произвести их исследование, я позабочусь о том, чтобы правитель не был против вас. На что это похоже?
— Это похоже на то, что нам вернут все, чего мы лишились, а также право разработки солнечных камней в придачу. Я предлагаю выбрать Маленького Пушистика почетным членом совета директоров. С титулом Благодетель Компании номер один.
* * *Маленький Пушистик взобрался на колени к папочке Джеку и немного поворочался, усаживаясь поудобнее. Он был так счастлив вернуться назад. У него было там много забав в доме Большого места, и у него, и у Мамочки, и у Ко-Ко, и у Золушки, и у Синдрома, и у Живодера, и у Идеи, и у Пожирателя Капусты, и у Бедовой Бабенки. Они встретили там много других Пушистиков, которые, жили с Большими существами, стали их собственностью, и у них было место, где они встречались и играли вместе. Они встретили там двух влюбленных, которые получили имена Пьеро и Коломбина. Маленький Пушистик также встретил там Бриллианта, о котором ему говорил дядя Панко, а также папочку Бриллианта — Вика.
Он встретил Бриллианта, когда дядя Панко и тетя Лина взяли их всех в вещь, летающую по небу, к месту Большого дома, потому что Бриллиант обнаружил, как можно говорить подобно Большим существам без использования одной из этих говорящих вещей, и Бриллиант учил их всех, как это делать. Это очень трудно, очень. Бриллиант был умным, он обнаружил это у себя, а потом они все обнаружили, что могут это делать. И теперь Майк и Майзи, Комплекс и Суперэгоист, Заморыш и Колымага Бордена пришли к месту Большого дома с паппи Гердом и мамми Вуф, и они научились говорить так, как Большие существа, и те теперь могут слышать их. Малыш научился этому от Мамочки, а завтра они смогут научить всех остальных здесь, в “хоксу-митто”.
— Скоро все Пушистики научатся говорить подобно Большим существам, — сказал он. — Не нужна будет говорящая вещь, чтобы Большие существа могли нас слышать. Все будут говорить так, как это делаю сейчас я.
— Это правильно, — сказал паппи Джек. — Большие существа и Пушистики будут говорить вместе. Все будут хорошими друзьями. Никто никого не будет обижать.
— Пушистики узнают, как можно помочь Большим существам. Пушистики смогут сделать много вещей, если Большие существа покажут им, что и как надо делать и как надо поступать.
— Лучшее из всего, что сделали Пушистики и чем они смогли помочь Большим существам, это то, что они появились, и тем, что они есть, — ответил однажды папочка Джек, улыбнувшись.
Но чем еще они могут быть? Пушистики были тем, чем они были так же, как Большие существа были Большими существами и никем другим.
— И кроме того, — продолжал паппи Джек, — теперь все Пушистики очень богатые.
— Богатые? Что это такое? Подобно “лаци-тли”?
Он удивился, почему это папочка Джек улыбается. Возможно, потому, что счастлив, или потому, что папочка Джек думает, как это забавно, что он, Маленький Пушистик, не знает, что такое деньги.
— Богатые? Что это такое? Подобно “лаци-тли”?
Он удивился, почему это папочка Джек улыбается. Возможно, потому, что счастлив, или потому, что папочка Джек думает, как это забавно, что он, Маленький Пушистик, не знает, что такое деньги.
Было так много вещей, которые Пушистикам еще предстояло узнать…
Конец
Гордон Р. Диксон СОЛДАТ, НЕ СПРАШИВАЙ
Глава 1
Гомеровская “Илиада” начинается словами: “Это история о ярости Ахилла”. То история тридцатичетырехсотлетней давности. А эта история — история моей ярости. Я, землянин, восстал против людей двух миров, так называемого Содружества: мобилизованных, фанатичных, черномундирных солдат Гармонии и Ассоциации. И это — история не о какой-то маленькой ярости. Ибо я, как и Ахилл, — человек Земли.
Вас это не удивляет?
Особенно в наши дни, когда сыновья более молодых миров — выше, сильнее, более искусны и умны, чем мы, люди из Старого Мира? Как мало же вы тогда знаете Землю и ее сыновей.
Оставьте ваши молодые миры и однажды вернитесь сюда, на материнскую планету. Прикоснитесь к ней в благоговении. Она все еще здесь и все такая же. Ее солнце все так же светит над водами Красного моря, расступившегося пред Детьми Господа. Ветры все так же дуют в Фермопильском Ущелье, где Леонид с тремя сотнями спартанцев сдержал орды Ксеркса, царя Персии, тем самым изменив историю.
Здесь люди боролись и умирали, рождались и хоронили своих близких, строили еще более пятисот тысяч лет назад, когда о ваших молодых мирах человек еще и не смел мечтать. И вы думаете, эти пятьсот тысячелетий — поколение за поколением — меж одними и теми же небом и землей — не оставили НИКАКОЙ особой отметки в наших телах, крови и душах?
Люди Дорсая могут быть воинами сверх всякого воображения. Экзотиканцы Мары и Культиса могут быть волшебниками, которые в состоянии вывернуть человека наизнанку, найти ответы на вопросы вне пределов философии. Ученые с Ньютона и Венеры, может быть, ушли настолько вперед от нас, обычных людей, что даже в эти дни они могут общаться с нами с большим трудом.
Но мы — мы, “тупые-”, низкорослые, простоватые люди Старой Земли, все же имеем нечто большее, чем все они. Потому что мы — храним в себе всего человека, генетику рода от которого они — только отточенные части — яркие, сверкающие, прекрасно обработанные части.
Но не более.
Но если вы один из тех, кто, подобно моему дяде, Матиасу Олину, считает нас полностью обойденными, тогда я направлю вас в финансируемый экзотиканцами Анклав в Сент-Луисе. Где сорок два года назад землянин Марк Торри — человек великого видения — первым начал строительство того, что через сто лет будет Конечной Энциклопедией. Через шестьдесят лет ее структура окажется слишком массивной, сложной и в то же время тонкой, чтобы выдержать земное притяжение. И тогда, оторвавшись от Земли, она окажется на орбите Планеты-Матери. А через сто лет, по теории Марка Торри, она сможет показать нам изнанку наших душ — какую-то скрытую часть души и существа землянина, навсегда утраченную жителями молодых миров в процессе искусственного генетического отбора.
Но убедитесь сами. Отправляйтесь сейчас же туда, в Анклав Сент-Луиса, и присоединяйтесь к одной из многочисленных экскурсий, которая проведет вас по коридорам и лабораториям Проекта Энциклопедии. И, наконец, в величественный Индекс-зал, в самое сердце проекта, где огромные за кругленные стены этого зала уже начали впитывать знание тысячелетий. И когда все внутреннее пространство этой огромной сферы будет заряжено информацией — а это произойдет через сто лет, — между битами информации установятся связи, которых никогда прежде не существовало и не могло существовать, по крайней мере, в разуме человека И в этом конечном знании мы увидим — что?
Изнанку наших душ?
Но, как я уже говорил, — сейчас это не имеет значения. Просто посетите Индекс-зал — вот все, что я прошу вас сделать. Посетите его вместе со всей экскурсионной группой Встаньте в его центре и исполните то, что вам скажет гид.
— СЛУШАЙТЕ.
Слушайте. Стоя молча и навострив уши. Слушайте — вы не услышите ничего. И, наконец, ваш гид, нарушив эту захватывающую, почти нестерпимую тишину, объяснит вам, почему он просил вас слушать.
Только один мужчина и одна женщина из миллионов что-либо услышали. Из многих миллионов людей, рожденных на Земле.
Но никто — НИ ОДИН — из тех, что рождены на молодых мирах и кто когда-либо приходил сюда, чтобы услышать, не услышал ничего.
Вы думаете, это по-прежнему ничего не доказывает? Так вы ошибаетесь, мой друг. Потому что я был одним из тех, кто УСЛЫШАЛ — то, что я смог там услышать, — и услышанное изменило всю мою жизнь, и свидетельство тому то, что я совершил. Услышанное вооружило меня познанием могущества, которое я позже в ярости обратил в план уничтожения людей двух миров Содружества.
Так что не смейтесь над сравнением моей ярости с яростью Ахилла, горькой и одинокой среди кораблей его мирмидонян, у стен Трои. Между нами есть еще иная общность. Мое имя Тэм Олин, и предки мои ирландцы. Но вырос я и стал тем, кто я есть, — на Пелопоннесе, в Греции, как и Ахилл.
В густой тени Парфенона, белеющего над Афинами, наши души были покрыты мраком по воле нашего дяди, которому следовало бы дать нам свободу расти под солнцем.
Наши души… моя… и моей младшей сестры Эйлин.
Глава 2
Это была ее идея — моей сестры Эйлин — посетить Конечную Энциклопедию, воспользовавшись моим новым удостоверением сотрудника бюро Информации. В обычное время я бы поинтересовался, почему она хотела туда съездить. Но в тот момент, когда она предложила эту поездку, странное чувство посетило меня, словно густой и глубокий отзвук колокола. Чувство, незнакомое мне и в чем-то похожее на страх.
Но это был не просто страх, а что-то более сложное. Пожалуй, оно не было даже неприятным. По большей части оно напомнило мне ощущение человека перед моментом какого-нибудь серьезного испытания. И было что-то еще — большее. Что-то вроде дракона на моем пути.
Лишь на секунду оно затронуло меня — но этого оказалось достаточно. Из-за того, что теоретически Энциклопедия представляла собой надежду для рожденных на Земле, а мой дядя Матиас — всегда представлял безнадежность, я решил, что это ощущение связано с ним. С вызовом, который я в нем видел за все годы жизни с ним вместе. И это неожиданно заставило меня принять решение о поездке, несмотря ни на какие препятствия.
К тому же, это путешествие вполне соответствовало моменту, как маленькое празднество. Обычно я не брал с собой Эйлин. Но я только что подписал учебный контракт со Службой Межзвездных Новостей в их штаб-квартире на Земле. И это лишь спустя две недели после окончания Женевского Университета Журналистики! Правда, этот Университет считался лучшим среди подобных ему заведений четырнадцати миров, заселенных людьми, включая и Землю. А мой учебный реестр был лучшим в его истории. И все же подобная удача выпадает на долю далеко не каждого молодого человека, только что окончившего колледж.
И поэтому я не стал расспрашивать мою семнадцатилетнюю сестру, почему она вдруг захотела съездить со мной в Конечную Энциклопедию, и именно в тот день и час, который она назначила. Теперь, оглядываясь назад, думаю, что тогда мне казалось, будто она хочет лишь хотя бы на день удрать из темного жилища нашего дяди. И это само по себе было для меня достаточной причиной.
Именно Матиас, родной брат моего отца, взял нас, двух сирот, после того, как наши родители погибли в авиакатастрофе. И именно он сломал нас за годы, последовавшие за этим. Нет, он не пытался воздействовать на нас рукоприкладством. Нельзя его было обвинить и в какой-то намеренной жестокости. Ему это не было нужно.