Он с удивлением посмотрел на меня.
— Конечно, помню! Этого я никогда не забуду, но как это связано?..
— Так! — выкрикнула я, — Как, ты думаешь, купили твою свободу? Я заплатила за нее этому человеку! Я, твоя дочь, которую ты всегда презирал! Я пошла просить за тебя, а там был он… Гранвиль был другом Джеффриза и согласился помочь освободить тебя, если я… — Я закрыла лицо руками. — Ты даже представить себе не можешь, на что это было похоже! Этот человек… Как я могу описать тебе все это? Ты видишь в нем нормального человека, я же говорю тебе, что он способен на любое зло!
Он отнял руки от моего лица.
— Ты… — сказал он. — Ты пошла на это ради меня? О, Боже! Так вот, почему… Все это время я искал моего благодетеля, а им оказалась моя собственная дочь!
— Да, — ответила я, — дочь, которой не придавалось ровно никакого значения… дочь, которая не смогла быть сыном!
Он молчал. Я увидела, как исказилось его лицо. Это было раскаяние… да, раскаяние за все прошлые годы!
— Присцилла… — нежно промолвил он. Я не ответила, я чувствовала, что с меня довольно. Я исчерпала себя и думала только о пистолете, что лежал у меня в ящике.
* * *Это был день множества событий. Вернулся домой Ли. Я бросилась в его объятия, и он поцеловал меня, внимательно оглядев.
— Прошло столько времени! — сказала я.
— Я приехал, как только смог. Все кончено, с этого дня я буду дома! Но, моя дорогая, ты похудела… и так бледна! Ты болела?
— Ничего, скоро все будет в порядке. Мать была очень обрадована его приездом.
— Ли, как это прекрасно! — воскликнула она. — Я так ждала, когда же ты, наконец, вернешься. Присцилла рассказывала нам о твоих планах насчет Довер-хауса!
И она помчалась на кухню: должен быть приготовлен стол! Она, должно быть, думала, что теперь, когда Ли дома, все уладится.
Я пребывала в расстроенных чувствах, продолжая думать о пистолете в ящике. Что же мне теперь делать? В конце концов, я выдала свою тайну, мой отец знал, и с тех пор, как я выбежала из его комнаты, я не видела его.
Ли сразу догадался, что что-то случилось. Я не слушала его, я не могла думать ни о чем другом, кроме Бомонта Гранвиля. Разговор с отцом вновь вернул меня к тем временам. Но теперь тайна была раскрыта, она вышла на поверхность, и когда я осталась наедине с Ли, когда он обнял меня и напомнил, как долго мы не виделись, сказал, что думал только обо мне, — даже тогда я почти не слышала его. Я не могла ответить ему: тень Бомонта Гранвиля часто вставала между нами, но никогда я не ощущала его присутствие так, как сейчас.
— Ты должна рассказать мне, что происходит, Присцилла! — сказал он мне. Ты встретила кого-то другого? Ты любишь другого? Ведь здесь кто-то есть, да?
— Да, Ли, ты прав, — ответила я и увидела, что в глазах его промелькнула боль.
— Я знал это! — воскликнул он. — Я с самого начала подозревал это! Он стоял между нами!
— Это не любовь, Ли, — сказала я. — А ненависть… Я поняла, что должна признаться ему во всем.
Может быть, мне раньше надо было сказать ему, как только мы поженились.
— Я должна все рассказать тебе, Ли, — сказала я. — Сегодня я уже говорила с отцом. Все эти годы я хранила тайну, она казалась мне такой постыдной!
— Присцилла, дорогая моя, я люблю тебя! Что бы там ни было, это не имеет никакого значения! Расскажи, и мы забудем, и тогда ничто уже не будет стоять между нами!
Так я рассказала ему все, что до этого рассказала моему отцу. Я увидела, как его лицо омрачила ярость.
— Этот человек! Этот человек из Венеции!
— Он не забыл… и не простил! У него остались шрамы после той встречи с тобой. О, Ли, если бы ты знал!
— Ты вела себя так отважно! — сказал он, — Ты была такой смелой, моя дорогая!
— Я спасла жизнь моему отцу: они отпустили его на следующий день.
— Это было благородно! Ты пожертвовала собой ради него!
— Но той ночью не кончилось: с тех пор это осталось со мной. Переживания той ночи вставали между нами… А теперь — Карлотта! О, Ли, это медленно убивает меня!
— Он не женится на Карлотте, мы остановим его!
— Как? Каким образом?
— Мы расскажем ей об этом!
— Я не переживу этого, она никогда не поймет! Он нежно поцеловал меня.
— Моя дорогая, — сказал он, — ты перенервничала! Это было ужасное испытание!
— Но как мы остановим его? Он сейчас здесь, в Эндерби, в ее доме! О, неужели ты не понимаешь? Он убедит ее бежать с ним! А как только они поженятся…
— Этого не будет! Теперь я буду заботиться о тебе! Наконец-то мы вместе, как и должно было быть с самого начала! Теперь тебе не придется в одиночку выносить это!
— Я так рада, что ты все знаешь! Это была ужасная ноша! Я не могла забыть это, даже когда мы были вместе.
— Я знаю.
— Я боялась, что ты отвернешься от меня!
— Никто в этом мире не в силах отнять тебя у меня! Ты была мне послана судьбой!
Я позволила немного успокоить себя, но все время думала о пистолете в ящике. Я хотела рассказать Ли, но чувствовала, что он отберет его у меня, если узнает.
Ли был сама нежность, но что-то он замышлял. Меня всегда пугали мысли о том, что он сделает, если узнает. Он не должен был пострадать от этого.
— Ли, я так устала! — сказала я. — Я вся измотана.
— Моя милая, — мягко ответил он, — тебе столько всего пришлось перенести, но сегодня твоим мукам придет конец! Тайна вышла наружу, и твой отец и я решим, как нам следует поступить!
Я не ответила.
— Ложись в постель, — сказал он. — Тебе надо отдохнуть, мы поговорим позже.
Я послушалась его, чувствуя желание остаться наедине со своими мыслями.
— Куда ты собираешься, Ли? — спросила я.
— Хочу поговорить с твоим отцом. Я кивнула, а он поцеловал меня.
— Ты так устала! Постарайся поспать, отдыхай, моя любимая. Ты почувствуешь себя лучше!
Я отпустила его и действительно прилегла. В комнату начали пробираться тени. Дом, казалось, погрузился в полную тишину. «Затишье перед бурей», подумала я, но тут же очнулась. Что я здесь лежу? Мой отец и Ли — суровые мужчины. Они заставят Бомонта Гранвиля заплатить за все страдания, что он причинил мне. Они пойдут к нему с кнутами и изобьют его, как когда-то Ли, до полусмерти. А Карлотта возненавидит их и не поверит ни единому слову!
Но пока Бомонт Гранвиль жив, Карлотта обречена. Я решилась. И то, что теперь отец и Ли знают мою тайну, ни в коей мере не могло повлиять на мое решение.
Я поднялась, накинула плащ, достала пистолет и положила в карман. Спустившись вниз, к конюшням, я оседлала лошадь и поскакала к Эндерби-холлу. Вскоре я подъезжала к дому. В одной из комнат горел свет. Я радостно вскрикнула — он был там.
Я чувствовала себя так, будто сплю и какие-то неведомые силы управляют мной. Лишь одно было сейчас важно — я должна была убить Бомонта Гранвиля. Голос внутри меня твердил: «Это единственный выход!»
Я распахнула двери и вошла в дом. В сумерках главный зал выглядел невероятно мрачно. Я почувствовала большое желание убежать прочь отсюда. Во мне заговорил здравый смысл: «Расскажи Карлотте правду, покажи ей, какой он, а если она не послушает твоего предупреждения, ей пожинать плоды своих поступков. Возвращайся! — твердил мой здравый смысл. — Возвращайся!» Но я не могла вернуться.
До сих пор я не знаю, выстрелила бы я, когда бы пришло время, действительно ли я решилась на убийство? Я так до конца и не уверена в этом.
В доме царила какая-то неземная тишина — не доносилось ни звука. Я поднялась по лестнице. Я должна была найти комнату, где горел свет. Но, когда я вышла на галерею, я сразу натолкнулась на Гранвиля. Он лежал на полу, на вышитом жилете застывала кровь. Он не двигался. Я посмотрела на его лицо и мгновенно все поняла. Я пришла слишком поздно: кто-то все сделал за меня!
* * *Я выбежала из дома. Вскочив на лошадь, я поскакала как можно быстрее. К тому времени уже совсем стемнело. Резко похолодало, и в воздухе висел легкий туман. Над моей головой россыпью бриллиантов сияли звезды, и мягко светил ломтик луны.
Я твердила себе: «Этого не может быть! Ты все выдумала! Это порождение твоего мозга! Ты выжила из ума!» Я лишь раз взглянула на него и сразу убежала. Может, он вовсе не был мертв? Может быть, я вообще его там не видела? В руке у меня был зажат пистолет со взведенным курком. Мысли мои были в полном беспорядке, так что я не была уверена в том, что произошло. Я даже не помнила, как мне удалось отвязать лошадь и уехать.
Очутившись в своей комнате, я села на стул и посмотрела на свое отражение в зеркале. Я с трудом узнала себя — безумные глаза, побелевшее, как мел, лицо. Я была как во сне — все казалось мне призрачным. Я начала сомневаться, что действительно видела тело Гранвиля.
И тогда мне в голову пришла безумная идея — отправиться назад и посмотреть, не пригрезилось ли мне все это? Я взвинтила себя до предела, я замышляла убийство. «Лежал ли он там? — продолжала я спрашивать себя. — Или это была просто игра воображения, ужасная галлюцинация, порожденная измученным сознанием?»
И тогда мне в голову пришла безумная идея — отправиться назад и посмотреть, не пригрезилось ли мне все это? Я взвинтила себя до предела, я замышляла убийство. «Лежал ли он там? — продолжала я спрашивать себя. — Или это была просто игра воображения, ужасная галлюцинация, порожденная измученным сознанием?»
Я должна съездить туда еще раз, я не могу оставаться в этой комнате, я должна убедиться! Поэтому я вернулась в конюшню, взяла лошадь и снова поскакала в Эндерби-холл.
У дорожки, ведущей к дому, я стреножила лошадь и пошла к зданию. Дом мрачным силуэтом возвышался передо мной. Казалось, он живет своей собственной жизнью — злобной, коварной. Заходи, казалось, говорил он. Заходи и прими свою судьбу!
Я открыла дверь. Она все еще была не заперта. Я вступила в холл. Призрачный лунный свет падал на пол сквозь пыльные окна. Вокруг царила ужасная тишина, будто все в доме замерло, следя за мной, затаилось в ожидании.
Меня охватил безумный страх. В самый первый раз, как я очутилась здесь, я поняла, что какое-то зло прячется здесь. «Беги! Беги, пока еще есть возможность! — говорил мне внутренний голос. — Не смотри на это!» Но я должна была посмотреть, я должна была убедиться! Это был не сон: я видела, как он лежал там, видела запекшуюся кровь на его жилете.
Я подошла к подножию лестницы и начала медленно подниматься. Какая тишина стоит в этом доме! Тишина, сопутствующая смерти! Мои шаги по деревянным ступенькам эхом разносились по всему зданию.
Я поднялась на галерею и опустила глаза. Ничего. Но я же видела его! Сколько с тех пор прошло времени? Сколько отсюда до дома и обратно? Он лежал здесь, я видела его! Я не могла поверить, что все это мне пригрезилось. Я видела его искаженное лицо, видела кровь на его одежде!
Происходящее все больше и больше напоминало безумный кошмар. Я пригляделась: на досках темнела какая-то полоска. Кровь! Нет, я не ошиблась! Я действительно видела его здесь, а теперь кто-то оттащил его в сторону.
Я повернулась и сбежала вниз по лестнице. Вырвавшись из дома на холодный ночной воздух, я подошла к лошади и вскочила на нее. И тогда я увидела мерцающий огонек среди деревьев. Там кто-то был. Кто? И что этот человек там делает?
Я снова спешилась: я должна была все узнать. Я привязала лошадь и направилась обратно к воротам. Обойдя дом стороной, я подошла к зарослям кустарника и там, в самой глубине кустов, вновь заметила тот самый мерцающий огонек.
Там кто-то был, он копал землю. Я поняла, что он рыл яму под могилу. Кто бы там ни убил Бомонта Гранвиля, сейчас он копал ему могилу. Меня охватил страх. Я пригнулась. Меня не должны заметить. Я сказала себе: «Не смотри, ты и так знаешь!»
Я закрыла лицо руками. Зря я выдала свою тайну. Я так долго хранила ее в себе, потому что боялась того, что может произойти, если события той страшной ночи выплывут наружу. Этого я боялась больше всего, не надо было мне говорить. Я узнала того, кто копал могилу. Конечно же, я знала его лучше всех на свете. В лунном свете я увидела лицо Ли.
Я хотела было подойти к нему, но что-то остановило меня. Если тело хорошо спрячут, а следы убийства уберут, вполне может быть, что никто и не узнает, что Бомонта Гранвиля убили в Эндерби-холле.
Я вернулась к лошади. Вскочив на нее, я поехала домой. Когда я добралась, наконец, до дома, я была изнурена до предела. Я поднялась к себе в комнату и упала на кровать. Немного спустя вошла мать.
— Присцилла, ты выглядишь больной, — сказала она. — Что случилось?
— Меня мучает ужасная головная боль, — ответила я. — Я просто хочу побыть одна и полежать в темноте.
— Бедная моя! Ли так радовался возвращению домой! Кстати, где он? Я подумала, что вы вместе. Мне надо снова накрывать стол?
— Я не выйду сегодня, — вымолвила я. — Я плохо себя чувствую.
— Завтра у нас небольшой праздник по случаю возвращения Ли, и, если ты себя плохо чувствуешь, я позову доктора!
— Милая мамочка, — сказала я, — я так виновата перед тобой!
Она поцеловала меня.
— Ничего, дитя мое! Будет еще завтра, и все будет в порядке, а теперь отдохни.
Я полежала во тьме, потом встала и разделась. Я должна была притвориться, будто сплю, потому что не могла ни с кем говорить.
Через два часа вернулся Ли. Он тихо вошел, а я притворилась спящей. Он подошел к кровати, держа в руке зажженную свечу, и посмотрел на меня. Я плотно сжала глаза, а когда он отвернулся, я взглянула на него. Его одежда была в грязи, и я почувствовала страх.
Долго он смывал со своего тела грязь.
Той ночью мы спали рядом, но не вместе. Я не говорила с ним, притворяясь спящей. Он, казалось, тоже совсем не хотел говорить. Так пролежали мы всю ночь, делая вид, будто крепко спим, но я чувствовала, что он так и не сомкнул глаз до самого утра.
ОТКРОВЕНИЕ
Сейчас, оглядываясь назад на те недели, что последовали вслед за этими событиями, я не могу понять, как же все-таки мне удалось пережить их? Тень Бомонта Гранвиля преследовала нас.
На следующий день я поехала на то место, где видела прошлой ночью Ли. Было заметно, что землю кто-то рыл, и я поняла, что здесь лежит тело Гранвиля. Я была вне себя от горя и беспокойства. Не знаю, почему, но я всегда была уверена, что той ночью, которую провели мы с Гранвилем, дело не закончится. Это было только начало ужасной трагедии масок, которая разыгралась потом, и подобный конец был неизбежен. Из-за того, что я натворила, Ли стал убийцей! Я всегда знала, что он убьет Бомонта Гранвиля, если узнает, что случилось. Он был импульсивным и страстным человеком. А потому он вырыл могилу и похоронил его.
Убийство — страшная вещь. Думаю, никто, кому когда-либо пришлось совершить его, не забудет об этом. Я сама чуть не пошла на этот шаг, но выстрелила бы я, когда очутилась лицом к лицу с моим мучителем? Я много думала об этом. Инстинктивно я чувствовала, что никогда бы не отважилась на это. Я никогда бы не смогла убить человека, каким бы отвратительным он ни был, но я желала того, чтобы сделала это я, а не Ли. Это было моей трагедией, это я решила спасти жизнь отцу, и это за мной должен был быть последний шаг.
Но я никогда бы не смогла это сделать. Сейчас я понимала это. А теперь что будет дальше? Я была уверена, что все еще далеко не закончено.
Целую неделю ничего не происходило. Ли и я вели себя как два совершенно незнакомых человека. Мы даже не пытались жить нормальной семейной жизнью. Казалось, он не хотел даже подходить ко мне, однако я чувствовала, что он тоскует по мне. Я же отговаривалась тем, что плохо себя чувствую, это было нетрудно.
Мать послала за доктором, который сказал, что я должна отдыхать и есть питательную пищу, иначе наступит ухудшение.
Приехала навестить меня и Карлотта. Я думаю, ее заставили это сделать. Она держалась замкнуто. Приехала и Харриет.
— Боже, что происходит с тобой? — спросила она. — Ты выглядишь ужасно! Ты не приходишь в себя уже долгое время. В чем дело?
Я повторила, что сказал доктор.
— Карлотта беспокоится, — сказала она. — Она давно не получала от нашего романтичного героя никаких вестей.
— Да? — слабо переспросила я.
— Недавно еще он был в Эндерби, а сейчас куда-то исчез.
— В Эндерби?
— Да, в пустом доме. Он приехал туда, чтобы быть поближе к Карлотте, чтобы она могла приезжать и встречаться с ним, а потом куда-то пропал. Карлотта подумала, что ему срочно пришлось уехать в Лондон и у него не было времени, чтобы известить ее, и сейчас она хочет ехать в Лондон!
Я ничего не ответила.
— Она твердо намерена выйти за него замуж, — продолжала Харриет, — и, думаю, она так и сделает. Если она решила, она не успокоится, пока не добьется своего. Тебе придется смириться, Присцилла!
Я равнодушно отвернулась.
— Что ж, — сказала Харриет, — такова жизнь! Если он и негодяй, она привыкнет к этому. Сама знаешь, молодые живут только ради себя! Бесполезно наставлять их на путь истинный, пока они сами не испытают окольные тропинки!
Мне захотелось закричать на нее, чтобы она уходила, что я больше не могу этого выносить.
Приехала навестить меня Кристабель. Она успокоила меня немного: ни словом не обмолвилась насчет Бомонта Гранвиля, а говорила только о себе. Она решила, что ей нужно родить еще одного ребенка. Она знала, что Томасу хочется этого больше всего на свете.
— Я думала, что ты опасаешься делать это? — сказала я.
— Говорят, что это опасно, но, я думаю, Томасу-младшему нужен брат или сестра.
— Не будь глупой! — увещевала ее я. — Ты ему нужна больше!
— Я тоже так думаю, — ответила она. — Настоящее чудо, что теперь меня любят мои два Томаса! Меня, которую никогда никто не любил, лишь некоторые относились ко мне хорошо.
— Ты всегда забивала себе голову подобной ерундой, Кристабель!
Несколько недель спустя она снова приехала ко мне и сказала, что беременна.