Широкий ручей — почти речка. На одном берегу мечется из стороны в сторону на поводке у пограничника светлая овчарка. Несколько офицеров ходят на противоположном берегу. Нагибаются, что-то рассматривают и опять расходятся в разные стороны.
На горизонте, в перспективе грунтовой прямой дороги показывается облачко. Приближается автомашина. Газик останавливается, и оттуда все выходят. Майор Громобой идет к офицерам и на середине мостика встречается с майором Рябчиком. У того злое красное лицо. Пот заливает шею.
— Ну и чертова штука получилась! — отдувается Рябчик. — Первая поверка, лишь рассвело, заметила следы на полосе будто «туда» решили, что нарушитель ушел на сопредельную сторону. Прибыл я, нижу: переход задом наперед. Приказал проработать обратный след. Уперлись вот и этот проклятый ручеек, а дальше — никуда! Постой, постой! Осмотримся! Ведь это уже участок Забирова, наш участок.
К ним подходит остальные офицеры и старшина Мальчиков. Громобой смотрит налево — там лес, вперед — там уходящая вдаль дорога, направо — там еле-еле видна окраина села. Немножко поближе — запущенный, почти обрушенный сарай.
— Это Боровое, кажется? — Громобой показывает на контуры села. — А это чья стодола? Не Копытько ли?
Перехватив взгляд коменданта, Мальчиков уверенно отвечает:
— Да, хозяйство Фроси Копытько.
Громобой с Сагайдачиым многозначительно переглядываются.
— Катомина с собакой!
Забиров вызывает Катомина, и Рекс по его приказанию нюхает следы, обрывающиеся у ручейка, затем все приехавшие да еще толстый майор Рябчик в придачу втискиваются в газик. Машина по проселочной огибает поле и берет направление к сараю.
У распахнутых дырявых дверей сарая все выскакивают из машины. На шум мотора оттуда выходит неопрятная старуха с граблями. Это Фрося Копытько. Посторонившись, пропускает она в сарай пограничников, сама остается снаружи. Около нее задерживается Сагайдачный. Поблизости — Катомин с собакой.
— Бабушка! Никого чужих не видели?
— Ничего не видела…
— Никто не ночевал здесь?
— Нет, кажись…
— А в точности?
— Да нет, говорю!
Сагайдачный вынимает из кармана шнурок.
— А теленок есть у вас?
— Есть…
— Васькой зовут?
— Ну, Васькой…
Вплотную подходит к Копытько. Смотрит в упор.
— Нехорошо, бабка. Васька все и выдал. Вот шнурок отгрыз. Зачем пустила ночевать? Зачем скрываешь?
Старуха бледнеет… Безнадежно машет рукой…
— Ну, ночевал… Ну, в сарай пустила… Жалко, что ли? Почем его знаю?
Сагайдачный, Катомин с Рексом и остальные пограничники устремляются в сарай.
Здесь еще ничего не найдено, лишь в полутьме громоздятся горы сена. Трудно в этом хаосе что-либо разобрать.
— Ищи! Ищи! — скомандовал Катомин, и Рекс бросился в правый угол, слегка рыча, разгребает лапами сено. Вот показывается сверток. Собаку оттаскивают. При свете фонариков видны сырая еще одежда, резиновый комбинезон и особенно выделяются два скафандра.
А собака все рвется с поводка, активно тянет в одном направлении. Рекс взял след. Видно, как, натянув длинный поводок, овчарка ведет Катомина. С ним Мальчиков. Сагайдачный бросает на ходу Забирову: «Задержите, допросите Копытько», — и тоже догоняет ушедшую тройку.
Громобой смотрит вслед ушедшим на преследование. Задумчиво обращается к Рябчику:
— Почему два скафандра? Неужели их двое? А припрятали… Верно, здесь обратно пойдут… (опять смотрит и сторону преследования). — К шоссе повела. На завод. Рябчик, надо немедленно закрыть тыл к городу. Едем звонить в штаб (оборачивается к Забирову. Тихо). — У сарая на ночь — засаду…
По дороге, оставляя за собой облако пыли, мчит газик. Мелькают деревья. Наплывом возникает другой, непохожий на этот, лесной пейзаж. Продираясь через чащу, бежит Рекс с Катоминым. Не отставая, бегут Мальчиков с Сагайдачный. Пот заливает их лица…
Расщелина в лесистых горах. Лежа на краю, человек заглядывает вниз. Глубоко… Когда он поднимает голову, видно злое выражение на измученном лице.
Осмотревшись, человек встает, Оказывается высоким, ладно скроенным человеком, в полуспортивном костюме. Верхняя куртка на крупных черных металлических пуговицах.
Человек отходит в сторону, в тень густого куста. Вынимает из кармана плоскую, продолговатую коробку. Нажимает кнопку. Откидывается верхняя крышка, и глазам открывается панель миниатюрного радиопередатчика. Раскручивает верхнюю пуговицу куртки, достает из нее направленную антенну.
Человек садится на землю, начинает передавать радиограмму, указательным пальцем нажимая на головку маленького телеграфного ключика. Когда рука его, дергаясь, крупным планом работает ключом, через наплыв видна почти такая же в рыжих полосах рука, но с перстнями, принимающая из аппарата длинную бумажную ленту с надписью: «Литер Б».
Человек кончает передачу. Встает. Оглянувшись во все стороны, направляется к обрыву. Ищет место перехода. Вот, наконец, самое узкое место расщелины. Разбег, прыжок — и человек на той стороне.
Через ручей прыгает Рекс. За ним, держа длинный поводок, — Катомин, справа и слева — Мальчиков и Сагайдачный. За ручьем еще более крутой подъем. Горный массив, да еще поросший лесом и кустарником, дает себя знать. Пограничники устали, но неутомимая собака ведет их все дальше и дальше по следу.
Вот и расщелина. Рекс подходит сначала туда, где лежал человек, потом тянет к кусту, к месту радиопередачи, затем на секунду останавливается у расщелины, там, где перепрыгнул неизвестный.
— Ну, Рекс! Ну! — подбадривает овчарку Катомин.
Собака прыгает. За ней — Катомин, не выпуская поводка. За ними — Сагайдачный и Мальчиков…
Бег продолжается в прежнем темпе, в прежнем порядке. Впереди всех на длинном поводке — Рекс. Из кустов вдруг раздается выстрел и Рекс падает. Катомин по инерции пробегает несколько шагов. Раздается второй выстрел, он хватается за правое бедро и падает на колено около Рекса. Согнувшись, чуть ли не ползком, подбегают Сагайдачный и Мальчиков. Оба молниеносно оттаскивают Катомина под прикрытие большого валуна у высокой сосны.
Пристально вглядываясь вперед, Сагайдачный отрывисто бросает Мальчикову.
— Перевяжи…
Тот ножиком разрезает штанину и перевязывает бинтом Катомина. Катомин бледный, слегка морщится, но неотрывно смотрит на лежащий впереди труп Рекса.
— Отбегался…
Первым отзывается Мальчиков.
— Меткий черт! (Катомину). И ты пока отбегался… Тут с километр будка стрелочника, Дойдешь? А мы с капитаном на станцию. Туда, наверно, поведет, по шоссе он не рискнет, Со станции и про тебя позвоним…
Все это — и выстрелы, и перевязка, и принятие решения происходит очень быстро. Через минуту уже Катомин, ползком пробравшись к Рексу, отвязав поводок с ошейником, хромая, направляется в сторону. А Сагайдачный с Мальчиковым устремляются снова вперед…
Пункт селекторной связи на маленькой железнодорожной станции. У селектора — дежурный в красной фуражке. В стороне — поездная бригада в замасленных комбинезонах. Все курят.
Врывается Мальчиков. Вид его страшен. Воспаленное лицо как бы припудрено серым налетом — смесью пыли и пота. А на этой серо-фиолетовой маске — глаза, излучающие лихорадочный блеск. Картину дополняют изорвавшиеся, рыжие от пыли сапоги и промокшая насквозь от пота гимнастерка.
Кивая на ходу в сторону настенного телефона, Мальчиков хриплым голосом — дежурному.
— В город?
— В город…
Одной рукой начинает вертеть ручку телефона, другой властно, нетерпеливо машет в сторону оторопевших железнодорожников. Те поспешно покидают комнату. В телефоне раздается треск, и Мальчиков, спиной опершись об стену, кричит в трубку тем же хриплым голосом:
— Город? Город? Центральную! Центральная? Дежурного, говорю. Да, да! Скорей! Товарищ дежурный? Это Мальчиков. Старшина заставы. Звоню с блокпоста. Слышите? Блокпост. Докладываю. У расщелины Глубокой вышли из строя Катомин с собакой. Что? Нет, нет! Ранен, отправлен на стрелку. Мы с капитаном дальше пошли. Да, да, связь зрительная, но далеко. Нарушитель свернул на станцию. На посадку… Народу тьма. Черев минуту поезд отходит. Что? Да, да. По заводской ветке… Сагайдачный в головном вагоне, я — в хвост. На случай, если прыгнет. Вышлите наряды на остановки. Какие? Блокпост-2 и Заводскую. Обязательно. Да, да! Встречайте… Бегу на посадку…
Выбегает из станционного помещения. Огромными прыжками перемахивая через рельсы, бежит к вдалеке стоящему составу. Вспыхивает красный хвостовой огонек. Уже на ходу Мальчиков успевает вскочить на тормозную площадку.
Начало летней ночи, вернее густые-густые сумерки. Показываются огни паровоза. Состав приближается. Поезд на повороте. На фоне темнеющего неба видно, как из площадки одного вагона прыгает человек. Два раза перевернувшись по крутой насыпи, встает на ноги и бежит.
Состав уже почти миновал поворот. С переднего и хвостового вагонов одновременно прыгают, но более удачно, еще две темные фигуры. Это замечает, оглянувшись, первый. Он ускоряет бег, и вскоре, вскарабкавшись по крутому подъему, оказывается на шоссе.
Вдали показываются огни грузовой машины. Неизвестный (по силуэту видно, что это нарушитель границы в спортивной куртке) пропускает ее и ловко прыгает сзади в кузов. Красный огонек убегает вдаль.
На шоссе, немного ниже, выбегают Мальчиков и Сагайдачный (это они!). Видят прыжок нарушителя и с досадой провожают удаляющуюся машину. Лишь через полминуты на горизонте показывается второй грузовик. Сагайдачиый останавливает его и что-то говорит водителю, показывая на восток, затем становится на подножку, Мальчиков прыгает в кузов, и машина едет дальше.
Мимо первой машины быстро мелькают деревья у обочины шоссе. Те же деревья, столбики и повороты мелькают и мимо второй машины, но с некоторым опозданием. Первая машина опережает вторую.
Когда машина Мальчикова и Сагайдачного, выскочив на возвышенность, пошла на съезд к реке, пограничники увидели, что паром уже на середине реки. Там первая машина. Нарушитель уже там…
Что делать? Мальчиков первый замечает в стороне у берега черный силуэт маленькой лодки. Бегут к ней. Сагайдачный сильно отталкивается от прибрежного песка и рулит к противоположному берегу, где уже начинаются огни городских окраин. Мальчиков налегает на весла. Стучат уключины, вода уходит назад. Лодка идет явно быстрее парома, но паром уже на том берегу.
Пристав к берегу, Мальчиков и Сагайдачный бегут к трамвайной остановке, где в толчее посадки заметили фигуру нарушителя. Успевают на полном ходу сесть в прицеп. Трамвай набирает скорость. Между синим и зеленым огоньком, над ветровым стеклом вагоновожатого, надпись: «Песчанка — завод».
Ворота завода. У проходных будок-коридоров — прибой ночной смены. В общей массе рабочих мелькает чем-то знакомый силуэт. Когда человек закуривает, при свете спички озаряются одутловатые, тяжело-свинцовые черты лица. На левой щеке — шрам. Мы припоминаем, что видели его ночью на иностранном аэродроме в форме парашютиста. Сомненья нет — это Зубр, он же «Литер А». Зубр смело идет густым потоком. На проходе так же, как и все, деловито, в быстром темпе подает пропуск. Благополучно проникает на завод.
Постепенно ориентируется. Невдалеке справа нефтебаки, за ними — газгольдеры. Зубр с отделившимся ручейком рабочих сворачивает направо. Рабочих становится меньше. Не оглядываясь, идет все дальше. Наконец кругом — никого. Он останавливается. Какой-то темный проулок. Отсюда до отгороженных нефтебаков совсем близко.
Зубр размахивается и бросает в сторону и вверх какой-то черный карандаш. Идет дальше и незаметно бросает все в сторону, через металлическую ограду вокруг резервуаров такие же карандашики.
Поворачивает обратно к проходной. По следу Зубра, там, где он разбросал свои карандашики, через минуту-две вспыхивают еле видные огоньки. Затем струйка жидкого огня, как расплавленная ртуть, растекается по земле, подбирается к бакам с горючим.
За спиной Зубра сначала возникает слабое свечение, которое медленно, но грозно превращается в красное зарево…
Резкий, режущий ухо звук колокола. Заводское пожарное депо. Горохом сверху вниз, в люк, по отполированному шесту сыплются пожарные. Несколько секунд молниеносных движений — и отделение уже на пожарной машине. Издавая тревожный вой сирены, красная машина вылетает из ворот на заводской двор.
Из машины выскакивает пожарник. Это лейтенант пожарной охраны Александр Могучий. Глаза его, полные строгого блеска, — во весь экран. Затем его же зрачки, отражающие красное зарево пожара. Могучий — на подножке пожарной машины. Повелительный жест рукой — и пожарники устанавливают автонасос на гидрант, приступают к развертыванию рукавов.
Никакой разведки тут уже не нужно. Все и без того ясно. Впереди — пламя, пожар. На черном фоне ночи и силуэтов заводских сооружений — газгольдеров, эстакад, высоковакуумных установок — в ожерелье мелких очагов огня грозный факел горящего нефтяного резервуара. Черный дым, зловеще красный снизу, относится ветром в сторону, оседает в виде копоти на все вокруг.
К эпицентру пожара, мимо поднятой вверх руки Могучего, устремляются еще несколько пожарных машин, бегут пожарники в касках и без касок, приближаются группы рабочих завода, глаза которых устремлены наверх, к бушующему пламени, к грозной стихии огня. Тревожные гудки, звон колоколов, сирены гудков, гул людской толпы. В этом хаосе звуков не слышно голоса Могучего, но он что-то кричит, командует. Могучий во главе ствольщиков бросается вперед, в атаку на огонь.
Над городом зарево. Оно хорошо видно из-за стекла вагоновожатого, когда трамвай въезжает в темные улицы. Среди пассажиров возникает волнение. В переполненном вагоне ветерком проносится тревожный шепот: «Завод горит». Намечается движение к площадкам. Некоторые начинают выскакивать на ходу. Среди них — нарушитель, человек в спортивной куртке. Он не замечает, как из прицепа спрыгивают на ходу и Мальчиков с Сагайдачным. Толпой почти бегущих рабочих его выносит на площадь перед Западными воротами завода, где уже светло почти от пожара.
Пробираясь вперед, Сагайдачный и Мальчиков с двух сторон вплотную подходят сзади к нарушителю. Мальчиков ловко и с огромной силой хватает его за руки, отводя их назад, Сагайдачный, угрожая пистолетом, начинает его быстро обыскивать, находит и извлекает из кармана нарушителя оружие, тут же ударом руки по подбородку пресекает попытку преступника ухватить зубами воротник своей куртки. Все это происходит в течение почти одной секунды. Народ вокруг успевает отхлынуть только на метр. В это время, непрерывно гудя, на площадь въезжают несколько машин с военными. Они разделяют толпу на две стены, и между ними, в свободном пространстве остаются Мальчиков и Сагайдачный с задержанным нарушителем границы.
Первым замечает изменившуюся обстановку Сагайдачный. Он догадывается, что это прибыло на пожар дежурное подразделение пограничников, замечает выходящего из подъехавшего газика начальника штаба. Кивнув Мальчикову на ходу: «держи», он делает несколько шагов навстречу прибывшим. Тихо, неслышно для окружающих, докладывает начальнику штаба о задержании нарушителя.
Рукой, еще зажавшей изъятое у врага оружие, делает знак вправо. В этом жесте в сторону Мальчикова и нарушителя — усталом и измученном — чувствуется напряжение целого дня, уже иссякавшее, уже находящееся на пределе…
Полковник окидывает пристальным, понимающим взглядом и Сагайдачного и Мальчикова. Тут же по его приказу подошедшие офицеры берут из рук Мальчикова преступника, погружают в машину. Полковник обращается к Мальчикову и Сагайдачному.
— Поезжайте и вы. Там отдохнете…
Сагайдачный направляется к машине, а Мальчиков делает несколько нетвердых шагов. Затем крепится, подбирается, останавливается против полковника.
— Разрешите, товарищ полковник! Разрешите остаться…
— Зачем, старшина? Идите отдыхайте… — Голос полковника мягок. Он смотрит на этого великана, истерзанного целым днем преследования, знает, сколько истрачено за день сил и кровавого пота, но видит, что боевой дух его не сломлен, не иссяк…
Мальчиков настойчив…
— Разрешите, товарищ полковник, остаться! Пожар тушить… Разрешите!
Полковник машет рукой и видит, как Мальчиков вместе с пограничниками устремляется в раскрытые Западные ворота, туда, где вдалеке бушует пламя.
Те же Западные ворота завода. Над головами рабочей толпы, находящейся в сильном движении, среди суровых взволнованных лиц — воспаленное лицо Зубра. Затаенное злорадное выражение постепенно сменяется другим выражением, полным внутреннего напряжения. На лбу и висках появляются капельки пота, глаза начинают бегать из стороны в сторону, будто ища выхода, — как бы отсюда скрыться?..
Над головами рабочей толпы суровые лица двух человек. Один из них в штатском, другой — в форме капитана. Это оперативные работники Управления государственной безопасности Васильян и Серебров. Васильян хотя и в штатском, но чувствуется, что он старше Сереброва не только по возрасту. Оба видят Зубра, но тот уже далеко. Пока разведчики успевают выбраться к своей машине, тот уже намного опередил их в направлении Западного вокзала.
Перрон Западного вокзала. На перрон выскакивают Васильян с Серебровым. Никого. Лишь дежурный — под колоколом. Вдалеке красный огонек ушедшего поезда. Васильян обращается к дежурному в красной фуражке.
— Куда состав ушел?
— На Пограничную…
Васильян с Серебровым отходят в сторону.
— Пограничная на каком участке?
Серебров, подумав…
— Первой комендатуры.