Даянов немного помялся, но тоже не стал напрямую расспрашивать – снят или не снят отъезд Щукина из аэропорта, его фиаско. Очевидно, и Даянов не доверял Андрееву. Или не хотел возбуждать его любопытство, дозируя то, что следовало знать шеф-редактору службы информации, а что не следовало.
– Так сюжета в «Новостях» не будет? – уточнил президент «Ориона».
– Не получается, – подтвердил Стас.
Сам звонок, и расспросы невзначай, только подтверждали то, что уже знал Андреев. Марк завязан с той бандой, которая заткнула рот Генсу Шестакову и «темнит» в разговоре со своими. Информация о выезде съемочной группы «Новостей» в аэропорт пришла к Марку с той стороны. Щукин, или кто-то из его помощников, скорее всего, обратили внимание на камеру «Ориона», узнали Стаса, и забеспокоились. Недоговоренности Марка красноречиво показывали – с кем он на самом деле.
Евгений Яковлевич Щукин сегодня мог быть спокоен. Стас и не собирался ставить опасный для вице-губернатора сюжет в вечерний выпуск «Новостей». На этот счет у него были другие планы. Кассету со съемкой в аэропорту он тоже изъял из рабочего оборота, и припрятал. Ее предстояло беречь, чтобы завтра или послезавтра не затерли журналисты, имеющие привычку хватить первую попавшуюся кассету, отправляясь на съемки.
С этого момента, а точнее с момента покушения на Шестакова, Андреев считал себя свободным от присяги на верность хозяину «Ориона». Он начинал собственную партизанскую войну.
27
Редакционную машину Андреев попросил довезти его прямо до подъезда. Стас изменил привычке засиживаться в редакции допоздна, потому что начал бояться. Еще в больнице, глядя на искалеченного Генса, Андреев подумал, что их могли заметить вместе. Тогда, ночью, в районе рынка. Если, например, за Шестаковым следили перед тем, как напасть, значит, их встречу тоже видели. Генс тогда передал ему флешку. Это могло стать приговором.
Андреев убеждал себя, что если бы тогда заметили, достали бы гораздо раньше. Он нужен Марку и его подельникам, до воскресенья.
В любом случае единственное, что мог противопоставить Стас – это быть немного осторожнее. Шагнув из машины прямо в подъезд, Андреев прислушался к голосам, раздававшимся вверху на лестничной клетке. Но решил, что это какая-нибудь компания у соседей устроила перекур в подъезде. Так оно и оказалось.
Добравшись до своего пятого этажа, и поворачивая ключ в замке металлической двери, Стас почувствовал себя спокойнее. Но первым делом все-таки зажег свет в прихожей, и полез в шкафчик на антресолях. Флешка была там, где ей и положено, в коробке из-под обуви. Андреев обругал себя за паранойю.
Впрочем, были и смягчающие обстоятельства – в эти дни самые влиятельные люди области метались в отчаянных попытках удержать власть. Что уж ему было стесняться страха, оказавшись между сталкивающимися и громыхающими жерновами? Главное не «сдрейфить» в воскресенье. Как говорил Марк: журналист в безопасности, когда выдает информацию, а не держит ее в себе?.. В прямом эфире уже никто не сможет остановить сорвавшееся слово. Прямой эфир давал Андрееву шанс соскочить из чужой игры и переиграть все по-своему. Дальше уже будь, что будет…
В квартиру позвонили. Стас вообще редко ждал гостей, а тем более, таких поздних. У него дрогнули руки, и кофе просыпался на стол. Направляясь к двери, Андреев пообещал себе никого не пустить в квартиру. Даже если сосед за солью – пусть приходит завтра или лучше – в понедельник, когда программа уже состоится.
Он аккуратно выглянул в глазок. В скудном освещении, искаженный дешевой линзой дверного глазка, виднелся женский силуэт, который Стас никогда бы не спутал ни с одним другим. Все опасения рухнули. Распахивая дверь, Андреев чувствовал, как от волнения перехватывает дыханье.
– Здрассьте! Изволите закрываться на все замки?! – Настя тоненько вывела ироничную интонацию. – Позволите девушке зайти?
Глаза с невинно-нахальным вызовом, но голос выдавал ее мельчайшими нотками волнения.
– Я с шампанским, – произнесла она заготовленную фразу, подавая Стасу зеленую бутылку дешевого шампанского.
Принимая у нее пышущий холодом пуховик и шерстяную шапочку, Стас испытал тихий восторг. Не осталось даже тени прежних ничтожных обид, ревности или досады. Конечно, она пришла не просто так. Появиться у него Настю мог заставить только серьезный поворот событий. Его ждало какое-то известие. И вряд ли хорошее.
Но это все равно. Ведь Настя снова в его квартире. Словно кошка обходит знакомую комнату, где не была уже давно. Трет ладошками покрасневшие от мороза щеки. В незнакомом зеленом свитере, с той же короткой стрижкой, сохранившей по-детски теплую примятость от шапочки. Но она повзрослела. Перестала быть озорным мальчишкой. За эти полгода стала красоткой, знающей цену и себе, и всем прочим вещам в этом мире.
Немыслимо захотелось запустить ладони под свитер, стиснуть, согреть любимое юное тело. Он притянул девушку к себе. Поцеловал губы, по которым соскучился, и которые не забыл за время их размолвки. С упоением почувствовал, что ее губы тоже соскучились по нему, и она не собирается сегодня это скрывать.
– Я попрощаться пришла, – призналась Настя, как только они оторвались друг от друга. – Уезжаю в Москву. Завтра вечером на поезде.
– Насовсем?
– Да, хочу попробовать там. Найти работу с телевизионным уклоном. Говорят, зарплаты должно хватить, чтобы снять квартирку на окраине…
Вот, что она готовилась сказать.
– Одна уезжаешь? – поинтересовался Стас.
– Одна. Хочу начать все заново.
Наверное, Настя имела право и солгать. Но если ей не хочется ранить его правдивым ответом – это почти одно и то же. Она пришла к нему и только это важно. Значит, какой-то уголок ее безжалостного в своей молодости сердца ему все-таки удалось занять.
Стас снова привлек ее, согревшуюся, теплую и жадную до ласк. Говорить им стало не о чем. Потому что единое целое хочет одинаково и поступает, не спрашивая, но безошибочно.
Они дорвались друг до друга. Настя даже не стонала, а кричала в голос, выгибая в чувственных судорогах худенькое тело. Или завывала, вцепившись зубами в подушку.
Потом они лежали, опустошенные, перепутавшиеся в не до конца снятой одежде.
– Ты будешь шампанское? – наконец с легкой хрипотцой в горле спросила она.
– Буду.
– Тогда открывай.
Приняв из его рук домашнюю чашку с играющим пузырьками вином, и сделав глоток, она призналась.
– Со мной уже давно такого не было. Ты даже не представляешь, как немыслимо я кончаю с тобой…
«Со мной такого не было дольше», – подумал про себя Стас.
– Ну что я потеряла в этом городе?!.. С его морозами, с его завистливыми, мелочными и трусливыми людишками, – объясняла она. – Знаешь, единственное, что я могла бы взять отсюда с собой – это тебя. Только ты понимал, как мне нужна свобода, и не пытался меня запереть. Может, тебе не нравилось, но внутри ты это понимаешь.
«Как же, тебя запрешь! Но спасибо, на добром слове, детка», – снова подумал, и промолчал Стас.
– Поехали со мной в Москву? – предложила она. – Снимем там квартиру? Представляешь, вот так заниматься любовью каждый день? Что ты теряешь здесь?..
Она звала его для красного словца, зная – он точно не поедет. Оба понимали, что это только слова. Но слова звучали приятно. Они имели право помечтать короткий миг, пока ее голова лежит на его плече, а его ладонь покоится на ее обнаженном бедре.
– Ты в Москве быстро найдешь себе кого-нибудь еще. А мне, как Аленушке ждать тебя у открытого окна? – возразил Стас.
– Ну, и что?! – взметнулась Настя, уперев локти ему в грудь, от чего стало больно. Но ее лицо со свесившейся челкой склонилось над ним, так Стас готов был терпеть сколько угодно.
– Какая разница? Да, я кошка! Которая гуляет сама по себе. Но я же всегда возвращаюсь туда, где мне хорошо. Я ведь говорила, что кое в чем ты вне конкуренции…
«Рано или поздно, появится кто-то, с кем ты научишься кончать еще сильнее, – подумал Стас. – А здесь вся моя жизнь».
Но вслух сказал другое.
– Мы так и будем валяться прямо на полу, или переберемся на кровать, и продолжим грешить?
– Хочу грешить! – вскочила Настя, и запрыгала по комнате, на ходу стаскивая приспущенные колготки. – Ты дашь мне свою рубашку?
Дальше они сидели на кровати друг напротив друга. При свете телевизора с отключенным звуком отхлебывали шампанское. Потом снова занялись любовью. На этот раз медленно и старательно. Оба понимали, что другой ночи у них не будет. Изводя друг друга всей нежностью, на которую оказались способны. А потом пришлось включить громче звук телевизора, чтобы Настины крики не перепугали соседей за стенкой.
Утром, пока она долго плескалась в душе, Стас на кухне сварил две чашки крепкого кофе, и ждал ее, машинально зевая. Не чувствовал ни боли, ни тоски от предстоящего расставания. Под утро в душе поселилось безразличие. Он просто ждал того, что должно случиться. Сейчас Настя уйдет навсегда. Ему самому собираться в редакцию часа через полтора. Они почти ничего не говорили утром. Молчания было вполне достаточно.
Взяв чашку кофе, Настя не сразу села к нему за стол, а еще долго смотрела в окно. Так пристально, как будто внизу, в заснеженном, неопрятном городском дворе могло быть что-то интересное.
– В воскресенье я снова буду вести эфир «Скандала», – заговорил Андреев.
– Эт-то уже без меня, – с небольшой паузой произнесла Настя. – Чертов поезд только вечером. Надо еще дожить до него, – пожаловалась она, глядя прямо в глаза.
Надо бы сказать что-нибудь подбадривающее, подумал он. Типа «там все наладится, и будет отлично», или «держи хвост пистолетом». Но ничего не смог выдавить из себя вслух. «Все-таки настоящего мужества тебе не достает», – посетовал Стас.
– На прошлой неделе я сделала аборт, – внезапно призналась Настя. – С тех пор так паршиво.
– Как это?… – начал было Стас, но она его прервала.
– Не надо об этом. Что сделано, то сделано. Пантелеевич помог. Все прошло нормально. А вспоминать тошно.
Стас сидел напротив нее и силился сказать что-нибудь. Но не получалось. Все стало ненужно и бесполезно.
– У меня остались две последние таблетки «тазепама», это транквилизатор, – встрепенулась Настя. – Соседка из общаги дала. Он расслабляет, и забываешься немного. Хочешь, поделимся? Я дотяну нормально до поезда.
Она полезла в сумочку, долго ворошила в ней груду каких-то мелких предметов. Наконец, вытащила почти выпотрошенную пластинку, таблеток оставалось всего две. Настя выдавила их на ладошку, и протянула одну Андрееву. Свою тут же проглотила. Стас отложил таблетку на стол.
Еще минут пять они сидели вместе на кухне. От попыток заговорить становилось только хуже. Но и молчать, глядя друг на друга, стало невмоготу. Она вздохнула, и сказала.
– Ну, я пошла…
В прихожей, Настя быстро ткнулась губами в его щеку, – не поминай лихом, – и выскользнула за дверь.
Проводив ее, Андреев сразу же выглянул в окно. Вот Настя выходит из подъезда, идет вдоль дома, свернула за угол. На столе оставалась еще теплая чашка недопитого ею крепкого кофе. Рядом маленькая таблетка, оставленная для него. «Тазепам» начнет действовать через полчаса – и станет не так тяжело – обещала она. Покрутил таблетку в пальцах, и отшвырнул.
Если прямо сейчас быстро выскочить на улицу – Настю можно догнать! Пару минут она еще простоит на остановке, пока подъедет автобус или маршрутка. Ее можно попытаться вернуть!
Стас ринулся в прихожую, где запрыгал на одной ноге, натягивая ботинок. В комнате громко заверещал мобильник. Ботинки можно не зашнуровывать – от подъезда до остановки сотня метров… Андреев уже сунул руки в рукава пальто и начал открывать замок, но остановился.
Судя по мелодии, которой надрывался телефон, звонила Светка Иванкова. Она не станет тревожить в такую рань по пустякам. Стас отпустил ручку уже открытой двери. Проскочил в ботинках в комнату. Схватил телефон.
– Приезжай скорее! – выпалила Светка. – Сенсация!.. Арестовали Семеныча!
28
Сенсация – самая желанная добыча журналиста, но ее долго не удержать в одних руках. Даже если изначально еще никто не знает, счет времени идет на часы и минуты.
Большая сенсация – как вода, напирающая на плотину. Сначала пробьется тонкой струйкой через первую маленькую щелку, или плеснет через край. Брызнет в одном, втором, третьем месте. Наконец прорвет плотину, и оглушительный вал информации хлынет на людей.
В разгар сенсации о ней трубят все телеканалы – самые мощные информационные рупоры. Днем позже газеты выходят с огромными статьями на ту же тему. Опоздав по отношению к телевидению и интернету, газеты стремятся использовать свои преимущества – у них больше времени собрать все подробности, продумать различные версии.
Если сенсация федерального уровня, то региональные СМИ ищут ее проекции на своей территории. Откапывают каких-нибудь родственников героев большой сенсации. Чтобы те со слезами на глазах твердили, как они надеются, что все будет хорошо. Сойдут и одноклассники, которые припомнят, как в школе нынешний герой подсматривал за девчонками в раздевалке. После оглушительного пика сенсации, уже через день подробности обсосаны «до костей». Интерес к теме стремительно сходит на нет. Русло былого информационного потока пересыхает до трещин. И невозможно поверить, что здесь все бешено бурлило.
Но пока идет большой информационный поток, все СМИ успевают отхватить от него свой кусочек. А по-настоящему сорвать банк удается тому, кто выкрикнет информацию первым.
Андреев срочно примчался в «Новости» через час после ареста Семеныча. Стас не побежал вслед за Настей, как собирался. Происходящее в эти минуты напрямую влияло на судьбу канала «Орион», а значит и самого Стаса, и на судьбу власти в области.
Об аресте Семеныча первым узнал Игорь. Знакомый мент намекнул по телефону под строжайшим секретом. Никаких подробностей не рассказал, но уверял, что информация точная. Это была суперсенсация.
Несмотря на ореол криминальной легенды, за последние десять лет депутат Толмачев не имел проблем с законом (что было до десяти законопослушных лет, терялось в тумане прошлого, ворошить которое никто не решался). Поговаривали, будто постовые милиционеры чуть ли не салютуют его «Геленвагену». (Хотя, возможно, и это была одна из многочисленных легенд.) Даже сама мысль о том, что Семеныча, являющегося своеобразной достопримечательностью области, могут когда-нибудь арестовать, выглядела неправдоподобно. Если бы не политическая война и не сорванная сессия.
Информация, невзирая на жгучий соблазн ее сенсационности, нуждалась в тщательной проверке. Игорь с Валерой сразу же выехали к офису Семеныча, снимать – что там творится. Стас сел за компьютер – проверить местные информационные сайты. В Интернете пока было тихо. Но Стас подозревал, что слухи подтвердятся. Власть подстегивает инстинкт самосохранения, она мечется, и готова решиться на небывалые меры, даже посягнуть на устоявшееся равновесие криминального мира области.
От мысли, что такая сенсация может стать эксклюзивом «Ориона» Стаса охватил профессиональный азарт. Он не усидел за компьютером, а принялся ходить из угла в угол редакции, гадая: удастся дотянуть до вечернего выпуска «Новостей», или все узнают раньше?
Но, конечно, уже через час, Андреев обнаружил, что информация об аресте Семеныча просочилась – она выложена на маленьком, почти не посещаемом местном сайте. Злость взяла Стаса. Эти ребята поторопились вбросить «полуфабрикат» новости. Толком ничего не узнав, они «засветили» сенсацию. Теперь ее подхватят журналисты всего города. Началась гонка, все телеканалы ринутся набирать материала к вечерним выпускам новостей.
Досадовал Андреев недолго. Он много раз сталкивался с сенсациями, и понимал, что удержать нетронутой такую горячую новость, как арест Семеныча не удастся. К тому же у «Ориона» была фора по времени перед конкурентами: его съемочная группа уже работала на месте событий, и сам Стас знал, как сделать, чтобы «Орион» смотрелся интереснее других каналов. К тому же, событие было настолько щекотливое, а влияние Семеныча в городе настолько серьезным, что мало какие официальные СМИ вообще решатся пиарить тему в полном объеме.
Тут все было относительно нормально. Но Стаса ежеминутно терзало воспоминание, как Настя уходила сегодня утром через его двор. Андреев убеждал себя, что отправится искать ее, как только в работе образуется окно хотя бы на час. В крайнем случае, оставался шанс перехватить ее на вокзале перед вечерним поездом. Может не все еще кончено, он уговорит ее остаться.
Когда вернулась съемочная группа, Стасу пришлось подойти к Игорю.
– Ну, что там?! – спросил Андреев.
– Круто! Там утром спецоперацию проводили. Настоящее «маски-шоу». Автобус ОМОНа подъехал. Махом заняли здание – у Семеныча контора во дворах жилого микрорайона. Никаких перестрелок и всего такого не было, – Игоря тоже захватил азарт. Требовалось похвастаться подробностями. Журналист не успел надеть броню холодности, и они снова разговаривали со Стасом, как соучастники, увлеченные общим делом. – Короче, я поговорил с жителями. Многие утром видели, как все было. Сняли с балкона, одна бабка нам показывала, где автоматчики занимали позиции по периметру.
– Молодец! – обрадовался Стас.
– В само здание до сих пор не пускают. Там следственная группа работала. Говорят, ОМОН не наш – из соседней области подогнали, и следователь по особо важным делам, тоже не наш – окружная прокуратура.
– Но Семеныча точно забрали?
– Сто процентов, – кивнул журналист. – Люди видели, как его выводили из здания, и в машину сажали. Говорят, шел спокойно, без сопротивления. Только один раз брыкнулся, когда оперативник грубо подтолкнул его головой в машину. Чуть всех не расшвырял. Характер все-таки. Хотя, может, преувеличивают.
– Жители сочувствуют Семенычу?