Но сегодня Генс не появлялся и здесь. На прощание барменша, явно симпатизируя приличному посетителю, посоветовала зайти еще в «стекляшку» – небольшой павильончик через две остановки отсюда.
Стасу ужасно не хотелось снова выходить на мороз. Внутри блаженной волной растекался дешевый коньяк, обещая, что скоро теплая лампочка зажжется и в мозгу. Поиски Шестакова выглядели все более безнадежным мероприятием. Может все пустые страхи? Ведь не факт, что Гене что-то угрожает? И Стас – не мать Тереза.
В «стекляшке» Генса тоже не оказалось. Барменша вообще отказалась разговаривать с Андреевым. И он подошел со своим вопросом к компании, пьющей за крайним столиком.
– Так он пять минут, как ушел, – сказали пьяницы, когда поняли о ком спрашивает Андреев. – Вон, расплатился, – и указали на мятую сторублевку, лежащую на мокром столе. В полной окурков пепельнице еще дымился «бычок» оставленный Шестаковым. К такому «облому» Андреев не был готов.
– Сильно он пьяный? – спросил Стас.
– Да не очень, – на удивление дружелюбно ответили ему собутыльники Шестакова. – Пиво в основном пил. К водке почти не притронулся. К какой-то своей бабе собирался.
Чтобы спокойно привести мысли в порядок, Стас сел за соседний столик и заказал еще порцию водки. Отыскать Генса у какой-то безымянной подруги было не реально. Переведя дух, Андреев решил, что, в общем-то, бегал по морозу не совсем бесполезно. Во-первых, убедился, что засранец Генс жив, и здоров. Во-вторых, раз тот отправился к подруге, значит там его не найдет никто, и с Генкой все будет в порядке, как минимум до завтрашнего утра. А завтра, на свежую голову, Стас решит, стоит ли ему и дальше искать Шестакова, чтобы предупредить об опасности. Или угроза ему только мерещится. После того, как нападали на него самого, нет ничего зазорного в том, чтобы лишний раз позаботиться о безопасности других.
Андреев вернулся на мороз, и шел вдоль улицы, пытаясь поймать такси. Как обычно в лютую погоду машины с оранжевыми шашечками все куда-то пропали. В пятне света от редкого фонаря на противоположной стороне улицы еще один прохожий стоял, призывно встряхивая рукой.
Его фигура показалась знакомой. Ветер сыпанул новую порцию снега прямо в глаза Стасу. Кое-как смахнув снег, и выбитые им слезы, Андреев узнал «голосующего» на другой стороне.
– Генс!.. – заорал Стас, стараясь перекричать ветер, и заспешил на другую сторону улицы через снег, комьями наваленный у обочины.
– А-а!.. Наш знаменитый голубой экран! Какими судьбами занесло в наш неблагополучный район?.. – осклабился щербатой ухмылкой Шестаков.
– Ты зачем Марку звонил, дурак! – набросился на него Стас. – Он тебя самоубийцей назвал. Если начнешь шантажировать Щукина или Семеныча – они же тебя просто убьют?..
– Ты что, в долю хочешь? – не понял Генс.
Обозленный Андреев попытался объяснить, какую безнадежную игру тот затеял, и какой опасности подвергается. Что денег ему не дадут, а просто грохнут и никто ничего не узнает.
– Это ты верно подметил! – кивнул Генс. – Никто не узнает, – пробормотал он, роясь в каком-то внутреннем кармане. – Вот! Возьми, – и он протянул Андрееву что-то размером с одноразовую зажигалку.
Это оказалась флешка. Довольно ободранная и неновая.
– Зачем? – не понял Стас.
– Сохрани, – невозмутимо предложил Генс. – Там статья, уже написанная, и звуковой файл. Я сегодня пьяный, потерять могу, выронить. А у тебя сохраннее будет.
Заметив, как Стас отшатнулся, Шестаков только расхохотался.
– Бери, не ссы! На тебя, Андреев, никто не подумает. Вообще, имей в виду, если хочешь спрятать такие файлы, лучше – где-нибудь в Интернете. Он большой, хрен найдут. Если не заплатят, завтра в блоге выложу, как и обещал. На крайняк – послезавтра… Ну, а если меня правда, грохнут – ты расскажешь, назло врагам. Ты парень честный. Пусть у тебя хранится…
Кое-как загораживая лицо от обжигающего ветра, взбешенный нелепостью ситуации, Андреев зло подумал: «Что ж они все меня сегодня взялись секретами грузить? Нашли тоже банк данных».
Генс еще несколько раз махнул рукой, но редкие машины и не собирались останавливаться.
– Ладно, пойду я. Срежу по диагонали через дворы… – двинулся в сторону Шестаков, но передумал, и остановился. – Слышь, Андреев, будь человеком, займи хотя бы полтинник? Край надо. Завтра отдам, когда за флешкой к тебе приду… Честно…
ЧЕТВЕРТАЯ СЕРИЯ
«ПРОФЕССИОНАЛ»
26
Шестакова нашли в четверг. Точнее – его подобрали на улице еще в ночь на среду, без сознания, с тяжелейшим обморожением, без документов. Так и привезли в городскую больницу «Скорой помощи». Он находился в коме, которую врачи связывали с последствиями переохлаждения организма. Вероятно, пьяный упал, и заснул на улице в самый мороз – хотя не исключали и какие-либо черепно-мозговые травмы или ушибы. Через день стало ясно, что ампутация ступней ног неизбежна, и их отрезали, хотя Генс не приходил в сознание. К пятнице, в почерневшем «овоще-ампутанте» кто-то по чистой случайности опознал скандального журналиста.
Новость разнеслась моментально. Но довольно вяло обсуждалась в городском журналистском сообществе. Многие, кто знал Шестакова, признавали, что последнее время он уже так пил, что дело шло к несчастью. Все сходились на том, что каким бы говном ни был Генс – досталось ему несоразмерно грехам. Такого бедолаге не желал никто. Местный Союз журналистов даже начал организовывать акцию в поддержку пострадавшего коллеги. Один предлагал сдавать кровь, другой предлагал собрать деньги, третий – написать коллективное письмо в администрацию с просьбой выделить инвалиду коляску с мотором. В какой-то момент спохватились, что никто не знает – есть ли у журналиста родственники. Просто никто никогда не задавался вопросом – как и чем жил Шестаков.
Друзей у него не водилось. Тех, кто поначалу к нему относился нормально, Генс сам отталкивал, написав какую-нибудь пакость, или назанимав денег без отдачи. Поэтому сочувствие к нему было формальным, искренне Гену не жалел никто. И между собой потихоньку признавали, что после таких увечий бедняге, может быть, лучше и не выходить из комы, а тихо умереть, и не мучиться.
Андрееву тошно было от всех этих обсуждений. Он побывал в больнице у Шестакова одним из первых, сразу, как только узнал о несчастье. По меркам «обезьянника», как медики между собой именовали больницу «скорой помощи», куда свозили пострадавших бомжей и нелегалов-гастарбайтеров, о Шестакове заботились, как могли. Андрееву удостоверение руководителя телевизионной инфомационной службы позволило прорваться в реанимационную палату.
Врач подтвердил подозрения Стаса. Беда произошла с Шестаковым ночью, вскоре после того, как Андреев пытался найти коллегу и предупредить, но тот не внял голосу разума. Насчет того, сам Гена упал в переулке или на него напали, врач только пожал плечами.
– Явных признаков насилия – переломов или значительных гематом мы не обнаружили. А вообще-то организм вполне соответствует алкогольному образу жизни. Драки для такого контингента дело обычное. А тут влажный некроз, чтобы было понятнее – восходящая гангрена. Процесс развивался бурно. У нас не было другого выхода, кроме ампутации – он слишком долго пролежал на морозе. Я бы и не подумал, что это известный журналист, бомж, как бомж. Вот тяжелую степень алкогольного опьянения, в котором его привезли, я готов вам подтвердить…
– Доктор, он не был в тот вечер сильно пьян, – насторожился Андреев. – Мне сказали, что пил только пиво и собирался в гости к знакомой женщине.
– Какое там пиво, голубчик! – скептически сморщился врач. – Судя по уровню алкоголя в крови, никак не меньше литра водки осилил ваш товарищ. Это как минимум! Впрочем, если вы считаете, что здесь какой-то криминал, что в него эту водку влили, и бросили на морозе умирать, то может быть, вам стоит поделиться с компетентными органами?.. Вы уверены, что он не стал бы после пива пить водку по собственной, так сказать, инициативе?..
Вот уж вливать водку в Шестакова насильно точно никогда не требовалось. Даже само такое предположение выглядело глупо. Никто из коллег не подумает связать случившуюся беду с профессиональной деятельностью Генса. Само это благородно звучащее понятие «профессиональная деятельность» не вязалось с образом журналиста Шестакова. Суетливого, пахнущего перегаром типа, вечно в поисках двадцатки.
Стас стоял и смотрел, пока оператор снимал по-воробьиному сморщившееся лицо Гены с ввалившимися закрытыми глазами и пожелтевшим заострившимся носом. Получалось, что только Андреев знал истинную причину, почему Шестаков оказался здесь, уже наполовину мертвым. Не важно, каким способом неизвестные убийцы довели Шестакова «до кондиции». Но ему заткнули рот. И сделали это очень профессионально.
Но самое ужасное – Андреев не просто знал, что все именно так. Он располагал доказательством. На флешке, которую Стас запрятал подальше у себя в квартире. Инстинктивно. В коробку с летними ботинками, на антресолях. Теперь уже сам Андреев остался единственным носителем опасной информации, за которую одному человеку заткнули рот.
Андреев последний раз взглянул на восковое, истоньчившееся лицо изуродованного Гены, прежде чем выйти из палаты. Хотелось поежиться, и больше никогда не смотреть на такое.
– Миша, дай мне кассету со съемкой в больнице, – попросил Андреев оператора.
– В «Новости» сюжет пойдет, Станислав Дмитриевич? – поинтересовался тот.
– Еще не решил, – сказал Стас, пряча кассету во внутренний карман. Он, действительно, еще не представлял, как поступит с этой съемкой. Но одно знал точно – кто-то должен ответить за это преступление. А момент, который даст такую возможность – воскресный прямой эфир – приближался с угрожающей скоростью. Но Андреев не догадывался, какое ускорение получат события уже в ближайшие часы.
Дни, оставшиеся до решающей повторной сессии законодательного собрания, стремительно таяли. В политических кругах области, уже не скрываясь, ползли, и множились слухи, что «дед» все дни проводит в Москве, отчаянно цепляясь за власть. Что якобы в администрации президента его отказались принять на самом верху, что намекают – поставить вопрос об отставке добровольно (это «деду»-то!). Якобы гарантируют кресло сенатора в Совете Федерации – этакая почетная пенсия. Якобы свита в панике, и в поиске «запасных аэродромов».
Главная проблема в том, что крупный бизнес в области завязан даже не на самого «деда», а на его заместителей. Если на их места придут другие люди – первым делом они начнут перемещать бюджетные заказы и связанные с ними деньги в направлении уже своих дружественных фирм и компаний. Смена наверху немедленно перетряхнет всю экономическую систему области. Какой пейзаж откроется, после того, как цунами смены власти, прокатится над территорией – неизвестно.
– Стас, из аэропорта звонков много, уже второй рейс на Москву задерживают. Пассажиры возмущаются, что погода летная, с чем связаны задержки – совершенно непонятно, – сообщила Светка Иванкова, как только Андреев появился в редакции. – Может, послать кого-нибудь на съемку?
– В пресс-службу звонили? – осведомился Стас.
После того, как летом в пресс-службе аэропорта пытались скрыть факт бандитской драки на борту, теперь на любой звонок из «Новостей-Орион» там отвечали моментально, наверное, принимая стойку «смирно».
– Ничего толком не говорят, – пожаловалась Света. – Но у меня как раз подруга собиралась лететь утренним рейсом, и застряла. Говорит, что-то странное с самолетами. Там летит областное начальство. Она видела, как в бизнес-класс садился вице-губернатор Щукин. Если бы самолет задерживали, потому что начальство опаздывает, тогда все понятно. А тут уже полтора часа прошло. Самолет то разогревает моторы, то опять отключается…
– Я сам поеду в аэропорт, – мгновенно решил Стас, – дай мне номер своей подруги на всякий случай.
Через пять минут они уже мчались в аэропорт. Стас готов был молиться, лишь бы самолеты не взлетели до его приезда, а задержанное начальство не покинуло борт. Подруга Светки, бизнес-вумен средней руки, оказалась женщиной вменяемой и конкретной, лучшего информатора не стоило и желать. Она сообщила, что задерживается вылет Ту-154м местных авиалиний. Пока ситуация не меняется. Следующий рейс на Москву вроде бы тоже задерживается.
Стас был уверен, что канитель возникла именно из-за того, что вице-губернатора Евгения Щукина кто-то еще более влиятельный старался не пустить в Москву. Вероятно, Щукин вылетал на смотрины, может быть, даже в Кремле. Но в своей области, его не выпускали из аэропорта. Выход простой до кретинизма, но эффективный, как дубина. (Кстати, простые решения – в духе «деда».)
Наверное, пока Евгений Щукин сидит на иголках, а самолет не взлетает, кто-то в Москве прикладывает все силы, чтобы сорвать намечающуюся аудиенцию. Наверное, в ход пошли докладные записки, как первый вице-губернатор на выборах тайно противодействовал партии власти. На столы легла та информация, которую собирался опубликовать искалеченный Генс Шестаков. Вице-губернатор Щукин «висит на волоске».
Стас ворвался в кабинет пресс-службы аэропорта, копируя решительный стиль Марка Даянова.
– Что у вас за проблемы!? – Строго поинтересовался Андреев. За ним поспешал оператор. Камера на его плече работала, съемка уже велась.
Им наперерез бросился пресс-секретарь авиакомпании Вадим Жердев.
– Стас, ну зачем нас-то снимать?! Какой смысл? – умоляюще запричитал он. Пресс-секретарю врезался в память летний конфликт с Андреевым, он уже обреченно понимал, что от «орионщиков» просто так не отделаешься. Стас на то и рассчитывал, чтобы Жердеву захотелось как можно скорее отделаться от них с минимальными потерями.
– Где у вас задержанные самолеты? Показывай! – велел Стас.
– Они на летном поле, туда специальное разрешение нужно, – попытался оказать слабое сопротивление Жердев.
– Пошли вместе, проведешь нас, как своих сотрудников, зачем лишние формальности? – пожал плечами Стас. И одновременно оператор впился объективом камеры в лицо пресс-секретаря. На передней панели камеры маленький красный огонек сигнализировал, что разговор снимают.
– Ну почему вы никогда не можете по-человечески, по-нормальному, – простонал Жердев, прихватывая свою куртку с вешалки.
– Мы же «Новости», у нас времени нет, иначе события пропустим, – примирительным тоном пояснил Стас.
По дороге он расспросил все детали. Задержаны оба утренних рейса на Москву. Один – местного авиапредприятия, и еще один – крупной федеральной авиакомпании. Почему рейсы задерживаются, пресс-службе не доложили. Сказано «по техническим причинам» и никаких подробностей. Проявлять инициативу, чтобы эти подробности выяснить, Жердев никогда бы не подумал. Хотя шепотом признал, что и сам считает двойную задержку довольно странной. Пассажиры ждут больше двух часов, и волнуются.
Они вышли на летное поле и быстрым шагом приближались к двум самолетам, стоящим на его дальнем краю, когда съемочную группу обогнала «Toyota Camry» с номерами областной администрации. Машина остановилась возле трапа самолета, белые борта которого украшала символика местных авиалиний. По трапу, не глядя по сторонам, быстрым шагом спустился вице-губернатор Щукин, в черном кожаном плаще. За ним еще пара людей, скорее всего – помощники. Щукин сел в машину, «Toyota» развернулась, и промчалась мимо телевизионщиков к выходу из аэропорта.
– Успел снять? – спросил Андреев оператора.
– Вроде получилось.
Стас надеялся, что из самолетов начнут выводить пассажиров. Чтобы тут же набрать их возмущенных комментариев. Но уже через несколько минут у самолета был задраен входной люк, трап отъехал по направлению к зданию аэровокзала, а турбины взревели. Ту-154 явно готовился к взлету. На всякий случай, Стас еще раз набрал номер Светкиной подруги бизнес-вумен.
– Сказали пристегнуть ремни! – радостно отрапортовала она.
– Счастливо долететь! – пожелал Стас.
Получалось, что самолеты выпустили сразу, как только Щукин отказался от полета.
Андреев решил применить к Вадиму Жердеву уже не кнут, а пряник, пообещав, что между ними навсегда будет взаимопонимание и дружба, если пресс-секретарь сейчас же позвонит своему начальству, и справится – кто все-таки распорядился задержать самолеты? Польщенный дружеским тоном самого скандального тележурналиста города, Вадим, со вздохом, набрал начальника дежурной смены, и задал вопрос. Дальше глаза пресс-атташе неестественно округлялись. Он судорожно втянул воздух, и застыл, не в силах выдохнуть обратно.
– Ну что? – поинтересовался Стас.
– Лучше бы я не спрашивал. И не ответили ничего, и обозвали всяко-разно, – грустно признался Вадим, и положил трубку ослабевшей рукой. В таких случаях говорят «комментарии излишни».
Ближе к вечеру позвонил Марк Даянов. Обсудив для отвода глаз небольшие производственные вопросы, президент «Ориона», как бы невзначай, поинтересовался – а что сегодня «Новости» снимали в аэропорту? Стас ответил, что ничего особенного. Были задержки рейсов на Москву, были звонки от недовольных пассажиров, собирались сделать об этом сюжет, но когда приехали в аэропорт – самолеты уже снова полетели. Он практически не лгал, по сути все было именно так. Просто недоговаривал главного – про ситуацию с вице-губернатором Щукиным. Которого вынудили остаться на земле. Андреев не стал это рассказывать, потому что больше не доверял Даянову.
Даянов немного помялся, но тоже не стал напрямую расспрашивать – снят или не снят отъезд Щукина из аэропорта, его фиаско. Очевидно, и Даянов не доверял Андрееву. Или не хотел возбуждать его любопытство, дозируя то, что следовало знать шеф-редактору службы информации, а что не следовало.