Убитая раньше на рабочем месте секретарша Ирина, как все считали, была беременной предположительно от владельца. В районном отделении, где завели дело, факт беременности установили, но тест плода на ДНК не делали, разумеется. Что называется, впарили тело девушки родственникам, чтобы поскорее похоронили. Дело в архиве. Единственная рабочая версия: с улицы забежал маньяк, убил и скрылся с концами, не оставив улик. Теперь, конечно, потребуется эксгумация. Заявление Слава направил.
– А что у тебя получается по времени с этим ДТП? – спросил Сергей.
– Строго говоря, у Арсения Галецкого и Владимира Ларионова алиби нет. Хозяин салона попал в аварию, вызвал своего сотрудника на трассу, чтобы тот привез деньги замять дело, что тот и сделал за несколько часов до убийства Петра Иванова. Потом, по словам обоих, Галецкий нарвался на гастролеров, его избили, вымогая деньги, Владимир ехал за хозяином до его дома. Долго добирались, потому что Арсению было плохо, двигались медленно, с остановками. Поэтому в город вернулись уже после убийства, так получается с их слов. Разница часа полтора есть. Сразу из дома Арсений перевел подчиненному деньги, которые тот заплатил, то есть это, видимо, и есть зафиксированное время возвращения домой.
– Не факт. Он мог перевести из машины по айфону, смартфону.
– Мог. Но он и дома мог не через компьютер переводить, а по айфону. Просто для того, чтобы смотаться в дом Ксении, ему нужно было ехать с большой скоростью. И обратно домой тоже. А Владимир утверждает, что он был в плохом состоянии. Но это единственный свидетель, и он все же работает на Арсения. И вообще неизвестно, в каких они отношениях, что их связывает. Почему Арсений вызвал именно его. Кстати, Ларионов сам мне позвонил и сказал, что хочет что-то рассказать. Скоро подъедет.
– Интересно. Похоже на какую-то игру, тебе не кажется? Они ведь с места ДТП вообще могли поехать не в Москву, а в дом Ксении. Вместе.
– Ну, кажется – не кажется, это не важно. Будем работать с тем, что он скажет. Проверять.
– Слушай, Слава, а ты вот это видел? Ксения в школе занималась в секции фехтования, даже на соревнования ездила. Вполне успешно, кстати. Что касается точного удара.
– Серьезно? Я не видел еще. – Слава поднял трубку внутреннего телефона. – Да, жду. Сережа, давай мы все это немного отложим. Владимир Ларионов идет.
Владимир вошел, поздоровался. Слава представил ему Сергея Кольцова, частного детектива. Сергей уступил ему стул, сам занял свое любимое место на подоконнике.
– Вы хотели нам что-то сообщить? – спросил Слава. – Начнем с этого или с наших вопросов?
– Как вам удобнее. Мне казалось, что это важно, но пока ехал, подумал, что, может быть, полная ерунда, и вообще это даже не сообщение по большому счету. Просто странные слова одной клиентки. Давайте, наверное, лучше с вопросов.
– Хорошо. Извините, если буду повторять вопросы, которые задавал по телефону. Теперь это для протокола.
– Понимаю.
– Вы друзья с Арсением Галецким?
– Нет. Он просто мой шеф.
– Почему, попав в неприятность с подставным ДТП, он вызвал именно вас?
– По самой простой из причин. Он знал, что у меня есть деньги. Утром он выдал мне зарплату, причем наличными, и знал, что я не успеваю заехать домой, а сразу из салона поеду на вечеринку. Он тоже туда ехал, авария случилась недалеко от дома Ксении.
– Вам не показалось, что Арсений Галецкий знаком с этими, как вы считаете, гастролерами? Может, личные счеты? Общие дела?
– В каком смысле общие дела?
– В любом. Это могла быть не случайная встреча, а постановочная, с целью, к примеру, создать ему на какое-то время алиби?
Владимир помолчал, потом медленно и четко произнес:
– Алиби Арсения – это я. Даже если ДТП – постановочное с его участием. Ну, бывают у людей странности: хочется, чтобы во время постановочного алиби челюсть выбили и зубы в хлам. Но я там был все время. И я его провожал до дома. То есть если он подозреваемый в убийстве Нарцисса, то и я тоже. Я вас правильно понял?
– Понимаете, Владимир, мы ищем убийцу, в наши задачи не входит бережное отношение к чувствам тех, кого мы вынуждены опрашивать. Пока нет конкретных подозреваемых – подозреваемые все. Отнеситесь к этому спокойно.
– Я не волнуюсь. Готов отвечать на любые вопросы. Я тоже хочу, чтобы вы нашли убийцу. Или убийц.
– Вы не подумали сейчас о том, что Арсений мог вашими деньгами расплатиться с исполнителями, которые организовали ему это алиби? И вас подключил именно с целью подтверждения его алиби, после чего они и поехали на дело?
– Пожалуй, нет, не подумал. Но у них был пистолет, который я, кстати, держал в руках… По глупости. Зачем им нож?
– Это технический вопрос. Арсений мог быть знаком с Нарциссом, он же Петр Иванов, у них могли быть неприязненные отношения? У него могла быть связь с Ксенией Стрельниковой?
– Не знаю. Все бывает, конечно, но… Короче, понятия не имею.
– Но у него бывают романы с сотрудницами или клиентками?
– Наверняка. Просто меня не посвящали. Или я не вникал.
– Но вы в курсе, что убитая в вашем салоне секретарша, как раз убитая из пистолета, была беременной, как некоторые показали во время первого следствия, именно от него?
– В курсе. Ходят такие слухи. И даже допускаю, что именно так и было. Но это не повод для убийства.
– Для кого-то не повод, для кого-то повод. К примеру, беременная любовница мешает новому роману. С Ксенией. А потом этому роману мешает любовник Ксении. Кстати, что вы думаете о Ксении? Она такой интересный сценарий придумала для этой вечеринки с ночевкой, не могла ли заложить в него и это убийство?
– Она – экзальтированная девушка, но не в такой степени, мне кажется. В этом есть смысл – убить своего друга, собрав кучу людей, которые станут свидетелями? Возможность избавиться от Нарцисса у нее была каждый день и без свидетелей.
– Это имеет смысл. Если бы не было множества людей, ее бы вычислили и взяли быстро. Так гораздо сложнее. Особенно если убивала не она, а те же исполнители, о которых мы уже говорили. Что вы думаете об Арсении?
– Он – сложный, закрытый человек. То есть романы особенно и не скрывает, но все, что касается семьи, к примеру, держит под замком. И у нас не очень хорошие отношения. Неловко повторять, как будто я чего-то боюсь, но дело всего лишь в том, что он дал мне деньги. Знал, что они у меня с собой. Вы узнали все, что хотели? Мне пора. Работа…
– Да, вы только забыли сказать то, что собирались.
– Я не забыл, просто, мне кажется, я на самом деле из мухи слона делаю. У нас есть клиентка постоянная. Валентина Васильевна Кечмарева. Практически поселилась в салоне. Решила проблему досуга, которого у нее хоть отбавляй. Она мне как-то сказала, что была свидетельницей убийства. И что убийца работает у нас в салоне. Я не обратил внимания, она постоянно что-то бредовое говорит. Но тут убили Иру, приехали следователи. Я ей напомнил, а она сказала, что ничего не говорила. Это все. Возможно, она сочинила. Просто совпадение.
– Интересно. Спасибо. Наверное, еще увидимся. До свидания.
– До свидания.
Владимир ушел, а Слава вопросительно посмотрел на Сергея:
– Как он тебе?
– Симпатичный мужик, неглупый, вроде неплохой. Но что у них там творится, в этом «Шоколаде»?!
Глава 7
Кошмар начался с раннего утра. Тоне звонили из комиссии по делам несовершеннолетних, из полиции, из школы, из всяких департаментов по образованию, представители каких-то омбудсменов. Все требовали срочного предъявления дочери для обследования, расследования, опроса, допроса, заведения дела.
Информация разлетелась по интернету и, кажется, попала в СМИ. Тоня держалась из последних сил. Она старалась всем спокойно и логично объяснять, что Катя в очень плохом моральном состоянии. На грани срыва. Поэтому к ним едет врач из частной клиники, который и даст все заключения. Слишком большой и слишком казенной заботы такого количества чужих людей девочка может просто не вынести.
– У нас беда. Может, не стоит ее так усугублять? Разве вы не понимаете, что меньше всего сейчас нужна спешка? Вам нужно отчитаться перед кем-то о проделанной работе, а мне нужно, чтобы жизнь дочери не сломали сейчас окончательно!
Реакция была обратной здравому смыслу. Начались откровенное хамство и угрозы.
– Такая мать теперь вообще не имеет права голоса, – визжала очередная «представительница». – Мы проверим, какие ценности существуют в вашем воспитании, есть ли они вообще в вашей семье…
Дальше – хуже. Прозвучали слова «принудительное изъятие» подростка у безответственной матери, «помещение» ее в стационар, а затем в детское учреждение с «профессионалами», «судебное решение», «судебные исполнители»… Один представитель вдруг рассеянно спросил: «У меня правильная информация: вы с дочерью вдвоем живете в трехкомнатной квартире?» Тоня бросила трубку и разрыдалась от холодного, неотвратимого, надвигающегося ужаса, который может уничтожить все. «Это какой-то фашизм», – отчетливо вдруг подумала она. И тут узкие прохладные ладони дочери с невыносимо родным запахом стали вытирать ее лицо, гладить по щекам. Тоня открыла мокрые глаза с надеждой: если они вместе по-прежнему, они смогут все преодолеть.
– У нас беда. Может, не стоит ее так усугублять? Разве вы не понимаете, что меньше всего сейчас нужна спешка? Вам нужно отчитаться перед кем-то о проделанной работе, а мне нужно, чтобы жизнь дочери не сломали сейчас окончательно!
Реакция была обратной здравому смыслу. Начались откровенное хамство и угрозы.
– Такая мать теперь вообще не имеет права голоса, – визжала очередная «представительница». – Мы проверим, какие ценности существуют в вашем воспитании, есть ли они вообще в вашей семье…
Дальше – хуже. Прозвучали слова «принудительное изъятие» подростка у безответственной матери, «помещение» ее в стационар, а затем в детское учреждение с «профессионалами», «судебное решение», «судебные исполнители»… Один представитель вдруг рассеянно спросил: «У меня правильная информация: вы с дочерью вдвоем живете в трехкомнатной квартире?» Тоня бросила трубку и разрыдалась от холодного, неотвратимого, надвигающегося ужаса, который может уничтожить все. «Это какой-то фашизм», – отчетливо вдруг подумала она. И тут узкие прохладные ладони дочери с невыносимо родным запахом стали вытирать ее лицо, гладить по щекам. Тоня открыла мокрые глаза с надеждой: если они вместе по-прежнему, они смогут все преодолеть.
– Катенька…
Но дочь прижала пальцы к ее губам.
– Не говори ничего, мама. Они все так орали, что я давно уже тут стою и слушаю. И я хочу просто успеть тебе что-то сказать, – Катя говорила совсем спокойно, но вдруг встала на колени перед диваном Тони, сжала ее руки, посмотрела снизу ей в глаза, такие ясные и такие страшные. – Я так тебя люблю, мамочка. Мне просто было некогда это говорить, и так все было ясно. Мы так хорошо жили. Я знаю, что ты мне сейчас скажешь о том, что надо бороться. А я не хочу ни на какую войну. Мне не нужны этот стыд и унижения. Ты сама мне давала читать книги Януша Корчака. Он писал, что у детей есть право любого выбора. В том числе – уйти совсем… Подожди. Я не буду делать ничего ужасного. Я просто успею сейчас уйти, убежать из дома… Так ведь бывает, правда? Они просто меня никогда не найдут. И только ты будешь знать, что я ушла навсегда.
Тоня очень долго и тяжело молчала. Искать слова для Кати, которая вдруг так окончательно повзрослела и действительно просто пользуется правом любого человека решать свою судьбу, – это тяжелее, чем для казенных теток. Это неотвратимое, бюрократическое и тупое нашествие, возможно, еще страшнее, чем то, что она уже перенесла. Она еще не знает, что они собираются проводить обыск, искать порнографические фильмы и фотографии. У Кати!
– Подожди, – хрипло сказала она. – Ты действительно имеешь полное право принять свое решение. И я даже не буду пытаться тебя переубедить, рассказывая, что ты так убьешь меня. Это мелочи в нашей ситуации. Говорю без сарказма, желающих убить меня, кажется, целая очередь. Просто Вера дала мне телефон юриста, частного детектива, который станет и нашим представителем, как только мы подпишем договор. Мы с тобой одни, в изолированном пространстве, этим все хотят воспользоваться. Так давай попробуем защититься, выйти из угла, в который нас загнали. Просто попробуем! Я умоляю тебя. И ты когда-то, в самый счастливый час, так порадуешься тому, что дала мне этот шанс…
– Мама, мы не можем это победить. Ты понимаешь, что такое интернет? Что там сейчас обо мне пишут, как издеваются… Нет, я не читала, я просто знаю. Мне на земле некуда деться. И если все эти люди сюда к нам влезут… Как мы справимся? Мы же видели, как из соседнего дома страшные мужики тащили в машину двух мальчиков, они кричали… Там то ли мама за квартиру не заплатила, то ли кошки в доме были. Так всегда поступают со слабыми. А мы стали слабыми…
– Дело в том, – сказала Тоня, – что я во всем виновата. Я не имела права иметь ребенка. Тем более девочку. Я была моложе тебя, когда со мной случилось то же самое.
– Да ты что, мама…
– Да, это случилось. Правда, без подобной огласки, интернета, представителей, сумасшедших идиотов. Просто у меня были и мама, и папа. Папа со всеми разобрался сам. И умер. Он был моложе, чем я сейчас. Мама без него не жила, а отбывала наказание. Она тоже рано ушла. Мне уже было восемнадцать, потому меня никто никуда не тащил, потому мы живем в этой квартире. Я устояла. Я была счастлива, когда ты родилась, я так устала без родных людей. С отцом твоим не сложилось, ты знаешь. Катя, я прошу, дай мне этот шанс. Этот частный детектив, телефон которого Вера мне добыла, довольно известный. Нам ведь нужно действительно разобраться как-то с этими подонками.
– Нет…
– Нужно. Извини, что я тебе это говорю, но это стыдно – мечтать о том, чтобы спрятаться в смерть, оставив жизнь негодяям. Которые будут продолжать свои преступления с другими. Дай мне немного времени, – устало сказала Тоня. – Вот и все, о чем я прошу. Только когда с нами будет юрист, мы пригласим врача. Просто я сейчас боюсь, что с ней кто-то еще попытается пройти. Я звоню?
– Хорошо, – кивнула Катя и встала. – Я просто полежу пока у себя. Ты только не бегай ко мне каждую минуту. Мы же договорились.
– Отлично. Знаешь, я с такой судьбой, с такой тенью от своих трагедий, все же родила прекрасную дочь. Значит, не такие мы бессильные и жалкие. Пусть об этом узнают они все.
Глава 8
Сергей сначала позвонил в домофон, потом у квартиры сделал пять коротких звонков в дверь. Они так договорились с Тоней. Это значит: на площадке или на лестнице никто не прячется. Тоня открыла и чуть было тут же не захлопнула дверь. Сергей пришел с Настей, а Тоня решила, что он привел журналистку.
– Спокойно, – придержал он дверь. – Это моя жена, она адвокат. Так получилось, что я по дороге забрал ее из одного суда. Собирался отвезти домой. Но Настя заинтересовалась вашей историей. Сначала мы вообще думали, что она подождет меня в машине, потом решили, что лучше подняться. Не стал говорить вам это от подъезда. Слово «адвокат» не хотел произносить. Мало ли кто уже ошивается вокруг вашего дома. Но если вы против…
– Нет, заходите. – Тоня впустила их, закрыла дверь, встала, придерживаясь за спинку стула, и достаточно откровенно рассматривала гостей.
Внешне она оставалась спокойной, но мысли метались, менялись, сталкивались, как в горячке… Нет, это не то. Слишком красивые, равнодушные, самодовольные… Катя не захочет с ними общаться, она стеснительная… Хотя почему самодовольные? Жена, то есть адвокат, смотрит на нее, Тоню, такими огромными глазами: то ли с ужасом, то ли с состраданием. Тоне захотелось срочно посмотреть на себя в зеркало. Возможно, она уже похожа на привидение после всего. Они с Катей обе, кажется, похожи на привидения. И дорогому частному детективу, наверное, уже понятно, что богатством тут не пахнет. Тогда они сейчас отделаются формальными советами и просто уйдут навсегда. Тоне показалось: это совершенно очевидно и страшно до того, что сердце заныло. Пока они были с Катей один на один, она старалась держаться. Но вот понадеялась на помощь, Катя дала ей под эту помощь всего один шанс, а это иллюзия, и они сейчас опять останутся наедине с нашествием бед… Он, этот детектив, даже куртку не снимает. Хорошо. Пусть уходят. Тогда поскорее. Чтобы ей тут не упасть при них…
– Антонина, – нарушил затянувшуюся паузу Сергей. – В чем дело? У вас что-то изменилось? Мы вам не понравились? Есть другие варианты? Нам уехать?
– Конечно, – очень тихо сказала Тоня. – Я как раз думаю, какой формальный повод вы придумаете, чтобы уйти. Я – не самый выгодный клиент. А история наша… Она, наверное, слишком хлопотная.
– Такое, Настя, мы с тобой произвели приятное впечатление. Пришли, чтобы посмотреть, выгодный ли тут клиент, а сейчас стоим и придумываем, как бы поскорее сбежать…
– Сережа, не начинай выступать, – прервала его Настя. – Я бы тоже в такой ситуации никому не поверила. Просто, Антонина, мы не можем даже от дверей отойти. Вы нас заблокировали тут, у порога.
– Ох, – растерялась Тоня. – Это я такая грациозная сейчас. У меня сломана нога, я почти не передвигаюсь по квартире, к нам никто не ходит, кроме одной соседки… Вот я так зафиксировалась и разглядываю вас…
– Сеанс созерцания можно считать завершенным? – уточнил Сергей. – Давайте мы все же разденемся и пройдем в комнату. Решать, нравимся ли мы друг другу, придется по ходу.
Тоня дала им возможность снять верхнюю одежду, провела в свою комнату. Они едва успели сесть, как позвонил телефон. Тоня вопросительно посмотрела на Сергея, не отвечая на звонок.
– Это они. Какие-то представители или опека, которые хотят Катю забрать.
– Ответьте и сразу передайте мне трубку. Скажите просто: «Здесь юрист».
Когда Тоня передала Сергею телефон, там еще казенным голосом, который почему-то у женщин противнее, чем у мужчин, обращались к Тоне: