— Я готов, — кивает Гарри и встаёт на ноги, а мне хочется завопить «НЕТ!» и утащить Гарри подальше от этого места.
Риддл остаётся стоять на коленях, с интересом смотря на Гарри снизу вверх, а Гарри достаёт из кармана нож… Не знаю, откуда он его взял, возможно, из моего дома. Гарри неуверенно смотрит на Риддла, и на его лице я вижу смесь страха и безумной надежды. Он колеблется какое-то время, а потом бросает короткий взгляд на меня, и по его глазам я понимаю, что он только что принял твёрдое решение. Он проводит лезвием по запястью, и по его руке начинают бежать струйки крови. Капли падают на лицо Риддла, но не проходят сквозь него, как это должно было быть, а остаются на коже, медленно впитываясь.
Риддл закрывает глаза, довольно улыбаясь, и я замечаю, как от него начинает исходить тёплое свечение. Из бледного призрака он на моих глазах превращается в материальное существо. Меня начинает трясти от страха. Гарри просто питает его жизненной силой.
Гарри поднимает руку, отрывает зубами подол рубашки и по-маггловски забинтовывает рану, не вспомнив даже о палочке. Свечение медленно сходит на нет. Риддл поднимается на ноги, а у меня даже в воспоминании начинает слабо жечь Метка. Что же он натворил?! Он наделил силой врага, которого столько лет пытался уничтожить. Если Риддл сейчас достаточно силён, он без труда может убить Гарри!
Но он только приближается к Гарри и снова проводит рукой по его щеке. И я понимаю, что теперь это более чем ощутимое прикосновение для него. Но Гарри даже не вздрагивает, а продолжает стоять и смотреть на него странным взглядом, от которого мне становится тоскливо. На что пошел Гарри ради меня! Как я раньше мог быть таким идиотом? Если бы я рассказал ему всё с самого начала, ничего этого, возможно, и не было бы.
Риддл довольно усмехается и медленно отходит от Гарри, приближаясь к моему телу. Он встаёт на колени рядом со мной и смотрит на Гарри.
— Я не стал человеком, — обращается Риддл к нему. — Для мёртвых невозможно воскрешение. Но сейчас ты увидишь, что может сотворить твоя кровь.
Он наклоняется ко мне так, что наши лица почти соприкасаются, и я невольно вздрагиваю от отвращения. Он ложится на мою грудь своей и делает глубокий вдох. Если бы я сейчас этого не видел, я не поверил бы в то, что происходит. Из моего рта, шеи и груди выплывает какая-то чёрная субстанция, которая перемещается в Риддла. Он, словно дементор, высасывает это из меня. Но это вовсе не моя душа. Это… отрава. Это яд.
Когда последние чёрные пылинки исчезают у него внутри, он кашляет и резко отодвигается, падая спиной на траву. Гарри бросается вперёд… Но вовсе не ко мне. Он подбегает к Риддлу и опускается возле него на колени. На его лице написано почему-то отчаяние.
— Ты сделал это, — шепчет он, — ты сделал…
— Ничто человеческое не чуждо… — хрипло произносит Риддл, улыбаясь.
Гарри несмело дотрагивается до его груди, и Риддл резким движением хватает его за руку и вцепляется в его пальцы так, что Гарри невольно морщится от боли. Словно не веря тому, что творит, Гарри проводит свободной рукой по его кудрявым волосам. Риддл улыбается и закрывает глаза.
Его тело снова издаёт какое-то слабое свечение, а потом начинает медленно пропадать, растворяясь в воздухе. Но оно не исчезает бесследно, а превращается в поток какой-то солнечной пыли голубого, розового, золотого цвета. Пыль обволакивает Гарри, словно кокон — будто Гарри попал в живую радугу. И если бы я не знал, что сейчас происходит, я бы сказал, что это красивое зрелище.
Пыль вдруг резко втягивается в Гарри. Он вскрикивает и падает на спину. Он хрипит и бьётся в конвульсиях, выдирая пальцами траву. Я быстро приближаюсь к нему. Его глаза закрыты, и его трясёт. Когда он открывает глаза, я невольно отшатываюсь — они красные. Он снова хрипит, зажмуривается, и его тело дёргается ещё сильнее. Когда он во второй раз распахивает глаза, они абсолютно чёрные, не видно даже зрачков. Он вскрикивает, переворачивается на бок, и всё резко заканчивается. Его тело больше не трясёт. Он медленно поднимается на четвереньки, тяжело дыша. А когда поднимает голову, его глаза вновь зелёные… Такие же, как и всегда. И я наконец могу облегчённо выдохнуть, потому что точно знаю, что это по-прежнему мой Гарри.
Гарри подползает ко мне и проводит рукой по моей шее. Я и сам теперь замечаю, что вместо красных отметин на моём горле остались только два небольших рубца. Словно рана затянулась уже очень и очень давно, а не лишь два месяца назад.
— Северус, — шепчет Гарри и припадает к моим губам.
Когда он отстраняется, на его лице играет радостная улыбка, а по щекам снова текут слёзы. На этот раз — слёзы облегчения. Гарри так вымотан, что не может даже встать на ноги, поэтому просто ложится рядом со мной, устраивая голову у меня на груди, и закрывает глаза. Я понимаю, что сейчас ему нужно отдохнуть.
***
В глаза мне бьёт яркий свет. И только помотав головой, я понимаю, что я снова в Больничном крыле. Моя рука с палочкой бессильно свисает с кровати. Гарри уже давно разорвал зрительный контакт и теперь сидит, отвернувшись от меня. У меня даже не хватает слов, чтобы что-то сказать ему. Пока что на языке вертится только стандартное «Поттер, вы идиот».
Я ловлю себя на мысли, что не хотел бы знать о том, что произошло. У меня никак не укладывается в голове то, что сделал Гарри. Он не просто впустил врага в своё тело — он дал жизнь человеку (если его можно так назвать), с которым мы боролись семнадцать лет. Впрочем, жизнью это назвать нельзя. Но я также не могу назвать это существованием. Это, скорее, присутствие… Присутствие в теле Гарри красноглазого чудовища! Одна только эта мысль бросает меня в дрожь, и я непонимающе качаю головой. Как он мог? Как Гарри вообще мог допустить такое?! Он буквально свёл на нет всю нашу многолетнюю работу, свою борьбу, свои страдания, свои потери. Он только что позволил Тёмному Лорду взять реванш. Лорд добился того, к чему стремился столько лет. И помог ему человек, который был символом сопротивления в этой страшной войне. Почему он так поступил?
И словно в ответ на мой немой вопрос, кто-то произносит у меня в голове голосом Дамблдора: «Потому что он любит тебя. Эту победу он одержал только во имя тебя». Внезапно поток мыслей так резко обрушивается на меня, что начинает болеть голова. Гарри шёл к победе семь долгих лет. Он страдал, он терял, он терпел и хоронил… И всё это он делал только ради одной цели — победить. Но когда пришло время делать выбор, он, почти не раздумывая, рискнул всем, чего добился, и принёс свою победу в жертву… ради меня.
И только когда ко мне приходит осознание этого факта, я понимаю, какую чудовищную ошибку я совершил, когда решил расстаться с Гарри. Он любил меня так сильно, что не представлял, как будет жить без меня. Поэтому он был готов заплатить любую цену, чтобы меня спасти. Даже такую страшную.
— Гарри, — наконец произношу я.
— Не надо, — резко обрывает меня он. — Ты обещал мне.
— Я не стану тебя осуждать. Просто это… это… Я даже не знаю, как это назвать.
— Безумие?
— Это ещё мягко сказано. Ты хоть понимаешь, что натворил?
— Если ты о том, что я спас тебе жизнь, то да, понимаю.
— Я о том, что ты позволил ему…
— Вселиться в меня? Позволил. Но у меня не было выбора.
— Был, чёрт возьми! — рычу я и спускаю ноги с кровати, чтобы ближе наклониться к нему.
— Конечно, дать тебе умереть! — кричит он, и я вижу на его лице обиженную гримасу.
— Гарри, разве ты не понимаешь?! Он же теперь живёт в тебе, как паразит.
— Как паразит он жил в Квиррелле, но это совершенно другое. То, что я есть… То, чем я являюсь… Я уже часть его, а он — меня. Это случилось ещё очень и очень давно.
— Я слышал весь этот бред, я не глухой. Только почему ты думаешь, что он не солгал тебе, чтобы завладеть твоим телом?
Гарри смотрит на меня как на ненормального.
— По трём, Северус, по целым трём причинам. Во-первых, у него была возможность просто аппарировать из леса, когда я насытил его своей кровью, но он этого не сделал. Во-вторых, он спас тебя, чёрт возьми! А в-третьих, если бы он хотел завладеть моим телом, я был бы уже не я.
— А может, он специально не стал убивать меня тогда, в хижине, а натравил змею, чтобы я выжил, но отравился, а ты сам пришёл к нему, а?
— Да какая разница! Главное, что ты не умрёшь, и со мной всё в порядке. Это самое главное, Северус.
— А вдруг в один прекрасный день он вылезет из тебя наружу?
— Северус, ты что, фантастики перечитал? Этого не случится. Он не настолько силён сам по себе, чтобы сражаться со мной внутри моего же тела. Я наделил его силой, но он истратил её всю, чтобы помочь тебе.
— Ну, а что говорит по этому поводу Дамблдор? — ехидно интересуюсь я.
— Ну, а что говорит по этому поводу Дамблдор? — ехидно интересуюсь я.
— А Дамблдор говорит, что меня привела к нему любовь, и только поэтому всё закончилось нормально. И что моя любовь будет сдерживать его внутри.
— Возможно, он прав?
— А, возможно, ему просто больше нечего было сказать? Северус, ты правда веришь в эту чушь?
Я отвожу взгляд, задумываясь ненадолго, и понимаю, что нет, чёрт побери, уже не верю! Самое страшное заключается в том, что я абсолютно согласен с Риддлом теперь: Дамблдор просто использовал Гарри.
— Я всё равно боюсь, — качаю я головой.
— Не бойся. Я не он.
— Я боюсь за тебя, безмозглый!
— А за меня не надо, — беззаботно машет он рукой. — Со мной теперь всё в порядке.
— Ты говоришь это так спокойно, хотя знаешь, что его душа живёт у тебя внутри?
— Северус, я жил с этим всю свою жизнь. И как-то не обломался.
— А сейчас? Ты… Что ты чувствуешь теперь?
— Теперь? — Гарри отводит взгляд, мечтательно смотря в окно, на его губах играет странная улыбка. — Теперь я чувствую себя свободным. Умиротворённым. Как будто всё встало наконец на свои места. Я очень устал за все эти годы, пытаясь его оттолкнуть. Я боролся сам с собой. Это глупо. Поэтому теперь всё в порядке. Правда. Он делает меня сильнее, умнее… Не знаю. Словно подпитывает энергией изнутри.
— Вот этого-то я и боялся…
— Северус. — Гарри берёт меня за руку и серьёзно смотрит мне в глаза. — Ты полюбил меня ещё тогда, когда частичка его души была во мне. И сейчас ничего не изменилось, поверь мне. Теперь всё будет хорошо, я обещаю. Мы же с тобой вместе.
И тут я понимаю, что он прав. Это действительно мой Гарри, мой маленький воробушек. Он нисколько не изменился, не стал злее или хуже. И он сделал всё это для меня. Ради меня. Он прошёл весь этот страшный путь, чтобы быть со мной вместе. Теперь мне точно не о чем волноваться.
Я тяну его за руку, он встаёт и заваливается на кровать рядом со мной. Я молча глажу его по лицу, по волосам, целую сладкие губы, вдыхаю его запах и понимаю, что всё это — моё. Моё родное, близкое и знакомое. Ничего не изменилось. Я всё так же его люблю, как и он меня. И сейчас мне просто хочется лежать с ним вечно. Я безумно по нему соскучился. И теперь я наконец обрёл покой.
Глава 7. Эпилог
Кингсли Бруствер встаёт перед преподавательским столом и с улыбкой начинает вещать:
— Сегодня важная и памятная для нас всех дата. Ровно год прошёл с тех пор, как мы одержали победу над Волдемортом и его приспешниками…
Я примерно знаю, что он будет говорить, поэтому почти не слушаю его речь. Меня больше волнует вопрос: где же Гарри. Наконец мой взгляд выхватывает его лохматую макушку. Он, согнувшись, пробирается за столом Хаффлпаффа к преподавательскому столу. Он подкрадывается и садится на свободное место рядом со мной. Несмотря на то, что его длинные волосы стянуты в хвост, несколько непослушных прядей всё же выбились и приняли свой обычный взъерошенный вид. Гарри счастливо улыбается, и его щёки красные. Я усмехаюсь. Ничего удивительно, ведь мы еле успели выбраться из постели, чтобы подняться в Большой зал вовремя. Мне-то, конечно, было не трудно привести себя в порядок за пять минут, а вот Гарри, как обычно, потребовалось куда больше времени.
Но мне просто наплевать, будет он куда-то опаздывать или нет. Самое главное, что он со мной. А больше мне ничего и не надо. Год назад я долго беседовал с Дамблдором после того как покинул лазарет. Он и мне, конечно же, наговорил много всего странного и не очень приятного. Я сумел убедить его в том, что Гарри не опасен и никогда не станет новым Тёмным Лордом. Дамблдор только недоверчиво покачал головой. Но я-то прекрасно знаю, что это так. Ведь это мой Гарри.
Конечно, он немного изменился. Он стал чуть более спокойным и задумчивым. В нём поубавилось гриффиндорских черт. Чему я, кстати, рад. Такой Гарри нравится мне ещё больше. Он действительно стал умнее и сильнее, как и говорил. Даже его магия претерпела изменения. У него теперь другой Патронус. Больше не олень, как раньше. И даже не летучая мышь, как у меня. Это огромная змея. Но он благоразумно старается не вызывать его при ком-то, чтобы не было лишних вопросов.
Я не могу не признать, что его сила увеличилась. Это коснулось даже простых бытовых заклинаний. Ему без труда даётся беспалочковая невербальная магия. Меня это вначале немного пугало, но потом я привык.
Иногда я слышу, как Гарри бормочет что-то себе под нос, словно разговаривает сам с собой… или с кем-то другим. Но я стараюсь не обращать на это внимание. У всех свои странности. А ещё мне кажется, что иногда он что-то слышит, чего не слышим мы. Возможно, голоса… или один конкретный голос. Впрочем, подобные вещи случались у него и раньше во снах или видениях, поэтому тут нет причин для беспокойства.
— А сейчас, — говорит Бруствер, — я хотел бы предоставить слово человеку, который не нуждается в представлении, — Гарри Поттеру.
Гарри смущённо улыбается и поднимается с места под шквал аплодисментов. Он благодарит Министра и начинает что-то говорить. Но я не слушаю. Я и так знаю, что он скажет. Набор банальностей, которых все и ждут от него услышать.
Я много раз думал о том, где же мы с Дамблдором ошиблись. Знал ли старик о том, что сказал Риддл тогда Гарри? Быть может, он просто скрывал это от меня? Но всё пока получается так, как и говорил призрак Лорда. Они с Гарри наконец соединились, вопреки многолетним стараниям Дамблдора и Ордена Феникса. Почему Альбус так боялся этого? Вероятно, он думал, что Гарри тут же станет тёмным, что ему не хватит сил противостоять Лорду.
Порой я думаю: а вдруг Дамблдор действительно был прав? Что если только любовь ко мне помогает Гарри удержаться на стороне света и не упасть во мрак? Ведь всё на самом деле могло выйти иначе. Если бы Лорд завладел Гарри раньше, мы точно потеряли бы его. Но всё получилось так, как получилось. Значит, нет смысла беспокоиться.
Гарри много лет заставляли и убеждали вырывать из себя ту тёмную часть, которая на самом деле всецело ему принадлежала. Это не была обособленная частица внутри Гарри, это и был сам Гарри. Его другая сторона, его вторая натура. И только в прошлом году он наконец обрёл целостность, обрёл себя.
Я в конце концов заставляю себя прислушаться к речи Гарри. Он уже заканчивает.
— …Таким образом, ровно год назад в этом самом зале нам удалось одолеть Волдеморта. Конечно, мы знаем, что погиб злой и тёмный волшебник. Но, вместе с тем, очень могущественный и великий. И мы не должны это забывать. Мы не имеем права преуменьшать его возможности и… достоинства. В конце концов, всем нам не чуждо ничто человеческое.
Я вздрагиваю, когда он повторяет фразу Риддла. На Гарри странно смотрят и ещё несколько человек: члены Ордена и его друзья. Но остальным всё равно, что именно он произнёс. Большой зал утопает в звуке аплодисментов.
Гарри благодарит и садится на место. На его губах играет странная улыбка, которая появилась у него только год назад. Впрочем, я и к ней привык. Я беру под столом руку Гарри и переплетаю наши пальцы. Он поворачивает ко мне голову, и его улыбка становится такой лукавой и многообещающей, что мой член невольно дёргается. Я тоже улыбаюсь и опускаю голову, стараясь заслониться волосами, чтобы никто не видел, как краснеют мои щёки.
Я держу руку Гарри в своей и ощущаю волну тепла, которая накрывает меня с головой. Я жив. Я здесь. Я люблю. Я дышу. Я чувствую. Спокойствие и умиротворение медленно растекаются по моим венам, заставляя сердце биться ровно и твёрдо. У меня больше нет причин для беспокойства. Мне кажется, что нет такой проблемы или задачи, которую бы я не решил. Я чувствую в себе силы жить и радоваться жизни, словно я заново родился, словно в меня вдохнули жизнь. Впрочем, так оно и есть. Это сделал мой Гарри. И он продолжает это делать. Он возвращает мне мою любовь и наполняет меня изнутри светом. Ведь самое главное для меня — это мой маленький славный воробушек, который, я точно знаю, теперь всегда будет со мной. А разве мне в этой жизни нужно что-то ещё?
"Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом"