А утром дверь моей одиночки распахнулась, и на пороге возник крепкомордый опер.
- Вы свободны, мистер Рочерс, - проскрипел он. - Но только до поры. Вас освобождают под залог. Если бы не косвенность улик, я бы вас не выпустил отсюда ни за какие деньги.
- Это почему? - спросил я спросонья, садясь на постели. Чувствовал я себя отвратительно, хотя голова и не болела, и сразу же пожалел, что вступил с ним в беседу. Мне просто надо было молча сматываться. Конечно, предварительно узнав, кто внес за меня залог.
- Потому, - ответил он, - что "репортер года" для меня не звание, а диагноз. Такие шизанутые живчики, как вы, лезут во все темные дыры и вытягивают из них на белый свет неприятности. Если бы не журналисты, в мире было бы намного спокойнее.
- Может быть, вы и правы, - заметил я, застегивая брюки. - Но не кажется ли вам, что претензии надо предъявлять к темным дырам, а не к журналистам? Надел ботинки и прошел мимо него в дверь. - Кстати, кто внес за меня залог?
- Мужчина по имени Томас Брайтер. Бывший капитан экспедиции разведчиков Дальнего космоса. У вас хорошие заступники.
Я ничего не ответил ему. Потому что как только услышал имя Брайтера, потерял ориентировку в пространстве и застыл у двери в камеру. "А вот и жетон нашелся! А вот и жетон нашелся!" - билось у меня в голове. И я понял, что ничего не понимаю в происходящем, а значит, дела мои совсем плохи.
Крепкомордый почувствовал мое замешательство и внимательно заглянул в лицо. Я взялся рукой за затылок и сморщился от несуществующей боли:
- Иногда еще покачивает... - И деланно-задумчиво произнес. - Брайтер... Давненько я не видал его... Как он выглядит?
- Обычно, - кратко ответил крепкомордый, запирая камеру. - Как все капитаны.
По его словам я мог судить только о том, что человек, назвавшийся Брайтером, ничем не вызвал подозрений полицейских. А следовательно, предъявил подлинные документы, был одет, скорее всего, в форму космического разведчика и по возрасту и внешности соответствовал своему статусу. То есть был сравнительно молод и крепок на вид.
Я не решился расспрашивать чуткого опера подробнее. Он протянул мне пропуск на выход.
- До свидания, мистер Рочерс, - сказал он, сделав ударение на "свидания". - До выхода проводить?
- Прощайте, - ответил я. - Не надо. Сам найду.
И двинулся по коридору. Меня остановил его окрик:
- Рочерс! Я забыл вам кое-что передать. Мистер Брайтер сказал, что сегодня будет ждать вас в пансионе "Утренняя звезда".
Совершенно ничего не соображая, я вышел из здания криминальной полиции и отправился домой.
А потом, кое-как позавтракав и приведя себя в порядок, помчался к пансиону "Утренняя звезда". Чтобы получить ответы на свои вопросы. Ответы, от которых зависела моя свобода, а может быть, и жизнь.
Конечно, если бы я был нормальным человеком, а не имел, по словам крепкомордого опера, диагноза "репортер года", я направился бы не в "Утреннюю звезду", а в Бюро звездных стратегий. Если меня не могли понять в полиции, то в Бюро, по крайней мере, выслушали бы до конца. Внеземные цивилизации, не входящие в Галактический союз, были предметом особого внимания Службы Безопасности Земной системы. И история о тайной ментальной разведке, проводимой неизвестными нам инопланетянами с неизвестными целями, заставила бы спецов проверить правдивость слов покойного Хаткинса.
Так я размышлял рано утром, когда немного пришел в себя, оказавшись дома. Но потом, пораскинув мозгами, понял: не только в полиции, но и в Бюро мне никто не поверит.
Ситуация для поднаторевших на играх с секретами спецов БЗС складывалась очень прозрачная. Дэниел Рочерс, почему-то имевший зуб на Томаса Хаткинса, накормил его препаратом "пузо", и Хаткинс взорвался. Рочерс, ранее не имевший дела с внутриполостной взрывчаткой, не сумел просчитать момент "включения" гидролиза, и отрулил от жертвы слишком поздно. За что и поплатился легким сотрясением мозга. Чтобы навести следствие на ложный путь, он - парень с фантазией, журналист как-никак! - придумал сказочку для дураков. Именно для дураков. Потому что достаточно произвести поиск первого уровня сложности, и окажется, что девятнадцать участников 130-ой экспедиции разведчиков найти невозможно. За пятнадцать лет они так напетляли по Земле, планетарным колониям и дружественным планетам Галактического союза, что определить, где они находятся сейчас, уму непостижимо. В списках усопших и пропавших без вести они наверняка не значатся. Объявлять тотальный поиск - не имеет смысла. На Земле это еще сработало бы, но в масштабах Галактического союза - нет. Потому что система регистрации существ, прибывших на другие планеты, несовершенна. Если бывшие разведчики - отшельники и не хотят о себе заявлять, то их никто не найдет.
- Но тогда объясните, почему все они как один подали в отставку после той роковой экспедиции? - кричал бы я.
Мне улыбнулись бы, как несмышленышу.
- Групповая фобия. Очень распространенное явление среди экипажей, попавших в происшествия такого рода. Здесь ничего необычного нет.
И я бы заткнулся. А потом бы растерянно спросил:
- А вы не можете определить наличие каналов ментальной скачки информации у землян и ее передачи в космос?
- Чем? - ответили бы мне вопросом на вопрос. - Мы не умеем определять и контролировать ментальные поля.
- А это ваше... как его... пси-оружие?
- Это оружие, а не контрольный прибор. Превратить человека в зомби не означает прочесть его мысли. Кстати, вы придумали неудачную форму ментального контроля. Потому что в природе она не существует. Невозможно навязать человеку программу действий и все же сохранить его как личность. Ведь, судя по вашему рассказу, капитан Брайтер после зомбирования жил жизнью нормального человека и даже не потерял способности испытывать глубокие интимные переживания, любить. Такое деликатное воздействие на личность организовать невозможно. Ни одна из известных нам инопланетных цивилизаций делать этого не умеет.
- Хорошо! - не сдался бы я. - Вы не можете найти никого из девятнадцати. Но один-то человек нашелся сам! Томас Брайтер внес за меня залог и сегодня ждет меня в "Утренней звезде"! Поехали туда!
- Поехали!
И в "Утренней звезде" мы не нашли бы никого. Потому что Томас Брайтер этот загадочный призрак! - хотел встретиться именно со мной. Тет-а-тет. Поэтому спецы Бюро смогли бы только мило побеседовать с его сыном. Он сказал бы нам, что папу не помнит и не видел ни разу в жизни. Зато знает и любит дядю Хаткинса, который изредка навещает его и рассказывает об отце...
Вот так. А после этого все сосредоточились бы не на правдивости истории Хаткинса, а на лживости истории Рочерса. И спецы вступили бы в коалицию с крепкомордым опером...
Я понимал, на что делал ставку Хаткинс, когда просил меня о помощи. Он не хуже меня осознавал недоказуемость существования организации ментальных шпионов. Но надеялся на мой статус самого популярного журналиста на Земле. Если бы в "Галактик экспресс" вышла статья с изложенными им фактами, она вызвала бы резонанс в самых разных кругах. А это немало. За дело могли взяться самые неожиданные люди и силы. И добиться успеха и победы над тайным врагом.
Но Хаткинс взорвался и свел мой статус на нет. За мое слово никто теперь не даст и ломаного гроша. Мне никто не поверит. И поэтому я должен не писать, а действовать. И докопаться до сути сам.
Шоссе достигло леса и, нисколько не смутившись, - не сужаясь и не петляя, - понеслось между двумя плотными стенами елей. В салон вместе с прохладным ветерком налетели запахи хвои, смолы и молодого папортника. Я с грустью подумал, что вдыхал запахи леса последний раз очень-очень давно, но то была мимолетная мысль. Сейчас меня занимало одно: кто ждет меня в пансионе? Кто такой Томас Брайтер? Кто - если Брайтер трансформировался пятнадцать лет назад в Томаса Хаткинса, а Хаткинса разорвало на мелкие кусочки у меня на глазах?
Кто он? Призрак? Оборотень? Или оживший мертвец? Последнее соображение никуда не годилось, потому что мертвеца как такого в наличии не имелось только никуда не годные рваные фрагменты...
Шоссе неожиданно сделало крутой поворот, вырвалось из леса и, пробегая по мосту над неглубокой речушкой, потерялось из виду в мешанине густых кустов, обступающих белые, выжженные на солнце скалы. И там, на въезде в скальный массив, в ста метрах впереди, поперек дороги стоял черный "Мерседес" с открытым капотом.
Дальше мне дороги не было.
Я сбавил скорость и остановился перед аварийным автомобилем. Рядом с ним, видел я, находились два человека. Как следует рассмотреть их я не мог: тот, что находился возле капота, стоял спиной ко мне, а второй был полностью закрыт кузовом автомобиля. Его силуэт смутно проступал сквозь дверные стекла.
- Эй! - окликнул я. - Доброе утро, джентльмены! Или оно для вас не очень доброе? Проблемы?
И вылез из машины.
Первым откликнулся невидимка за авто.
И вылез из машины.
Первым откликнулся невидимка за авто.
- Доброе утро, мистер! - радостно закричал он. Его голос показался мне смутно знакомым. А в следующий миг мой собеседник вышел из-за машины, снял некрасивые жалкие очечки и широко улыбнулся мне.
Моя нижняя челюсть упала на асфальт и недоуменно запрыгала по шоссе. Во всяком случае, мне так показалось. В первое мгновение. А во второе мгновение я покрылся холодным потом. Но, несмотря на это, уже лез за пазуху к своему револьверу.
Передо мной стоял Хаткинс. Собственной персоной. Мертвец, собранный из рваных фрагментов.
Улыбка стерлась с лица Хаткинса так же естественно, как и появилась. Зато в его руках оказался пистолет.
- Не нервничайте, мистер Рочерс! - сказал он. - Опустите руку и отойдите от машины.
И в этот миг второй мужчина обернулся ко мне. Он выглядел намного моложе Хаткинса. На нем была форма космического разведчика. Волевой, выдвинутый вперед подбородок, глубоко запавшие серые глаза... Лицо с фотографии Томаса Брайтера.
Значит, передо мной стоял Брайтер. Зомбированный инопланетянами разведчик.
Еще один несуществующий персонаж.
- А вот и я, Рочерс, - приветливо взглянул он на меня.- Капитан Брайтер, будем знакомы. Узнали? Это я вас вызволил из тюрьмы. Вы мне дорого встали. Поэтому пора отдавать должок.
И достал из машины помповое ружье. Одной пули, выпущенной из него, было достаточно, чтобы я взорвался, как вчера его дружок Хаткинс в ресторане.
Я пытался сообразить, что происходит. Они, эти ожившие мертвецы, собирались меня убивать. Я был у них на прицеле. Стоял в двух шагах. От мертвецов. От ходячих трупов...
Спокойно, Дэнни, сказал я себе. Ты когда-нибудь разгадаешь загадку этих ребят. Но для этого тебе надо остаться в живых. Зачем им нужно тебя убивать, кто они - теперь не важно. Важно другое - остаться в живых. Дуй от них подальше.
- Я что-то ничего не понимаю, - недоуменно пробормотал я, чтобы оттянуть момент расправы.
- А что здесь понимать? - спросил Хаткинс, надевая очки. - Вам не надо ходить в рестораны с сомнительными личностями и слушать всякий бред. А тем более нельзя передавать его другим...
- Но ведь вы сами... - начал я, обрадовавшись назревающему толковищу. Но он не стал со мной разговаривать. А щелкнул предохранителем и взвел курок.
Я испуганно отступил на шаг к своей машине. И незаметно скосил глаза: плоскость багажника находилась на расстоянии одного хорошо исполненного прыжка с места спиной вперед.
- Отойдите от машины! - скомандовал Брайтер. - Заляпаете кровью, а ваша тачка нам еще понадобится.
- И документы, - подхватил Хаткинс. - Они у вас в пиджаке?
- Да, - ответил я, хотя бумаги находились в бардачке машины. Я понял, что им важно, чтобы документы не пострадали при расстреле. Это давало мне еще пару секунд, чтобы собраться и улучить момент для прыжка.
- Дайте их мне. Но прежде достаньте пистолет и бросьте его на землю.
Я медленно полез во внутренний карман пиджака, не сводя с них взгляда. Они стояли и в четыре глаза наблюдали за моими движениями. Мне ничего не оставалось, как прыгать под дулами наведенного на меня оружия.
Я нащупал в пиджаке записную книжку, вырвал ее из кармана, затряс ею над головой и истерически закричал:
- Не получите вы моих документов! Не получите! - И зашвырнул несчастную книжку в воздух над своей головой.
Брайтер и Хаткинс инстинктивно проследили взглядами за летящим предметом. Оба дула - пистолета и ружья - рассеянно покачнулись и на чуть-чуть опустились к земле. И это был момент истины! Наверно, он. Сравнивать его с другими у меня не было никакого желания. Тем более что их, этих моментов, данных для спасения, больше не предвиделось.
Я сделал быстрый шаг назад и, почувствовав копчиком ребро жесткости кузова своего автомобиля, изо всех сил оттолкнулся обеими ногами от земли. Толчок был такой силы, что я почти перелетел через багажник, но все-таки упал спиной на дальнее крыло машины, а в следующее мгновение перекатывался по нему кувырком назад. И когда мне вслед загрохотали выстрелы, уже лежал на земле и лихорадочно рвал из кармана револьвер.
Мне в тот день дано было кое-что успевать. Когда они подбежали к моей машине и одновременно вскочили на нее - один на багажник, другой на капот - я скатился к подножию высокой дорожной насыпи и успел навести на них револьвер.
Вот такими они, наверно, и предстали перед Господом - взъерошенные, оскаленные, в неказистых позах, с оружием в руках. Я нажал на курок. Пуля пробила бензобак, и клубящееся пламя взрыва закрыло от меня и машину, и фигуры преследователей. Но грохот взрыва не смог поглотить ужасные крики, которые издавали люди в центре огня. В меня пахнула злая волна обожженного воздуха. Я упал на землю и прикрыл голову руками. Канистра с запасом бензина, что лежала в багажнике, взорвалась мгновением позже. И звуки этого взрыва уже никто не пытался перекричать...
Когда я поднялся на шоссе, пламя с удовлетворенным треском и сытым гудением пожирало мою машину. Держа револьвер наготове, я осторожно обошел огромный костер и увидел их.
Ближе ко мне лежал Брайтер. Вернее то, что от него осталось. Черный неузнаваемый труп. Хаткинс был еще жив. Его отбросило взрывом, и поэтому он обгорел меньше Брайтера. Но это, видел я, дела не меняло. Он находился при смерти.
И умирал у меня на глазах второй раз за последние сутки.
- Кто же ты такой, мать твою? - пробормотал я, подходя к нему. И как бы в ответ на свой вопрос увидел на его распахнутой обожженной груди уже знакомый мне идентификационный значок-жетон. Он был прикреплен к прочной стальной цепочке, охватывающей шею Хаткинса. Я взял значок в руку. "Сен Ку Ли, второй штурман корабля космической разведки No130", - было выгравировано на нем. Всю обратную сторону занимал сложный код идентификации члена экипажа звездолета.
Я разогнулся и с неподвижным лицом двинулся к обгоревшему трупу Брайтера. Как я и ожидал, капитан имел такой же жетон. Я не заметил металла на его груди раньше, потому что тяжелый кругляш провалился в дыру, зияющую в грудной клетке несчастного. Я осторожно вытянул значок наружу за цепочку. "Джерард Бертран, врач, корабль космической разведки No130", - прочел я на нем. И вопросительно заглянул в черное лицо трупа.
- Ну вот, - укоризненно обратился я к гипотетическим спецам Бюро звездных стратегий, - а вы говорили, что их невозможно найти... А они - вот они, целых двое...
"А где третий? А где Брайтер?" - спросили меня спецы. Я не ответил, но быстро прошел к "Мерседесу" и методично обшарил салон. В нем не было никаких документов, вообще ничего, кроме почти пустой дорожной сумки. Почти. В ней лежал чистый блокнот и идентификационный жетон с именем Томаса Брайтера. Я сжал жетон в кулаке и вылез из машины.
- Значит, все-таки трое... - пробормотал я и направился к своей машине.
Стараясь не дотрагиваться до останков, я снял значок с шеи Бертрана. Потом, двигаясь механически, как робот, двинулся обратно к Сен Ку Ли. И когда снимал идентификационный жетон с него, услышал, как он тихо застонал.
Я ничем не мог ему помочь. Разве только пристрелить. Но и этого я тоже сделать не мог.
Я сунул жетоны в карман брюк и, прощаясь, еще раз взглянул на то, что было моей машиной. И направился к "Мерседесу" своих неудачливых убийц.
И тут за моей спиной раздался взрыв. И был он такой силы, что меня швырнуло к машине. На мгновение мне показалось, что я снова нахожусь в ресторане и сейчас со страшной силой вмажусь в зеркальную стену. Но, к счастью, я находился достаточно далеко от источника взрывной волны. И поэтому самостоятельно упал на землю и на всякий случай попытался заползти за колесо. Но это оказалось не нужным. Как только вокруг меня посыпались ошметки сгоревшей, вывернутой наизнанку плоти, все стихло. А я прекратил ерзать по земле.
Я встал на ноги, и даже не обернулся в ту сторону, откуда прозвучал взрыв. Я знал, что там произошло. Такое я уже видел.
Вчера, в "Королевстве кривых зеркал"...
Не сводя глаз со страшных кроваво-черных кусков, я отыскал в салоне "Мерседеса" одежную щетку и долго чистил извалянные в пыли пиджак и брюки. Нестираемые пятна гари и крови на черном сукне костюма выглядели терпимо, и их я трогать не стал.
Мотор "Мерседеса" Бертрана и Сен Ку Ли был, конечно, в исправности, работал, как зверь. Я отжал сцепление и покатил в сторону пансиона "Утренняя звезда".
Кому я задам там вопросы и о чем спрошу - после всего происшедшего - мне было неизвестно.
Высоченная ограда из острых осколков скал вокруг пансиона "Утренняя звезда" выглядела столь же монументально, сколь и экзотично. Я долго ехал вдоль этого диковинного сооружения - ровно столько, чтобы восхищенно оценить огромные размеры оцепленной им территории. Завидев впереди огромные ворота из чугунного литья замысловатого рисунка, я остановил машину и задумчиво закурил.