Я принялась рассматривать снимки, сделанные на чердаке. В темноте мне мало что удалось разглядеть, но благодаря высокой чувствительности фотокамеры, снимки получились четкие. Фотокамера запечатлела выражение удивления на лице парня. Нападения он не ожидал до самого своего конца. И даже не сопротивлялся. Об этом свидетельствовал его аккуратный внешний вид. Волосы и те не растрепались. Парень получил удар тяжелым, скорее всего металлическим предметом, упал и тут же скончался.
На следующем снимке был запечатлен отпечаток обуви, не принадлежащий парню. Судя по всему, нападавший носил модельные туфли. Оттиск был узкий, с заостренным мысом и широким каблуком. В центре каблука виднелся едва различимый рисунок. Увеличив изображение, я смогла разглядеть корону с четырьмя острыми зубцами в обрамлении восьмиугольника. Логотип модной и довольно дорогой английской фирмы. Бомжу такой отпечаток принадлежать не может. Человек, носивший эту обувь, наверняка не из бедных. Если память мне не изменяет, пара таких туфель стоит от пятисот до восьмисот баксов.
Последняя находка, связка ключей, которую я подобрала в самый последний момент, скорее всего принадлежала убитому. Три ключа на связке. Все – от дверных замков. Брелоком служило обыкновенное кольцо. Безликое, пустое, ничего не говорящее о хозяине.
И снова я вернулась к вопросу: кому понадобилось убивать парня? Я собиралась получить у него сведения об обыкновенном гопнике. Это вам не вор-авторитет, не мокрушник, не крупный мошенник. Чего же так испугались те, кто заставил парня замолчать навечно? Одно дело иметь за плечами уличный разбой, и совсем другое – мокруху. Или у Курихина рыльце настолько в пушку, что лишнее убийство ему уже не повредит? Нужно навести справки об этом парне. Вдруг окажется, что он далеко не так невинен? А может быть, за ним стоят серьезные люди?
Вопросов, требующих ответа, накопилась масса. Надо будет вернуться в магазин и заставить администратора ответить на них. Еще нужно покопаться в архивах и выяснить, не привлекался ли ранее Курихин к уголовной ответственности. Потом поторопить Гачика. Информация по мотоциклу сейчас будет очень кстати. И к убитому парню наведаться. Порасспросить соседей, может быть, кто-то из них видел, как тот домой возвращался. Один или с компанией? Хорошо бы к нему в квартиру попасть. Но там теперь наверняка опера работают. Квартиру опечатают. А соседи будут во все глаза за ней следить. Хотя попытаться стоит.
Закончила свои умозаключения я далеко за полночь. Глаза слипались от усталости. Отложив решение всех вопросов до утра, я улеглась спать. Только мой мозг начал расслабляться после долгой и утомительной работы, как сотовый запел бодрую мелодию. Я взглянула на экран. Филичева? Что ей среди ночи от меня понадобилось? Делать нечего, придется ответить.
– Чего не спишь? – вместо приветствия спросила я.
– Привет, Иванова, – звонким, радостным тоном поздоровалась Татьяна. – А ты чего такая сонная?
– Ночь на дворе, если ты не заметила, – ворчливо ответила я.
– Ну и что, что ночь?! Тебе спать не положено. У тебя преступление нераскрытое, – заявила она.
– Ты звонишь в два часа ночи специально для того, чтобы напомнить мне об этом?
– И за этим тоже, – не стала возражать Филичева. – А вообще-то я кое-что вспомнила. Думаю, тебе это будет полезно.
– А до утра это не может подождать?
– «Это», может, и подождет, а вот я до утра не дотерплю!
Филичева в своем репертуаре. Если ей что-то в голову втемяшится, то она не успокоится, пока не сделает то, что задумала. Лучше уж выслушать ее сейчас, а то она в пять утра позвонит, чтобы сообщить, что уже утро настало!
– Выкладывай, только коротко, – смирившись со своей участью, разрешила я.
– Ты помнишь того парня, с которым я в ночном клубе познакомилась? Ну, в тот раз, когда мы грабителя чуть не поймали?
– Помню. Дальше что?
– Так вот, когда нам выпивать надоело, он предложил мне поехать к нему. Расслабиться, так сказать. Ну и познакомиться поближе. Я согласилась.
Филичева замолчала. Я разозлилась:
– Филичева, у тебя совесть есть? Два часа ночи, а ты меня историями о своих любовных похождениях грузишь!
– Да ничего это не любовные истории! – заорала она в трубку. – Это как раз твоего расследования касается. А будешь перебивать, я тебе вообще ничего не расскажу!
– Ладно, извини, погорячилась, – сдалась я. – Говори, больше перебивать не буду.
– То-то. А то нервные все стали, нетерпеливые. Выслушать спокойно человека не могут.
Я стиснула зубы. Если бы Филичева была сейчас рядом, я бы ее придушила! А так – приходится терпеть.
– Ну вот. А знаешь, куда мы с ним поехали? Ни за что не угадаешь!
Снова многозначительная пауза.
– Я сразу-то не сопоставила одно с другим, – принялась разъяснять она. – А вот сейчас на крылечке сидела, прокручивала в памяти поездку. Ну и приятеля своего, естественно, вспомнила. Эх, и знатный мужик, доложу я тебе! Я как про него вспомню, так по всему телу мурашки.
– Филичева, я тебя убью! – пригрозила я.
– Да ладно тебе, все равно же проснулась. Трудно подругу выслушать?! – не унималась она.
– Отчего же? Выслушать можно. Перед смертью!
– Черный юмор? Ладно, шути, шути. Я не обидчивая. Вращаясь в таком бизнесе, как у моего шефа, очень скоро привыкаешь и к черному юмору, и к реальным угрозам.
– Танька, если сейчас же не перейдешь к делу, я тебя точно убью! – снова не выдержала я.
– Ладно, не злись. На чем я остановилась? – уступила Филичева.
– Ты еще ни на чем не останавливалась. Чтобы остановиться, нужно хотя бы начать двигаться, а не ходить кругами вокруг да около.
– Ну как же! Я рассказала тебе, что мы с парнем поехали к нему, так? Так. А теперь самое интересное: живет этот субчик не в квартире, а в своей мастерской. Как ты думаешь, что в этой мастерской ремонтируют?
Пока я выслушивала лирические отступления Татьяны, желания обсуждать ее сногсшибательные новости у меня не появилось. Поэтому подыгрывать ей я не стала. Сама скажет, а не скажет – так тому и быть.
– Ты что, уснула? – раздался в трубке новый вопрос, уводящий Филичеву в далекие дали от цели звонка, а меня – от блаженного состояния сна.
– Пока нет, но твоими стараниями это вскоре может произойти.
– Сейчас проснешься. В этой мастерской реставрируют раритетный транспорт! – торжествующе заключила Филичева.
– Ну и что? – вяло отозвалась я.
– Как это – что? Дружок мой сказал мне, что рано или поздно, но все мотоциклисты пригоняют ему на техосмотр своих лошадок! Все, без исключения. А все потому, что качество работ, выполненных в его мастерской, ценится высоко.
– Что дальше?
Я понимала, что от Татьяны мне легко не отделаться.
– А дальше – можно съездить, расспросить его, вдруг он вспомнит мотоциклиста или мотоцикл? А в случае чего и засаду на него устроить в районе автомастерской. Как тебе идея? – допытывалась Филичева.
– Обмозговать надо, – ответила я.
– Так давай обмозгуем, – обрадовалась Филичева.
– Не сегодня, – бросила я и выключила телефон. Поставив сигнал на беззвучный режим, я погрузилась в короткий беспокойный сон.
Глава 5
На следующее утро я первым делом решила выяснить, имеет ли судимости Курихин. На это много времени не понадобится. Один звонок – и я буду знать о Германце все. Мне даже из дома выходить не придется. Естественно, в том случае, если в полиции на парня что-то есть. Пока завтрак готовлю, этим и займусь.
Набирая номер телефона бывшего однокурсника Андрюхи Мельникова, я попутно резала колбасу, мазала маслом булку и раскладывала все это богатство на красивой тарелке. Пошел уже двенадцатый гудок, а трубку никто так и не взял. На время я сменила телефон на кофемолку. Засыпала сильно пахнущие зерна, воткнула вилку в розетку и нажала кнопку. Мотор громко зажужжал. Кофемолка была уже старенькая и невероятно шумная. Пока работает кофемолка, обо всех телефонных разговорах можно забыть. Когда процесс помола был закончен, я засыпала пахучий порошок в мое новое приобретение – медную турку.
На плите горел газ, в турке поспевал кофе, на столе красовались бутерброды. Что еще человеку для счастья надо? Другу дозвониться! Не успела я протянуть руку к телефону, как он зазвонил сам, будто почувствовал важность момента. Это был Андрюха Мельников. Сам решил перезвонить? Похвально.
– Слушаю, – я сделала вид, что не узнала его номер.
– Привет, Танюха, как дела? – спросил он.
– Бывало и лучше, – призналась я. – Как поживает наша доблестная полиция?
– Преступность падает, раскрываемость растет, – отрапортовал Мельников.
– Вот и отлично! – обрадовалась я. – А мне помощь твоя нужна.
– Без этого ты разве позвонишь? – засмеялся Мельников. – Ладно, выкладывай, зачем я тебе понадобился.
– Человечек меня один интересует, – скромно призналась я.
– Преступность падает, раскрываемость растет, – отрапортовал Мельников.
– Вот и отлично! – обрадовалась я. – А мне помощь твоя нужна.
– Без этого ты разве позвонишь? – засмеялся Мельников. – Ладно, выкладывай, зачем я тебе понадобился.
– Человечек меня один интересует, – скромно призналась я.
– По какому делу фигурирует? У нас проходит? Ранее привлекался? – засыпал меня вопросами Мельников.
– Вообще-то это я собиралась тебе вопросы задавать! – перебила я его. – Меня интересует некий Герман Курихин.
– Что именно нужно узнать?
Обычно, когда я обращалась к Андрюхе с подобными просьбами, он недовольно ворчал, но выполнять их не отказывался. Наверное, поэтому при необходимости получить информацию от правоохранительных органов из большого количества знакомых, служащих в полиции, чаще всего я выбирала Мельникова.
– Был ли судим, отбывал ли наказание, если ответ положительный, то узнать где это было? Ну и все остальное, что нароешь!
– Лет-то сколько твоему Курихину?
– В районе двадцати. Где учился и где родители – не знаю. Я вообще мало что знаю об этом парне, – посетовала я.
– Не переживай, Танюха, если этот Герман хоть раз проштрафился, то я его отыщу.
– Сколько времени тебе на это понадобится? – спросила я.
– С полчасика покопаться придется, чтобы наверняка. Как только закончу, сразу отзвонюсь.
– Андрюха, ты – чудо! – польстила я ему. – Ну, пока. Жду звонка.
С первой задачей справилась. Сейчас с завтраком покончу, и можно ехать в «Супер-Спорт» дожимать администратора.
Следующие тридцать минут я поглощала бутерброды и наводила марафет. Звонок Мельникова застал меня уже на пороге.
– Ну, чем порадуешь? – спросила я.
– Смотря какого ты результата ожидала, – спокойно ответил Мельников. – Курихин твой чист, как стекло. Ни в одной базе не числится. Не привлекался, не нарушал и так далее, и тому подобное. В армии, правда, не служил. Но в наши дни это не редкость.
– Все понятно. Если верить вашей базе, Герман – пай-мальчик. А вот у меня другие сведения.
– Жаль, что не смог тебе помочь, – искренне огорчился Андрюха.
– Напротив, ты мне очень даже помог. К тому же время мое сэкономил, – утешила я его.
– Ты вечером не занята? – воодушевившись, спросил Андрюха. – Могли бы встретиться, поужинать вместе.
– Я бы с радостью, Андрюха. Да долг – превыше всего, – высокопарно отказалась я. – Мне теперь цивилизованного ужина не видать, пока неуловимого Германа не поймаю.
– Тогда, может быть, в другой раз? – не сдавался Мельников.
– Вот в другой раз – пожалуйста. Звони, как-нибудь встретимся. А сейчас, извини, бежать пора.
* * *В салоне магазина «Супер-Спорт» было оживленно. Добрая треть продавцов собралась возле администратора. Даже издали было слышно, что обсуждают они вчерашнее происшествие. Администратор, энергично жестикулируя, что-то рассказывал. При моем приближении он умолк и начал быстренько спроваживать всех по местам.
– Доброе утро, Татьяна Александровна, – поздоровался он. – Снова к нам?
– Доброе утро. Простите, вы вчера не представились, поэтому назвать вас по имени-отчеству не могу, – посетовала я.
– Разве? А мне казалось, что я назвал себя. Впрочем, не важно. Сухов Петр Викторович меня величают. У вас ко мне вопросы?
– Да, появились некие новые обстоятельства, которые снова привели меня к вам. Но это подождет. Скажите, что это вы такое обсуждали с работниками магазина? Не обессудьте, услышала по дороге.
– Когда? – спросил Петр Викторович.
Он явно тянул время, чтобы сообразить, как нужно вести себя со мной.
– Да только что. Лишь мое появление и прервало вашу дискуссию.
– Да так, внутренние вопросы.
– А конкретнее?
– Составили новый график работы на текущую неделю. В коллективе оказалось много недовольных. Вот я и собрал их, чтобы разъяснить ситуацию.
– Чем вызвана необходимость вносить корректировки в имеющийся график в конце месяца?
Петр Викторович посмотрел на меня оценивающе.
– А вы разве не по этому поводу пришли? – удивился он.
– Что конкретно вы имеете в виду?
– Смерть Алика Журова.
– Кто это и почему я должна им интересоваться? – спросила я, сделав вид, что мне ничего не известно о вчерашнем происшествии.
– Это тот парень, который обслуживал вас вчера в нашем магазине. Вы его помните? Он еще костюм вам спортивный предлагал. Сам он спорт сильно уважал. Пробежки утренние, обливания холодной водой, купание зимнее. До ста лет прожить собирался, а тут на тебе…
Петр Викторович сокрушенно покачал головой.
– Что же все-таки произошло? Вчера он не показался мне болезненным мальчиком.
– Так и есть. Парень был абсолютно здоров! Если бы не роковая случайность, вполне возможно, что он намного пережил бы всех своих ровесников.
– Роковая случайность? Под машину попал или убили? – предположила я.
– Ни то ни другое. Умер от кровоизлияния в мозг. Мгновенная смерть. Врачи говорят, что спасти не удалось бы, даже если бы «Скорая» поторопилась и приехала вовремя. Случай уж больно безнадежный.
– Значит, инсульт, – подытожила я.
– При чем здесь инсульт? Говорю вам: голову разбил.
– Ничего не понимаю, – произнесла я. – Вы можете подробно рассказать, что произошло?
– Могу, конечно. Вчера вечером, после смены, Алик отправился домой. Живет он довольно далеко от работы. А ходит, между прочим, почти всегда пешком! И зимой и летом. Здоровье укрепляет. – Петр Викторович поперхнулся. – То есть укреплял. Ну вот. Придя домой, он полез зачем-то на чердак. Он в пятиэтажке на последнем этаже живет. То ли бомжей погонять решил, то ли еще что. Да только не рассчитал, что на чердаке темень непроглядная. Алик пошел обратно, оступился или зазевался, теперь не столь важно, ударился лбом об острый металлический предмет, упал и умер.
– Такова официальная версия? – пораженно спросила я.
– Конечно. Другой версии мы не знаем. Сегодня следователь приезжал. С сотрудниками магазина общался. Он и поведал нам, как все было.
– Да, печальная история, – заключила я. – А я снова по поводу Курихина к вам.
Я намеренно резко сменила тему. Хотела проверить реакцию Петра Викторовича. И не напрасно. Как только я спросила про Германа, Петр Викторович сделал каменное лицо и коротко спросил:
– Что же нового могло произойти за ночь в отношении Курихина?
– А новой информации мне и не надо, – сообщила я. – Мне и старая подойдет. А то смотрите, как нехорошо получается: один ваш сотрудник исчез в неизвестном направлении, второй умер при загадочных обстоятельствах. Если преподать материал правильно, то вопросы возникнут не шуточные. А вам оно надо?
У Петра Викторовича забегали глазки, он шумно задышал, запыхтел, начал теребить край пиджака и возмущенно спросил:
– Какое отношение это имеет ко мне? Я просто наемный работник, только и всего. А продавцы сами решают: когда им устраиваться на работу, когда увольняться, когда лазать на чердак, а когда дома сидеть!
Выслушав возмущения Петра Викторовича, я решила, что пришло время немного нагнать на него страха. Приблизившись вплотную, я зашептала ему в самое ухо:
– На вашем месте я не особо хорохорилась бы. Кто от следствия информацию утаил? Кто помешал встретиться с Курихиным? В чем причина? Вы что, прикрываете его? Или, может быть, имеете свой интерес? А может, Курихин знает о вас нечто интересное?
– Ерунда. Никого я не прикрываю. – Голос Петра Викторовича дрожал.
– Тогда почему не сообщили мне номер телефона Курихина? – резко бросила я.
– Я просто забыл, что он у меня имеется, – отбивался Петр Викторович.
– А теперь вспомнили? – давила я.
– Теперь вспомнил, – сдался Петр Викторович.
Я расслабилась.
– Диктуйте, – скомандовала я.
Петр Викторович повел меня в свой кабинет, достал из верхнего ящика стола записную книжку, переписал из нее номер и отдал мне.
– Теперь слушайте, каким образом мы поступим, – начала я. – Сейчас вы наберете номер Курихина и назначите ему встречу. Повод подойдет любой. Главное, чтобы он Герману стоящим показался. И прошу: говорите убедительно. В ваших интересах, чтобы парень дал согласие.
– Где встречу назначать? – спросил Петр Викторович.
– Вы в каком кафе обедаете?
– Тут недалеко есть бистро «У каштана». Чаще всего я хожу туда.
– Курихин знает об этом?
– Естественно. Об этом знают все в магазине.
– Вот и ладненько. Значит, пусть приходит в это кафе через час. Все понятно?
– Сделаю, – ответил Петр Викторович.
Когда Герман поднял трубку, Петр Викторович скороговоркой заговорил:
– Герман, это Петр Викторович. Тут из бухгалтерии звонили. Говорят, больно долго ты за премиальными не приходишь. Тебе что, деньги не нужны? Или ты считаешь, что я должен тебе денежки домой принести?
Что отвечал Герман, слышно не было, как я ни старалась услышать хоть что-то. Выслушав Германа, Петр Викторович заговорил еще строже: